Жизнь наших дедов и прадедов продолжают помнящие и почитающие их потомки. Собиратели и хранители бесценных документов, фотографий, писем, записей, бережно передаваемых из поколения в поколение.

Марк Гинзбург

Пока мы помним

Книга первая
Семь поколений четырех семей

Мертвые живы, пока есть живые,
чтобы о них вспоминать.
Э. Анрио

Жизнь мертвых заключается
(продолжается) в памяти живых.
Цицерон

Память людей — это незаметный след
той борозды, который каждый из нас
оставляет в лоне бесконечности.
   Э. Ренан 

 «Нет памяти о прежних поколениях
и о последующих поколениях
не будет памяти у тех,
кто будет жить после них».
(Экклезиаст, 1.11)

Скорбь Экклезиаста не о том, что жизнь пройдет, но о том, что память пройдет. И это забвение — может быть больше всего страшит Экклезиаста.

Я давно смирился с безнадежностью попыток понять, с какой целью Всевышний сотворил человека. Но сейчас, к концу пути, другое занимает меня. А какая цель «на роду» поставлена именно предо мной, что я должен успеть сделать? Знак мне подал Ренин дядя, профессор Земан, жертва 37-года, своими замечательными записками о судьбе нескольких поколений семьи Земан!

Воистину: Ушедшие живы, пока мы их помним. Наш долг, помнить о них. И передать эту память нашим детям и внукам. И познакомить детей и внуков с историей близких им семей от истоков до наших дней, показать, что им есть чем гордиться. Что они не одиноки в этом мире.

В 1990 г. наш родственник Зак Новоселлер передал мне многостраничные таблицы родословных до 10 поколений одного клана наших родичей, а в 2003 году на их базе издал роскошный фолиант. Несколько лет назад за построение генеалогического дерева рода Сендера Гинзбурга взялся мой племянник Александр Катин. Все это чрезвычайно важно. Но я решил, что этот очень нужный наглядный скелет связей между именами надо не только достроить, но и одеть живыми картинами их жизни, их характеров, дел, радостей и печалей. Понять, что было стержнем их жизни, что помогало выжить, сохранить достоинство в тяжелейших обстоятельствах. Показать радость благожелательных, заботливых отношений между близкими и дальними родственниками, и готовность самоотверженно прийти на помощь.

Первые же шаги в поиске информации заново открыли мне родных, связь с которыми была потеряна очень давно. Все откликнулись и с готовностью .согласились участвовать в восстановлении двухсотлетней картины жизни нескольких поколений четырех переплетающихся кланов: потомков Сендера Гинзбурга, потомков Нохума Брука, потомков Лейзера Карасика и потомков Иосифа Земана.

Жизнь наших дедов и прадедов продолжают помнящие и почитающие их потомки. Собиратели и хранители бесценных документов, фотографий, писем, записей, бережно передаваемых из поколения в поколение. Спасибо разбросанным по всему свету родичами, которые общими усилиями и воодушевлением возродили сложную мозаику имен ушедших и ныне живущих, дат и событий. Низкий поклон памяти ушедших от нас Гите Лесохиной- Вирновской, Вере Лесохиной, Абраму Гинзбургу, Георгию Земану, и благодарность за десятки их бесценных рукописных страниц.

Естественно, разыскать и восстановить удалось далеко не все. Остается принести извинения за то, что разные члены наших семей, одинаково родные и дорогие, и очень достойные, описаны с разной степенью подробности, а иногда — только упомянуты. И остается надеяться, что после нас кто-нибудь «из наших» возьмет на себя труд продолжить эту работу. Отбирая фотографии я сознательно ограничился тремя старшими поколениями (самые «молодые» -мои двоюродные и троюродные братья и сестры), дабы дать простор делу «продолжателей». Если же на групповых снимках были и младшие, я, естественно, их не удалял.

История, время и события двух столетий оставили ощутимые метки в судьбе поколений этих семей. Их прослеживаемые двухвековые нити вошли органически в пряжу, из которой соткан кусочек ткани — покрывала истории.

Марк Гинзбург. Бостон, 2014 г.

Гл. 1. Сендер Гинзбург (1855–1943)

Мы ведем отсчет своего рода от дедушки Сендера. Это не удивительно — еще живы те, кто его помнят. Дай Бог еще долгие годы моей сестре Вере Гинзбург-Катиной, с которой мы вспоминаем празднование сейдеров в доме дедушки в Баку и у которой уже двое правнуков.

Но что-то известно и о родителях дедушки Сендера Гинзбурга.

Как следует из записок Гиты Лесохиной, отца Сендера звали Гирш Гинзбург. Сохранились две его фотографии. На одной — его поясной портрет..

На второй — четверо братьев (старший — Сендер — солидный, статный, в расцвете лет) и четверо женщин: мать братьев- невысокая с правильными чертами лица; сестра братьев — Ида, и жены двух старших братьев. Одна из них, возможно, первая жена Сендера — Двеера (Дебора) Брудная.

Мать Сендера держит лицом к объективу фотографию покойного мужа (Герша Сендера). Такая же фотография различима за ними на стене. Дедушка Сендер имел 11 братьев и сестер. Одного из братьев звали Генрих (Генех) а другого — Моисей.

На фото — четыре брата, (слева: сидит старший Сендер Гинзбург, его мать, сестра Ида) Стоят — жены старших братьев. Одна из них, возможно, первая жена Сендера — Двеера (Дебора) Брудная.

До 1912 года дедушка Сендер жил в Двинске. Двинск тогда был крупнейшим городом Витебской губернии, входил в черту оседлости. До Второй мировой войны был населен преимущественно евреями. Так, по переписи 1897 г. из общего населения города в. 70 тыс. человек, евреи составляли — 32 тыс., (русские — 19, поляки — 11 тыс.). В городе функционировали еврейские учебные заведения: ремесленная школа для мальчиков, женская профессиональная школа, бесплатные еврейские училища для бедных, образцовый хедер, несколько ешив. К началу XX в. евреи играли доминирующую роль в торговой и промышленной жизни Двинска. И Сендер Гинзбург имел небольшое предприятие по производству лаков, политур и красок, сам был специалистом в этой области и, похоже, основным работником этого предприятия. Видимо, Сендер был достаточно уважаемым человеком в городе, поскольку породнился с известными и почитаемыми семьями.

Первая его жена — Двеера (Дебора) Брудная была дочерью управляющего банком, а вторая — Малка Тверская происходила из знаменитого рода Чернобыльских цадиков (святых праведников).

Сендер Гинзбург — был начитанным человеком. Знал еврейскую духовную и художественную литературу. К старости по-русски читал Горького, Фейхтвангера. В 1916г. Сендер переехал в Баку и организовал там свое дело. По словам Гиты Фалковны Лесохиной причиной отъезда из Двинска послужила жестокая конкуренция и усложнившаяся жизнь. Свидетельством этому большая пачка писем Сендера и Малки сыну Якову в ремесленное училище. Письмо из Двинска 1912 г. : «Я работаю, как каторжник — с 6-ти часов утра до 12 часов ночи, … зароботки очень малы, жизнь трудная…». Из Витебска, май 1913 г. : « «…положение очень трудное. При слабом здоровье Мамы и Евсея надо бы им на дачу, но нет денег…». Аналогичное в письмах из Бердичева (1914-1916 гг.) и из Баку (1916 г.). Похоже, что в поисках подходящих условий Сендер какое-то время жил в Витебске и Бердичеве. В Баку он поселился в большой квартире на Бондарной улице. Когда-то жившие здесь бондари мастерили большие бочки, в которых нефть морем через Астрахань отправлялась в Россию. Но вот Нобель пустил нефтеналивные танкеры, бондари остались без работы. Многие рассеялись, однако память о них осталась в названии улицы. В этой квартире на праздники собирались многочисленные дети и внуки Сендера со своими семьями.

В 1902–10 гг. в Баку была выстроена великолепная Центральная хоральная синагога с высоким сферическим сводом и прекрасной акустикой. В красивом и обширном зале синагоги у ребе Сендера было постоянное место. Дедушка был членом совета этой синагоги, организатором многих благотворительных акций. Туда по праздникам родственники водили детей. Из записок Абрама Гинзбурга: «..праздник (как я теперь понимаю, Симхат Тора), длинная вереница людей движется по кругу, держа в руках молитвенные свитки. Мне года три — четыре; одет в красную черкеску с белым башлыком и такую же папаху, на ногах сапожки. Дедушка вручает мне свиток, -‘ наверное, самый маленький, какой только есть, — и вместе со мной вступает в этот круг…». В этой синагоге венчались мои родители Яков Гинзбург и Мария Брук. В 1934 г. синагогу закрыли; здание ее передали еврейскому театру, работавшему на идиш, а затем — Театру песни имени Рашида Бейбутова.

На мою память дедушка и в 70 лет был весьма активен. Часто несколько родственных семей уезжали на дачу на Украину. Бывал с нами и дедушка. С поезда «Баку-Шепетовка» пересаживались на местную ветку до крохотной станции. Обратный путь был затруднен тем, что местный поезд приходил на станцию пересадки за 12 часов до прохода бакинского поезда. Надо было провести ночь на маленькой станции. И, как ни отговаривали дедушку, он послал телеграмму Кагановичу (одному из вождей страны, тогдашнему наркому путей сообщения) о неудобном для пассажиров расписании. Ко всеобщему изумлению пришел уважительный ответ. Местное расписание было изменено, и ждать проходящего на Баку поезда пришлось не более двух часов.

Первая жена Сендера– Дебора Ароновна Брудная, родила четверых детей: Иду, Женю, Иосифа, Славу. Отец Деборы Арон Брудный сердечно помогал рано овдовевшему Сендеру. Выдал замуж и женил своих внуков. Воспитывал у себя младшую Славу. Его именем названы сын и внук тети Славы и тети Иды. Двеера Брудная умерла, когда Иосифу было около шести лет, а Славе — два с половиной года. Вторая жена Сендера Малка Тверская-Гинзбург — дочь цадика из Чернобыльской династии. От второго брака родились — Яков-Ицхак и Евсей (Иешуа) и еще девочка, Манечка, умершая в раннем возрасте.

У Малки был прекрасный голос. Рассказывают, что известный в Росси певец Берштейн (сменивший фамилию на Медведев), живший в одном городе с Малкой, уговаривал ее сбежать из дома, предсказывая блестящую карьеру оперной певицы, особо — с ее внешностью и осанкой. Бабушка не согласилась. Хорошие голоса были и у ее сыновей , особенно — у Евсея

Старшая дочь Сендера и Двееры Ида Гинзбург-Понизовская (пр.1884–1945)

Ида Понизовская жила с семьей в г. Новозыбкове, в одноэтажном доме, где все блестело и сверкало чистотой. Ежедневно мылом мылось крыльцо и прилегающий к дому тротуар. Ида ходила по квартире «с перышком» и сметала пыль. Была невысокой, но с очень хорошей фигурой. Она умерла от почечной недостаточности в 1945 г., уже после окончания войны.

Муж Иды Нисон (Назарий) Понизовский (1876–1951) был старшим сыном в большой семье. Рано лишился родителей. Поднимал и воспитывал своих братьев и сестер. Один из его племянников Абрам Михайлович Понизовский был известным химиком, доктором наук. Сын Абрама Александр Абрамович — доктор наук в области неорганической химии, окончил Московский университет. Работал в Пущино и в США.

Сам Назарий Понизовский служил экономистом в г. Злынка на большой спичечной фабрике. В те годы Злынка была центром спичечной промышленности России. В городе было 10 спичечных фабрик и заводов, а годовое производство составляло около 300 тысяч ящиков по тысячи коробков в каждом.

У Иды и Нисона Понизовских было трое детей: Израиль, Вера и Роня. Вера была очень красивой. Я, мальчишкой лет 10-ти, показывал ей Баку, и с удовольствием отмечал интерес, с которым на нее оборачивались. Израиля вспоминаю по многим вечерним совещаниям в январе 1941 г. в Москве в доме маминого брата в Воротниковском переулке, когда мама приехала выручать из заключения моего отца Гинзбурга Якова Александровича. На совещаниях, в которых участвовал и Борис Фалкович Лесохин (сын тети Жени) обсуждались результаты истекшего дня и решалось, каких еще привлечь технических экспертов. (См. главу Брук ). С женой Израиля — Эммой Григорьевной Медовар (1916-1997) я и Рена познакомились в 51-52 г, у них на квартире в районе станции метро «Завод имени Сталина». Милая приятная женщина, врач. Их дочь Лиля- инженер. Есть и внучка Наташа).

Вера Понизовская родилась в 1909 году в городе Клинцы . Она трогательно дружила с братом Роней (Ароном), который был моложе ее на три года. Роня студентом ушел добровольцем на фронт и скоро погиб. В 23-24 году Вера и Израиль поехали учиться в Баку, где было много родственников. Особо дружили с семьей тети Жени. Израиль окончил технический ВУЗ и уехал в Москву. Вера закончила Московский университет по специальности гидрохимия, была ихтиологом. Скончалась от рака в 70 лет.

Муж Веры Назарий Оскарович Камионский родился в 1905 году в Киеве. Часто в качестве образцов архитектуры Киева указывают «Дом врача Камионского на улице Мариинско-Благовещенской, 72 (теперь — улица Саксаганского)». Здание, выстроенное в 1914 г. стало обычным доходным домом, а в прилегающем многоэтажном флигеле развернули «Частную лечебницу по внутренним, нервным, хирургическим и женским болезням», которой заведовал сам домовладелец — врач Оскар Камионский, отец Назария Камионского. В советское время эту широкую специализацию лечебницы сменили на узкую: с довоенной поры и поныне здесь располагается кожвендиспансер.

Назарий Оскарович врач-эндокринолог, кандидат медицинских наук. До войны жил в Москве, там и познакомился с Верой. Часто приходил к ней в гости на Ново-Басманную, где Вера жила у тети Славы. После защиты диссертации его направили в Крым лечить эндокринных больных. Работал доцентом в Крымском мединституте в Симферополе. В 1941 г. еще до рождения Вики ушел на фронт. В 40-х годах семья жила в Симферополе, откуда с внучкой Викторией, родившейся в июле 41-го, уезжали под бомбёжкой на последних грузовиках. В 1942–1943 гг. Назарий Оскарович служил врачом на военном корабле в Черном море. Случилось так, что с борта корабля в бинокль он разглядел на пристани Иду и Веру с недавно родившейся Викой. С колоссальным трудом взял их на корабль, затем помог эвакуироваться. Вика вместе с мамой, дедушкой и бабушкой попала в эвакуацию в город Йошкар –Ола. В 1945 году все вернулись в Симферополь. В том же 1945 году родился брат Вики Аркадий(Арик), названный в память погибшего на войне Ронечки. Назарий Оскарович демобилизовался в 1947 году и продолжил работать в Крымском Мединституте. В 1951 г. состоялась предзащита его докторской диссертации, а в 1952 году в разгар истерии дела «убийц в белых халатах» его сняли с работы как «плохого врача». В 1954 году после смерти Сталина, все переехали в Мытищи.

Вика (Виктория Назарьевна Камионская) в 1958 году поступила в Нефтяной институт на химический факультет. Затем 20 лет проработала во ВНИИ Искусственного волокна, защитила кандидатскую диссертацию. Несколько лет с «пятым пунктом» вынужденно работала научным редактором в одном из второсортных технических журналов.

Затем была ее женитьба с Сашей Колот, а в 1968 году родился сын Боря. Боря закончил физ. мат. школу и поступил в Институт радиотехники, электроники и автоматики на факультет прикладной математики. В связи с планами отъезда в Израиль на 4-ом курсе перешел в Нефтяной институт на ту же специальность.

В декабре 1990 года Боря Колот вместе с Катиными (детьми Веры Гинзбург) улетел в Израиль. Вика и Саша Колот появились в Израиле в 1991 г. в день окончания войны с Ираком. Жили в городе Беер-Шева : Саша работал по специальности (в так называемой «своей кампании»), а Вика — в Беер-шевском университете. Боря учился в Реховоте в институте Вейцмана и получил 2-ую степень по компьютерным наукам. Жена Бориса — микробиолог, окончила Московский университет, а затем, как и Боря, училась в институте Вейцмана, где они и познакомились. В Израиле родилась их дочь Алиса Колот. В 1997 г. Боря со своей семьей переехал в США. У Бори появилось еще двое детей — мальчик Бен (13 лет) и девочка Люся (6 лет). Все дети занимаются музыкой. Алиса учится в Родчестерской консерватории по классу фортепиано.

Муж Вики Александр Беньяминович Колот родился в Житомире в 1928 г. Его дедушка Шейлик Рабин был купцом первой гильдии, торговал заграничными тканями. После его смерти дела вела бабушка Бейла.

В 1931г. Саша с родителями (Колот Беньямин Фроимович и Рабин Рося Шевелевна) и бабушкой переехали в Ленинград. В 1933 г. родилась дочь Фрида. 24 августа 1941 г. мама с Сашей и Фридой эвакуировались в село Кинель –Черкассы Куйбышевской области. А в сентябре 1942 года их известили о том, что Беньямин Колот умер от голода в блокадном Ленинграде.

В 1945 году семья вернулась в Ленинград, и Саша поступил в ЛЭТИ на радиотехнический факультет. Семья бедствовала, мама работала бухгалтером, помощь была только от родственников. Саша получал повышенную стипендию и каждое лето ездил в экспедицию на заработки. В 1951 году он закончил институт и был отправлен в Новосибирск. Там он прожил 10 лет, защитил кандидатскую диссертацию, был начальником проблемной лаборатории. С большим трудом вернулся в Москву, где к тому времени жили его мама и сестра. В Москве он работал с 1962 года во ВНИИ Радиотехники начальником сектора, выпустил нескольких аспирантов и собирался защищать докторскую диссертацию. Но к этому времени его сестра Фрида, микробиолог, кандидат наук вышла замуж за журналиста, и в 1973 году уехала со своими мужем и сыном в Америку. И тогда Саша перешел на «нейтральную» работу. У Веры и Назария Камионских был и сын Аркадий (1945-2007), который оставил двух сыновей: Кирилла (род. в 1969) и Назария (род. в1978).

Вторая дочь Сендера и Дееры Евгения Александровна Гинзбург-Лесохина

Моя дорогая любимая мудрая тетя Женя! Сама доброта, заботливость и обязательность. Ее заботой и трудами ее мужа, спокойного и всегда приветливого Фалка Борисовича Лесохина в доме царила атмосфера взаимной любви и уважения. За многие годы близости я не то что не слышал резкого слова, но не видел и недоброго взгляда. С ее мнением безусловно считались братья. В ее доме меня еще маленького мальчишку родители оставляли на время своих отъездов, и она же спустя двадцать лет, в своем доме купала в ванночке моего первенца. Так же уютно чувствовали себя у нее все бакинские и московские племянники и племянницы. Постоянным нашим с женой девизом по сей день стали слова т. Жени: «Как хорошо, что мы не поленились!». Её чуткое и благожелательное отношение ко всем родным передалось и ее детям. Фалк Борисович родился и вырос в Белоруссии, единственное образование получил в хедере. Но писал и говорил по-русски абсолютно грамотно. В армии служил вольноопределяющимся. Готовился стать провизором, успешно учил латынь и греческий. Был бухгалтером, знающим и честным. К старости его подвело здоровье. Не раз терял сознание, его спасала жена Якова, доктор Мария Брук. Умер от инсульта в 1950 г., работал до последнего дня. Отец дяди Фалка Бер Лесохин был кассиром в Белоруссии. Имел большую семью. Его убили, когда он перевозил некоторую сумму денег. После его смерти хлопоты взяла на себя его вдова Гита Лесохина.

В годы гражданской войны все оказались в Екатеринославле. Абрам Гинзбург пишет: «В квартиру, где в Екатеринославле, как тогда назывался нынешний Днепропетровск, жили две наши семьи, ночью врываются петлюровцы. Связав мужчин и перерыв все небогатое имущество, они надевают петлю на шею дяде (Фалку), готовясь вздернуть его к потолку. Рыдания и мольбы тети (Жени) и моей матери (Брони), которая держит на руках меня, грудника, не производят никакого впечатления. И только внезапно раздавшийся с улицы крик о том, что неподалеку взломали винный склад, заставляет бандитов бросить свою затею. Тем не менее, с собой они забирают отца (Иосифа) — в одном белье, хотя на улице мороз. Кинув его в повозку, они торопятся к желанной цели, а там, забыв о пленнике, все бегут за добычей. Со связанными руками отец ухитряется вывалиться на землю, скатиться в канаву и, сгибаясь в три погибели, при каждом шорохе распластываясь на дне канавы, в конце концов, добраться до дому…».

На другой же день в затишье между боями вся семья с остатками добра, добралась до центра города и затем эвакуировалась. Мыкались в Средней Азии, жили в Новозыбкове у тети Иды. Наконец, собрались в Баку. Брат Жени Яков Гинзбург помог получить ордер на двухкомнатную квартиру на втором этаже, без воды, отопления, канализации. Туалет во дворе. 32 метра (14+18) + большая прихожая. Постепенно появились все «удобства». Там прошли самые счастливые годы семьи Лесохиных. В доме всегда бывали друзья детей. Жили очень скромно. У т. Жени много лет было одно «Визитное» платье. Белое в тонкую черную полоску. С черной атласной жилеткой, и черные туфли лодочки. (Спустя 30 лет в этом доме жили и мы с Реной, и там появились оба наши сына). Когда ликвидировалось одно из предприятий, где работал дядя Фалк, сотрудники преподнесли ему серебряный портсигар, с изображением сокола (по немецки — Фальк). Много лет спустя этот портсигар вместе с единственным костюмом был украден из окна второго этажа. Под окном располагались старинныe чугунные ворота, по которым вор и взобрался. Фалк Борисович подал заявление в приемную Торгсина — куда приносили драгоценные вещи в обмен на специальные талоны. Через несколько дней оттуда позвонили, сообщили, что можно забрать портсигар. Вор, видя, что этим портсигаром заинтересовались, немедленно скрылся.

После смерти дедушки Сендера родные на пасху собирались в доме Лесохиных. Фалк Борисович читал молитвы, соблюдая все ритуалы. Последней любовью Фалка был внук Алик. Фалк никогда не пел, но внуку он пел разные арии и оба были счастливы. Борина дочь была далеко, а Алик был рядом.

Вторая жена дедушки Сендера бабушка Малка не уделяла семье много внимания. Вся забота о родившихся Якове и Евсее и девочке Мане легла на Женю. Братья ее очень любили и почитали. А в годы всеобщих репрессий дом Лесохиных давал приют семьям, выброшенным на улицу.

Всю жизнь т. Женя приходила на помощь родным. Как только она узнала, что заболела Верина свекровь Эсфирь Моисеевна, приехала в Грозный на помощь Вере. Умерла т.Женя скоропостижно от инфаркта в 72 года. Похоронена в Грозном рядом с Маркусом, мужем Веры.

Сын тети Жени Борис Фалкович Лесохин, добрым характером очень походил на своего отца Фалка Борисовича. В 15-16 лет стал стремительно расти, легкие и сердце не поспевали за ростом. Назревал туберкулёз. Лечащий врач выхлопотал для Бори бесплатную многомесячную путевку в Теберду в горный санаторий для легочных больных. Там Боря готовился к поступлению в институт. Вернулся здоровым. Как Гита и Вера, он учился в Индустриальном институте — Боря на отделении — «Искусственные сооружения- железные дороги, эксплуатация железных дорог и безрельсовый транспорт». По окончании института в 21 год он уехал на работу по контракту. Там его заметил профессор (будущий академик) Образцов и перевел в Москву в свой институт. Жил Боря у тети Славы. Началось освоение Дальнего Востока. Боря пошел добровольцем на строительство Уссурийской железной дороги. Потом занимался проблемами строительства в условиях вечной мерзлоты. Его призвали в армию. В армии изучил китайский язык. Вообще был способен к языкам, знал хорошо еврейский и азербайджанский. А так же — немецкий, английский, польский, венгерский. После армии в Москве на строительстве метро познакомился со своей будущей женой Еленой Ивановной Савиной. Оба были инженерами на одном участке. Долго с Леной и крошечной дочкой Наташей жил в комнате в бревенчатом бараке около Киевского вокзала в Москве. По здоровью Боря был вынужден оставить работу в тоннеле и перешёл в Научно-исследовательский Институт путей сообщения под Москвой, где проработал 40 лет.

Был начальником лаборатории испытания мостов, история которой началась в 1918 году с создания «Института пути». В составе его лаборатории была передвижная испытательная станция, располагавшаяся в бывшем царском вагоне, где долго сохранялся царский сервиз. С ее участием проводились испытания всех новых мостов и давалось разрешение на их ввод в эксплуатацию. До сего времени не потеряла актуальности и переиздается его монография «Динамика железнодорожных мостов». И поныне многие диссертации на темы исследования прочности мостов ссылаются на его труды.

В первые дни войны Борис пошел в военкомат, но его не взяли, сказали: «Здесь Вы нужней». Потом эвакуация института в Ташкент, Боря тяжел болел тифом. Потом фронт, где он, часто под обстрелом руководил восстановлением многих разрушенных железнодорожных мостов. После войны забрал Лену и маленькую Наташу из эвакуации и поселился в двухкомнатной квартире на платформе «Институт Пути», в несколько минутах по ветке от станции «Лосиноостровская». Там он прописал и Рену , когда мы с ней поженились и она переехала в Москву.

Шло время, Боря стал болеть — голова, сердце. Ушел на пенсию, но вернулся на работу — без нее не мог. За месяц до его 70-тилетия, когда обсуждали, как отметить эту дату, он скоропостижно скончался. Утром пошел на работу. Болела голова, его шатало. Он поехал в Москву в железнодорожную поликлинику, ему накапали аторпин в глаз для проверки глазного дна, и он тут же мгновенно скончался.

Наташа, дочь Бориса и Лены — строитель, работала в проектном институте. Муж Наташи Николай, тоже инженер-строитель. Их дочь Алена, названная в память бабушки — жены Бориса — Елена Ермакова и ее муж Саша Ермаков — инженеры строители. В 70 -х Наташа с Колей побывали в Баку. Я возил их к морю, на пляж и в бухту затонувших кораблей.

Старшая дочь т. Жени — Гита Фалковна Лесохина-Вирновская

Гита впитала лучшие черты т. Жени. Ум, доброту, заботливость. Ее собирались назвать Деборой по имени бабушки, но умерла Гита Лесохина, мать Фалка, и этим именем назвали новорожденную. Имя же Дебора дали младшей дочери — Вере. Блестяще кончив школу Гита сдавала экзамены в институт. Но в списках принятых ее не оказалось. Тетя Женя пошла забирать ее документы. Секретарь ей тихо сообщил, что Гитины оценки на бал превышают уровень, с которым принимали «детей служащих» (был и такой ценз!), а в сводке Гите проставили заниженный бал, и добавил, что исходные документы сохранились. Т. Женя дождалась проректора и попросила его исправить ошибку. Это было сделано. Гиту приняли. В 1935 г. она окончила химико-технологический факультет и начала работать на крекинг-заводе в Баку. Там ее застал 1938 год, когда Гиту уволили с завода, исключили ее, а также Веру из комсомола. Дело было в двоюродном брате т. Жени Элиазаре (Зяме) Генриховиче Гинзбурге. Таких двоюродных братьев и сестер было у т. Жени очень много: дедушка Сендер имел 11 братьев и сестер, у каждого в свою очередь много детей. Генрих (Генех), один из братьев Сендера, был раввином, но все его дети были революционерами, сидели в тюрьмах. В советское время Зяму послали в Америку в командировку за каким-то нефтеперерабатывающим оборудованием, а в 1938 г. посадили. Жена его Дуся (Евдокия) Боголепова тоже была отправлена в лагерь. Сыновей их забрала в Москву сестра Зямы. Старший сын стал инженером, младший — трагически погиб в Воркуте. После освобождения Дуся вышла замуж за сидевшего вместе с ними и так же реабилитированного. В семидесятых годах мы с Рена бывали у них в гостях в Пятигорске.

Гита была очень хорошенькой, многие искали ее руки. Но постоянно влюбленным в нее на всю жизнь оставался Анатолий Семенович Вирновский, друг Бориса с 14 лет. Анатолий непрерывно делал Гите предложение. Но уволенная с завода и изгнанная из комсомола Гита, долго боялась испортить своим компрометирующим родством карьеру Анатолию. Женились они, когда ей исполнилось 24 года. Через день после регистрации выехали в Москву, куда Анатолия вызвал Каганович –тогдашний нарком нефтяной промышленности, чтобы направить на Сахалин, где была открыта нефть. Но направили в наркомат нефтяной промышленности. Первоначально поселились в комнате тети Славы. Гита работала в институте им. Карпова, написала там диссертацию. С черновиком работы вечером возвращалась домой. В темном переулке вырвали из рук сумку, чуть не придушили, а на крик «Это же диссертация!» не проявили никакого благородства. Пришлось по крохам восстанавливать диссертацию и задержать ее защиту. В войну Наркоматнефтепром эвакуировался в Уфу. Потом вернулись в Москву.

Сын Гиты Юра (Георгий) родился в 1948 г. Дочь Таня — в 1950. Они жили в большой квартире в доме на Бережковской набережной. В этом же доме — в соседнем подъезде с 1950 г снимали и мы с Реной крохотную комнату в квартире Петра Михайловича Абугова. Гиту и Анатолия видели довольно часто.

Анатолий Семёнович Вирновский, доктор технических наук, профессор, видный ученый, получил Государственную (Сталинскую) премию «За коренную реконструкцию глубинно насосного метода добычи нефти». С 1943 года работал во Bcecоюзном нефтегазовом НИИ в Москве. Был заместителем

директора по научной работе. И как человек, и как ученый пользовался глубоким уважением в среде нефтяников. В 1953 г., когда Анатолий Семенович с инфарктом лежал в больнице, директор ВНИИНефть Мкртич Вагаршакович Мкртчян снял его со всех занимаемых должностей и уволил из Института.

Был какой-то клеветнический донос (кому-то Анатолий перебежал дорогу), и его возвели во «Враги народа». Семья попала в тяжелейшее положение. На Гиту легло кормить трёхлетнего сына, младенца дочь, старуху свекровь. Были проданы все серебряные ложки. В довершение, благожелательница Анатолия, екретарь парторганизации Института Екатерина Николаевна, «секретно» сообщила Гите, что готовится арест Анатолия. Неизвестно, что успела предпринять Гита, но когда за Анатолием в больницу явились представители «конторы», главврач объявил им, что Анатолий в коме, что транспортировать его смертельно опасно, и потребовал от них расписки в том, что они предупреждены о состоянии больного Вирновского. Представители уехали, а Анатолия так и не арестовали. После этого Анатолий прожил еще 11 лет. Защитил докторскую. Но, видимо, недоброжелательное отношение к нему («осадок») директора осталось. Когда в новом институтском доме распределялись квартиры, его семье из пяти человек (Анатолий, Гита, двое разнополых детей, мать Анатолия Розалия Александровна, живущая всегда с ними) выделили только двухкомнатную квартиру. (Это при всех его регалиях и должности зам директора!). И опять Гите позвонила Екатерина Николаевна: «Директор уехал в отпуск, немедленно несите документы!». И Вирновские получили три комнаты, на которые имели все права.

Такие перипетии не проходят даром. Анатолий Семенович скончался в 1964 г., прожив всего 56 лет. Он похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. После кончины Анатолия тяжесть содержания семьи легла на Гиту. Она работала до 66 лет.. Гиточка умерла в 2008 г., похоронена рядом с Анатолием на Новодевичьем кладбище. На общем памятнике ее даты 1913-2008.

Спустя лет десять после кончины Анатолия Семеновича, его сын Юра Вирновский, окончивший в 1971 г. Московский Нефтяной институт им. Губкина, делал в Баку в институте Нефтехимавтомат доклад на тему своей диссертации. Его слушали с подчеркнутым вниманием, а после доклада директор института сказал мне: «Я чувствовал присутствие Анатолия Семеновича». Юра пошел по стопам отца, стал ученым-нефтяником. В смутные 90-е принял приглашение норвежской нефтяной компании, и с женой Тамарой и дочерьми Леной и Настей в феврале 1992 г. переехал в Норвегию. В Норвегии Юра стал профессором университета в Осло, членом Норвежской академии наук, сотрудником нефтяной компании.

В 2008 г. он и Тамара прилетели в Сан-Франциско на конференцию, где у Юры предстоял доклад. Оттуда они собирались навестить нас в Бостоне. Но пришло горестное сообщение, что в Сан-Франциско Юра скончался от инфаркта. Ему вот-вот должно было исполниться 60.

Его старшая дочь — Анастасия родилась в 1977 живет в Осло, замужем за Эйстейном Хеллерен. Училась в Норвежском техническом университете в Трондхейме на факультете химической технологии (4-й курс — по обмену -проучилась в Техническом университете в Берлине). Потом в аспирантуре в университете в Осло (химия). В 2008 г. защитила диссертацию. Работает в известной компании «Lloyd’s Register Consulting”. Несколько лет назад была с группой в Бостоне. Мы встречались. Оставила прекрасное впечатление — чудная девочка, чем-то похожа на Гиту.

Младшая Елена родилась в 1984 г., живет в г. Ставангер (Норвегия). С 2003 по 2009 гг. училась в Университете в г. Берген на юридическом факультете. В 2007 и в начале 2008 по обмену училась в Университете в Лионе во Франции

Обе девочки с детства занимались плаванием. Настенька и поныне продолжает это увлечение, ежегодно участвуя в соревнованиях по плаванию для «Мастерс».

Дочь Гиты и Анатолия Татьяна Анатольевна Вирновская

С рождения (1950 г.) и по наши дни Танечка полна обаяния, искренности и открытости. Вскоре после переселения в дом на Ленинском проспекте маленькая Танечка вернулась со двора со слезами: — какой-то мальчик обругал ее «Дура старая». Таню огорчило «старая» . «Ну понимаю, — всхлипывала она- «дура». Но почему старая?!». Сегодня, после многих бесед по Скайпу, я могу ее успокоить, старой она никогда не будет!

Таня окончила специальную английскую школу, потом — инженерно-экономическое отделение Нефтяного института (кстати, размещавшегося на «заднем дворе» их дома). 5 лет проработала во ВНИИ Нефтепереработки. А затем — до 1997 года — во ВНИПИНефть. З года провела на «вольных хлебах», и с 2000 года преподает в элитных школах английский язык.

Вот как характеризует Таню такая школа: «Учитель английского языка Высшей категории. С большим стажем преподавания в школе, отличным знанием языка. Бережно относится к личности ученика. Театралка. Хорошо знает и любит английский театр. С увлечением передает эту любовь детям. Организованный ею театральный кружок — неоднократный призер и лауреат районных и городских конкурсов».

С мужем Тани Борисом Выгодским я общался немного по Скайпу — умный, хорошо воспитанный человек, интересный собеседник. Женаты они с Таней с 1980 года. Он инженер-конструктор по особо точному оборудованию. Родился Борис в июне 1941 г. за две недели до начала Войны в монастыре в Риме в семье нелегала, сотрудника ГРУ, жившего под именем Леонид Анфимов. Борис был третьим у матери Таисии Ивановны. Из Италии многодетную семью депортировали в СССР в относительно комфортных вагонах. В Берлине они пересеклись с сотрудниками советских дипмиссий, вывозимых в ужасных условиях. Все же итальянский фашизм оказался мягче германского. Вернувшись в Советский Союз, отец Бориса вернул себе имя Соломона Юрьевича Выгодского, продолжил профессию танкиста — испытателя танков и боевого фронтового офицера.

Антону — сыну Тани и любимому внуку Гиточки 33 года. Инженер, занимается оборудованием для нефтедобычи, сотрудничает с аргентинской фирмой. И, наконец, совсем маленький внук Тани — Николенька.

Младшая дочь т. Жени Вера (Дебора) Фалковна Лесохина

У Веры была нелегкая юность. Было фабрично-заводское училище, где Вера получила профессию слесаря-электрика. Потом рабочий факультет, строительное отделение института. Война, работа на стройке завода Буденного в Черном городе. И тут приходит телеграмма из Красноводска: «Анатолий в командировке нуждается в помощи сыпной тиф». Гита была далеко, находилась в Уфе. Вера немедленно отправилась в путь. С великими трудностями и приключениями добралась до Красноводска. Выяснила, что Анатолий находится в больнице в Небит-Даге. Прорвалась в Небит-Даг. Застала Анатолия без сознания. Врачи от него отказались. Героическим уходом Вера вернула его с Того света.

Войну Вера провела на стройках, на оборонительных рубежах, в голоде, без выходных. Была и прорабом на нефтеналивной пристани. В 1945 г. Вера вышла замуж за морского офицера Михаила Левина и уехала с ним в Ленинград. Однако, совместная жизнь не заладилась и через 7 месяцев Вера вернулась в Баку, где и родила первенца Сашеньку Левина.

В 1950 г. вышла замуж за Маркуса Львовича Грубмана (1904 — 1978). Его отец Лев Маркович был хорошим слесарем, кормил большую семью. Он был сыном кантониста, а дети и внуки кантонистов имели право учиться в гимназии. Соответственно, Маркуса приняли в бакинскую гимназию. С 15 лет он стал браться за любую работу (репетитор, переписчик, разносчик и т.д.). 1923 г. со стипендией Азнефти поступил в институт. Но нужно было работать –последовал перерыв в учебе. Возобновил ее в 1930, окончил институт в 1934. В войну служил в армии на Дальнем Востоке.

Маркус был опытным инженером. В 1951 г. его пригласили в Грозный, где им дали прекрасную трёхкомнатную квартиру в центре города. И в этом же доме — в другой его части — Вера работала в проектном учреждении с 1952 до 1955 года, а затем — в институте Гипрогрознефть.

В 1978 г. Вера вышла на пенсию. В 1955г. скончалась Верина свекровь, и т. Женя переехала в Грозный на помощь Вере, оставив в своей бакинской квартире нас с Реной. С Маркусом Вера прожила 29 лет. Он был любящим мужем и отцом и Саше, и своему сыну Леве. В 1978 г. после тяжелой болезни Маркус умер.

Мы с Реной по дороге в Теберду часто заезжали к Вере в Грозный Это был очень красивый южный город. Улицы утопали в зелени. Однажды нашу «эрдельку» Джерри там встретил 2-летний эрдель «Индус», до невозможности игривый и не признающий никаких правил. По случаю прибытия Джерри он пришел в буйный восторг, орал и прыгал так, что еще немного, и нас бы с позором выдворили за пределы Чечено-Ингушской республики. Джерри держалась скромно («чужой монастырь»), но с достоинством. А в другой раз мы захватили с собой Веру и «по дороге» завезли ее в Нальчик, где отдыхал Маркус с сыновьями Левой и Аликом (Сашей). Лева –инженер работал на Грозненском нефтеперерабатывающем заводе. В 1978 г. женился и с женой Галей приезжали в Баку на свадьбу Саши Катина (сына Веры Гинзбург), заходили в гости к моей маме.

К 1993 году обстановка в Грозном раскалилась, жить стало опасно, есть стало нечего, зарплату задерживали. И Лева с Верой и женой, переехали в Астрахань. В Грозном остались три могилы рядом Эсфирь Маесеевна — мать Маркуса, бабушки Жени и самого Маркуса. Благодаря связям Лева быстро устроился на хорошо оплачиваемую работу на нефтеперерабатывающем заводе. Галя работала на табачной фабрике. Сейчас оба на пенсии. В Астрахани 19 июля

2000 г. умерла Вера. У Левы двое детей — Лина и Маркус (Марик) и двое внуков. Сын Левы Грубмана — Марк, названный в честь деда — Маркуса, родился в 1982 г. После армии закончил Астраханский строительный институт. У него с его женой Юлей — сын Женя и дочь Таня.

Удалось по Скайпу повидаться с Левой, Галей и внучкой Евой. Все молодцы, внучка просто очаровательна. Я попросил ее написать о себе. Она ответила: «Раньше я училась в Астрахани, там и жила и занималась гимнастикой. Даже получила первый взрослый разряд по гимнастике. По окончанию 4 класса мы поехали поступать в Санкт-Петербургское училище которое выпускает хороших балерин. Но я туда не поступила. В конце лета мы поехали в Воронеж и с самыми высокими баллами поступили в «Воронежское хореографическое училище». В тот же день после поступления мы поехали домой в Астрахань. И не доехав примерно 90 км попали в аварию. Мы слетели с дороги и перевернулись 3 раза. Бабушка попала в больницу с переломом двух пальцев и повреждением шеи. Мама с дедушкой почти не пострадали. А у меня тоже была повреждена шея. Сейчас я уже дошла до 3-7 класса. 3-означает класс по хореографии, а 7 — класс по общеобразовательным предметам. Моя цель получить высшее образование, чтобы стать балетмейстером. Но сначала я хочу стать великой балериной».

Старший сын Веры от первого брака Алик, инженер, жил и работал в Ленинграде. В 1981 г. у него родился сын Женя, а потом и Дима. Последний раз Алика и его жену Ирину (тогда — студентку мединститута, медсестру) я видел летом 1975 года, когда они проведывали мою маму, лечившуюся в Москве в глазном институте им. Гельмгольца. Они произвели на всех нас очень хорошее теплое впечатление. К сожалению, Алик рано умер.

Дедушка Сендер, Фалк Борисович и мой папа Яков Александрович Гинзбург покоятся в Баку в трех соседних могилах, окруженных общей оградой. За могилами ухаживают. Последний раз мы проведывали их в 2009 г.

Сын Сендера и Дееры Иосиф Александрович Гинзбург (1888–1963)

Видимо, после смерти матери Иосифу было неуютно в родном доме. 14-ти лет он сбежал, бродил по улицам зимнего Двинска, устал, замерз и присел на освещенном крыльце какого-то дома. Через некоторое время дверь отворилась, Иосифа ввели в дом. «Чей ты? — Сендера Гинзбурга. — Что ты здесь делаешь? — Молчание». Мальчика отогрели, накормили, уложили спать. Утром за ним пришел дедушка. Иосиф категорически отказался возвращаться: «Вместо мамы там сейчас «тетя», а вместо папы — «дядя». Я не хочу жить с тетей и дядей!»

Приютивший его хозяин дома предложил, пусть мальчик пока поживет у меня. На том и порешили. Остается добавить, что дом этот был аптекой, хозяин –аптекарем, а Иосиф, начав с мытья аптечной посуды, потихоньку обучался аптечному делу. Диплом фармацевта он получил в Баку в 1937 г.

В году примерно 1906 Иосиф влюбился в студентку гимназии в городе Лиски (Воронежской губернии) Брониславу Абрамовну Пассову — в будущем — моя дорогая тетя Броня. Ее отец — Абрам Пассов был агрономом, имел специализированные мастерские, был достаточно богатым, чтобы иметь право жить за чертой оседлости в г. Лиски Воронежской губернии. Однако, возвращаясь из деловой поездки морем в Одессу, умер, оставив жену с еще маленькой Броней. Братья матери, владельцы заводов, рекомендовали вдове «продать» предприятия мужа, и она осталась с весьма малыми средствами. Когда Броня кончила гимназию с золотой медалью, ее забрала сестра матери в Варшаву. Муж сестры был главным инженером большого завода. В 1912 году — Броня окончила медицинский институт в Варшаве. В том же 1912 году Броня и Иосиф Гинзбург поженились. В приданое тетка подарила Броне полный зубоврачебный кабинет, включая и бормашину, и набор самых качественных инструментов. (Я мальчиком часто бывал клиентом этого кабинета в Баку, чуткие руки тети Брони ни разу не причинили мне боли. Слышу ее ласковое обращение «сынок»). Но не прошло и двух лет, Иосифа забрали в армию (в те годы евреев брали при каждом рекрутском наборе по 10 рекрут со 1000 «душ» — в три раза больше, чем христиан), и направили в специальную школу прапорщиков — чин, соответствующий младшему лейтенанту в Советской армии. Массовое производство в прапорщики имело место с началом Первой мировой войны для покрытия убыли кадрового обер-офицерского состава во фронтовых частях. Прапорщик Гинзбург сразу попал на передовую. Молодая жена очень тосковала и, по-видимому, зная из писем где находится часть мужа, летом 1916-го года собрала маленький чемоданчик, взяла сумку и села в поезд. Вагон был забит военными. Она оказалась единственной женщиной. Увидев эту молодую, красивую беззащитную женщину к ней подсел офицер и спросил, как она оказалась здесь. Броня отвечала, что едет на фронт к мужу. Офицер освободил ей место около окна, сел рядом и сказал, что она может ехать спокойно, он ее в обиду не даст. Доехали поздно вечером. Офицер спросил, как она рассчитывает найти мужа в этой фронтовой неразберихе. Броня молчала. «Есть ли у Вас его фотография?». «Вот, пожалуйста». Офицер-попутчик не подвел: поздно ночью в комнату к Броне влетел Иосиф. «Ты с ума сошла — кричал он — слышишь, кругом стреляют пушки? Немедленно уезжай». Добавим, это, видимо, случилось 3 июня   1916 года, в день начала «Брусиловского прорыва». Броня осталась, устроилась медсестрой в близрасположенный госпиталь, ждала Иосифа. Мое впечатление за десятилетия общения: в самые тяжелые минуты (а их было не мало) тетя Броня не теряла достоинства.

Еще одно, характеризующее дедушку Сендера. В соответствии с порядком отбора рекрутов, в армию должен был пойти зять дедушки, муж его дочери Жени Фалк Лесохин — очень тихий интеллигентный человек, прекрасный бухгалтер. Дедушка решил: «Нет! В армии он сразу погибнет. Вместо него пойдет Иосиф, он со всем справится». Так и было сделано.

Не миновала Иосифа Гинзбурга и Вторая Мировая Война. Он прослужил ее в прифронтовом госпитале, не раз подвергаясь смертельной опасности. После войны он жил в Удмуртии, где умер в г. Глазов в 1963 г.

Тетя Броня имела примечательную родословную. Ее дед Абрам Лейкин и его жена Елизавета Моисеевна Лейкина имели четырех сыновей (Давид, Наум, Борис, Рафаэль) и трех дочерей (Люба, Елена и Броня (Бронислава). Имели титулы купцов первой гильдии и первоначально проживали в Тамбове и Муроме. Муром того времени это — развитый промышленный город с чугунолитейными и механическими заводами, льнопрядильной и хлопчатобумажной фабриками. Люди были с достатком, так, Борис владел заводом в Нижнем Новгороде. Дочь Елена Канторович владела универмагом в Варшаве. Люба вышла замуж за Абрама Пассова, их дочерью и стала тетя Броня, а другая дочь Лейкиных _ Бронислава — жена состоятельного варшавского инженера Абрама Гутмана — и была, видимо, теткой, приютившую тетю Броню и обеспечившую ей университетское образование. О Николае, родном брате тети Брони известно только то, что они повздорили и их связи прервались.

(Интересно пересечение родственных ветвей: прадед моей жены Рены — доктор Иосиф Земан (см. гл. 4) — был одним из основателей Варшавского университета и преподавал на медицинском отделении).

Сын Иосифа и Брони Абрам Иосифович Гинзбург, родившийся в 1919 году в Екатеринославле, был замечательным мудрым человеком. Умница, прекрасный журналист, хороший шахматист, собкор ТАСС в Баку, главный редактор азербайджанской «Молодежки», зам редактора республиканской газеты «Бакинский рабочий», ученый секретарь Академии наук Азербайджанской ССР. Без малого десять лет был помощником председателя Совета Министров Азербайджана. Его первая жена Адель Ивановна Мартынова училась вместе с ним на историческом факультете — живая энергичная интересная женщина.

В солидном возрасте Абрам, полюбив молодую женщину, не пошел по пути адюльтера, предпочел бросить все, оставить достаточно высокое положение и уехать из Баку в далекий Биробиджан. Там у него родились две чудные дочери Белла и Мария. Полушутя-полусерьезно именно дочерей Абрам Гинзбург считал лучшими своими «произведениями». Он сотрудничал в газетах, на телевидении А последние годы был помощником губернатора Биробиджана.

Его вторая жена Эльвира стала ученым секретарем Биробиджанского педагогического института, где преподавала ряд дисциплин. Когда страшная болезнь подкосила Эльвиру, Абрам делал все возможное и невозможное, чтобы уменьшить ее страдания, отвратить неминуемую беду.

В январе 1990 Абрам прилетел в Москву проводить нас в Штаты. Нам оставался только Интернет, телефонные разговоры, письма…

Маняша (Мария) Гинзбург: с 2002 по 2007 год училась в двух вузах — в Дальневосточной гуманитарной академии в Биробиджане и в Университете в Китае (4 года). Оба ВУЗа окончила с отличием. В Израиле за три года окончила магистратуру по Международным отношениям. Очень активный по природе человек. Последнее время работает в крупнейшей фирме, которая разрабатывает и производит новейшее медицинское электронное и лазерное оборудование, пользующее серьёзным спросом во всем мире. Ведает Азиатским и Дальневосточным сектором. В мае 2014 г. вышла замуж за очень хорошего парня по фамилии Киршенбаум. Живет в пригороде Тель-Авива.

Белочка Гинзбург в 2004 г. окончила Московский международный Институт Лумумбы по специальности «Управления предприятиями», вышла замуж за студента-португальца и уехала с им на «Острова Зеленого мыса» в Африку. Несколько лет назад переехала в Мадрид, прожила там около 4 лет, окончила магистратуру Университета по управлению туризмом. И уже года два живет и работает в Алеканте (Валенсия). У ее двое детей — дочь Камилла Гинзбург-де Джезус 6-ти лет и сын Джулиан Эрнесто Мартин Гинзбург. Ее муж врач, Очень заботливый муж и отец.

Вскоре после смерти Абрама умер его зять — муж старшей дочери Любы Лев Вигдоров — талантливый актер Ленинградского Ленкома, общительный веселый друг.

Старшая дочь Абрама (от первого брака) Люба, с самых малых лет — солнечное улыбающееся существо, превратилась со временем в милую красивую женщину. Первые пять классов она проучилась в знаменитой 134-й школе, в которой учились очень многие наши бакинские родичи. Потом семья переехала, и школу сменили на 160-ю. Девочка увлекалась самодеятельным театром, заслужила похвалу народной артистки Марзия ханум и последовала ее настоятельному совету учиться артистическому искусству. Люба успешно прошла второй тур вступительных экзаменов Щукинского театрального института. Ее, 17-тилетнюю яркую девицу с длинной русой косой индусский режиссёр пригласил сниматься в фильме «Хождение за три моря». Но к третьему туру она не успела выучить наизусть басню и тур не прошла. Через два дня она вернулась в Баку, где ее застал звонок Народного артиста Этуша, с приглашением поступить в Щукинский на курс, набираемый известным артистом. Но выбор был сделан в пользу филологического факультета университета в Баку. Еще студенткой Люба стала работать редактором и ведущим детских радиопередач, а потом — и диктором. И работа на радио (редактор, ведущий, диктор) продолжалась долгие годы.

Мужа Любы, актера Бакинского театра русской драмы, Льва Вигдорова дважды приглашали в ленинградский Ленком. В первый раз он отказался — отсоветовал тесть Абрам Иосифович, сказал: «Рано». Но вот Лев блистательно сыграл Раскольникова в «Преступлении и наказании», последовало второе приглашение, и Абрам Иосифович посоветовал: «Пора». И Лева, а несколько позже и Люба с дочерью Аленой переехали в Ленинград. Люба успешно вела редакцию радиовещания крупнейшего предприятия — Ленинградского оптико-механического объединения «ЛОМО», Алена училась в английской школе. Знание английского ей очень пригодилось в США, куда они с Любой переехали в 1995 г. — пройдя недолгие курсы, Алена начала свой бизнес, в котором весьма преуспела. Хорошие деловые качества проявились и у детей Алены: сын Алик успешно работает в компании перевозок; дочь Ляля — в «реал эстейт».

Илья — сын Абрама Гинзбурга — отказался эмигрировать, живет в Баку, сотрудничает с какими-то изданиями, редакциями. С детства проявлял незаурядные математические способности, например, сам пришел к понятию «мнимой единицы», окончил университет. В 2009 г. мы были в Баку. К Илье я не дозвонился. Но вот я пришел в новую синагогу и присел на скамейке во дворе. Мне говорили о старых евреях, посещающих синагогу. В числе прочих промелькнуло — Илья Гинзбург. А через две-три минуты мимо меня прошла знакомая фигура. «Илья — окликнул я, — Илья!». Он спокойно повернулся к нам, улыбнулся и произнес: «Здравствуйте, дядя Марик!».

Дочь Иосифа Гинзбурга и Брониславы, Вера Иосифовна Гинзбург-Катина, умница, обладала несомненным административным талантом, успешно занимая соответствующие позиции.

Успешно работала диспетчером Каспийского пароходства, там же ведала комплексом предприятий. Вела оперативно-административную работу на Электроламповом заводе. Несомненно, в наше время была бы преуспевающей бизнес-леди. Ясная голова и прекрасная память. Всегда была центром общения многочисленной родни. Живет в Тель-Авиве с младшим сыном Алексеем, который трогательно о ней заботится. Муж Веры — Владимир Катин (1926 -2013) — был прекрасным механиком, работал на судоремонтном заводе в Баку, занимался модернизацией подводных лодок. Потом был главным механиком на Бакинском винном заводе, где пришлось пережить много неприятных минут. Как и следовало ожидать, обнаружилась большая недостача продукции завода. А когда нашелся небольшой краник на «винопроводе» в подвале, виновником назначили главного механика Володю. Спасли его Вера с Абрамом, они нашли в Тбилиси авторитетного эксперта, который доказал, что даже при полностью открытом круглые сутки кранике, утечка составила бы крохотную долю похищенного. Володя был мастером на все руки — умел всё. Умер в Тель-Авиве.

Старший сын Веры — Александр Катин живет неподалеку от нее. В свое время кончил техникум связи в Баку, и попытался поступить в Московский институт связи. Тогда республика имела в столичных ВУЗах гарантированные места для своих посланцев. Но случилось так, что в том году никто, кроме Саши, на место в этом институте не претендовал. Приемные экзамены сдавались в Баку местной комиссии. Причем, единственному претенденту Саше достаточно было получить все тройки. Саша успешно сдавал экзамены; хорошо отвечал по математике, но оценку ему не поставили, направили к председателю комиссии, который без вопросов поставил Саше двойку (нечего, мол, еврею, выступать представителем республики). Потом была армия, мехмат и физфак университета, заведование сектором в НИИ. Его жена Ира кончила Азербайджанский Политех. Их дочь Женя пошла по стопам прадеда Иосифа, известного в Баку фармацевта. Окончила Университет в Иерусалиме, отслужила в Израильской Армии, подарила Вере двух правнучек. Все живут в Израиле.

Когда младший сын Веры — Леша окончил два курса Азербайджанского Политехнического института с одними пятерками, ему в Министерстве Высшего Образования предложили занять республиканскую вакансию в Ленинградском Политехе. Леша с успехом окончил механический факультет ЛПИ. Ему предлагали работу в Ленинграде, но, встревоженный сообщением о плохом состоянии здоровья матери, вернулся в Баку. 2 года проработал на крупном судоремонтном заводе, а затем 3 года — на подобном заводе на Камчатке. Далее была женитьба, Москва, Баку, Израиль. У Леши два сына. Старший Сема, программист, живет в Москве, младший Иосиф, школьник 9-го класса, живет в Тель-Авиве.

Младшая дочь Сендера и Дееры Слава Гинзбург-Златина.

После смерти матери Слава воспитывалась в семье своего деда. Добрейшая ласковая душа. В ее комнате в Москве находили приют многие племянники и племянницы из Баку и других мест. Вот маленькая зарисовка из моей книги «До, После, Над», о делах 1947 года:

«В комнате моей тети Славы Александровны на Новобасманной улице в Москве жили 6 человек (три семьи): тетя Слава с мужем Львом Ионовичем Златиным, их сын Арик с женой Тасей, привезенной им из эвакуации, и Гита с мужем — Анатолием Семеновичем Вирновским. Мы с Ариком готовились к экзаменам — он в МВТУ им. Баумана, я — в МЭИ Иногда мы засиживались допоздна, и я оставался ночевать на столе в этой же комнате (седьмым!)».

Последнее, что я помню о тете Славе, это много лет спустя, полные страдания ее выцветшие к старости глаза и ее сдавленный тихий голос: «Марик, мне очень тяжело».

Нужны ли тяжелые воспоминания? Дело в том, что во всех описываемых родственных кланах, между всеми близкими и дальними родственниками были самые благожелательные заботливые отношения, готовность прийти на помощь. И уж конечно, забота о стареющих родителях. Судьба тети Славы сложилась так незаслуженно тяжело, так выпадает из общей картины, что замолчать ее было бы несправедливо.

Из письма Валерии (Вики) Колот, внучки Иды Гинзбург-Понизовской.

«Добрый вечер, Марик и Рена!

Вспомнила свою любимую тетю Славочку и кое-что попробовала о ней рассказать. .. С тетей Славой и ее семьей я познакомилась летом 1955 года на даче под Москвой. У Арика и тети Славы были большие и очень красивые синие глаза и они были очень похожи. Каждый раз, когда я вспоминаю тетю Славочку, я вижу ее необыкновенно доброе лицо. Потом мы бывали в гостях у тети Славы на Ново-Басманной улице. Там же я несколько раз видела первую жену Арика — Тасю, которая очень хорошо относилась и к тете Славе и к Льву Ионовичу. На Ново-Басманной все Златины жили в большой общей квартире, где все соседи жили дружно. После смерти Льва Ионовича тетя Слава оставалась жить в этой квартире. Второй раз Арик женился, как говорили родственники, на очень красивой женщине, которую звали Бэлла. По моим впечатлениям у нее было что- то с глазом — то ли прикрыт, то ли косил. Тетя Славочка отдала свою комнату и все свои драгоценности Арику и Бэлле и поселилась с ними в двухкомнатной квартире . Я там никогда не была. Вскоре родились двое очень красивых синеглазых внука: Любочка и Левочка. Жизнь тети Славы в этой квартире становилась все тяжелей и тяжелей. У нее не было своей комнаты. Ей не давали пользоваться холодильником (или разрешали пользоваться только его частью) и не позволяли общаться с внуками. Она все это безропотно терпела. Узнав об этом, тетя Гита стала забирать ее к себе (домой и на дачу). Некоторое время тетя Слава жила и у нас. Я помню, как примерно в 1960 году мои мама и папа взяли ее с собой в дом отдыха в Болшево (под Москвой). Я тоже была вместе с ними. Нам было легко и очень приятно. Тетя Славочка — очень мягкий и милый человек. Так жила тетя Слава, все отдавшая Арику — без дома, без тепла и без внуков. В результате она слегла, ее положили в больницу, где она и умерла. По рассказам мамы, ее сыновья, когда она бывала в больнице, не хотели ее брать к себе и тогда она жила у тети Гиты или у нас. От чего и когда она умерла, я, к сожалению, не помню. Знаю, что умерла до 1975 года.

Я думаю, что дальнейшая грустная судьба семьи Златиных Вам известна. Забыла написать о старшем сыне тети Славы — Ионе. Иона был похож на своего папу, но в отличие от него был высоким. Он был кандидатом технических наук и жил со своей женой Фридой в известном подмосковном городе Жуковский. Он, как и его брат Арик, оказался жесток по отношению к своей маме».

Примерно то же рассказала Таня Вирновская, дочь Гиты.

Что я могу сказать… На мою память Арик был добрым человеком, любящим сыном, хорошим мужем первой жены, привезенной из эвакуации. Насколько я могу судить, перемена в нем случилась после второго брака на женщине, у которой не хватило доброты и уважения к т. Славе. И Бог ему судья.

(продолжение следует)