Марк Новицкий. Хороший душевный парень. В известном дуэте конферансье «Миров и Новицкий» Миров играл роль учителя, человека старой закалки, ворчливого, любящего поучать. «Ученик» Новицкий — относился к своему наставнику иронически.

Марк Гинзбург

Пока мы помним

(продолжение. Начало в №2/2017)

Вторая жена дедушки Сендера Малка Тверская-Гинзбург

Малка Тверская-Гинзбург была моложе Сендера на 11 лет. На ее памятнике в Баку на иврите и на русском выбито — Малка Мовшевна Гинзбург, урожденная Твёрская из Макарова. Она была из рода чернобыльских цадиков.

«Цадик» того времени — высший духовный религиозный учитель. В его безграничные духовные возможности, в его контакт непосредственно с Всевышним верили безоглядно. Каждое его указание выполнялось беспрекословно и с радостью. О таких вождях ходили легенды, подкрепляемые случаями чудотворного излечения. Похоже, они были экстрасенсами. В какой-то мере эти качества унаследовали папа, я и мой сын Саша.

Мой прапрапрапрадед раби Менахем Нохум Чернобыльский из Макарова (умер в 1798 г.) был непосредственным учеником основателя хасидизма Бала Шем Това (БЕШТ). После погромов Богдана Хмельницкого и потрясения лжемессии, БЕШТ отчаявшимся в спасении предложил внутреннюю свободу и радость. Он учил простых людей видеть Бога в любой вещи или явлении, находить радость в жизни, быть счастливым своей верой. Простым людям нужны простые идеалы. И Он сказал: «…Слияние человека с Творцом достигается не только изучением торы, доступным не всем, но и восторженной молитвой… и любовью к ближнему. Простой человек, обращающийся к Богу в молитвенном воодушевлении, милей Господу, чем большой знаток Торы, у которого нет ничего кроме учености».

Слава о подвижничестве раби Менахема Нохума привлекала к нему евреев со всей Украины, Белоруссии. Он был автором книги Мехоренаим — первого источника теории хасидской литературы.

Его преемником стал его сын раби Мордехай (раби Мотеле) Чернобыльский (умер в 1837 г.). Большой популярностью пользовались его проповеди, изданные в Славуте. Со смертью раби Мотеле единый центр распался на несколько: Макаров, Турийск, Сквира, Тальное и другие, далеко уступавщие старому центру, как по внешнему блеску, так и по влиянию.

Макаровским цадиком стал один из 8 сыновей раби Мотеле — Яков-Ицхак Тверский из Макарова — мой прапрадед. С его портрета смотрит волевое лицо с правильными чертами, очень похожее на лицо моего отца. Яков-Ицхак пользовался большим почетом и влиянием среди евреев Волынской и Киевской губерний. Моего папу назвали его именем.

Его старший сын — мой прадед раби Мойше Мордхе (раби Макарова, потом Бердичева) стал следующим в династии. В его честь был назван я.

Мать раби Мойше-Мордхе, моя прапрабабка была дочерью раби Шмуел-абы Шапиро, одного из братьев, которые по приказу царя Николая за распространение хасидской литературы (братья владели знаменитыми типографиями в Славуте и Бердичеве) были приговорены к казни «Сквозь строй» — к 1500 ударам палками. Когда Шмуел-аба шел сквозь строй, с его головы свалилась кипа. Под градом ударов он остановился, поднял кипу, стряхнул с нее пыль и надел.

Жена Мойше Мордхе — Хава — моя прабабушка — получила молитвенник в подарок от свекра раби Мотеле. Этот молитвенник я реставрировал и передал своей внучке.

Наконец, — дочь Моше Мордхе, моя бабушка Малка. Кстати, Малка на иврите означает Царица. Её действительно царственная осанка производила впечатление и на меня — маленького: её укоризненное “Фе” на мои неприличные поступки звучало внушительней, чем самые громкие увещевания. Бакинские евреи прибегали к ее помощи в критических ситуациях, особенно при обращениях к официальным лицам. Рассказывали, что как-то понадобилось выручить из беды какого-то еврейского юношу. Высокую властную женщину беспрепятственно пропустили проведать больного пристава. Поправляя ему подушку бабушка положила под нее конверт. Юноша был спасен.

У дедушки Сендера и бабушки Малки было двое сыновей — Яков (Яков Ицхок) и Евсей (Иешуа), и дочь Манечка, скончавшаяся лет девяти.

Яков Александрович Гинзбург

Якова в 12 лет отдают в ремесленное училище в Вильно. Сохранившаяся справка гласит: «выдана Двинским Мещанским старостой Гинзбуpry Якову, родившемуся 1 мая 1897 г. для предоставления в среднее учебное заведение на предмет получения образования». С началом войны училище переезжает в Кременчуг. В 1914 г. Яков получает свидетельство: “… удостоен звания подмастерья слесарно-токарного ремесла, со всеми правами и преимуществами этому званию … По предоставлении Гинзбургом удостоверения в том, что он в течение трех лет работал по своей специальности на заводе или в мастерской, он имеет получить от Педагогического Совета Училища аттестат на звание мастера». С 1917 года Яков — токарь на Горловском Артиллерийском заводе. В его Расчётной книжке значится: «…выданная рабочему Гинзбург Яков-Ицхок Сендеров, нанятому на должность токаря взрывательной мастерской с платой в час З0 коп. Обязательное число рабочих часов в сутки — 8.»

Весной 17-го года папа приезжает в Баку проведать родителей. В его “Отпускном билете” указано: «Предъявитель сего, Яков Гинзбург отпускается по болезни в г. Баку, сроком от 21 марта до З-го апреля 1917 г. Означенный Гинзбург, как работающий на оборону Государства, пользуется отсрочкой по призыву на военную службу».

На обороте “билета” — прописка — по адресу Бондарная улица д. 97. Это дом моего дедушки Сендера, где я часто бывал вплоть до его смерти в 1943 г.

В 1918 г. папа окончательно переселяется в Баку. Работает на железной дороге на станции Баладжары, затем — помощником военного коменданта станции Баку. А еще через год папа проведывает своего раненого брата Евсея в Михайловской больнице, где работала моя мама. Он был поражен, встретив в качестве врача — хирурга миловидную еврейскую девушку, которая оперировала и выхаживала Евсея. В 1922 году они поженились. В следующем году Яков начал учебу на рабочем факультете Азербайджанского Политехнического института и окончил его в 1930 году. Папе приходилось учиться и зарабатывать. За какую работу он только не брался… Был даже помощником секретаря в Торговом представительстве Персии в Баку. Отец физически был очень сильным и ловким. Любил розыгрыши, прекрасно показывал фокусы с монетами, превращал мои дни рождений в шумные праздники. Он мгновенно находил общий язык с детьми, потому, наверное, что и сам до конца своей нелегкой жизни сохранил в душе детство.

В 1940 году, когда папа был главным инженером военного завода, его арестовали. Историю его осуждения и оправдания я описал, рассказывая о маме. (См. главу Брук).

Сначала папа сидел в Баиловской тюрьме, куда мы с его сестрой тетей Женей носили передачи. Потом он попал в лагерь около Баку, где велось огромное строительство. Начав на общих работах, он через несколько недель стал одним из технических руководителей большого участка. С освобождением папы его мытарства не кончились. Папу вызвали в органы и предложили стать осведомителем. Отец ответил, что абсолютно не способен к этому. И отказался. Не сразу, но в конце концов его оставили в покое.

После освобождения папа прожил еще 25 лет. Его страстью было все, что имело отношение к истории и духу евреев — книги, ноты, грамофонные пластинки, открытки. Основу положили старинные книги, привезенные в Баку дедушкой. Немногое отец приобретал — больших средств у него не было. Но скоро старики евреи, узнавшие о его собрании, стали приносить или присылать свои книги, сознавая, что после их смерти книги будут выброшены на свалку. И, наконец, пункты приема макулатуры. Особенно после того, как объявили, что подписаться на некоторые издания можно только по справке о сдаче определенного количества макулатуры. Папа сумел заинтересовать приемщиков, и они откладывали ему старые издания. Так было спасено много ценнейших книг. Папа умер в 68 лет от инфаркта. За несколько месяцев до смерти объездил своих родных и друзей в Москве, Ленинграде и в других городах. Как будто прощался. Вскоре после его кончины в 1965 г. во французской еврейской газете был помещен некролог, начинавщийся словами: «Умер Яков Гинзбург, известный собиратель еврейских духовных ценностей».

Его сын — я, Марк Яковлевич Гинзбург, недоучился в консерваториях в Баку и в Москве, недоучился в Азербайджанском Индустриальном институте, но окончил Московский Энергетический Институт. 22 года заведовал лабораторией в институте Нефтехимавтомат, руководил созданием общесоюзных систем управления нефтеснабжением. Затем десять лет преподавал в политехническом институте. Подстегнутый армянскими погромами в январе 1990 г. эмигрировал в Штаты. Преподавал иудаизм и математику в колледжах Бостона. За циклы лекций по истории и философии иудаизма в разных городах и штатах был удостоен премии “Корона Торы”. В Америке написал четыре книги и множество статей, которые издавались в Штатах, Германии и России.

 Со своей женой Реной я познакомился в детском саду, когда обоим было по четыре года. Когда юный сплетник поделился со мной общим мнением: «Рена женится на Кире» (был в садике такой высокий красивый мальчик), я уверенно возразил: «Это мы еще посмотрим». Через 20 лет (в 1950 г.) мы поженились. Рена — врач офтальмолог, «шлифовку» получила в Московском институте Глазных болезней им. Гельмгольца. Через всю жизнь Рена пронесла детскую способность искренне радоваться всякой малости. Способность удивляться миру и восхищаться им.

 

У нас двое сыновей — Алекс и Виктор — оба программисты высокого класса, ведут серьезные проекты. После школы Саша попытался поступить на мехмат в Московский университет. Он был неплохо подготовлен и мог надеяться на успех. Моего урока с поступлением в МГУ нам было мало! Он не прошел. Вернувшись в Баку, поступил в Индустриальный институт, и я имел удовольствие читать его группе курс систем управления. Окончил Саша с отличием. Написал диссертацию, но защищать ее не стал — уехал в Америку. 10 лет нам оставались редкие телефонные звонки и очень частые письма. Через 10 лет Саша преподнес мне около 600 моих писем — подробнуя летопись нашей жизни за эти годы. Эти письма с моими комментариями легли в основу моей книги «Десять лет с правом переписки». Эти письма помогли и в составлении данной книги. Тремя годами позже и Витя окончил этот же институт. И тоже написал диссертацию. И тоже не защищал. Многолетнее и серьезное увлечение Вити — художественная фотография. Его снимки демонстрировались на многих выставках, в том чилсле в России и в Прибалтике, его фотографиями иллюстрированы книги известных поэтов, издано несколько его альбомов.

Ира — жена Саши — программист, Наташа — жена Вити — медицинская сестра. Наш внук Женя предпочел оставить колледж и работал менеджером в небольшой компании. Внучка Ника еще школьница, играет на скрипке в школьном оркестре, поет, рисует, увлекается бальными танцами (брала первые призы на региональных соревнованиях). Все живут неподалеку.

В Москве Наташа, историк с университетским образованием, с увлечением работала на Мосфильме, монтировала ленты хороших режиссеров. Но в Бостоне кинопромышленности практически нет. Только раз Наташе посчастливилось делать монтаж одного фильма. Некоторое время что-то делала на ювелирной фабрике В конце концов она окончила колледж, получила диплом медсестры; работает успешно и пользуется доверием и уважением своих подопечных.

Витя же приехал с хорошим языком и опытом программиста. Работу он нашел довольно быстро.

 Евсей Александрович Гинзбург

Из моего письма сыну Саше: «Вчера 6 февраля 1983 года мне позвонила Гиточка из Москвы, сообщила, что умер дядя Евсей … Рвутся нити, теряется абсолютно невозвратимое».

Евсей — безусловно талантливый человек, не обижен природой, чудный оперный голос, прекрасный нейрохирург, кандидат наук — тех времен. Восторженный и честный идейный революционер, подпольщик. Был очень добрым веселым человеком. Учился в Бакинской консерватории, и в последствии его и известного азербайджанского певца Бюль-Бюля — оформили для поездки в Италию на стажировку в миланском театре «Ла Скала» на четыре года (с 1927 по 1931). Но Евсей заболел сыпным тифом и его поездка не состоялась. В Ленинграде его приглашали в Михайловский оперный театр. Однажды он даже спел — и очень успешно — в «Царской невесте», заменив заболевшего артиста. При редких встречах мы музицировали — он пел, я аккомпанировал. Но набор комплексов, мешал ему постоянно солировать на сцене.

Если Яков, старший сын Малки был отдан учиться ремеслу, то Евсей получил классическое еврейское образование, которое, как-то использовал в нестандартной ситуации. Как рассказывала его жена, однажды он после ранения, полученного в перестрелке в Баку в 1919 году возвращался домой. Присел на скамейку рядом с двумя старыми евреями. Глядя на его мятую шинель, один из них произнес на идиш, мол, вот еще один грязный бездельник, оборванец-гой. На что услышал от Евсея на иврите цитату из Талмуда о том, что злословие — страшный грех, а на идиш — все остальное, что у него накипело. Когда он наконец добрался до дома, его встретили бурные слезы, крики, сбежались соседи. Евсей никак не мог их успокоить. Потеряв терпение, он вытащил наган, стал палить в потолок и кричать: «Цыц, жидовня!».

После бурной революционной молодости окончил мединститут, стал врачом-нейрохирургом, одно время был директором нейрохирургического института в Ленинграде. Академик Сперанский, оппонент на защите диссертации, подарил Евсею большую коллекцию финских ножей, с наборными ручками, в кожаных ножнах с индивидуальным красивым тиснением. Все в полированном деревянном футляре. Сперанскому это изготовили благодарные пациенты лепрозория. Евсей после войны подарил коллекцию папе. Я же — преподнес ее одному из начальников бакинского ОВИРа, чем существенно облегчил свои предотъездные хлопоты.

Евсей пережил часть блокады, его нейрохирургический институт в голод, порою без электрического освещения, без воды, без отопления стал госпиталем, куда раненые часто доставлялись прямо с фронта. С госпиталем был эвакуирован в Кировскую область. Вскоре, по настоянию моих родителей, его дочь Наташу прислали к нам в Баку, и до конца войны она жила с нами. После войны Наташа бездумно выскочила замуж, заимела сына Вову и вскоре разошлась с мужем. Жена Вовы, с первых шагов затеяла свары. Тетя Леля потрясла меня рассказом о последних часах жизни дяди Евсея. Трое суток она сидела около него в больнице. Он неузнаваемо изменился, потемнел, тяжело и шумно дышал, плохо узнавал… И вдруг, дыхание очистилось, стало ровным и глубоким, вернулись краски, лицо просветлело и он запел. Пропел тихо, очень красиво два куплета какой-то старой песни, улыбнулся и с улыбкой отошел.

После смерти Евсея все пошло под откос. Вова за угоны машин отбывал срок за Уралом. Его жена подала на развод и потребовала раздела квартиры. Наташа перенесла серьезную операцию.

И на этом фоне — добрейшая тетя Леля, которая тянула весь дом и латала то и дело возникающие трещины, умная женщина, всю жизнь проработавшая библиографом в библиотеке Салтыкова — Щедрина, перенесла инсульт. Сын Наташи Володя Асташев — и внучка — Светлана последнее время жили в Израиле.

                                                    х х х

Потомки братьев Сендера и Малки

В дополнение к сказанному о прямых потомках дедушки Сендера следовало бы рассказать о многочисленных кланах, связанных с Сендером и его женами. Многие схемы этих связей приведены в книге «Grand Rabbis of the Chernobyl Dynasty» by Yitzchok Meir Twerski and Rabbi Zisha Novoseller». С одним из авторов, Заком Новоселлером мы встречались, о чем рассказано ниже.

Из множества этих цепочек, (а у Сендера и его жен было много родных братьев и сестер) выберем только тех, с которыми нас связывали личные отношения. Таковых насчиталось четыре: потомки Моисея Гинзбурга — родного брата Сендера, и три линии потомков, брата бабушки Малки, Герш—Лейба (Цви-Арье) Тверского. Связь с ними на протяжении десятков лет поддерживал мой отец Яков Александрович Гинзбург. Он встречался с ними, переписывался, оставил массу фотографий, много адресов в своих записных книжках. Это очень помогло в моих поисках и налаживании связей.

Начнем с потомков Моисея, брата дедушки Сендера

Я уже писал, что Дедушка Сендер имел 11 братьев и сестер. В 2000 г. удалось проследить линию Моисея, одного из братьев. Дело было так. Раз, после моей лекции мне представили интересную брюнетку: «Это Галя Элберт, в девичестве— Гинзбург». Спрашиваю ее, откуда она? Из Ленинграда. — Не приходилось ли встречать в Ленинграде Евсея Гинзбурга, директора Института нейрохирургии? Да, — отвечает, — я его хорошо знала, это наш родственник. Продолжаю беседу: «А приходилось ли Вам бывать в Баку?» — «Да, бывала часто, но не могла там найти Якова Гинзбурга. Вы знали такого? Видимо, я в тот вечер был изрядно измотан. Ничем другим не могу объяснить нашедшего на меня затмения, когда я так и не вспомнил, кто же такой был в Баку Яков Гинзбург! Напрягаю память, смотрю на Рену, вспоминаем архитектора Борю Гинзбурга, Жору Гинзбурга. А Якова не помним. На том и разошлись. Лишь на другой день, спохватываюсь. Звоню немедленно Гале и каюсь, каюсь…Короче, она оказалась моей троюродной племянницей.

 

Выясняется, что ее прадед Моисей Гинзбург — родной брат дедушки Сендера. Возможно, — это один из братьев на семейной фотографии, с описания которой я начинал историю потомков Сендера. Соответственно Галин дед — Гинзбург Оскар Моисеевич — двоюродный брат моего отца Якова Гинзбурга. Отец Гали Марк Оскарович — мой троюродный брат, а Галя — моя троюродная племянница. Оскар Моисеевич Гинзбург родился в Двинске в 1891 г. Служил заведующим отделом Управления «Союзмясо» в Москве, В июле 1936 г. на собрании парторганизации Наркомата внутренней торговли коммунист Дмитриев задал докладчику вопрос: «Почему в Москве в аппарате системы «Союзмясо» работают все евреи, не связаны ли они с контрреволюционным троцкизмом?». Естественно, скоро было сфабриковано «Дело холодильщиков, нарочно портивших мясо чтобы отравить народ», Оскар Гинзбург был репрессирован, скончался в 1938 г., реабилитирован — в 1954-м.

После ареста Оскара Моисеевича его сын Марк — отец Гали — студент, был выгнан из института и вместе с матерью выслан из Москвы за 110 километр. Спасая семью, вдова Оскара Софья Давидовна фиктивно вышла замуж, поменяла фамилию и поселилась с сыном в Ленинграде. Марк заново поступил в институт. Каждый раз, когда мой папа Яков Александрович бывал в Ленинграде, он проведывал Софью Давидовну и встречался с Марком Оскаровичем. Родители Гали поженились в Ленинграде, где в 1947 г. родилась Галя. Она окончила электротехнический техникум, а затем — ЛЭТИ (Ленинградский Электротехнический институт). В 1967 г. Галя вышла замуж за Михаила Ароновича Элберта, кораблестроителя, сотрудника ЦНИИ Морфлота. Он родился в 1938 г., в 1975 г. защитил диссертацию. Отец Миши был начальником планового отдела Управления промкооперации при Совете министров РСФСР. Мать — домохозяйка.

В Бостон Эльберты приехали в 1980 г. Галя сперва работала старшим чертежником, а потом инженером в проектной организации. Последние годы перед выходом на пенсию в 2007 г. занимала весьма ответственный пост в управлении многомиллиардным строительством комплекса наземных и подземных дорог в Бостоне (The Big Dig). Миша в Бостоне вел работы по исследованию надежности систем. Галя и Миша очень интересные, добрые люди. Их хобби — коллекционирование редкой фарфоровой посуды, художественных миниатюр и т.п.

У Гали и Миши двое детей. Ира родилась в 1968 г., окончила университет, работала в агентстве путешествий, сейчас у нее собственное агентство.

Муж Иры Леня программист высокого уровня. У них трое детей- 9, 13 и 19-ти лет. Сын Гали и Миши Алик родился в 1979 г., окончил Бостон Колледж и Бостонский Университет, 11 лет работал на телевидении сейчас руководит «нон профит» организацией. Его жена в 15 лет попала в американскую школу по обмену, кончила ее, сдала экзамены в университет и вернулась, как полагалось, в Россию. Университет вызвал ее на учебу и с того времени она в штатах; сделала блестящую карьеру в финансовом мире. У них девочка — год и 8 месяцев — радость Гали и Миши.

А теперь, о трех линиях потомков трех дочерей Герш—Лейба (Цви-Арье) Тверского, последнего ребе-цадика из Бердичева-Макарова родного брата Малки Тверской — Гинзбург. Он умер в Бердичеве в 1935 г.

— Дочь Цви Арье Ривка Мариам вышла замуж за Новосселлера,

— Другая дочь Цви-Арье, Ципора была женой Либерзона,

— Третья дочь Мирл Герш-Лейбовна Тверская была женой Каннера.

 Итак:

Первая дочь Цви Арье, Ривка Мариам вышла замуж за Давида Шломо Новосселлера, который впоследствии стал всеукраинским ребе. В 19-м году во время погромов он эмигрировал в Америку, выписал туда жену, а потом туда постепенно перебрались все Новоселлеры —Тверские. У них было пять детей, и один их них, с кем мы близко познакомились, — мой троюродный брат Мойше-Мордхе. Его сын Зак — правнук родного брата бабушки Малки —неутомимый исследователь всех(!) ветвей и веточек потомков первого Макаровского ребе Менахема Нахума Тверского. Это поистине титаническая работа, отразившая родословные многих десятков семей. Многостраничную схему этих родословных Зак предоставил мне, и она оказала неоценимую помощь в составлении этих описаний.

Разыскивая нас, он обнаружил в Нью-Йорке бакинцев — наших однофамильцев, и спросил их, не родственники ли они Малки Тверской, которая вышла замуж за Гинзбурга и жила в Баку. Цепочка замкнулась на нас. Спустя несколько лет мы встретились с ним в Америке. Все поколения Новоселлеров ученые раввины, не исключение и Зак, и его дети! Я же еще в Баку помог Заку отыскать наших родичей Каннеров.

Из письма Саши (20/8/84):

 «Потомок Давида Тверского — Исидор Тверский — декан в Гарварде. (Спустя 10 лет я в Бостоне встретился с Исидором Тверским и сблизился с ним). Другой — ребе чернобыльский, руководит ешивой в Иерусалиме. Третий — который был из очень бедной семьи, сейчас глава большой компании («знаете, есть израильские автоматы Узи, те, что считаются лучшими в мире, так вот их производит его компания»).

Еще один его дядя — старший вице-президент самой большой маклерской фирмы в Америке. И т.д.

Отец Зака — Мойше-Мордхе — ребе в Филадельфии.

Знакомство Саши с Новоселлерами произошло, когда Саша и Ира самостоятельно добились многого. Ребята не возлагали никаких надежд на именитых родственников. Всего добивались сами, и не пытались их разыскать, несмотря на мои подсказки и призывы действовать активней. Хотя бы по телефонной книге Бостона, где было много Тверских.

Первая моя встреча с Новоселлерами произошла в Нью Йорке, когда я гостил у наших молодых друзей Бухов. На квартиру к ним нагрянули Новоселлеры во главе с высоким представительным рабби Мойше Мордхе. Приехали с детьми и внуками, человек 10. Больше всех понравилась его жена Ширли — мудрая, представительная и обаятельная женщина. Зак, сын Мойше Мордхе, передал мне многостраничное генеалогическое дерево Чернобыльской династии — 10 поколений со всеми ветвями и веточками. Стараниями Зака это дерево непрерывно дополняется и разрастается. Я же передал ему некоторые фотографии наших предков, те немногие, которых у него еще не было. Вечером Новоселлеры позвонили снова: не поеду ли я с ними к нашему родственнику, выдающемуся раввину, «у которого тысячи и тысячи последователей». Они сообщили этому рабби о моем приезде и он пожелал меня видеть. Через полтора часа мы въехали в маленький городок Нью-Сквер. Остановились у колоссальной синагоги, и нас провели в кабинет рабби. Навстречу поднялся человек средних лет со светлыми умными глазами за стеклами очков, реб Дувид Тверский, Сквирский Ребе, глава Новой Сквиры. Стены были уставлены стеллажами с книгами. К креслу рабби добавили стулья для нас. Рабби расспрашивал, с кем я приехал, чем я занимался и какое положение было у евреев “в той стране”. Казалось, он более внимательно слушает не то, что я рассказываю, а как рассказываю.

Прошло много лет, и встал вопрос, что делать с сохранившимися у меня книгами из папиной библиотеки. Я полагал, что большинство этих книг останутся у моих сыновей, но я ошибался. Пробным камнем послужил редкий экземпляр Вавилонского талмуда, изданного 150 лет назад в Бердичеве. К моему удивлению и огорчению, ни один из сыновей не захотел оставить у себя эту ценнейшую книгу. Как и другие книги на иврите и идиш, поскольку этих языков они не знают и прочесть книги не сумеют. И в эти дни я получил «знак”: пришло праздничное поздравление от рабби Мойше Мордхе Новосселлера. Поблагодарив за поздравление, я спросил, хотел ли бы он иметь Вавилонский талмуд, изданный 150 лет назад… “Я был бы счастлив”, — ответил он, и выразил готовность купить книгу за любую цену. Книгу я передал ему в дар в память о моем отце Якове Гинзбурге. Скоро он рассказал, с каким трепетом рассматривали книгу несколько «мудрых людей», которых он пригласил на демонстрацию этого экземпляра.

Брак второй дочери Цви Арье, Ципоры и Ицхака-Гдалье Либерзона, раввина Славуты, был знаменателен и тем, что объединил два знаменитых рода: род Либерзонов восходит к самому БЕШТу (основателю хасидизма), а род Тверских — к его первому ученику. Ицхак-Гдалье умер не так давно, и на открытие его памятника в Славуту ездила из Баку Женя, дочь его брата Шамшона Беньяминовича.

Родной брат Гдалье Либерзона —Шамшон Беньяминович Либберзон, мудрейший человек, жил в Баку (по всей вероятности — после эвакуации), был «Председателем религиозной общины европейских евреев г.Баку» и пользовался чрезвычайным уважением. Часто со своей очень умной и славной женой Адель Абрамовной приходили к моему папе Якову Александровичу Гинзбургу. Сохранилась фотография: раввин Ицхак-Гедалье Либерзон, его племянница Шендель Либерзон, брат Шамшон Либерзон — младшая и средняя дочери раввина — Шендель и Малка Либерзон. Муж старшей дочери раввина Н.Шапиро; старшая дочь — Ханюня Либерзон.

Ципора скончалась в 1943 г. в эвакуации в Красноярске. . Старшая дочь Ципоры жила в Славуте, средняя — около Одессы, а младшая — в Черновцах.

Кстати, Яков Александрович очень любил свою двоюродную сестру Ципору, часто писал ей, называя её «пташечка» (почти точный перевод ее имени). Они были весьма близки и дружны

Третья дочь Цви Арья Мирл Герщ-Лейбовна Тверская жила в Кодне, Макарове и Бердичеве. Была за мужем за Хаим Каннером из Чернобыля —

Отец Хаима и его четырех сестер Исхак Довид Каннер был раввином в Чернобыле (по другим сведениям — лесопромышленником). В 1919 г, его, как и всех выдающихся евреев Чернобыля петлюровцы связали и утопили в Припяти.

О том, каким уважением пользовался Хаим Каннер , свидетельствует то что он был похоронен в одном склепе рядом с Мойше Мордхе (сыном макаровского ребе Якова Ицхака) и Цви-Арье. И Мойше Мордхе, и Цви-Арье также были макаровские ребе.

У Мирл Герш-Лейбовны и Хаима Канер родились два сына Борис и Исаак и дочь Шева. Борис был главным бухгалтером в горторге, умер в 1989 г. в возрасте 73-х лет, не был женат. Шева Каннер-Ефман, врач невропатолог, прошла всю войну в действующей армии, имела много боевых наград. Умерла в 1988 г. в 70 лет. Ее муж Самуил Маркович Ефман. Окончил сельхозакадемию. Их дочь Рахиль врач, с1991 г. живет в Израиле. У нее двое детей. Сын Рахили — Марк — инженер, жил в Свердловске, переехал в Израиль, дочь Рахили Марина — мать пятерых детей, живет в Нью-Йорке.

Году в 1965 второй сын Хаима Каннера Исаак Ефимович Каннер со своим десятилетним сыном Юрой гостили в Баку у моего отца. Мы ездили к морю, обедали в кафе, славно общались. «Відмінник» (отличник) Юра — ныне известный бизнесмен и меценат, президент РЕК (Российский Еврейский Конгресс) и вице-президент всемирного ЕК, входит в состав Попечительского совета Московской еврейской религиозной общины, в ведении которой находится Большая Хоральная синагога Москвы. Кандидат наук.

Прошло около 30 лет, и неугомонный исследователь родственных связей Зак Новосселер попросил меня отыскать живущую в СССР ветвь Каннеров. Я покопался в старых папиных записных книжках, нашел адреса и телефоны нескольких Каннеров в разных городах и стал их обзванивать. Многие телефоны не отзывались, один из найденных Каннеров чуть ли не «облаял» меня, пригрозив милицией, но кое-кто откликнулся. В частности, большое содержательное письмо прислал, Самуил Маркович Ефман, муж Шевы. А еще через 10 лет мы встретились с Юрой в нашем доме в Бостоне.

Ныне Исаак Ефимович Каннер (бывший учитель математики в школе) и его супруга Раиса Абрамовна, преподававшая русский язык и литературу, живут в Нью Йорке — очень интересные добрые люди. Зимой 1989 г. они навещали нас в Москве перед нашим отлетом в Штаты. Их дочь Алла, очень милая женщина живет в Нью-Йорке, мать троих детей.

У Юры Каннера два сына, дочь и десять внуков. Один сын — врач, заведует хирургическим отделением в солидной московской больнице. Другой живет в Пенсильвании, дочь — в Коннектикуте США.

Первая наша встреча с дочерью Исаака Ефимовича Аллой Каннер произошла в 1991 г. в Филадельфии. Мы с Реной навестили Мойше Мордхе Новоселлера. Скоро к нам вышла миловидная молодая женщина. «Вам будет интересно с ней поговорить» — произнес Новоселлер. Мы обратились к ней по-английски. Но она, улыбаясь, произнесла — «Мы можем говорить по-русски». Эта Была Алла.

Оказалось, Исаак Ефимович Каннер с дочерью Аллой гостили в Штатах у Новоселлеров. Исаак Ефимович вернулся в Россию, а Аллочка задержалась и жила у Новоселлеров. Получила карту Social Security, право на работу, проработала в магазине TGMAX, а через два года вышла замуж. И получила возможность пригласить родителей в Штаты.

Алла родилась в 1960 г. в Каменном Броде , Житомирской обл., кончила там школу. По «пятому пункту» не сумела поступить в ВУЗ поблизости, пришлось учиться в Омском Автодорожном институте. Окончив его в 1982 г., работала до отъезда в Автобусном парке и Автоколонне в Бердичеве.

Главы 2 и 3. О семьях Брук, Карасик

Это история двух тесно переплетенных семей — потомков Нохима Брука и потомков Лейзера Карасика. Переплетение началось женитьбой Мейера Карасика и Марьяш (Мани) Брук. И в судьбе каждого клана — Брук и Карасик — семья Меера и Мани Карасик занимает одно из центральных мест, а описания этой семьи приводятся и во второй и в третьей главах.

Род Бруков происходил из города Новгород-Северского Черниговской губернии. Указ Екатерины II от 13 июня 1794 г. разрешил проживание евреев в некоторых частях империи (в том числе на Черниговщине, в Новгород-Северщине). Лет через 30 (примерно в 1825 г.) там родился прадед Бенцион Брук. Видимо из этих мест и другой прадед Янкель Фрадкин.

Из этих же мест и из недалеко распложенных городов Новозыбков и Злынка происходят Карасики и Загускины. По ревизии 1836 г. численность еврейского населения в Новгород-Северском составляла 1350 человек. По переписи 1897 г. в Новозыбкове насчитывалось 15362 жителей, среди них 3836 евреев. В Злынке — из 5408жителей — 812 евреев.

Признаюсь, до последнего времени мне представлялось, что родина Бруков город Новгород-Северский — некое местечко, в лучшем случае — заштатный городок. И вызывало удивление, как в таком «захолустье» могли выпестоваться столь энергичные и продвинутые люди, как, например, четверо братьев Брук и, жившие недалеко от них, шестеро братьев Карасиков.

Оказалось — город Новгород-Северский, расположенный на высоком правом берегу Десны, притока Днепра, имеет длинную и примечательную историю. Это — один из древнейших летописных центров Киевской Руси. Родина героя «Слова о полку Игореве», князя Игоря Святославича. В городе побывали Пётр I, Екатерина II, Александр I. Город был столицей Северской земли, а затем княжества, центром наместничества в XVIII веке, уездным городом Черниговской губернии. Во время знаменитого путешествия по Новороссии Екатерина ІІ посетила Новгород-Северский. В её честь на деньги купцов была построена Триумфальная арка (1786 г.). Императрица дала придворному архитектору Джакомо Кваренги поручение выстроить новый монастырский собор взамен обветшавшего. В 1808 году народное училище был преобразовано в гимназию. В Новгород-Северский прибывают преподаватели из Киева, Чернигова, Переяславля и Санкт-Петербурга. В городе процветали ремесла и торговля. Работали кожевенные заводы. Три раза в году бывали большие ярмарки, с оборотом около 60 тыс. руб. Активной была и еврейская жизнь. В 1898 г. в губернии было четыре училища «талмуд-тора», 413 хедеров, 11 начальных еврейских школ. Общая численность еврейского населения в Черниговской губернии по ревизии 1836 г. составляла 18 604 человека. В том числе 1350 человек в Новгород-Северском. Основными занятиями еврейского населения в губернии были ремесло и торговля. Евреи торговали преимущественно зерном и другими сельскохозяйственными продуктами.

В 1865 г. на евреев губернии в отношении права жительства были распространены общие правила для черты оседлости. В 1855 г. евреи были лишены права на приобретение земель. Император Александр II указом от 30 мая 1866 года, вновь наложил запрет на приобретение евреями земельных участков. Однако несмотря на запрет и активные меры по ограничению еврейского земледелия, около 20—25 % жителей еврейских колоний продолжали заниматься сельскохозяйственной деятельностью. Так, судя по рассказам доктора Мари Наумовны Брук (1896-1984), её отец и дед арендовали землю и на ней работали.

После опубликования царского манифеста от 17 октября 1905 г. в Черниговской губернии произошло более половины всех октябрьских погромов во всей России (329 погромов из 650). Погромы носили здесь массовый характер — было убито 76 евреев, сотни ранены и ограблены. Общины Нежина, Новгород-Северского, Новозыбкова, Стародуба и Суража пострадали больше других.

 Возможно, это так же послужило толчком к началу отъезда семей — Брук и Карасик — из Новгород-Северского и городов Новозыбкова и Злынки.

Итак:

Гл. 2. Семья БРУК

Передо мной два паспорта.

Первый — №1420 выдан в декабре 1905 года моему деду. 

Документ гласит:

Предъявитель сего Черниговской губернии Новгородский мещанин Нохим Меер Бенционов Брук уволен в разные города и селения Российской Империи от нижеописанного числа по тридцать первое Декабря 1906 года.

Дан с приложением печати , тысяча девятсот пятого года Декабря тридцать первого дня.

Мещанский староста /подпись/ /печать/

1. Вероисповедание: Иудейского
2. Время рождения или возраст: 52 г.
3. Род занятий: Торговля
4. Состоит или состоял в браке: состоит
5. Находятся при нем: жена его, Эстра 51г.

6.Отношение к отбыванию воинской повинности: ——

Приметы Рост: 2 аршина 4 вершка

Цвет волос: седой

Особые приметы: не имеет

Надпечатки: На изображении Герба: «на срок не более одного года».

Без права пребывания в Сибири

Второй паспорт №321, аналогичный по форме выдан моей бабушке (в девичестве — Фрадкиной), Новогородской мещанке Эсфири Янкелевой Брук 9 марта 1918 года.

Отмечено: вдова, возраст 62 года.

Т.е., Нохим (Наум) Брук родился в 1853 г., Эсфирь Брук — в 1854 г.

С этим паспортом бабушка Эсфирь в 1918 г. приехала в Баку. На паспорте штампы: Городская карта 327417; Выдана карточка 8 района №511; Выдана пенсионная книжка № 1559. А также два штампа прописки по адресам: Почтовая ул. 64, 2 сентября 1918 г. и В(верхне) Приютская ул. 95, 11 апреля 1921г. Видимо, бабушка вовремя счастливо уехала, ибо в апреле 1918 г. отступавшие отряды Красной Армии устроили в Новгород-Северском погром, во время которого было убито 57 и ранено 16 евреев.

В этой квартире на Верхне-Приютской мы прожили более полувека.

Дедушка Нохим (Наум) скончался в 1905 г, когда маме (Марии Наумовне Брук) было 8 лет. Бабушка Эстер скончалась 24 ноября 1921 г.

У бабушки Эстер было 13 детей. Но только 8 из них — 4 брата и четыре сестры — дожили до взрослого возраста. По старшинству: Яков (Янкель), названный в честь его дедушки, родился в 1879 , (бабушке было 25 лет). Далее следуют: Роза (1881 г/р), Лева (1884 г/р), Соня (1886 г/ р), Марьяш (Маня) (1988 г/р), Соломон (1890 г/р), Володя (1894 г/р), Мнухо (моя мама Мария Наумовна) (1896 г/р). Все дети кроме Володи осели в Баку. Володя жил в Москве. (Некоторые приведенные даты рождения могут отличаться от истинных на один-два года).

По всей видимости братья были достаточно предприимчивы и подвижны, бывали в разных городах, а старший Яков возил самую младшую 7-милетнюю Маню (Мнухо) на Поволжье «на кумыс» лечить слабые легкие.

В Баку т.Маня (Марьяш) с мужем Мейером Карасиком и самая младшая сестра Мнухо переехали в 1906 г. Остальные братья и сестры (кроме Володи) окончательно переселились к 1918 году.

Сначала о четырех братьях: Якове, Леве, Соломоне и Володе.

Яков Наумович Брук был довольно видным деятелем в Бакинском порту. Получил современную квартиру в многоэтажном доме около вокзала. У него было две дочери — Фира (названная в память бабушки) и Лена. За ними ухаживали Яков Зиндер и Леня Синильников, курсанты Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского, перебазированного из Ленинграда в 1942 г. К этому времени Яков Брук скончался и сестры жили с нежно любившей их мачехой Евой. Ян и Лена женились без драматических обстоятельств. Фира к концу пребывания Училища в Баку окончила юридический факультет университета. Домашнюю девочку немедленно направили на работу следователем в глухой район северной области, вручили ей пистолет и велели ловить бандитов, которых в тех краях было немеряно. Ретивую энтузиастку не раз угрожали убить. Вызволил её Леня: приехал на север (поговаривали, что в «самоволку»), зарегистрировал брак по Матросской книжке, и вскоре Фиру отпустили. Леня дослужился до капитана первого ранга. Преподавал в Черноморском высшем военно-морском училище.

Но все пошло прахом, когда его сын Дима подал документы на выезд. Дима прекрасно окончил Ленинградский университет по специальности «Физика твердого тела». Русский по отцу, еврей по матери, он единственный из выпуска оказался нераспределенным, и решил уехать из страны. Его путь в эмиграцию был труден.

Когда он в Севастополе расклеивал объявления, предлагая бесплатные уроки иврита, его осудили за хулиганство (судья заявила, что иврит не включен в перечень языков, которым обучают в СССР). В камере уголовники избили его, повредили почки. В конце концов Дима уехал, уложив в сумку лишь пару штанов и несколько книг. В CIlIA он увлекся йогой. Достиг уровня гуру, бывал в Индии. Для обсуждения дела Димы Леню «вызвали на ковер» в офицерском собрании. Один из офицеров заявил, что он, мол, своими руками застрелил бы такого сына. Леня ответил чрезвычайно резко, отказался отречься от Димы. Был исключен из партии и уволен из флота. И хотя он был хорошим спортсменом — выброшенный из армии, работал тренером по теннису — сердце не выдержало и вскоре он умер.

 Из моего письма Саше (29.01.84):
Саня, помнишь Диму, сына тети Фиры, с которым ты познакомился, когда вы с бабушкой гостили у д. Абраши и т. Нины в Севастополе? Он выехал за два года до вас. Побыв год в аспирантуре по физике, и год поработав в промышленности, он все бросил ради йоги, где достиг высоких ступней. Проходил совершенствование в Индии, Гималаях, Лаосе, Непале и т.д. Готовится к сану «Великого гуру» и уже прошел много промежуточных ступеней. Обо всем мне рассказал его отец, бывший в Баку в гостях. Если Дима вдруг вам позвонит, не удивляйтесь. Кстати, как быстро все всё забывают! Он, например, приглашал своих родителей взять на лето туристическую путевку в Индию, обещав там встретить, «везде покатать и всё показать (!)».
(В те времена советскому человеку «взять» на лето туристическую путевку в Индию было так же «просто», как взять туристическую путевку на Венеру.)

Яна — дочь Фиры и Лёни — окончила фармацевтический факультет в Баку, заведовала аптекой в Ленинграде. Дочь Яны Юля живет в Севастополе. Последние годы до выхода в отставку Яна Зиндера он и его жена Лена жили в Кронштадте. Затем оба занимались судейством в международных и союзных шахматных матчах. В марте 2007 г. я прочел в интернете: Олимпийский комитет России наградил почетным дипломом «Фэйр Плэй» члена президиума Российской федерации шахмат Якова Зиндера. И уточнение: «призы и дипломы «Фэйр Плэй» вручают только тем, кто образцом спортивного благородства и соблюдением принципов справедливой игры пропагандирует спорт в нашей стране». Я позвонил ему. В свои 84 года был бодр, полон планов. Инженер-капитан первого ранга стал международным арбитром, тренером высшей категории, руководителем шахматных федераций Северо-Западного федерального округа, Ленинградской области, членом Наблюдательного Совета Российской шахматной федерации. Яков Давидович скончался на 88-м году жизни, а через два года вышла книга Памяти Якова Давидовича Зиндера, посвященная 90-летней годовщине со дня его рождения. В этой книге есть и несколько моих страниц.

Лев Наумович Брук был состоятельным строительным подрядчиком. После «советизации» Азербайджана в 1920 году работал диспетчером нефтеналивного флота. Видимо, был достаточно авторитетен, ибо в 1951 г., заботясь о нашем с Реной выезде из Астрахани (где кончался наш круиз по Волге и Каме), велел капитанам танкеров, следующих в Баку, предоставить свою каюту «М.Я.Гинзбургу с женой». Жена Льва Наумовича Зинаида Евсеевна была врачом акушером-гинекологом. Их единственный сын умер во младенчестве.

 
Войну дядя Лева встретил в Ленинграде, где консультировался по поводу новообразования на десне. Евсей Гинзбург организовал консультации с известными профессорами И.И. Джанелидзе и Н.Н.Петровым. Приговор был: рак. И в самом конце войны Лев Наумович скончался. Из Ленинграда и Москвы мы втроем — я, дядя Лева и тетя Зина несколько суток в общем вагоне добирались до Баку. Шла вторая неделя войны. На маленьких стациях женщины голосили, провожая мобилизованных мужей и сыновей.

Соломон Наумович Брук был прекрасным бухгалтером. У них с милой доброй женой Софьей Моисеевной Эстриной был сын Наум (Намик), названный в честь деда.

Намик был лет на 5 старше меня, был моим кумиром, давал мне на стрельбище пострелять из винтовки. Последний раз я с ним недолго виделся в начале войны в Тбилиси, где он служил в армии. Погиб он под Сталинградом.

Данные о нем и другом двоюродном брате Науме Слободкине и их фото я отправил в Иерусалим в музей Яд Вашем. Недавно проверял — записи там зафиксированы.
Смерть сына подкосила дядю Соломона и тетю Соню. «Похоронку» им не прислали. Они долго еще надеялись неизвестно на что… Когда скончалась Софья Моисеева Соломон Наумович прикрепил к ограде ее могилы мраморную доску в память Намика с его именем и датами. Свою нежность и любовь они щедро изливали на племянников. Очень нежно относились к моим сыновьям. В соседней с ними квартире жил брат Софьи Моисеевны Яков Моисеевич Эстрин, физик, доцент Индустриального института. Добрый, хороший человек.

Владимир Наумович Брук служил в Москве по линии организации распространения книг и журналов. Дома у него я находил редкие книги. Он с женой Анной Каплун, сыном Марком и дочерью Миррой — жили в одной комнате в Воротниковском переулке в маленьком двухэтажном доме, «охраняемом государством» (Пушкин, ежегодно приезжая в Москву, гостил у Нащокина в этом доме.

В их гостеприимной комнате, перегороженной шкафами, находили пристанище и приют многочисленные родственники. И долго, учась в Москве, жили две его племянницы Нина и Клара Печковские. Утром 22 июня 1941 г. узнав о начале войны, в эту комнату, потянулись многие наши родственники. Была там и Кларочка Печковская, был и я: я ехал в Ленинград к папиному брату Евсею. В Москве поезд должен был простоять несколько часов. Это время я и провел у дяди Володи.

Володя всегда был подтянут, тщательно следил за одеждой, был артистичен. Положил основу трем поколениям успешных артистов — Новицких. В 1954 г. дяде Володе поставили диагноз — рак. Сын его Марк Новицкий привлек лучших врачей, но их приговор гласил — неоперабельный случай. С этим диагнозом дядя Володя прожил еще 10 лет. Потом выяснилось, что никакого рака у него не было. Его жена добрейшая т. Аня и дочь Мирра умерли в 1975.

Марк Владимирович Брук (псевдоним — Новицкий) (1920- 1986), окончил театрально-музыкальное училище в Москве, заслуженный артист РСФСР , играл на сцене трех московских театров, снимался в нескольких фильмах. Широкую популярность далеко за пределами Москвы принесли ему выступления в тандеме «Миров и Новицкий». В 1960—1970-е годы в паре с Львом Мировым — постоянный ведущий телевизионной передачи «Голубой огонёк». После смерти Мирова (январь 1983 года) Марк Новицкий выступал в качестве конферасье один практически до самой своей кончины.

Из письма Саше (23.09.86). «Прежде всего — печальная новость — 13 сентября в 66 лет скончался Марк Новицкий. Хороший душевный парень. В известном дуэте конферансье «Миров и Новицкий» Миров играл роль учителя, человека старой закалки, ворчливого, любящего поучать. «Ученик» Новицкий — относился к своему наставнику иронически.

 У Марка и его жены — Баси Ефимовны (1921-2000) было двое детей, продолживших артистическую линию.

Сын Марка и Баси — известный эстрадный режиссер Александр Маркович Новицкий, родился в 1951 г., окончил ГИТИС по отделению режиссуры больших эстрадных представлений. Два армейских года отслужил в Театре Советской Армии, где потом проработал еще один год. С 1971 и по 1998 г. от Москонцерта режиссировал многочисленными большими театральными программами на стадионах, на больших площадках и т.п. На XII Всемирном фестивале молодёжи и студентов, проходившем в Москве с 27 июля по 3 августа 1985 года, был главным режиссером всех «открытых площадок». Аналогичную работу проводил на фестивале в Гаване. Несколько лет преподавал в ВТМЭИ (Всероссийская Творческая Мастерская Эстрадного Искусства). Дочь Марка Владимировича — актриса Татьяна Марковна Новицкая (1955 –2003) , выросла в знаменитом доме артистов Большого театра, эстрады и цирка в Каретном ряду. В 1977 году окончила Театральный институт Щукина при театре Вахтангова, мастерскую А.Ширвиндта. Работала в Московском драматическом театре «Бенефис». В 1983 г. на VII Всесоюзном конкурсе артистов эстрады получила третью премию в номинации «Речевой жанр» (в дуэте с Игорем Шароевым). Снималась в кино c 1974 года (роль Александры в телесериале «Хождение по мукам»), в дальнейшем исполняла характерные эпизодические роли в 12 фильмах. Была замужем за Анатолием Бодровым. С юных лет болела диабетом, перенесла несколько операций, лишилась ноги. Скончалась в 2003 г. в возрасте 47-и лет.

Правнук дяди Володи — артист театра и кино Владимир Александрович Новицкий родился в 1977 г. В 1998 г окончил Высшее Театральное Училище им. Б.В. Щукина, курс Е.В.Князева по специальности — актер театра и кино. В 1998–2002 гг. — артист Московского театрального центра «Вернисаж». Снимался в двух десятках фильмов и в многих популярных сериалах.
Теперь — о четырех сестрах Брук: Розе, Соне, Марии — Марьяш и Марии — Мнухо.

Розалия Наумовна с мужем Александром Осиповичем Печковским (1879 — 1950) и дочерьми Ниной и Кларой жили в Баку на втором этаже небольшого дома на ул. Гимназической (Льва Толстова) рядом с 16-й школой. Когда я учился в этой школе (первый и второй классы), часто к ним забегал. В доме всегда было ласково и интересно.

Нина начинала учиться химии в институте в Баку, перевелась в Москву и окончила Химико-технологический институт им. Менделеева. Этот же институт кончала и Клара. Обе сестры жили у дяди Володи в Воротниковском переулке. Проработала Нина недолго, вскоре вышла замуж и уехала с мужем в Мурманск. На их свадьбе в доме тети Розы было очень весело, Абрам и Нина мастерски танцевали, вызвав дружные аплодисменты. В голодное военное время Абрам притащил все свои военные пайки, тетя Роза постаралась, и угощение вышло на славу.

Семейные древа Розалии Наумовны Брук-Печковской
и Софьи Наумовны Брук-Слободкиной

Обаятельный веселый муж Нины, блестящий морской офицер, капитан второго ранга, Абрам Кац, в войну служил в Северном флоте в прикрытии полярных конвоев ленд-лиза. Во время бомбежки оказался в студёной воде Баренцева моря, провел в воде несколько часов. Из-за этого переохлаждения долго болел и много лет спустя уже в Израиле, лишился ног. После войны Абрам и Нина до 1952 г. жили в Кёнигсберге, потом в Севастополе, где Абрам Кац с середины 50-х до 1960 г. служил начальником отдела Гидрографического Управления Черноморского флота.

В 1960 г. он был уволен в запас и по июнь 1974 работал заместителем начальника этого отдела, как «вольнонаемный служащий». Ниночка умерла от рака в 1970 г. Чтобы скрасить ей последние недели, Абрам снял дачу под Москвой, куда мы перевезли Нину на нанятой мною «левой» машине скорой помощи. В 1974 г. Севастопольскую квартиру обменяли на подмосковную, откуда Абрам с дочерью Эвелиной в 1994 году переехали в Израиль. Умер Абрам Кац в 2001 г. в городе Бат-Ям на побережье Средиземного моря к югу от Яффо.

Эва с юности тяготела к театральному миру. Много лет проработала архивариусом в знаменитом Театральном Музее им. Вахрушина в Москве.

Сын Абрама Виктор родился в Кенигсберге в 1949 г. В юности увлекался историей, археологией, раскопками в Херсонесе. Однако пошел по другой части, окончил в Севастополе институт по специальности «судовой электромеханик». На преддипломной практике ходил из Севастополя в Антарктику (зона китобойного промысла), а оттуда через Владивосток — В Японию, и снова в Антарктику и затем — в Одессу. Работал на крупных известных предприятиях. С 1975 по 2008 гг. работал в КБ на московском станкозаводе. 3 раза был в командировке в Швейцарии (в общей сложности — 4 месяца). В 1973-74гг. — около 7 месяцев в Польше (судоверфь в Гдыне). Спустя полвека после того, как мы виделись, я дозвонился к нему в Москву и сказал: «Вряд ли Вы меня помните, меня зовут Марк Гинзбург». «Как же, — мгновенно отозвался Витя — Вы сын Марии Наумовны», чем меня крайне растрогал. В июне 1961 г. две недели Нина и Витя гостили в Баку. Спрашиваю: «У кого там жили?» — «Как у кого, — у тети Мани!»

У Вити Печковского две дочери — старшая Наташа работает в иностранной фирме в Москве, младшая — Маша — живет в Израиле.

Весной 1961 года Нина Печковская и Витя гостили в Баку. Их приезд стал праздником для многих родных и друзей.

Кларочка, младшая дочь тети Розы — кандидат наук, ведала лабораторией в НИИ шинной промышленности в Москве. Сумела выбить для своей лаборатории электронный микроскоп — большую редкость по тем временам. Дело было так. Для бронированного автомобиля Сталина не годились обычные шины — они быстро рвались. В Кларином институте были разработаны специальные шины. Но и они полопались. Виновным мог быть либо институт, либо завод, изготовивший покрышки. Клара взяла слово с директора, что если она докажет невиновность института, а это она собиралась сделать с помощью чужого электронного микроскопа, то для её лаборатории приобретут такой же. Все так и произошло. В 1961 г вышла ее книга «Физико-химические свойства сажи и методы их определения».

Из письма Саше (28.2.81). «К большому нашему горю в Москве скончалась Кларочка. Мы знали, что она безнадежна, но ничто не говорило о столь быстром окончании всех её земных дел. Я видел ее примерно месяц тому назад. У нее не было никаких страшных ощущений, очень хорошо беседовали. Последнее, о ком она говорила, — о Вас. Вспоминала, какую хорошую записку (с фото) оставила ей Ирочка перед отъездом в мае прошлого года. Ее похоронили вчера, Витя там был. Это была добрая отзывчивая душа. По тем временам она имела большую зарплату, замужем не была, жила скромно, и щедро одаривала родных и вообще нуждающихся. Очень показательно её тесное знакомство с Марией Вениаминовной Юдиной, — гениальной пианисткой, по мнению Рихтера. Юдина прожила всю жизнь в бедности и лишениях: не имела собственного рояля, ходила много лет в одном платье, часто недоедала. Да и к Кларочке она приходила в рванных кедах. Всегда помогала страждущим. Ее протеже получали и Кларочкину помощь».

Как-то Клара сделала царский подарок дяде Володе: привела его в магазин и «одела» с головы до пят — от шляпы до костюма, пальто и обуви. Многие находили приют в ее комнате на Шоссе Энтузиастов. В мои студенческие годы я бывал у нее чаще, чем у других родичей.

Софья Наумовна с мужем Эммануилом Слободкиным и сыном Наумом жили в Баку в большой однокомнатной квартире в «Белом городе» — центре нефтепереработки того времени. На таком заводе и работал д. Эммануил. Это был добротный каменный дом, построенный Нобиле для семейных рабочих и служащих. Из приподнятой над вымощенным двором длинной крытой галереи двери вели в просторные светлые комнаты с кухнями и другими службами. В доме тети Сони по семейным праздникам собиралась вся многочисленная родня. Уходя, гости обнаруживали в карманах пальто внушительные гостинцы от т. Сони.

Ее сын Наум (также названный в честь деда) был хорошим художником, дизайнером. Пытался привить мне любовь к рисунку. Ради иллюстраций к «Гаргантюа и Пантагрюэлю» и «Тилю Уленшпигелю» подарил мне роскошные издания этих книг и комментировал иллюстрации: «Посмотри на эту фигуру, на выражение его лица», — говорил Ноня, открывая лист с прелестным толстяком Ламе Гудзака. Ноня благополучно прошел артиллеристом всю Финскую войну. На короткую побывку приезжал в Баку. Больше его мы не видели. Он погиб под Смоленском в 1941г.

(окончание следует)