ЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНА

Мойсей Лазаревич, его жена Ева Львовна и ее мать Любовь Швидлер шли в колонне смертников. Полицаю, который шел рядом с Марьянским, очень понравилось его пальто, и Марьянский решил отдать его полицаю  в обмен на свою жизнь и на жизнь его семьи. Потом Марьянские, выбрав момент, убежали в кукурузное поле и там просидели до вечера. И дальше решили двигаться на восток, в сторону Проскурова.

Илья Будзинский

ХОЛОКОСТ — ТРАГЕДИЯ, ПАМЯТЬ И ВОСПОМИНАНИЯ^*

Эти материалы я посвящаю памяти человеку-легенде, прошедшему десять кругов ада (у Дантe — девять), трижды выжившему в расстрелах в г. Дунаевцах, дважды прошедшему Моабитскую тюрьму, участнику штурма Берлина Карлу Эпштейну, его матери Бети Яковлевне, погибшей во рвах Солонынчика и моей матери-украинке, Праведницe народов мира Галине Будзинской.

Предисловие
Черным кровавым гостем обрушился град Холокоста

Холокост — это мировая трагедия, которую не сгладит время. Оценить количество погибших во время геноцида евреев очень сложно, как бы реальная цифра это 6 миллионов человек. Об этом ярко свидетельствуют слова из поэмы “Шесть миллионов евреев” дунаевчанки Анны Браверман (моей землячки), а сейчас жительницы Америки:

Черным кровавым гостем
Обрушился град Холокоста,
И содрогнулась планета
От лагерей и гетто,
…Заживо погребённых,
Расстрелянных и сожженных
Душу рвет галерея
Из шести миллионов евреев.
Пепел шести миллионов
В наши сердца стучится,
Черный кошмар Холокоста,
Ночами нам часто сниться,
A скрипка все стонет и стонет,
Будто опять хоронит
Берале, Фрейду, Басю,
Абрама, Мойшале, Масю,
Куню, Чарну и Лею —
Шесть миллионов евреев,
Шесть миллионов евреев.

Исследователи, историки уточняют, жертвами Холокоста были не только евреи, но и другие этнические и социальные группы (цыгане, гомосексуалисты, массонны и др., а также военнопленные, инвалиды). Холокост уничтожил 2/3 евреев Европы и до cегодняшнего времени численность еврейского населения не может вернуться к довоенной отметке.

“Память об этих событиях важна, не только как напоминание и осуждение преступлений нацистов, но также в качестве назидания об опасности преследования людей на основе расы, этнического происхождения, религии, политических взглядов или сексуальной ориентации”,

говорится в резолюции Европарламента, осуждающей Холокост.

Мир всколыхнула Вторая мировая война, 1941 год и ужас войны уже на родной земле. То, что пережил украинский народ, известно нам из уст ветеранов войны, жертв нацизма, тех, кто остался в тылу и на оккупированных территориях, со страниц учебников истории, кинофильмов и документалистики. A вот сегодняшней молодежи, учащимся школ страницы Холокоста малоизвестные. Тема геноцида еврейского народа в годы Второй мировой войны, последствия антисемитской политики нацистов в отношении еврейского населения Украины, до определенного времени, была менеe исследованной. В исторических трудах эта тема в советский период, освещалась недостаточно. Только в независимой Украине началась работа по установлению полной и объективной картины исторических событий, которые помогут осветить злодеяния нацистов против еврейского народа. В этом большую роль играют Музей “Память еврейского народа и Холокост в Украине”, третий в мире по величине Мемориальный комплекс посвященный Холокосту и Всеукраиский центр изучения Холокоста “Ткума”.С директором Музея и центром “Ткума” Игорем Щупаком у меня сложились деловые отношения. Участие в мероприятиях по Холокосту и передача в центр “Ткума” свои исследования. Почему я исследую Подолье? Во-первых, это моя маленькая родина и память о героях войны, о жертвах Холокоста и память о моих родных: дедушке, бабушке и маме — Праведниках мира, а во-вторых, ответ следует искать еще в Российской империи. Именно российские власти ввели дискриминационные черты оседлости для евреев: им было запрещено поселяться там, где хотелось. Поэтому подавляющее большинство еврейских семей проживала на польских и украинских землях, а именно на Подолье и Волыни, а также в Одессе. Вторая еврейская эмиграционная волна из Западной Европы на земли Польши и Украины приходится на 1936-1939 годы.

Во времена сталинизма были установлены различные ограничения, препятствия для беженцев и даже преследования, репрессии. Все антисемитские акции нацистов в отношении еврейского геноцида осуществлялись с молчаливого согласия тоталитарного режима. А страны Европы, в которых проживали евреи в годы войны, стали для них живыми могилами. Адольф Гитлер неоднократно подчеркивал в своих выступлениях о необходимости «решения еврейского вопроса». Массовое «решения вопроса» началось в январе 1939 года путем депортации евреев из Германии. Ставилась задача физического уничтожения евреев не только в Германии, а также в Польше и на оккупированных советских территориях. Истребления евреев на украинских землях началось сразу после вторжения нацистских войск на нашу землю. В первые дни немецкой оккупации погромы произошли в 58 украинских населенных пунктах, в ходе которых погибли 24 тыс. евреев. Это ужасные цифры. Их можно приводить и приводить, почти по всех населенных пунктах. Трудно представить такое количество жертв.  Очень болезненно воспринимаются факты и цифры, связанные с родными для нас местностями.  В Хмельницкой области уничтожено 115 тыс. человек из 121,335 евреев, проживавших на этой территории. Акции массового уничтожения евреев были в первые годы оккупации в Дунаевцах и районе, о чем свидетельствуют одинокие, молчаливые памятники на местах расстрелов невинных жертв. О количестве жертв свидетельствует, изданная в 2003 году “Книга Скорби Украины. Хмельницкая область”, в которой поименно упоминаются жертвы фашизма периода оккупации.  Мои бабушки и дедушки, как по материнской линии та и по отцовской линии, были не только свидетелями жестокого истребления невинных людей, а дедушка и бабушка матери: Иван и Федора Шындыбыло и мама Галя (Шындыбыло) Будзинская  сами непосредственно принимали участие в спасении евреев, сохранив жизнь еврейской семьe Марьянских: Мойсея Лазаровича и Еву Львовну,  удостоены высшего звания государства Израиль — Праведники мира.

На Земле Обетованной
Их как своих Героев чтут
Встречают как гостей желанных
И ПРАВЕДНИКАМИ зовут.

“Спасители“ Лидия Стеклова

Мемориальный комплекс Катастрофы и героизма еврейского народа в Иерусалиме Яд-Вашем удостоил в 2009 г. моего дедушку и бабушку Ивана и Федору Шындыбыло и мою маму Галину (в замужестве Будзинскую) почетным званием “Праведник народов мира” за спасение в годы фашистской оккупации супругов Мойсея и Еву Марьянских.

Украина — первое государство в мире, которое начало отмечать Праведников мира государственными наградами.

Орден «За мужество» III степени — людям, имена которых увековечены в Книгах Памяти в Яд-Вашем и являются Праведниками мира.

… И внуки, правнуки
Вас будут прославлять,
Всегда ты с нами моя, милая родная,
Моя любимая, родная украинская мать.

“Баллада о матери”
Cлова и музыка Владимира Рогового.

Воспоминания сына Праведницы народов мира Ильи Будзинского

Моя мама, Галина Ивановна Будзинская, родилась 1 января 1930 года в селе Зеленче Дунаевецкого района в многодетной семье Шындыбыло. В семье родились восемь детей, пятеро умерли рано. Дедушка Иван Гордеевич работал разнорабочим, бабушка Федора Николаевна — звеньевой в колхозе. Во время оккупации Александра, Нина и младшая дочь Галина находились в селе. Вскоре Александру вывезли в Германию в г. Фульда.

Осенью 1942 г. сельский учитель Мойсей Лазаревич Марьянский и его жена Ева Львовна попросили у них убежища. Было решено поселить супругов в сарае, на чердаке, прятали в доме и подвале в зависимости от обстановки в течение 1942-1944 гг., аж до освобождения.

После освобождения села Зеленче 30 марта 1944 г., Мойсей Лазаревич ушел на фронт. За боевые подвиги награждённый медалью «За боевые заслуги», орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды. После демобилизации Мойсей Лазаревич вернулся на родину, работал учителем, в основном в Дунаевцах, в общей сложности, 52 года.

В 1950-х годах мама Галина вышла замуж за моего отца Франца Адольфовича Будзинского, родила и воспитала нас троих сыновей: Анатолия, Илью и Виталия. Работала продавцом, швеей, оператором на инкубаторной станции. Еврейский Совет Украины в 2003 г. наградил маму, бабушку и дедушку дипломом «Праведник Украины».

Подвиг семьи Шындыбыло в годы войны отмечен в “Книге Памяти» (Флакс С. “Не подлежит забвению человечность», с. 307-309.  “Книга Памяти”. Том 4. Под общей редакцией С. Б. Басса. Днепропетровск. РИА «Днепр-VAL», 2004. 700 c.), презентация которой состоялась 26 января 2005 года в Доме ученых г. Днепропетровска. На презентацию книги был приглашен я, и мне был вручен экземпляр книги.

В июле 2009 г. Государство Израиль наградило семью Шындыбыло-Будзинская высшей наградой «Праведник народов мира». Медаль и диплом «Праведник народов мира» за спасение еврейской cемьи Марьянских мама Галина получила из рук Зины-Калай Клайтман, посла Израиля в Украине. Награждение состоялось 1 октября 2009 г. в Киеве.

В январе 2010 г. «За мужество и самопожертвование, проявленные в годы Второй мировой войны по спасению лиц еврейской национальности от фашистского геноцида, сохранения памяти жертв Холокоста», Украина наградила маму Галину орденом «За мужество III степени» (Указ Президента Украины от 27 01 2010 года №64/2010)

24 августа 2014 г., в день празднования двадцать третьей годовщины Независимости Украины в селе Зеленче на фасаде Дворца культуры была установлена Мемориальная доска «Праведники мира» в честь семьи Шындыбыло-Будзинская.

Илья Будзинский. Днепродзержинск (современное) Каменское, 20 марта 2016 года.

На фоне их фото — фото спасенных: Марьянский М.Л. и Марьянская Е.Л. и фото их дочери Любови Марьянской (2009 г.) на церемонии вручения моей матери медали и Диплома “Праведник мира”.  Сверху: слева — Почетная грамота Праведников, cправа — Иерусалим, вид с Храмовой горы. Внизу: слева — направо: Выступление матери на церемонии вручения, единственная живая Праведница мира, из 35 человек, получивших звание “Праведник мира” и посол Израиля в Украине Зина Калай-Клайтман; Cад Праведников; Сын и внук Праведников Илья Будзинский у памятника неизвестному Праведнику; Яд-Вашем, институт Яд-Вашем; Памятник Янушу Корчаку в Мемориальном комплексе Яд-Вашем.

Этот фотоколлаж был вручен администрации села Зеленче Дунаевецкого района, в день празднования 520 годовщины со дня его основания — 21 июля 2013 года.

В день празднования 520 годовщины села Зеленче 21 июля 2013 года, на которое меня пригласили жители села как сына и внука Праведников мира, автор этих строк рассказал жителям села, всем присутствующим на празднике о событиях семидесятилетней давности, а именно: как мои родные дедушка Иван, бабушка Федора Шындыбыло и мама Будзинская (Шындыбыло) Галина Ивановна спасли от уничтожения еврейскую семью учителя физики Марьянского Моисея Лазаревича, домохозяйку Марьянскую (Швидлер) Еву Львовну в годы войны 1942-1944 г.г. В условиях фашистской оккупации спасти еврейского мальчика или девочку, а тем более еврейскую семью было не только благородным поступком, а настоящим подвигом, самопожертвованием ради других. Это была большая ответственность за жизнь родных и тех, кого спасали. Государство Израиль высоко оценилo их подвиг и присвоило почетное звание “Праведник народов мира” — это высшая награда страны вручается лицам не еврейской национальности, кто в годы Второй мировой войны спасал евреев от полного уничтожения.

«Тот, кто спасает одну жизнь, спасает целый мир»
(Синедрион 37, 71)

Воспоминания Галины Ивановны (Шындыбыло) Будзинской

В годы фашистской оккупации, с риском для жизни, мои родители и я спасли и сберегли еврейскую семью Марьянских — школьного учителя Мойсея Лазаревича и домохозяйку Еву Львовну в селе Зеленче Дунаевецкого района Каменец-Подольской (сейчас Хмельницкая) области. Мойсей Лазаревич, его жена Ева Львовна и ее мать Любовь Швидлер шли в колонне смертников. Полицаю, который шел рядом с Марьянским, очень понравилось его пальто, и Марьянский решил отдать его полицаю  в обмен на свою жизнь и на жизнь его семьи. Потом Марьянские, выбрав момент, убежали в кукурузное поле и там просидели до вечера. И дальше решили двигаться на восток, в сторону Проскурова.

По дороге в с. Антоновцы семья Марьянских наткнулась на облаву: Мойсею Лазаревичу и Еве Львовне чудом удалось сбежать. При побеге была застрелена мама Евы — Любовь. Полями, оврагами ночью семья Марьянских возвращалась в свое село. В конце августа-сентябрь 1942 г. Марьянские пришли в с. Зеленче. Ночью зашли в наш двор и спрятались в сарае для скота на чердаке, в соломе.

Когда ранним утром отец вышел во двор посмотреть на снопы с гречихой, тихонько приоткрылась дверь сарая. И оттуда испуганным голосом Мойсей Лазаревич заговорил: «Шындыбыло, вы уж извините нас, что мы пришли к вам без разрешения, спрячьте нас». Отец ответил, что посоветуется с мамой. Когда они между собой переговорили, мама сказала: «Но раз пришли к нам, пусть будут у нас, наверное так Б-гу угодно».

Время было тяжелое и страшное, немцы и полицаи могли в любой момент расстрелять мать и меня за то, что мы прячем еврейскую семью Марьянских.

Мама готовила кушать, а я, чтобы не вызывать подозрения у немцев, полицаев, брала два ведра, ставила казанки с пищей. Накрывала полотенцем, засыпала очистками картофеля или высевками. Несла в сарай, будто несла корм скоту, птице. И таким образом кормила спасённых. Пока они принимали пищу, я убирала за скотом и забирала грязную посуду. И так продолжалось изо дня в день. Когда наступала зима — приносила теплые вещи, одеяла, подушку, тулуп (кстати, он сохранился до сегодняшнего дня). Я его передала через сына Илью, который проживает в Днепродзержинске, во Всеукраинский музей Холокоста в городе Днепропетровске, закладка первого камня которого состоялась 29 октября 2003 г., как раз накануне вручения мне диплома «Праведник Украины» — 6 ноября 2003 г.

Иногда в ночное время, когда было очень холодно, мы забирали семью Марьянских к себе в хату и прятали возле печи, потом прятали в погребе. Когда мама была занята приготовлением пищи, я стирала одежду Марьянских, рассказывая им, что делается в селе, где немцы, какая обстановка на фронте. Что происходит в Дунаевцах, продолжала носить письма на почту, а также помогала матери по хозяйству.

30 марта 1944 года в село вступили наши солдаты. К нам зашли человека 3 – 4 и мама начала готовить кушать. Сказала мне, чтобы я пошла в сарай и сказала Мойсею Лазаревичу и Еве Львовне, чтобы они зашли в хату. Они зашли в дом, сели вместе с солдатами за стол и в это время заходит к нам соседка и с удивлением говорит: «А вы Марьянские, откуда взялись?». Но умная Ева не открыла секрет и ответила, что они пришли вместе с солдатами.

После освобождения от немцев Марьянские перебрались в свой дом, начали потихоньку обживаться.

6 апреля 1944 г. Марьянский Мойсей Лазаревич был призван Дунаевецким райвоенкоматом на фронт. Служил в санитарном батальоне 2 Украинского фронта. На территории Польши был контужен и награжден медалью «За боевые заслуги».

За ратные боевые подвиги Мойсей Лазаревич награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны 2 степени, медалью за освобождение Варшавы, юбилейными медалями 20, 30, 40 лет Великой Победы и другими медалями.

По окончании войны Мойсей Лазаревич вернулся к своей любимой профессии — учителя. Спустя несколько лет семья Марьянских переехала в г. Дунаевцы и долгие годы поддерживала с нашей семьей теплые отношения.

Марьянские оказали помощь в похоронах моего отца Ивана Гордеевича, который скончался 19 декабря 1948 г. и пригласили меня к себе домой, быть у них горничной, а также оказали услугу получения паспорта и трудоустройства на работу. В их семье я познакомилась с моим будущим мужем Францем Адольфовичем Будзинским, а также дружила с дочерью Марьянских — Любовью, которая называла меня старшей сестрой. Потом мы с мужем ушли на съемную квартиру и продолжали дружить семьями. Праздники проводили вместе. Ева Львовна всегда давала мне из угощенья самый лакомый кусочек — в знак благодарности, за тот кусочек хлеба во время войны. В 1979 г. умерла моя мама Федора Николаевна, и Марьянские пришли проводить ее в “последний путь” Я со своим мужем и старшим сыном Анатолием часто бывали у Марьянских. Их дочь Любовь после окончания медучилища поехала работать в г. Хмельницкий. Мы помогали собирать урожай вишен, яблок, выполняли разные работы по хозяйству. Так продолжалось постоянно, вплоть до смерти Марьянских: Мойсея Лазаревича — в 1993 г. и Евы Львовны — в 1995 г. Прошли годa и многое изменилось, но мы, продолжаем общаться и жить одной семьей с дочерью Марьянских — Любовью.

Галина Ивановна Будзинская. Дунаевцы, январь 2003 года.

Медаль Праведника народов мира, выдана Ивану и Федора Шындыбыло и их дочери Галине (IVAN ET FEODORA SHYNDYBYLO ET LEUR FILLEGALINA).

На праздновании села я, как внук и сын Праведников мира, вручил сельской громадe — настоящим и будущим поколениям фотоколлаж «Праведники мира — наши земляки» с фотографиями Праведников мира, спасенных, дочери Марьянской — Любови Моисеевны и фото Сада и Аллеи Праведников, Музея Холокоста в Иерусалиме. Закончил свое выступление стихотворением «Праведники» из «Книги Памяти» и еще раз поблагодарил за приглашение на праздник  — и подвиг моих родных стал известным жителям села и далеко за его пределами. Подарил на память «Непокоренного Прометея» — символ мужества и героизма Днепродзержинска (современное) Каменское, который ценой собственной жизни принес огонь людям и спас их от верной смерти.

“Праведников мира” можно сравнить с Прометеем, они ценой собственной жизни, рискуя жизнью своих родных и близких, спасали еврейское население от уничтожения.

“Передавая в дар этот символ города, пожелал сельской громаде села Зеленче новых успехов в расцвете села,мира, добра и благосостояния”

И именно после этого события, бесед со старожилами села, с головой громады и активистами села, я поставил себе за дальнейший смысл своей жизни узнать больше о Холокосте, его жертвах, кто чудом выжил.

И о тех людях, которые спасали евреев, которых по праву называем Праведниками, и кто уже имеет это звание «Праведник народов мира» на Дунаеветчине. Я начал заниматься трагической историей еврейских местечек на Подолье и именно на Дунаеветчине. (История Холокоста еще не в полной мере известна, требует дальнейшего исследования). Так появились мои материали на эту тему, которые были напечатаны в газете «Дунаевецкий вестник». Первыми были статьи: «Зеленче — село героев», «Это стоит помнить…», «По зову души и сердца», «Стоит помнить» и другие.

Накануне 75 годовщины освобождения узников концлагеря смерти Освенцим  26 января 2020 года, на родине моей матери Будзинской Галины — Праведницы мира в селе Зеленче, громада села почтила память жертв Холокоста и Праведников мира семьи Шындыбыло-Будзинская и семью Иващук Ивана и Марии, которые спасли в годы оккупации председателя сельпо Швидлера Аарона и его сестру Швидлер Эстер. Через несколько месяцев после освождения села Зеленче 30 марта 1944 года, Аарон Швидлер был убит небольшой группой лиц, есть предположение, что это были вояки УПА. Был проведен урок Памяти “Холокост — память поколений”заведующей школьной библиотекой Прокоповой Ларисой Дмитриевной с приглашением жителей села и дочери Иващук — Ольги (Иващук) Третьяк, которая в апреле отметит свой 93 год рождения. Она поделилась своими воспоминаниями о том страшном периоде оккупации, o спасении брата и сестры Швидлер ее родителями, и как она сама помогала матери кормить несчастных. К сожалению, она узнала от меня в апреле 2019 года, что ее родителям присвоено звание “Праведник мира”. А весь пакет документов готовила ее младшая сестра, которая жила в городе и ей об этом ничего не сказала. Диплом и медаль “Праведник мира” получила в посольстве государства Израиль в Украине в городе Киеве. Посетив родные мне места в мае 2019 года, проведав могилки родных, я встретился с Ольгой Третьяк, и передал на память этой простой  сельской женщине память о ее родителях — фото Стены Почета Праведников мира. Смотря на это фото Стены Почета, где высечены имена ее отца и матери Иващук — Праведников мира, Ольга рассуждает: «родители, спасая Швидлер Аарона и Эстер, рискуя своей жизнью, никак не считали это подвигом, а делали это по велению сердца и человеческого сострадания». После рассказа о своем дедушке Михаиле Балух  бабушке Марии, и о своем отце Балух Викторе Валентиной (Балух) Павлюк — заведующей Домом культуры  которые несколько месяцев спасали семью Марьянских  участники реквиема почтили память жертв Холокоста и Праведников мира у Мемориальной доски моих родных и сделали фото на память.

2020 год 75-летия Великой Победы и 75-летия окончания Второй мировой войны. Надеюсь, что к этим торжествам городские власти и главы сельских громад в Украине и в Хмельницкой области, установят Мемориальные доски на зданиях, где проживали Праведники мира. Спасая раненых, холодных, голодных евреев, семью или детей, которые чудом уцелели от расстрела, простые люди, мещане, крестьяне рисковали своей жизнью и жизнью своих родных. Именно в Украине и Польше — за спасение евреев, был расстрел спасителя и членов его семьи, как ни парадоксально, по количеству Праведников народов мира Польша занимает 1 место — 6992 человека, Украина 4 (четвертое) — 2634 человека.

Илья Будзинский
ХОЛОКОСТ: ТРАГЕДИЯ, ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ, ПАМЯТЬ И ВОСПОМИНАНИЯ

Ежегодно 27 января отмечается Международный день памяти жертв Холокоста. Он был провозглашен Генеральной Ассамблеей ООН 1 ноября 2005 года в память жертв нацистского террора во время Второй мировой войны. Украина на государственном уровне чтит жертв трагедии с 2012 года. Официально установлено, что нацисты убили от 5,5–6 млн. евреев, цыган, представителей других групп и меньшинств в т.ч. от 2, 2 до 2, 5 млн. чел. на территории бывшего СССР, в значительной мере в Украине. В Хмельницкой области накануне войны проживало 121,335 человек еврейского населения, уничтожено в войну — 115 тыс. человек. Рубиконом массового уничтожения евреев был Каменец Подольський — уничтожено 85 тыс. чел. В г. Дунаевцы — заживо уничтоженных в шахте и расстрелянных во рвах Солонынчикa — 8 тыс.чел. B Дунаевецком районе — 12 тыс. По-моему мнению, уничтожено гораздо больше. Об этом свидетельствовали на судебном процессе полицейские города Дунаевцы и окружающих сел. (Уголовное дело N 526, открыто 29 мая 1944 г., окончено 11 сентября 1944 р.— обвинение по ст.54-1a-54-1б УК СССР от 19 апреля 1943 года, архивное дело N 11825), имеются ужасные цифры. Во рвах Солонынчикa расстреляно и заживо уничтожено 3000–5000 чел. В с. Cмотрич Дунаевецкого района норвежским батальоном уничтожено более 2 тыс чел. А сколько уничтожено еще в пределах города? При проведении земляных работ выкапывали человеческие кости. Нацистская теория уничтожения еврейского населения — по своей жестокости, зверством, cадизмом даже не может сравниться с девятью кругами Дантового ада.  Холокост — это ужас, боль, смерть. Он не должен никогда повториться. Память о миллионах уничтоженных будет жить всегда. Люди, пережившие Холокост и те люди, которые спасали еврейское население с риском за свою жизнь, своих родных и теx, кого спасали, будут с нами не вечно. Но память о том, что они пережили, должна оставаться с нами. Истории этих людей должны храниться в памятниках, Мемориальных досках, музеях, в учебниках, в воспоминаниях, в решительном стремлении человечества предотвратить геноцид. Рассказывая новым поколениям об этом ужасном периоде в нашей истории, старшее поколения помогает отстаивать человеческое достоинство для всех, независимо от национальности и вероисповедания.

Прошло более 75 лет с тех жестоких времен оккупации и уничтожения еврейского населения на территории моей родной Дунаеветчины. Но, несмотря на такой далекий период, еще живы свидетели и жертвы Холокоста, которым уже под 90 лет и более, а также живые их дети, желающих знать, как выжили их родители, деды и кто им помог спастись от уничтожения. А также установлены новые сведения, кто принял мученическую смерть в шахте с. Демьянковцы (Фото № 001) и во рвах Солонынчикa. В «Книге Cкорби Украины» в 4-х томах, Хмельницькaя область. Издательство «Подолье» 2003 год, занесено незначительное количество таких жертв, например в урочище Солонынчик установлены фамилии погибших 100 человек.

Дополняю этот список именами родных Карла Эпштейна: мама Бетя, cестры Роза и Геня и семьи Кац (Рихтер) Марины — брат матери Рихтер Залман  его жена Меня  cестра матери — Рихтер Роза и ее муж Исаак, их 10 месячный ребенок Александр, cемья Полищук — три жертвы, родные Кац Давида — бабушка Соня, Кац Иосиф — погибли жена и двое детей, cемья Кац Мойсея — жена и трое детей, его родители — отец и мать. Обращаюсь ко всем жителям города, неравнодушным людям, краеведам у кого есть сведения о новых именах и фамилиях погибших, просьба оставить в редакции газеты «Дунаевецкий вестник». Это даст возможность установить в полной мере имена жертв Холокоста на Дунаеветчине.

В прошлых публикациях я называл имена и фамилии тех жителей города, которые сумели спастись из Демьянковецкой шахты и после второго погрома во рвах Солонынчикa под с. Чаньков.

Мне удалось найти имена еще двух Праведников мира в Дунаевецком районе, которые спасли Шику и Енцю Куперман (фамилия установлена мной), а также тех людей, которые проявили человечность и спасли еврейского мальчика Михаила Сироту. Учительницу начальных классов Дунаевецкой школы — Лизу Койшман, а также я узнал об истории жизни и спасения в период оккупации мальчика Карла, а сейчас Председателя еврейской общины г. Умани Карла Иосифовича Эпштейна. Его «Воспоминания детства» — это фактически документальный материал о периоде оккупации г. Дунаевцы и уничтожения евреев в период первого и второго еврейских погромов: 8 мая 1942 года и 19 октября 1942 года.

Жизнь не стоит на месте, меняются поколения, и сейчас, более чем через 76 лет после массового уничтожения евреев города, очень трудно узнать фамилии спасенных евреев города и сел района. И тех людей кто их спасал, или наоборот известно имя, фамилия неизвестна, или известная профессия, а фамилию установить не удается. Поэтому нет общего количества выживших в Холокосте и тех людей, кто помог им выжить. Среди них и Лиза Койшман. Фамилии тех, кто сохранил жизнь Лизе Койшман, к сожалению, установить пока-что не удалось.

Лиза Койшман — 1919 года рождения, сначала проживала в селе Горчичная, в школьные годы сидела за партой с Войцыхом И.А., который позже, в годы оккупации стал полицаем, но он помог ей спастись и сделать ей документы на другую фамилию. В качестве свидетеля на судебном процессе по обвинению полицейских г. Дунаевцы, следственное дело N 526 от 29 мая 1944 г. Лиза Койшман cообщила:

«Полицейский Войцых И.А. достал бланки с печатью, штампом за подписью Гебит — комиссара Егерса пришел ночью к Манькевич (сестра Войцыха) и мы вместе с ним сделали фиктивные документы на меня Одну справку я написала своей рукой, вторую Войцых.»

Когда были оккупированы Дунаевцы Лиза проживала в Дунаевцах и работала в Дунаевецкой школе учителем начальных классов, затем спасалась в Горчичной. Мать ей рассказывала о первом погроме евреев в городе 8 мая 1942 г.  Евреи города были согнаны в район МТС, сначала отобрали специалистов и дали им пропуска и отправили по домам. Стариков, женщин с детьми, больных и немощных собрали в колонну и погнали в Демьянковецкую шахту и живьем уничтожили, а потом начали строить гетто. Отец Лизы сумел спастись на чердаке у знакомого музыканта, а когда люди с пропусками вернулись в город, он вышел из укрытия. Его опознал полицейский Недзельский, который его схватил и повел в сторону c. Демьянковцы и на пути к шахте застрелил.

Лиза оставила на попечении своего 2-х летнего племянника жительнице Горчичной Манькевич, она была родной сестрой полицейского Войцыха, и таким образом она решили его спасти. Он совсем не был похож на еврея. Однако полицейский Решетюк, узнав об этом, под угрозой выдать коменданту эту женщину, заставил ее отдать ему мальчика, которого забрал в гетто. И он был расстрелян вместе с сестрой Лизы в урочище Солонынчик. Сама Лиза Семеновна Койшман (Куперман по мужу) шла в колонне расстрела с мужем в урочище Солонынчик и они решили бежать. При побеге муж Лизы был убит, а Лиза была ранена, пуля прошла навылет и вырвала слева часть груди. Истекая кровью, в сумерках Лиза добралась до села Горчичная и пришла в дом ветеринара и его жены Марии 20 октября 1942 года в 3:00 ночи. Так как здесь находился мальчик Карл Эпштейн, который в сумерках 18 октября 1942 года бежал из гетто и скрывался, хозяева начали спасать раненую Лизу, а мальчик оставил этот дом. Лиза выжила и была основным свидетелем на судебном процессе по обвинению 28 полицейских г. Дунаевцы и района. Позже она переехала в г. Черновцы и всю жизнь думала, выжил ли тот мальчик. И такая встреча Карла Эпштейна и Лизы Койшман (Куперман) состоялась через 35 лет. Между ними была тесная дружба. Позже Лиза уехала в Израиль, к сожалению ее уже нет в живых, она покоится на Святой земле.

А сейчас об истории спасения еврейского супругов Шики и Энци Куперман — сельской семьей Гавельських.

До войны Шика проживал с женой Енцею в м.Дунаевцях. Сам он работал кузнецом в деревне и хорошо знал Гавельського Иосифа. Они с женой Анной в то время проживали в селе Слободка-Горчичанськая. Когда 11 июля 1941 румынскими и немецкими войсками были оккупированы Дунаевцы, Шика по просьбе руководства колхоза продолжал работать. Когда уже было создано гетто, всех евреев было собрано за колючую проволоку. Там они пережили издевательства, голод и чудом избежали расстрела, вырвавшись из колонны, которую вели на расстрел в урочище Солонинчик. Они пришли в деревню Слободка-Горчичанськая и искали спасения. Некоторые жители села отказывались их принять. Когда они зашли во двор Гавельського Иосифа и его жены Анны, хозяева показали на чердак дома, там они и спрятались в сене. Когда заходят немцы в дом и один из них набрасывает на шею Анны полотенце и говорит: «Если я найду евреев, тебя подвешу». Второй поднялся на лестницу и штыком начал тыкать в сено посредине чердака дома, а супруги Куперман находились по углам чердака. Это спасло их от смерти и хозяев дома, а также их малолетних детей. В течение 18 месяцев супруги спасали эту семью.

Ночью Шика помогал хозяину копать яму и накрывать ее настилом из досок в хлеву, где находилась корова. Когда наступал день, они прятались на чердаке, а потом спускались в подвал, который был выкопан в хлеву. Анна готовила еду, и кормила Шику и Енцю, им зимой от холода давали зимнюю одежду. После освобождения. Дунаевец в марте 1944 года, спасеные вернулись в город. А потом выехали в город Киев, а уже из Киева в США, в город Чикаго.

Между спасенными и спасителями существовала тесная дружба. Шика несколько раз приезжал из Киева к своим спасителям. Затем Шика передал историю своего спасения в Израиль и 5 марта 1998 года Яд-Вашем присвоил звание Праведник мира посмертно — Гавельському Иосифу Павловичу (1905-1986 г.г.), Гавельський Анне Степановне (1905-1976 г.г.).
Медаль и Диплом Праведник мира получала в Хмельницком от посла Израиля их младшая дочь Савчина Галина Иосифовна, которая сейчас проживает в. Дунаевцах.

Женщина из села Вихровка — Мороз Антонина (по мужу Рогоза), отошла в вечность в 1989 году, прятала женщину-еврейку с двумя детьми (мальчик и девочка). Сначала эта женщина хотела найти убежище в с. Горчичная и зашла во двор одной женщины.  Kак оказалось, это была сестра Антонины. А так как в с. Горчичная  жителями были несколько полицейских, там было опасно, и сестра порекомендовала женщине уйти в с. Вихровка к своей сестре Антонине. Местом спасения был глубокий, до 3-х метров подвал, который был построен отдельно от здания. К сожалению, он не сохранился до сегодняшних дней, осталось только пастбище на этом месте. Мальчик и девочка начали вскоре выходить из укрытия, а сельские дети их увидели и доложили старосте.Староста предупредил Антонину и cообщил, что будет с теми, кто спасает евреев. И еврейская женщина, понимая обстановку (а находилась еврейская семья у Антонины более двух месяцев), чтобы не подвергать риску хозяйку, женщина с детьми поблагодарила ее и оставила ее двор. Затем они скрывались в с. Польный Мукаров, а позже в селе Ставыще (Татарискы). Как они выжили — неизвестно. Но когда закончилась война, эта еврейская семья отблагодарила Антонину Рогозу — привезла в подарок отрез полотна. В то время это был большой подарок. А Антонина Мороз (Рогоза), как и другие люди, которые спасали евреев, делали это из порядочности, человечности, помогали тем, кто попал в беду, и отнюдь не считали для себя это подвигом. Однако государство Израиль совсем по-иному относится к этим людям, которые беcкорыстно, рискуя собственной жизнью, спасали евреев — награждает их медалью и Дипломом “Праведник мира”. Эти люди фактически сохранили еврейскую нацию.

Среди выживших, на пути к уничтожению в фосфоритною шахту с. Демьянковцы, потом убежать, скрываться и выжить, накануне погрома 19 октября 1942 года — был Михаил Сирота. (Фото №4) Судьба распорядилась так, что в мае 2017 года я познакомился с сыном Михаила Сироты – Ефимом. И при встрече со старожилами с.Горчичная, в беседах с Карлом Иосифовичем Эпштейном, и детьми Михаила — я узнаю историю спасения их отца. Отмечаю, что те люди, кто пережил ужасы Холокоста, колонны расстрела и побега из ада, не всегда в воспоминаниях хотят возвращаться к тем временам, и воспроизводить события своей жизни. Поэтому они не всегда, даже родным не хотели рассказывать о пережитом. Та незначительная информация, которая известна детям Михаила — сыну Ефиму и дочери Элле, а также свидетельства старожилов села Горчичная, информация предоставлена ​​внуками спасителей Михаила, рассказы о своем товарище Карлом Эпштейном — являются тем бесценным сокровищем, которые дают возможность узнать историю жизни и спасения в период фашистской оккупации Михаила Сироты.

Впервые эту фамилию я услыхал в 2008 году, когда общался со своим классным руководителем В.С. Вейхерманом в Израиле. Все время я хотел узнать историю его спасения, и кто был его спасителем.

События происходили так.

11 июля 1941 года румынские и немецкие войска оккупировали город Дунаевцы. В городе наступил оккупационный режим. Школьники были на летних каникулах, а в сентябре дети пошли в школу, но через неделю она была закрыта. Детвора начинает учиться профессиям, помогают родителям. Михайлык стал помогать матери по хозяйству. Вскоре немцы заставляют евреев дробить камни, строить дорогу, подметать улицы, выполнять тяжелые работы, а также платить контрибуцию. Юденрат начинает собирать средства с еврейского населения для ее выплаты и распределяет на работы. Евреям местечка была известна трагедия евреев городка Миньковцы в августе 1941 года, поэтому они отдавали все, чтобы уберечь себя от погрома. А далее, выполняя “решение еврейского вопроса” фашисты и полицаи в мае 1942 года начинают выгонять евреев из домов и собирают их всех в районе МТС (недалеко от современной больницы). Реализуют план архитектора Курилко — загнать живьем евреев в шахту. Так Михаил, его брат Яков и мать Эстер попадают в колонну смертников в Демьянковецкую шахту. 8 мая 1942 года колонна обреченных начала двигаться навстречу своей смерти. В этой колонне находилось более 400 чел. евреев-беженцев из Черновиц и румынских евреев. Они выделялись из общей колонны своей более опрятной и богатой одеждой. Как говорит Карл Эпштейн, который был в этой колоне смертников, ему запомнился один его сверстник из этих евреев, который имел прекрасный голос, как у Робертино Лоретти, пел песню, подымая моральный дух обреченных. Кстати, об этом никто никогда не говорил и не писал, и в шахте погибли не только дунаевецкие,  но и румынские и черновицкие евреи. Когда часть колонны подошла к шахте и полицейские начали раздевать евреев, произошел хаос, заминка, и этим воспользовались несколько человек, в том числе и Михаил Сирота. Он на свой страх и риск прыгнул под мост реки Студеницы. Раздались выстрелы. Михаил нашел свое спасение, прижавшись к телу убитого человека. Своими глазами он видел, как осуществлялось надругательство над невинными жертвами. Уже поздно вечером к нему присоединился Карл Эпштейн, который сумел раньше совершить побег из колонны. Они вместе с ним прятались в лесу, во рвах укрываясь листьями и ветками деревьев. А потом они попали на пасеку. Их приютили пасечники — братья Козаки (Василий и Степан). Кто-то из полицаев с. Горчичной узнал об этом и туда пришли жандармы. Там скрывался еще один еврей. Ребята сумели убежать, а того еврея расстреляли. Михаил ушел в c. Горчичная, а Карл решил вернуться в г. Дунаевцы, в гетто, где была его мать и сестра. И там фактически Карл Эпштейн был “снабженцем”, добывал пищу для своих родных, осуществляя ночные вылазки с гетто в окрестные села.

В селе Горчичная Михаил попадает во двор семьи Тыжа Николая Алексеевича (1887-1969) и Тыж Татьяны Панфиловны (1890-1990). Голодающего, дрожащего от страха и холода, эта дружная семья приютила в доме, и местом спасения стал небольшой лаз под печью. Хозяева в этом месте хранили дрова. В семье было четверо детей. Кстати, сын Дмитрий Николаевич Тыж 1931 года, (Фото №5) ровесник Михаила, сдружился с ним, и они вместе играли.

И как только шел слух по селу, что полицейские выискивают евреев, Михаил быстро залезал под печь, а Дмитрик закладывал его дровами. Через несколько месяцев после Демьянковецкой трагедии в дом Тыжа поселились немцы. И Cироту Михаила хозяева стали прятать в хлеву, где стояла корова, в яслях. Это был риск для жизни и семьи Тыжа, так и самого спасенного. Михаил сам понимал, что скрываться далее он не сможет. Был случай, когда немцы вошли в хлев и решились доить корову. Через некоторое время, отблагодарив хозяев, Михаил покидает дом Тыжа. И с риском для жизни, идет в неизвестность. Переходит из села в село, прося милостыню. Всегда был голоден. Одни люди давали хлеб, картофель, поили молоком, другие — наоборот, спускали на него собак, говоря «Еще один жыдок ходит». Затем он шел в лес укрывался ветвями, его очень кусали насекомые, от голода опухали ноги. Скрывался за селом Горчичная, в так называемом «Глинище» — месте, где добывали глину. Там были вырыты ямы, в которых можно было найти спасение. В тех ямах и нашел Мишу старший полицейский села Горчичная Решетюк. И повел несчастного в полицейский участок г. Дунаевцы. Когда они пришли туда полицейского уморило и он начал дремать. Михаил поймал момент, начал убегать. И полицейский бросает в него металлическим прутом и разбивает ему голову.

Кровь брызнула с головы и мальчик на мгновение потерял сознание. Этот шрам остался у него на всю жизнь. Полицейский понял, что парень не сможет убежать и снова закрыл глаза и захрапел. Этого было достаточно,чтобы убежать из участка. И Михаил пошел в сторону г. Миньковцы. Некоторое время скрывался в лесу вблизи сел Иванковцы, Демьянковцы, Горчичная. Из Демьянковецкого леса он смотрел на фосфоритную шахту, где погибла его матушка Эстер и брат Яков и слезы катились градом. Он один как перст. Что делать? Куда идти? И как говорят, снаряд дважды в одну и ту воронку не падает, и Михаил снова идет в Горчичную, в надежде на спасение. Ему уже было известно, что во рвах Солонынчикa были расстреляны все евреи с гетто, и возможно теперь не будет уже таких охот на евреев, как на бешеных собак. Идя вдоль скалистых берегов реки Студеницы со стороны Демьянковець, Михаил приходит в один из крайних домов села Горчичная. Там проживала семья Марценюк. Хозяйка дома Марценюк Юзефа, по национальности полька, (и з-за гонения на поляков многие скрывали свою национальность и регистрировались украинцами), предоставила ему убежище, накормила, и мальчик вылез на чердак заснул на сене. Его сон был весь в кошмарах, он часто вскакивал и пытался убежать от пережитого во сне. Моментами у него на лице появлялась улыбка, когда ему, по всей видимости, снился дом, мать, брат Яков и очень красивая от природы, старшая сестренка Рита, которая пела ему колыбельную в раннем детстве. Когда он проснулся, Юзефа ему сообщила, что он для всех будет сын ее дальних родственников, родители которого погибли во время бомбежки. Миша стал помогать по хозяйству, пас корову с ее маленьким сыном Брониславом, который был с ним почти одного возраста. В конце огорода у них росла большая ива, а в ней огромное дупло, в котором в день можно было спрятаться, а ночью Мишу забирали в дом. Мальчик был белобрысый, и отнюдь не был похож на еврея, поэтому с семьи Марценюк были сняты подозрения, что они прячут еврея. А староста села, Бендас предоставил справку, согласно которой Миша украинец и дальний родственник Юзефы. Таким образом, Михаил был спасен и оставался в этой семье. Фронт постепенно приближался на Запад. И наступил радостный день освобождения Дунаеветчины 31 марта 1944 року. Сирота Михаил с наступающими воинами пришел в еврейский район города. Ограбленые дома встретили его серостью и унынием. В одном из домов проживала бездетная еврейская семья, которая и приютила его. И научила Михаила специальности парикмахера. Эта профессия была ему на всю жизнь. Затем он узнал, что в г. Одессa проживает его тетя Фира. И приезжает к ней, в надежде, что тетя примет в свою семью. Но вместо того, чтобы приютить Михаила, она отдает его в детский дом, из которого ему удается бежать. И он возвращается в г. Дунаевцы. Постепенно осваивает специальность и работает парикмахером. В 50-е годы его к нему приходит подстричься Марценюк Бронислав Иванович — сын Юзефы. Они обнялись и вспомнили тяжелые времена оккупации. Кстати, тетя Брониславы — Малярчук Надежда Дмитриевна прятала после первого погрома семью швецов (фамилия и имя, к сожалению, неизвестны).  Спасала в хижине, а днем ​​они находили убежище в cкирде. Ночью ночевали в сарае. Время от времени полицейские проводили рейды по селу, выискивая евреев. Уже известный полицейский Решетюк нашел супругов в снопах сена и привел их в гетто. Они встретили свою смерть в урочище Солонынчик. В те же 50-е годы Михаила призвали на службу в ряды армии.  Cлужил в г. Львов. В парке г. Дунаевец знакомится с будущей женой Аровой Фаиной Альперьевной. 8 марта 1953 состоялась хупа (свадьба) и через год родился сынок Ефим, а позже и дочь Элла. К большому сожалению, супруги прожили короткую жизнь; Фаина умерла в 1985 году, прожив 57 лет, Михаил умер в 1988 году, прожив также 57 лет. В дни памяти жертв Холокоста поклониться памяти родных всегда приезжал Михаил с сыном и дочерью на место их гибели –Демьянковецкая шахта. Эстафету памяти приняли дети и внуки.

Благодарен Барташок Владимиру Ивановичу — жителю села Горчичная, внукам семьи Тиж — Анатолию Дмитриевичу и Александру Павловичу, Марии Брониславовне Марценюк (Иванюк) — внучке Юзефы Марценюк — родные которых с риском для жизни спасли Михаила Сироту в годы фашистской оккупации и предоставили мне воспоминания родных. Детям Михаила Сироты — Ефиму Сироте и Элли Сасовер (Сироте), товарищу детства Михаила Карлу Иосифовичу Эпштейну  — человеку прошедшему десять кругов ада в страшные годы Второй мировой войны — за сотрудничество в написании этой истории жизни Михаила Сироты.

А сейчас рассказ о человеке, который выжил в Дунаевцах в период фашистской оккупации, многократно смотрел смерти в глаза — Карле Эпштейн.
Карл Иосифович Эпштейн родился 14 февраля 1930 года. Проживал в г. Москве. Отец был незаконно репрессирован и отправлен в Сталинские лагеря. Карл с матерью и сестрой вернулся на родину матери в г.Дунаевцы.
После страшных двух погромов май-октябрь 1942 остался жив. Под фамилией Заботюк Владимир Павлович (с этим мальчиком он сидел в школе за одной партой), попадает как “остарбайтер” в Берлин, работает на немецком предприятии.

В 1942-1944 годах был узником ”Моабитской тюрьмы”, а уже в апреле попадает в часть Красной Армии и принимает участие в штурме Берлина. За спасение заместителя командира взвода — медаль «За боевые заслуги», другие награды: «За взятие Берлина», «За Победу над Германией», и ряд юбилейных наград.  Демобилизовался в 1950 году.

В 1953 году встретился с отцом в Норильске. Отец был реабилитирован в 1956 году. После службы приехал в город Львов, там учился и работал начальником цеха на Львовском заводе №246, а затем главным конструктором. Впервые побывал в Демьянковецькoй шахте в 1953 году и ежегодно к 2000 году приезжал на место трагедии в день памяти жертв Холокоста.

В 1970 году переехал в Умань, где проживает до настоящего времени, работал главным инженером завода «Мегомметр».

В 1977 году — директор кирпичного завода. За хорошие показатели в работе и занятое второе место в области среди заводов, награждён областной властью личным автомобилем “Жигули”. Сейчас отдает всего себя как Председатель еврейской общины г. Умань. Большую работу проводит по увековечению памяти жертв Холокоста в Умани, в районных центрах, населенных пунктах Черкасской области. При его участии, открыт Мемориальный знак «Памятник жертвам» в с. Ладыженка в октябре 2017 года. Проводит много встреч с представителями религиозных организаций Германии, Бельгии, Израиля и других государств, с дипломатами. Есть даже фото, когда один из немецких представителей религиозных конфессий, встал на колени перед Карлом Иосифовичем, просил прощения за те многочисленные жертвы, которые понес еврейский народ по вине гитлеровской Германии в годы войны.

Он также помог мне узнать о судьбе тех, кто выжил в Холокосте в Дунаевцах — Лизе Койшман и Михаиле Сироте. Я сейчас общаюсь с сыном и дочерью Михаила Сироты Ефимом и Эллой, и помогаю им узнать, кто спасал их отца в годы войны.

В его воспоминаниях написано — мой товарищ Михаил (а это и есть Михаил Сирота). О пережитом в период оккупации Карл Иосифович издал 2 книги – “Десятый круг ада” — в 2002 году в США, и “Рождество 1942 года”— в Германии.

Когда Карл Иосифович передал мне ксерокопию книги »Десятый круг ада», я буквально бросил все, cтал ее читать и вместе с ним (К. И. Е) пережил трагедию дунаевецких евреев, и узнал, каким чудом спасся и выжил этот человек (мальчик). Возможно для того, чтобы показать миру, что представляет собой фашизм.

Краеведам, читателям и жителям города, и тем, кто выжил в Холокосте их детям и внукам я предоставляю “Мои воспоминания детства” — Карла Иосифовича Эпштейна — это его жизнь, трагедия в г. Дунаевцях в период фашистской оккупации. Характерно, что они написаны 20 октября 2000 года, как раз в тот период, когда была 58 годовщина трагедии в урочище Солонынчик — 19 октября 1942, когда погибла его мать Бетя, сестры Роза и Геня. Вечная им память!

 

Карл Эпштейн:  «МОИ ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА»

Я, Эпштейн Карл Иосифович, родился 14.02.1930 года. К 1937 году мы проживали в г. Москва, ул. Всехсвятская. В апреле 1937 года, отец был арестован, как враг народа. Мать моя Эпштейн Бетя Яковлевна, родом из Украины — г. Дунаевцы Хмельницкой обл. Нас с Москвы выслали. В то время еще не вышел приказ Сталина о том, чтобы родственники арестованных высылались в лагеря. За нами из Дунаевец приехал мамин брат Мотя Фишерман — мой дядя. Мы с апреля 1937 проживали в г. Дунаевцы. В школу я пошел с 8 лет и до войны окончил 3 класса Дунаевецкой школы. Началась война, мы пытались эвакуироваться, но вернулись назад, потому что мать не сумела с двумя детьми сесть в поезд, а станция находилась 18 км от Дунаевец. Пришли немцы, город Дунаевцы было сдано без боя. Началась жизни при немцах. 1 сентября 1941 года я пошел в 4-й класс, но через неделю всех еврейских детей из школы выгнали. Меня мать отдала учиться на сапожника. Мы уже знали, что немцы убивают евреев, а население, в большинстве своем, к евреям относился враждебно, идти было некуда. И вот начались издевательства над евреями. Евреям г. Дунаевцы была предназначена контрибуция в сумме 200 000 руб. и 5 кг золота. Тогда евреи г. Дунаевцы создали юденрат, он состоял из известных евреев города. Они знали, кто из евреев, сколько может дать. Евреи г. Дунаевцы откупились, а евреи местечка Минькoвцы, что находится в 20 км от Дунаевец, контрибуцию не выполнили, и там произошел погром — первый и последний. В м. Минькoвцы, жила моя бабушка — мама моей мамы, тетя, дядя и их дети. Все кроме — бабушки, погибли. Это было 29 августа 1941 года. Бабушка чудом уцелела. И вот моей маме передали, что бабушка жива. Мать послала меня за ней, я привел бабушку к нам в Дунаевцы. Она помылась, надела длинную белую рубашку, легла и ничего не ела, через две недели умерла. Мы ее похоронили. Бабушка знала, что ее ждет, и решила умереть. Юденрат распределял евреев на работу. В Дунаевцах, в бывшем садике, находилась комендатура. Мы дробили камни, делали дорожки для коменданта, зимой 1941– 42 гг. нас гнали чистить от снега дорогу, ведущую на Дунаевецкую станцию. Надо отметить, что в Дунаевцах было очень много беженцев — Черновицких евреев, работавших в разных под руководством юденрата. И вот весной 1942 года на евреев г. Дунаевцы наложили новую контрибуцию — 300000 руб. и 10 кг золота. Гетто в г. Дунаевцы еще не было, евреи жили по всему городу. Юденрат составил списки евреев, которые должны платить. Нашей семье тоже надо было платить, но мы были очень бедны, перед самой войной мама получила из Польши посылку от нашего дедушки из Белостока (Польша). Там были авторучки мне и Розe (сестре), комплект вилок и ложек из серебра. Все это мама сдала в юденрат. Помощником юденрата был наш сосед Шике Корин (с его сыном Сашей я встречался уже где-то в 1960-1961 году). Дело в том, что начиная с 1953 года я регулярно, до прошлого года, ездил в Дунаевцы на могилы моих близких. Итак, евреи и эту контрибуция выполнили. Несмотря на это 8 мая 1942 года наc всех евреев города согнали на прежнюю МТС и началась сортировка. Стариков и детей, матерей с маленькими детьми и родителей, которые не хотели оставлять своих детей, сгоняли в одну сторону, а трудоспособных — в другую. Так меня отделили от матери с сестрой и нашуколонну, растянувшуюся на несколько километров, погнали по дороге на Минькoвцы. Охрана состояла из пеших полицейских и полицейских на бричках, вооруженных винтовками. И было несколько немцев из зондеркоманды с автоматами в касках и с бляхами на груди. Идти надо было около 3 км. Там находились горы и вход в горизонтальные шахты. И тут произошла заминка, колонна остановилась, потому что полицаи и немцы заставляли евреев раздеваться догола. Колонна, длиной в несколько километров, остановилась, люди началиразбегаться, началась паника, стрельба. Я тоже побежал за мной погнался немец с автоматом. Это была окраина Дунаевец, все дома одноэтажные. Люди — украинцы, закрылись в домах, боялись. Я побежал за дом и попал в уборную, опустился вниз и повис на руках. Немец в туалет не зашел, а из автомата прострочил по уборной. В уборной я просидел до вечера. Ни немцы, ни полицейские преследовать евреев, бежавших из колонны послепогрома, не стали. В основном это были пацаны моего возраста 10-14 лет. Всех евреев, которых гнали в шахту, раздевали и загоняли заживо в шахту. Затем вход взорвали, и они там все умерли. Это был первый погром в Дунаевцах. Убивали стариков, детей и родителей, которые не хотели оставлять своих детей. Я дождался темноты, хозяйка дома принесла воду, я до колен был в дерьме, помылся и, когда совсем стало темно, стал пробираться домой. У нашего дома лежала куча трупов, в основном это были те люди, которые прятались и больные, они не могли пойти на сборный пункт в МТС. Их выводили из домов полицейские и расстреливали. Подойдя к дому в ночь на 9-е мая 1942 года, я услышал шум – это полицейские грабили еврейские дома. Я спрятался под кучу трупов, полицейские прошли мимо. Я пролежал под трупами до утра. Утром немцы акцию закончили и всех евреев, которые были признаны работоспособными, отпустили по домам. Вылез из своего укрытия и я. Моя мать и сестра были уже дома, когда и я заявился. И здесь, буквально через несколько дней, началось строительство гетто. Надо отметить, что еврейские дома после первого погрома разграблены не были, поэтому нас, пацанов,юденрат заставил сносить все вещи убитых евреев, что мы и делали в течение нескольких дней. Сносили вещи в бывший магазин. Взрослые мужчины строили гетто. Это целый район обносился забором с колючей проволокой. В этот район согнали всех евреев, оставшихся после погрома. Спаслось и много детей разного возраста и некоторые пожилые люди. Спасся и мой друг Михаил 12 лет, и после второго погрома он спасся. Умер товарищ лет 5 назад. Его мама с его братом погибли при первом погроме. Спаслась моя двоюродная сестренка Геня 4-х лет, она до второго погрома жила в нашей семье. Ее мать, родная сестра моей мамы, тетя Соня со старшей дочерьюРивой 6 лет, погибла в шахте. А девочку Геню она передала через забор МТС одно й медсестре — рядом была больница, и девочку подстригли наголо и положили в инфекционную палату. Когда немцы проверяли, им сказали, что у девочки тиф. Так она уцелела, ее отдали моей матери. Началась жизнь в гетто. Юденрат распределял на работу и однажды 19 человек послали на станцию ​​выгружать уголь. Они, почему-то не закончив работу, самовольно вернулись. И здесь начали делать на столбах крючки виселиц, всех 19 человек – ребят арестовали, согнали из домов всех евреев и стали этих ребят вешать. Люди разбежались, я спрятался на чердаке и смотрел, как вешали. Повесили всех 19 ребят. Самое трудное — это было обеспечить семью пищей. Все вещи, которые у нас были, мама променяла на продовольствие. Помню однажды, уже в гетто, мама променяла родительские валенки на пуд муки врачу-ветеринару, я потом много раз ходил к нeмy в деревню, и он всегда давал мнепродукты. Наша семья в гетто состояла из 4-х человек, обеспечение продовольствием полностью ложилось на меня. Я ночью бежал из гетто и ходил по селах, прося у крестьян подаяния. Ходить приходилось в далекие села за 10-12 км, так как в ближние ходили очень многие, такие, как я. В основном за день набирал 15-20 кг продуктов и — в гетто, а ночью возвращался. Крестьяне, в основном, давали кто картошку, кто и яйцо даст, стакан муки, кукурузу, а кто и собаку отпустит, разное бывало. Но в основном давали, иначе бы в гетто все с голода умерли. Над нами жил сосед, мужчина лет 30-35, он после первого погрома спасся с женой и дочерью лет 6 (шесть). Под нашим домом был долгий подвал, но немцы все подвалы опечатали. А этот подвал находился под нашей комнатой, сосед пробил лаз и мы, как только слышали, что завтра будет погром, все спускались в этот подвал. Ждали погрома. То, что погром будет, в гетто знали все. С гетто взрослых выводили на работу, а детей не выпускали. Охраняли гетто полицаи, на шапках у них и рукавах желтые трезубцы. Мне еще и сейчас жутко, когда я вижу нашу символику — тот же трезубец. Все евреи носили желтые латы, мы, пацаны, носили их на веревочках — пошел по селам, снял латы и в карман. Затем стало сложнее — заставляли пришить к одежде. Неоднократно мы прятались в подвале, ожидая погрома. Я помню, что этот человек, который построил лаз в подвал, рассказывал, что немцы Москву не взяли, что наши наступают и вот-вот возьмут Харьков. С нашей большой родни, проживавшей в Дунаевцах, осталось только 4 человека. Все остальные погибли в шахте в мае 1942 года. У мамы была большая родня. И вот наступило 18 октября 1942 года. В лагерь вернулась рабочая бригада, копала большие длинные ямы. Им сказали, что эти ямы для буртов под картофель. Это было на окраине села Чаньков, в 4-х км от Дунаевец, Место называется Солонынчик. Эти люди и рассказали, что ямы для евреев и будет погром. Вот тогда 18 октября вечером, уже было темно, гетто усиленно охранялось, люди ожидали, что 19 октября будет погром. Мы сидели, в комнате и мать, обращаясь ко мне, сказала: «Карл, хотя бы ты убежал, спасся и когда-нибудь отомстил бы за нас». Это были последние слова, которые я слышал от своей матери. Ни слова, не попрощавшись, я 18 октября 1942 пролез под проволокой и исчез в темноте. Часовой меня не заметил — моросил дождь. Часов в 11-12 вечера, я пришел в село Горчичную и постучал в дом к тому ветеринару, который на муку выменял у моей матери валенки отца. Они меня впустили в дом, и я ночевал в них. Из дома меня не выпускали, боялись, что увидят соседи. 19 октября, днем ​​в селе уже знали, что в Дунаевцах погром. Меня строго предупредили из дома не выходить, прятали меня под печью, а ночью клали спать на печь. Это было 20 октября 1942 года. И вот ночью, часа в 2-3 раздался стук в окно, меня тут же отправили на печь и когда открыли дверь — в дом вошла еврейка, тоже их знакомая учительница младших классов Дунаевецкой школы Койшман Елизавета Семеновна. В нее сзади на спине была маленькая дырочка — входное отверстие от пули, а впереди была оборвана часть левой груди. Она вошла и упала. Здесь нужна была и моя помощь. Мы ее положили на скамейку, и ветеринар начал обрабатывать рану. Ему помогала жена Мария. И вот, когда Елизавету Семеновну перевязали, ко мне обратились хозяева и сказали, что двоих они держать-прятать не смогут и что я должен уйти. Как только начало светать, я покинул дом своих спасителей, которые прятали меня двое суток. Куда идти? Начало светать, я почти разутый и раздетый — холодно. И вдруг я услышал, что кто-то рубит дрова, пошел на стук топора, смотрю — здоровый мужик рубит дрова, в сапогах и нижней рубашке. Я спросил, можно ли войти, но тут на пороге появилась женщина, видимо его мать, и она меня впустила в дом, причитая: «Что это делается на свете?». Она посадила меня к столу, нарезала хлеба, подал целую миску борща, и я начал есть, а она все плакала. Во дворе стучит топор, а я все ем. Хозяйка дала мне есть кровяную колбасу, и тут входит в дом тот мужик, что рубил дрова. Он оделся, подошел ко мне и говорит: «Собирайся, жидок» Передо мной, в форме полицейского, стоял мужик, что дрова рубил. А его мать принесла мне целую тарелку кровяной колбасы. Я надел свое пальто без карманов и стал засовывать под подкладку эту колбасу. Я знал, куда он меня поведет, но оставить колбасу просто не мог. В углу комнаты он взял винтовку и повел меня через село в Дунаевцы. Шел дождь, идти было очень скользко, к его сапогам налипал чернозем, а мы все шли. Идти к Дунаевцам надо 6 км — три подъема и три спуски. И вот пройдено два подъема и начался спуск, а там и последний подъем, когда бежать будет поздно. Дело на пахоте стоял трактор, сзади шел полицейский и до начала спуска я рванул к трактору по вспашке, полицейский за мной и кричал: «Стой! Стой!», но я легкий и уже за трактором, а он по вспашке в сапогах зазруз. Прозвучало два выстрела. Я бежал, только кровянка била меня по ногам, мешая мне бежать. Я до сих пор думаю, почему он в меня не попал? И прихожу к выводу, что стрелял он просто так. Кто его знает… Я убежал. Кругом леса, холодно. В лесу я нашел траншею, набрал туда листья и прятался там несколько дней. Куда идти? Домой? — дома уже нет, нет никого, я уже знал, что такое погром. Знал, что в семьях меня никто не спрячет, знал, что за бешеной собакой так не охотятся, как за евреями. Я боялся встречи с людьми. И я решил идти на восток — там наши. Я двинулся по ночам на Винницу, а днем ​​прятался в лесу, съел кровяную колбасу, потом ел что попало. И так я добрался до Бара Винницкой области. При входе в город надо перейти мост через Южный Буг. При входе на мост стоит румынский часовой, а с другого конца — немецкий. Я слышал, что румыны евреев не убивают и, подойдя к румынскому часовому, стал проситься, чтобы он пропустил меня на свою территорию. Но он меня не пускал. Потом мне говорили, что румыну надо было хоть кусок мыла дать и он бы пустил. Но у меня, кроме лохмотья, ничего не было. И я прошел через мост вместе с крестьянами, которые шли утром в Бар на базар. Но в Баре, оказывается, тaк же вылавливали таких, как я. И на базаре меня схватили полицаи, привели в комендатуру. Меня поместили в кладовую для бездомных. И вот меня полицай— казак в папахе с трезубцем повел к коменданту. Комендант немец спрашивает: «Bist du Jude?» (Ты еврей?). Я притворился, что не понимаю, что он спрашивает. Переводчик перевел: «Ты еврей?». Я сказал, что я украинец, и фамилия моя Заботюк Владимир. Немец рявкнул: «Hosen аb!». Переводчик перевел: «Сними штаны!». Я все понял, но специально стал тянуть, делая вид, что стесняюсь. И тогда переводчик рванул с меня штаны. Немец рявкнул: «Weg von hier!», что означало — вон отсюда. Здесь нужно пояснить, что отец мой был коммунистом, и он не признавал религию евреев, которая требовала делать мальчикам обрезание. Таким образом, я был спасен.

К. И. Эпштейн 20.10.2000 г.

Илья Будзинский: НАМ ХОТЕЛОСЬ ЖИТЬ

История жизни в период оккупации моего классного руководителя Вейхермана В. С.

Тематика героизма народа в годы Второй мировой войны, Холокоста и Праведников и подвига моих родных заинтересовала меня еще в 2000 году, когда я начал собирать материалы, подтверждение свидетелей, воспоминания родных спасенных от фашистского уничтожения, письма, фото и прочее на присвоение звания Праведник мира моей матери Будзинской (Шындыбыло) Галине Ивановне, дедушке Ивану Гордеевичу Шындыбыло и бабушке Федоре Николаевне Шындыбыло. Судьба распорядилась так, что я в 2008 году побывал на Святой земле. Через 35 лет нашел своего классного руководителя Вейхермана Владимира Семеновича, который мне рассказал  кто спасал его и родных в годы войны. Затем посетил в Иерусалиме Всемирный музей Холокоста Яд-Вашем.  Все это меня очень поразило. Я увидел ужасы массового уничтожения евреев на территории Европы и бывшего СССР, узнал имена Праведников, которые, несмотря на угрозу собственной жизни и родных спасали евреев, часть из них были брошены в Сталинские лагеря и те евреи, которые спаслись.

Возвратившись, домой, об увиденном в Израиле, я рассказал родным о посещении Святых мест. Отцу о Владимире Семеновичу, с которым он работал в конце 50-х годов 19 века в Дунаевецкой школе. После смерти отца 2008 году, перенесенной мною тяжелой болезни и смерти мамы в 2011 году, я восстановил в памяти события фашистской оккупации г. Дунаевцы со слов классного руководителя. Из под моего пера вышли статьи “Это стоит помнить” от 14 октября 2013 года в газете «Дунаевецкий вестник», и в статье “Стоит помнить” от 3 июля 2014 года  в этой же газете  о своем классном руководителе Владимире Семеновиче Вейхермане. Как он, его младший брат и мать, пережили фашистскую оккупацию и спаслись от уничтожения.

До начала Великой Отечественной войны семья Семена Наумовича Вейхермана и Марии Матвeевны Вейхерман (Аккерман) проживала в Дунаевцах по улице Первого Мая, 4. В семье воспитывались два сына: Владимир (Виля, 1929 года рождения) и Яков (1935 года рождения). С началом войны Семен Наумович был призван в ряды Красной Армии, yшёл на фронт и там погиб. Мария Матвeевна с сыновьями осталась в Дунаевцах. Вскоре г. Дунаевцы оккупировали фашисты. В период первого погрома семье удалось выжить Виля и его братик Яков, которые спаслись в повозке из ясель, с матерью Марией двинулись на восток.

Семья Вейхерман, пережив страшные ужасы войны, скрывалась в разных селах и городках Подолии: Фрампoль (ныне Косогорка), Ярмолинцы, Городок, (село Чорноводы Городоцкого района  села Горчичная, Польный, Мукаров Дунаевецкого района, (Лучинец (Винницкая обл.). Алчедар (Молдова) – территория, так званой Транснистрии оккупированная румынскими войсками)Дождавшись освобождения Дунаевец, семья,оставив села Алчедар и Лучинец, поездом вернулась домой.

Первым населенным пунктом, куда пришла семья Вейхерман, был Фрамполь. Со стороны г. Ярмолинцы услышали рев моторов немецких машин. Мария предупредила детей – возможен погром. Уже на утро двигалась колона машин и беженцы вынуждены были уйти в лес и там найти убежище. Через некоторое время решили двигаться на г. Городок.  На подходе к Городку, услышали выстрелы и остановились в раздумье, и решили идти в еврейское местечко Ярмолинцы  Но в Ярмолинцы так и не пришли, потому, что там уже начинался еврейский погром. Полицаи и немцы начали изгонять из своих домов евреев г. Ярмолинцы и из близ лежащих сел и беженцев, и грузить их в машины и отвозить их в военные казармы  Они придумали версию, что собирают евреев для отправки на Святую землю, а фактически — это была акция уничтожения. Все это издали видела Мария с детьми Вилей и Яковом и снова двинулись на Городок.  В районе Городка, в ложбине семью Вейхерман полицаи поймали и отправили к другим беженцам, и постепенно начали сгонять туда людей  Oбразовался лагерь около 200 человек. В это время Марию не покидала мысль, как выжить и спасти своих детей? И она нашла выход  Подойдя к полицаю она отдала ему стоящие дорогие вещи и как бы ‘’незаметно’’ ушли с этого лагеря, и семья попадает в село Черноводы Городоцкого района  Tам она находить спасение на некоторое время  А в это время немцы и полицаи в октябре 1942 года проводят акции массового уничтожения евреев г. Дунаевцы во рвах Солонынчика и уничтожение евреев в военных казармах г. Ярмолинцы, и такое название,как гетто, перестает существовать  Это становится известно Марии и она решает возвращаться назад в сторону г. Дунаевцы, а потом переправиться через реку Днестр попасть на территорию Транснистрии. Полями, посадками, просеками семья возвращалась в Дунаевцы.  Здесь в Дунаевцах встретили соседей (Бурковский и Семенов) и чтобы не показать им, что семья будет жить в своем доме, Мария дала им денег якобы для покупки семечки. А сами пошли к главврачу Михаилу Васильевичу Румянцеву, который во время оккупации помогал евреям г.  Дунаевцы, в спасении их по несколько дней, а также ему оставляли вещи на хранение. Забрав у него вещи, Мария с детьми пошла в село Горчичная и зашла в первый попавшийся дом, как позже оказалось, секретаря сельского совета (Фамилию В. С. Вейхерман не помнит) и прятались какое-то время в сарае. (Я предполагаю, что это был староста села Бендас Игнат).

В cеле Горчичная долго оставаться нельзя было из-за полицаев и беженцы покидают это село и идут в сторону села Польный Мукаров. (Фото №10)
Своему спасению в селе Польный Мукаров семья Вейхерман объязана семьям: Максима Паляницы и Ивана Манькевич. До войны Максим Андреевич Паляныця (1894-1991) и его жена Марфа Тимофеевна (1897-1971) проживали в селе Польный Мукаров, работали в колхозе. Семья больше месяца спасала Марию Вейхерман ималенького Вилю в сарае для скота, а затем в доме. Виля был веселым мальчиком. Вместе с дочерьми хозяев Александрой и Верой он грелся на печи, когда было холодно. Как раз в тот период, когда в селе начали регистрировать молодых юношей и девушек для переселения в Германию, Максим Паляныця вынужден был предложить семье Вейхерман искать другое убежище.

И семья Вейхерман пришла в дом Ивана Михайловича (1890-1972) и Екатерины Степановны (1893-1974) Манькевич в селе Польный Мукаров. (Фото№11).

Иван Михайлович работал ездовым на ферме, возил молоко в Дунаевцы. В семье росли четыре дочери: (Мария, Лидия, Людмила и Галина), старшая из которых, Мария (1918-1985), ухаживала за Вилей. Мария накануне войны вышла замуж за Станислава Иосифовича Ланика, который работал учителем математики. Вскоре Мария родила дочь Галину Ланик (1940-1996). Станислав Иосифович ушел на фронт и погиб. Владимир Семенович до сих пор помнит маленькую Галину. Галина выросла, вышла замуж за Михаила Цыгельского, у них родились дочери Оксана и Светлана. В 1990 году Владимир Семенович задержался с выездом в Израиль, чтобы присутствовать на свадьбе Оксаны Цыгельськой (Чмиль после замужества), правнучки своих спасителей Ивана Михайловичаи Екатерины Степановны Манькевич. (Фото №12)

Потом семья Вейхерман оставила Польный Мукаров потому, что села Дунаевецкого района и г. Дунаевцы находились под немецкой оккупацией и было не безопасно оставаться на этой территории. Поэтому со стороны Транснистрии время от времени приходили люди, помогавшие евреем покинуть зону оккупации немецкими войсками. Tак в один из дней пришел такой человек и помог Марии Матвеевне и Виле переправится через реку Днестр. И они оказались сначала в селе Лучинец Могилев-Подольского района а потом на территории Молдовы в селе Алчедар и пробыли там до освобождения г. Дунаевцы и Дунаевецкого района 31 марта 1944 года. Вскоре семья Вейхерман возвратилась домой в г. Дунаевцы.  Через несколько дней встретился Владимир Семенович с Михаилом Янкелевичем Шустером (1930-1998 г.г.) и пришли к Демянковецкой шахте на место трагедии 8 мая 1942 года. Здесь заживо былы погребенены более 3 тысяч человек, в том числе и родня Владимира Семеновича по материнской линии. Сверху через развалины в каменоломнях они увидели ужасную картину: скелеты большие и маленькие, стоящие и лежащие. Эта картина долго была у них перед глазами и осталась на всю жизнь.

Мария возвратилась в свой городок Дунаевцы и чтобы поднять Вилю на ноги воспитать и выучить, второй раз выходит замуж за Аккермана. В этом браке родилась красавица дочь Рита, к сожалению, очень рано ушла из жизни. А что касается Якова — его судьба трагическая  Когда Мария с детьми покидала село Горчичная  за ними увязался человек (по всей видимости полицай) который начал снимать с Марии хромовые сапоги а ей бросил свои старые и Мария отдала еще и последние деньги и он их отпустил. Потом они пришли к скирде в поле и там немного отдохнули. В поисках пищи Мария с Вилей отправилась в село Польный Мукаров, а Якова, который очень устал и замерз, Мария упрятала в скирду и сказала ждать ее там, не выходить из нее. Но когда через время она возвратилась c Вилей, ребенка в скирде не было. Как она не кричала, рыдала, звала, искала  так она его и не нашла. Можно предположить, что его убил полицай и спрятал в овраге или он ушел в лес и там его разорвали собаки или волки или шальная пуля. Если бы он выжил, то он бы через некоторое время бы заявил о себе, ведь мальчику на это время было уже семь лет. А так он навечно остался семилетним и без вести пропавший.

Илья Будзинский: ИХ ИМЕНА ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ВЕЧНО

Много новых слов принесло ХХ века в лексику современного человека. И одно из самых страшных «Холокост», что в переводе с греческого означает «жертвоприношение». Так называют геноцид Германии против еврейского народа в годы Второй мировой войны.  То, что произошло с Европейским еврейством на иврите называется «ШОА» — катастрофа, потому что евреи потеряли за период войны — 6 млн. Человек, треть своего народа. Ежегодно 27 января отмечается Международный день памяти жертв Голокосту. Украина на государственном уровне почтит жертв трагедии с 2012 года.В этот день памяти вспоминаем всех жертв преступлений гитлеровской Германии, а также отдаем дань уважения тем, кто, рискуя собственной жизнью спасал преследуемых, воспротивились этому безумию.  Расовая теория, лежавшая в основе нацистской идеологии означало: славяне как «низшая раса» должны быть преобразованы в рабов, а евреи — «нелюди» — уничтожены в первую очередь.  Окончательное решение «еврейского вопроса» включало в себя создание гетто, лагерей смерти и массовые расстрелы на всех захваченных территориях.  29 сентября прошла 76 годовщина трагедии Бабьего Яра — ставшая символом Всеукраинского дня Холокоста. На Украине уничтожено 1 млн 700 тыс евреев, составляет 1/3 всех уничтоженных на территории бывшего СССР.  Лишь незначительная часть евреев сумела выжить в такой страшный период фашистского нашествия и оккупации. В основном это те евреи, которые сумели эвакуироваться на восток, которые были на фронте и те, которых спасали люди не еврейской национальности. Их называют Праведниками.   Мудрецы учили нас тому, что с одного человека возникло человечество. И тот, кто спас одного человека, спас человечество. Праведники — соль этой земли, яркий пример совести и чистоты и до тех пор, пока люди будут люди, для которых человеческая жизнь является высшей ценностью, будет и человечество, и будет мир в мире.  Праведники уникальные свете люди, с риском за свою жизнь и своих родных (фашисты фактически расстреливали всю семью тех, кто спасал евреев), они спасали других, даже совсем незнакомых людей.  Подвигy спасителей жить вечно!И именно поэтому, в селе Зеленче Дунаевецкого района Хмельницкой, на торжествах, посвященных 23 годовщине Независимости Украины в 2014 году открыта Мемориальная доска Праведникам мира — семьи Шиндибило-Будзинского, моему дедушке — Ивану Гордеевич, бабушки — Федоре Николаевне и моей матери Галине Ивановне.   И на этом мероприятии, у меня как сына и внука Праведников, было чувство гордости и благодарности своим родным за величество их подвига, которые в период фашистского геноцида в 1942-1944 гг. c риском для жизни спасали еврейскую семью сельского учителя Марьянского Моисея Лазаревича и его жену Еву Львовну.   А с другой стороны  у меня была тоска по тем, кто совершил этот подвиг и тех, кого спасли от уничтожения, уже нет в живых. И здесь, как никогда, уместны слова из стихотворения Наири Багдасаровой «Праведники мира»

Они сейчас, наверное в раю
Кто этот мир от зла ​​старался уберечь
Путь заслоняет к жертве палачу
К разумy пытался достучаться.

Их голос возносился над толпой,
Деяния угодны были Богу!
Навек остались в памяти людской…
Спасители великого народа

Мемориальная доска своим односельчанам размещена на фасаде Дома культуры села, по адресу ул. Центральная, 30.
Кстати, это одна из немногих мемориальных досок Праведникам мира, которые открыты в Украине, а на Дунаеветчины впервые. И фактически совпало с пятой годовщиной присвоения моей матери Будзинской Галине Ивановне, дедушке и бабушке звание ”Праведник народов мира”.
В Евангелии сказано: «Нет больше той любви, если положить душу свою за друзей своих».
В Украине по состоянию на 1 января 2017: 2573 yкраинцев получили звание “Праведник народов мира”. 23 октября 2017 года посол государства Израиль в Украине Елиав Белоцерковский наградил в Киеве 8 украинских семей дипломами и медалями “Праведник мира”.
Они навсегда вошли в историю не только еврейского народа. Их героический подвиг, достижения всего человечества и история антифашистского сопротивления была бы без них неполной.

Чтобы более лучше понять трагедию еврейского населения и величие подвига спасителей, нужно вернуться к страшным событиям войны. И опять же на Подолье, в своем родном г. Дунаевцы и Дунаевецком районе. Приведу ужасную статистику. Из Дунаевецкого гетто, которое после массового уничтожения евреев в Демьянковецькой шахте 8 мая 1942году 3000 человек, евреи окрестных сел были переведены в трудовые отряды. Осенью начинается эпидемия тифа.
19 октября 1942 — 1820 чел. были выведены в Солонынчеський лес и расстреляны.
27 октября уничтожено 1500 чел. — из них 600 были заживо зарыты в могилы. По свидетельству полиции г.Дунаевцы на судебном процессе в урочище Солонинчик под с.Чанькoв — уничтожено до 5000 чел. Уголовное дело N 526 начата 29 мая 1944 года и закончена 11 сентября 1944 по обвинению 28 человек н ст.54-1а-54-1б УК СССР от 19 апреля 1943 года.
В карьере у с. Смотрич — расстреляли 1800 евреев. На этом месте установлен Мемориальный знак. Михаил Фрейдер — выходец из с. Фрампoля (современная Косогорка) — соавтор книги «Фрамполь в памяти потомков», изданная в 2010 году, описал события уничтожение 19 октября 1942 года 18 тыс. евреев в Ярмолинцах и Ярмолинецком районе.
Выступил инициатором установки в центре села Фрамполь (Косогорка) Памятного камня. Очевидцы говорили: «Могилы были засыпаны землей и еще два дня земля дышала»…  В. Полонном — летом 1941 все евреи уничтожены. В Проскурове (современный Хмельницкий) в октябре 1941 г. уничтожено 8 тыс. еврейского населения. Окончательное уничтожение было осуществлено в ноябре 1942 — это 8 тыс. евреев города и окрестных сел.
В Новой Ушице 11 июля 1941 года местный житель, будущий начальник полиции, Семенов радушно встречал фашистов.  Обращаясь на собрании жителей города к не еврейскому населению говорил:

«Еврейская кровь будет литься рекой. Не бойтесь этой крови. Ходите на поля и работайте. Мы вас не будем трогать».

Но были другие люди, которые проявили гражданский подвиг и спасали евреев от уничтожения.

Продолжая дальше освещать проблематику Холокоста, жертв еврейского народа во Второй мировой войне и их спасение Праведниками мира, я снова возвращаюсь к своей маленькой родине г. Дунаевцы Дунаевецкого района. Но проблема в том, что известная информация о спасителях еврейского населения, но к сожалению многие из их близьких, родных непомнят, а кого конкретно спасли эти люди в грозные годы оккупации, а часто и родные спасенных не помнят фамилий и имен спасателей, что к сожалению не дает нам,полной картины количества спасенных и спасателей. Но несмотря на это,были такие люди, которые с риском для жизни спасали детей, стариков, молодежь еврейского населения — их также мы называем Праведниками.

Рассказ о них пойдет дальше. Среди тех, кто сумел спастись с фосфоритной шахты с. Демьянковець (Дунаевецкого района) были родственники бывшей камянчанки,а сейчас жительницы Чикаго Полины Лернер. Она вспоминает:

«Моих родственников Енцю и Шику (к сожалению, мне неизвестно фамилия этих людей), которые перед войной поженились и проживали в г.Дунаевцях Каменец Подольской области (современная Хмельницкая область), 8 мая их, как евреев городка забрали в колонну и повели на уничтожение в шахту с. Демьянковцы  Как они выбрались из шахты, говорит дальше Полина Лернер, мне неизвестно, но они сумели спастись».

Автору статьи известно со слов бабушки Ольги Павловны и отца Будзинского Франца Адольфовича, что после того, как немцы закрыли вход в шахту  его взорвали. Все евреи там были заживо похоронены. Но от взривной волны в стволе шахты, в поле возникла трещина, через которую сумели спастись несколько десятков человек. Но кто-то из жителей села, то с. Демянковець или с. Горчичнaя доложил об этом старосте, приехали полицейские и фашисты и взорвали этот выход.
Мой классный руководитель, 85 летний Вейхерман Владимир Семенович,родные которого по материнской линии все погибли в шахте, помнит имена и фамилии 3-х человек, которые сумели спастись. Это Сирота Михаил, позже работал цирюльником в городе, Дибнис Циля (проживала в Черновцах) и Лиза Койшман, проживает в Израиле. Я считаю, что Шика и Енця были в числе тех, кто смотрел смерти в глаза, но счастливый рок судьбы помог им спастись из лап смерти Демьянковецькой шахты — живой могилы 3 тысяч ни в чем не повинных людей.

Как рассказывает дальше Полина Лернер, они пришли в одно из близ лежащих сел, их прятала украинская женщина (к сожалению она не помнит деревни, как звали и фамилия этой женщины). Все время она спасала молодоженов. Местом спасения был хлев. Они сидели в яме, которая была вырыта в хлеву, а дальше был настил, на котором стояла корова. Ночью она выпускала спасенных подышать воздухом. И так они там находились, до освобождения территории Дунаеветчины от фашистов. Эта женщина сохранила им жизнь и заслуживает звания Праведник мира.
Среди тех кто спасал евреев от уничтожения была семья Буяра с г. Дунаевцы. Летом 2015 году, в электронных средствах, я прочитал статью в газете «Еврейские новости Петербурга» от 8.05.2015 года «Праведники из городка Дунаевцы». В ней было написано, что среди Праведников мира по праву должны быть прабабушка Антона Николаевича Николаевского — Мария Буяр и ее сын Иван. Меня эта статья заинтересовала, и я решил узнать, кто же такой Антон Николаевский и пообщаться с ним, чтобы болеe подробно узнать о семье Буяра и о тех людях, которые были спасены в годы оккупацииг. Дунаевцы прабабушкой Марией и сыном Иваном. Редактор газеты Анна Бродоцька предоставила мне контактные данные Антона Николаевича и лишь в конце сентября 2015 мне удалось с ним пообщаться.

Антон Николаевский уроженец г. Дунаевцы. В 1948 году пошел в первый класс школы. В 1964 году выехал в Ленинград (современный Петербург), учился в институте водного транспорта. 1986 — работал заместителем директора Производственного комбинатаБалтийского морского пароходства, с 1994 года занимал должность заместителя директора АОЗТ «Промышленный комбинат», Почетный петербуржец.
Его детство прошло среди развалин и обломков еврейской жизни. И в годы войны его семья спасла много евреев. Об этом ему рассказывала его крестная тетя Мария. Как пишется далее в статье

«Прабабушка Мария и сын Иван проявили мужество, каждую ночь тайно из гетто забирали к себе домой мужчин, юношей, и других, кормили, а потом под покровом ночи выводили их в лес, в деревню, где можно было попасть к партизанам». (Фото № 13 прабабушки Марии и сына Ивана)

В прабабушки Марии было трое внуков. Все они, и бабушка и сын Иван с риском для жизни спасали евреев. Чтобы немцы и полицаи обходили дом стороной, прабабушка Мария обстригали внуков наголо и писала на воротах «Тиф». Приходила к прабабушке из гетто тетя Енця и передала тулуп для свого Шлема, когда тот вернется с фронта. Но он так и не вернулся, а тулуп провисел почти 50 лет и никто не трогал. Потому что мать наставляла маленького Антона — никогда не издевайся над евреями и не бери их вещи, а то будет беда. Первую учительницу Антона звали Адель Абрамовна (которая училась с матерью Антона в одном классе). Его мать говорила на идиш.

Общаясь с Антоном Николаевичем я узнал, что он помнит где была Синогога в г. Дунаевцях, чудака Сруля, у которого всегда были набиты карманы табаком, продавчиху овощей тетю Маню, всегда под градусом продавца извести Арона. К большому сожалению, Антон не помнит ни одной фамилии и имен спасенных евреев его прабабушкой и ее сыном Иваном, но то что его родные спасали евреев в страшный период оккупации, гетто и уничтожения — это большой общественный подвиг, сочувствие обездоленным, им помощь  дает право называть их Праведниками.
Вскоре я начал анализировать фамилия Буяр из статьи «Праведники с города Дунаевцы». Меня осенила мысль, а может это какая-то родня моего одноклассника Буяра Вячеслава Петровича. Он проживает сейчас по адресу г.Дунаевцы, ул.Киевская, 24 кв.3.Найдя контактный телефон у нас завязался разговор, и он мне сообщил и подтвердил, что это действительно так. Родня жила по улице Набережной, д. 30. Вокруг находились еврейские дома, и именно это место,от современного хлебозавода к Заставлянському ставку, была ограждена колючей проволокой и было расположено еврейское гетто.

Отец его отца Петра — Владимир (по уличному Ладьё) был крестным Антона Николаевского, Красовская Мария Яковлевна — крестной. Владимир и Иван — родные братья, сыновья Марии Буяр, а мать Антона Николаевского — Ольга Яковлевна, была двоюродной сестрой Петра Владимировича Буяра, 1927 года рождения (отец Вячеслава), который проживал в Дунаевцах и работал на арматурном заводе электриком.Владимир работал кузнецом и несправедливо был репрессирован в 1937 году. Как и остальная часть специалистов попал под пресс тоталитарной системы. В 90-х годах ХХ века был реабилитирован (Это дед Вячеслава Буяра). Иван Буяр — второй сын Марии Буяр, после освобождения города Дунаевцы, в марте 1944 года был призван военкоматом на фронт, в районе Карпат был тяжело ранен, потерял руку и был демобилизован. В конце сентября-октября 1944 года вернулся домой и уже в июне 1945 года у него родилась дочь Лилия (по паспортным данным Елена Ивановна Буяр, в замужестве Коваль). Именно Иван Буяр и его мать Мария Буяр принимали самое активное участие из семьи Буяр по спасению евреев из Дунаевецкого гетто, и именно они заслуживают высокое звание Праведник.

Мне удалось пообщаться с дочерью Ивана Петровича Буяра — Еленой Коваль (Лилией Буяр), которая сейчас проживает в Дунаевцах, долгое время работала в райфинотделе. Она поведала мне историю своей семьи.
У бабушки Марии и деда Петра было пятеро детей — Симон, Владимир,Анна, Дарья и Иван — младший сын. Владимир был женат на Антонине Константиновне Слонецкой (по мужу Буяр) и у них был сын Петр. Когда Владимира безосновательно репрессировали и он был выслан в Новосибирск, там он встретился с женщиной из Киева, также репрессированной, и в 1938 году у них родилась дочь Мария (кстати она сегодня проживает в г.Дунаевцях). Когда Антонина Константиновна с сыном Петром приехалипроведать мужа и отца, увидели существует другая семья, они вернулись домой и Антонина Константиновна вышла замуж за брата Владимира — Ивана. Именно это тот Иван Буяр, который принимал активное участие в спасении евреев из гетто. А у дочери Марии — Анны, было двое детей — Константин и Ольга. Именно Ольга Яковлевна является матерью Антона Николаевского, о которой и вспоминает Антон в статье.
К большому сожалению, Елена Коваль (Лилия Буяр) не помнит ни фамилий, ни имен спасенных евреев из Дунаевецкого гетто ее бабушкой Марией и отцом Иваном, но она горда за них, что они совершили такой подвиг человечности и добра, помогли голодным, обездоленным, обреченным на гибель ни в чем не повинным людям. И об этом помнит она всю свою жизнь.

Время течет быстро, все меньше остается в живых спасителей еврейского населения в годы войны, самых спасенных и их родных, а именно когда уже начала печататься статья «Всем смертям назло» внезапно умирает 3 февраля 2016 года дочь спасенных моими родными Шиндибило–Будзинская семьи Марьянских, Марьянская Любовь Моисеевна, а ровно через месяц, 1 марта 2016 года умирает сын Михаила Балуха – Виктор Михайлович Балух, семья которого спасала несколько месяцев от уничтожения все ту же семью Марьянских. И отдавая последнюю дань памяти и уважения этим людям, их мы можем по праву называть Праведниками, я пишу еще одну историю о Холокосте по спасению семи Марьянских в с.Зеленче Дунаевецкого района Хмельницкой области.

Готовясь к написанию статьи у меня была постоянная, почти ежедневная беседа с Любовью Марьянской, которая считала меня и моего брата Анатолия братьями, и она предоставила мне информацию о семье Балух Михаила Петровича и Балух (девичья Середюк) Марии Павловне и Викторе Михайловиче Балухе и подтвердила действительность спасения ее отца и матери этими людьми. Она готовила свои воспоминания о событиях войны, но не успела, о том, что она хотела написать, она рассказала мне, и я на страницах газеты довожу до читателя.

События разворачивались в с. Зеленче Дунаевецкого района. Cемья (Швидлер) Марьянские жили в с.Зеленче. Молодой специалист — учитель физики по специальности, после окончания Одесского института был направлен на работу в с.Зеленче Каменец-Подольской области (современная Хмельницкая). Женился на Еве Львовне Швидлер. Они жили в районе современной церкви (Церковь Казанской божьей матери). В июле 1941 года немецкие и румынские войска вступили в Дунаевцы, а затем захватили и окрестные села, и наступил оккупационный режим.

Все еврейское население вынуждены были нашить желтые шестиугольные звезды и забрали в гетто м .Дунаевець. Туда и потрапила и семья Марьянских: Моисей Лазаревич, Ева Львовна и мать Евы Львовны – Швидлер Любовь. Все они терпели издевательства и лишения в гетто. Когда их собрали в колонну и повели на уничтожение рядом с Марьянским шел полицейский, которому очень понравилось пальто. И Марьянский решил договориться с полицаем: пальто за сохранение жизни. И полицейский выпустил его семью из колонны расстрелу. Им удалось незаметно выскочить в поле, засеянное кукурузой и там пересидеть до ночи. Моисей буквально втолкнул Еву в кукурузу. И они просидели до сумерек, после чего, через поля, посадки пошли на восток, в сторону Проскурова, через населенные пункты Солобковцы, Антоновцы. Именно в районе Антоновцев они попали под немецкую облаву и вынуждены были вернуться назад. Мать Евы Швидлер Любовь замешкалась и была застрелена полицейскими. Несколько дней и ночей посадками и полями добирались Марьянские в село Зеленче, чтобы там найти свое спасение.

Они пришли во двор к учителю начальных классов Войчишину Антону Александровичу, Моисей Лазаревич надеялся что коллега по работе не откажет. Но Антон Александрович сообщил, что у него опасно, потому что полицаи и немцы могли в любой момент зайти в его дом (нам известно, что немцы и полицаи в первую очередь уничтожали учителей, врачей, коммунистов) и он порекомендовал пойти к семье Михаила Петровича Балуха (1908-2002 г.г.). Марьянские зашли в хлев, где стояла корова. И когда вечером жена Михаила, Мария Павловна Балух (девичья Середюк) (1911-1981г.г.) пошла подоить корову и там увидела Марьянских, которые забились в угол сарая, и очень сама испугалась, что же делать дальше. Но она пошла домой и никак не могла уснуть, всю ночь была в раздумьях. А Михаил как раз тогда был на работе  в конюшне. Дождавшись утра и мужа они между собой поговорили и Михаил решил забрать Марьянских к себе на работу, в конюшню и там прятать. Конюшня была в районе бывшей старой школы, а затем конторы колхоза (местные жители знают это место). Мария Павловна Балух (Середюк) воспитывалась в семье, где было пятеро детей. Закончила три класса церковно-приходской школы, затем работала колхозницей в колхозе «Имени 13 лет Октября» на Цыгановке (территория села была разделена на 4колхозы). Балух Михаил Петрович был шестым ребенком в семье. Уже в восем лет он потерял мать, поэтому он помогал отцу по дому, умел доить корову, готовить пищу, даже сам мог испечь хлеб. Когда ему исполнилось 16 лет пошел работать поваром в село Балин, в строительно-дорожную организацию, которая прокладывала дорогу Дунаевцы — Смотрич. Затем работал конюхом,ухаживал за лошадьми, и застала война. Уже позже он работал лесником.

Михаил Петрович под покровом ночи пришел с семьей Марьянских к себе на работу в конюшню и спрятал их на чердаке в сене. И так он каждое свое дежурство, а дежурил он через день, приносил им пищу, воду, некоторые вещи чтобы укрыться. А жена готовила кушать.Иногда и Виктор Михайлович сам, а то и с отцом приходил на конюшню и приносил пищу спасенным. (Фото №14)
Был даже случай, рассказывал сам Марьянский Моисей Лазаревич, как его чуть ли не зацепил вилами второй конюх, доставая сено лошадям. Это была большая тайна, что Марьянские там скрываются, знала только семья спасителей. Когда постепенно сено на чердаке начало заканчиваться и уже опасно было там находиться, Михась  так его любезно звали, порекомендовал семьи Марьянских идти к другим людям на Порошивку (часть села). В течение нескольких месяцев эта дружная семья Балух сохраняла жизнь и покой этих людей, и где-то под конец августа — сентябрь месяц 1942 года, Марьянские оставляют чердак конюшни и приходят во двор и заходят в хлев семьи Шындыбыло Ивана Гордеевича и Федоры Николаевны. И так мои родные дедушка, бабушка и мать Будзинская (Шындыбыло) Галина Ивановна спасали семью Марьянских с конца августа — сентября месяца 1942 года до освобождения села, 30 марта 1944 года. Удостоены высокой награды государства Израиль — Праведник народов мира. Считаю, что семья Балух также достойна звания «Праведник мира».

За спасение семьи Марьянских, с мая 1942 по сентябрь 1942 года, моя публикация и воспоминания внучки Павлюк (Балух) Валентины Викторовны, дадут право Институту Яд-Вашем, отделу Праведников, рассмотреть вопрос о присвоении звания Праведник Балух Михаилу Петровичу, Балух (Середюк) Марии Павловне, Балух Виктору Михайловичу. (Фото № 14 а)

После окончания войны семья Марьянских и Балух поддерживали между собой дружбу. Виктор Михайлович после окончания 8 классов учился в г. Дунаевцах на курсах водителей и Марьянские обеспечили его жильем, также дочь Михаила Петровича Надя, когда училась на курсах кроя и шитья, была на квартире у семьи Марьянского. Она познакомилась в Дунаевцах с будущим мужем Ковальским Михаилом. МарьянскийМоисей Лазаревич был почетным гостем на свадьбе молодоженов. После окончания учебы в Одесском судно – строительном институте, молодые супруги отбыли на работу в г. Мурманск (Россия). К сожалению  Надя рано ушла из жизни.Это еще одна история о Холокосте на территории Дунаеветчины.

Готовясь к отъезду в г. Днепродзержинск после посещения родных мест детства и последнего приюта родителей, я встретил Лемижанскую Тамару Александровну, мать которой, Сугак Эмилия Иосифовна работала учителем начальных классов с. Панасовки Дунаевецкого района, вместе с моим отцом Будзинским Францем Адольфовичем. Искренне поблагодарила за мои статьи,которые печатались в «Дунаевецком вестнике» и сообщила, что в г. Дунаевцах проживала Лемижанская Зинаида Максимовна, которая является Праведницей мира и предоставила мне телефон ее сына Виталия Петровича Лемижанского. Так у нас с ним завязался телефонный разговор, а затем и переписка, который сегодня проживает в с. Супруновка Полтавского района Полтавской области.  Потом он меня познакомил со своим родным братом по матери Владимиром и его женой Лилей Осинскими, которые родом из Дунаевец, а сегодня жители г. Харьков. Все они предоставили мне информацию, фотокопии документов и свои воспоминания о временах военного лихолетья.

О событиях, которые проходили в с. Сиченцы Дунаевецкого района. Конечно слушать и писать о них без застывания крови в жилах невозможно.
Зина Максимовна Лемижанская родилась в 1912 г.. (Записаны паспортные данные 1914) в с. Шатава Дунаевецкого района в семье фельдшера. До войны семья Лемижанських проживала в с. Сиченцах. Это была состоятельная семья. В период проведения коллективизации была раскулачена (теперь как никогда мы понимаем, что существовали перегибы в проведении коллективизации), которые в конечном итоге привели к Голодомору 32-33 гг. 12 мая 1935 года здесь в Сиченцах вышла замуж за Лемижанского Петра Дорофеевича (фото № 15). По специальности учитель, как и его жена. Отдавали знания молодому поколению, работали в пионерских лагерях с. Рахновка. В этот период население жило энтузиазмом, верой в будущее, любовью к своей Родине. Все это старались привить детям молодые педагоги Лемижанские. За тот небольшой промежуток своей жизни Петр Дорофеевич (1912-1945 г.г.). Погиб в свои 33 года, oн и Зинаида Максимовна родили и воспитывали четырех детей: три сына и дочь.
Виталий 1936 года, Владимир — 1937 рождения, погиб в 1944 году, Тамила 1939 рождения — умерла в 1981 году, Анатолий — 1942 г.р.

Как-то так случилось, что я знал Зину Максимовну еще когда сам учился в начальных классах Дунаевецкой средней школы №1. А с Тамилой Петровной мне повезло встретиться, еще в далеком 1978 году. Приехав, как всегда, к своим родным  я заболел, и был госпитализирован в больницу. И там моим врачом была именно Тамила Петровна Лемижанская, добрый и отзывчивый человек, замечательный врач, к сожалению рано ушла из жизни. И вот спустя более 35 лет я снова знакомлюсь с семьей Лемижанских, с историей их жизни в грозные годы войны.
Буквально в начале войны молодые супруги Лемижанськие отдыхали в г. Одесса, санаторий «Лермонтовский». Грянула война. Немецкие и румынские войска начали захватывать территорию Украины. Часть жителей начали эвакуироваться на восток. Петр и Зинаида почти месяц, когда пешком, а иногда на каком транспорте возвращались из г. Одессы в Дунаевцы. В г. Хмельницком им удалось сесть на грузовик, который вез винтовки и ящики с патронами в г. Дунаевцы и к ним прибился один человек, еврей по национальности — это был Дзекцерман Арон Львович, который в послевоенные годы работал директором школы №1.

Проехав больше половины пути, грузовик обстреляли, а затем он загорелся и прогремел взрыв. Когда через села и посадки добрались до Дунаевец, там уже были немецкие войска.
Немцы начали наводить новый порядок: всех евреев согнали в гетто. Здесь находилась и семья Розы Бармат. До войны она работала учительницей вместе с Зинаидой Лемижанской. В гетто, которое было ограждено колючей проволокой, евреи жили в нечеловеческих условиях, терпели издевательства, но бывало так, что их в сопровождении полицейского — шуцмана, посылали по воду. Несколько раз ходила сюда к реке Тернавке, к колодцу и Роза. Полицейский, который шел с ней, был бывший ее ученик, он несколько раз предлагал ей оставить гетто, но Роза не решалась потому, там были ее родные. Но все же в начале декабря она убежала из гетто, в плохой одежде, грязная, истощенная поздно вечером она зашла во двор Лемижанских в с. Сиченцы. В этой женщине Зинаида и Петр едва узнали свою коллегу, Розу Самуиловну Бармат. После недолгих объяснений они решили оставить ее в доме, помочь ей спастись. А по весне Роза планировала перейти на территорию Молдовы.

Местом спасения Розы был темный сырой подвал — погреб, небольшая конура размером 1,20 х 2 метра, в каменном сарае, в котором она просидела 2 года и 4 месяца до освобождения города 31 марта 1944 года. Через чердак сарая там был лаз в погреб, через который передавали Розе пищу, вещи, оказывали устную и письменную информацию, что делается на фронте. Иногда ночью Роза заходила в дом, чтобы согреться. О том, что она находится в подвале, знали 5 человек (Зина, Петр, брат Феодосий, его жена и мать Елена Петровна). Все они в какой-то степени помогали в спасении Розы. Вся эта большая семья (5 человек и четверо малолетних детей), рисковали своей жизнью, но человеческая любовь к ближним, знакомым, порядочность, даже победила над страхом смерти на чаше весов и таким образом жизни Розы был спасена.

Затем немцы заняли дом где жили Лемижанские, создали там свой штаб, а их выбросили в сарай, и там была комната, в которой жили эти люди, до самого освобождения города. Несмотря на тяжелые условия, в которых находилась Роза, в темном помещении, в сырых холодных стенах, но любовь к жизни победила и она выжила. Сразу на второй день после освобождения Роза, почти целый день вместе с Зинаидой ходила по полю, дышала свежим воздухом, никак не могла надышаться и не верилось что все страшное осталось позади.  Через несколько дней после освобождения, а именно 5 апреля 1944 года произошла трагедия: сын Владимир подорвался на гранате (вокруг села было много разбитой техники, валялись гильзы, патроны). Когда раздался взрыв, отец Петр Дорофеевич взял своего сына на руки, он еще был жив, и на повозке поехали в Дунаевцы. Когда подъезжали к церкви, навстречу ехали военные, играл оркестр и этот мальчик поднял голову и умер. Отец вернул лошадей назад и похоронили Владимира в с. Сиченцы. А в мае 1944 года Петр Дорофеевич был призван на фронт, прошел суровыми дорогами войны и героически погиб 12 января 1945 года под Будапештом. Жене пришла похоронка. Но любовь к отцу не покидала сыновей найти его могилу. После пяти лет долгих поисков сыновья Виталий Петрович Лемижанский и Анатолий Петрович Лемижанский в апреле 2011 г. побывали на могиле отца. Об этом писала газета «Вечерняя Полтава» от 4 мая 2011года «Долгая дорога к отцу». Это воинское захоронение в с. Пилишсенткерест в 16 км от Эстергома, в котором покоится прах 600 воинов, погибших в боях под Будапештом. Сыновья положили букет роз на могилу своего отца.

Роза после освобождения г. Дунаевцы еще немного проживала в городе. Здесь вышла замуж за Александра Лахмана и переехала в г. Чапаевское Куйбышевской области. После войны некоторое время в Чапаевском работала учительницей младших классов в местной школе. Здесь 1946 году у них родилась двойня — мальчики. После рождения детей уже не работала. Лахман Александр Львович (по паспорту Ихиль — Иделейбович) работал в г. Чапаевское в конце войны мастером на заводе, позже, начальником центральной лаборатории на заводе. (Фото № 16)

Роза приезжала в Дунаевцы в гости к Зинаиде Лемижанской, именно она познакомила своего сына Семена и Беллу Котляр, семья которой и она сама проживала в том же доме, что и раньше семья Лахман (родители и сыновья Александр и Иосиф). Сыновья Розы (Семен и Лев) по специальности химики, как и Александр — человек Розы, Лев был доктором наук – умер в 2012 году, Белла, жена Семена, умерла 2012 году как раз в день рождения мужа. Брат Александра (мужа Розы), Иосиф Лахман, ветеран войны, ему 90 лет, проживает в Бостоне (Америка).
Роза умерла в 1996 году в г. Електрогорск Московской области. Эту информацию мне предоставила внучка Розы — Марина Семеновна Лахман, когда я с ней познакомился на сайте «Одноклассники». Род Розы (Бармат) Лахман продолжился.  Все это стало возможным благодаря спасения семьей Лемижанских Розы (Бармат) Лахман.  В 90-х годах Роза прочитала в журнале «Огонек» статью о Праведниках Виталия Коротича и предложила Зинаиде Максимовне подготовить материалы на присвоение звания Праведник народов мира. Сама написала свои воспоминания о спасении и отправила их в Иерусалим.  Документы, копии писем, фото и т.д. помогал собрать сын Зинаиды — Владимир Осинский (Зинаида Максимовна вышла второй раз замуж и родила сына в 1946 г.. И назвала его в честь погибшего сына Владимира).  В 1994 году Зинаиде Максимовне за ее подвиг присвоено звание Праведник народов мира.  Медаль и диплом в Посольстве Государства Израиль в Украине получал сын Владимир, правнук Илья (Зинаида Максимовна по состоянию здоровья приехать не смогла). Она и завещала, чтобы Диплом и медаль п Праведника остались в правнука Ильи, как память молодым поколениям.

Беречь святое, память о погибших, знать места захоронений учила Зинаида Максимовна своих детей. Поэтому сразу же, еще после войны, они посетили захоронения в лесу под Чаньковом, в так называемом Солонынчику. А сын Виталий очень хорошо помнит, как проводилoсь массовые уничтожения евреев в этом районе. Он видел как они шли колоннами, несли вещи, чемоданы, был шум на идише, шли склонив головы под охраной немцев и полицаев. Это было как раз, в районе поворота в с. Сиченцы, по Каменец-Подольской трассе. Все они там были уничтожены в оврагах и траншеях. Прошло время …

Заросли траншеи нитью лет прошитые,
Сад в Иерусалиме — в память об убитых,
Сад — во имя жизни Праведников Мира
Деревья как струны до созвездья Лиры…

Это еще одна трагическая история о Холокосте и Праведниках моей родной Дунаеветчины.

Илья Будзинский: ВЕЛИЧЕСТВЕННОЕ ИМЯ ПРАВЕДНИКИ – ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ, КОТОРАЯ НЕ  ПОДЛЕЖИТ ЗАБВЕНИЮ    

Когда в июне 2016 года, на встрече выпускников Дунаевецкой средней школы в 1971 году, а это была значимая дата — 45 лет, когда мы встречали рассвет, я привез каждому привет из Израиля от классного руководителя Вейхермана В.С. Рассказал о посещении Музея и института «Яд-Вашем», привез материалы посвященные Праведникам мира.

Ивану Припышняку из с. Балин, моим родным: матери Будзинской (Шындыбыло) Галине Ивановн, дедушке Ивану и бабушке Федоре Шындыбыло из с. Зеленче, Зинаиде Лемижанской из Дунаевец и другим из Новой Ушицы, Каменец-Подольска, сел Каменец-Подольского района — фото их имен и фамилий со Стены Почета на Аллее Праведников. У меня завязалась беседа с моей одноклассницей Долибой Валентиной (по мужу Кучерявой) учительницей географии СШ №1, которая рассказала мне о спасении ее родными и родными мужа — Розы Самуиловны Бармат (по мужу Лахман). O том, как ее спасала Зина Максимовна Лемижанская — Праведница мира, я написал ранее.

События разворачивались так:

С приходом немцев в г.Дунаевцы, всех евреев было собрано в гетто, там они терпели лишения, голод, холод. Были случаи, когда им предоставляли возможность выйти за пределы гетто купить хлеба, или принести воды. Несколько раз ходила по водy, к так называемому” Каменному колодцу” и Роза Бармат.

Полицейский, ее бывший ученик, предлагал ей несколько раз оставить гетто, но она не решалась  там были ее родные.

В очередной раз пойдя по воду Роза Самуиловна, это было в конце лета 1941 года, решила сбежать и пришла в семью Ковальчук: Антона Федоровича (31.03.1906 г. рождения) и Розалии Саверoвны (25.03.1906 г. рождения), которая учила их дочь Ольгу Антоновну, 1930 года рождения, по мужу Кучерявая, это записано со слов Ольги Антоновны, она сейчас проживает в г. Дунаевцы, ул.Войкова, д.14.( Фото №18)

У нее была единственная просьба — спасти ее от смерти. Местом спасения был хлев, где были корова, хранился корм для скота. Родители Ольги обеспечили ее едой и рассказывали что происходит в городе. С приходом холодов (конец октября — ноябрь месяц) Ковальчуки посоветовали Розе перейти реку Тернавка и искать спасение в других людей, потому что в старой небольшой хижине, где кроме них жило еще двое маленьких детей, прятать ее было негде. Район где они жили относился к с.Могилевка, так называемая 5 сотня (сейчас это улица Набережная).

После того, как она оставила дом Ковальчуков, их прятала семья Павзенюк Марии Иосифовны и Павзенюк Демьяна Филимоновича, проживавших через реку от Ковальчуков, на улице, которая когда-то называлась Кривуля, а сейчас ул. Степана Разина. (Фото №19) В семье было трое детей, и среди них ученица Розы Самуиловны, Павзенюк (по мужу Долиба) Александра Демьяновна. Спасением Розы был хлев. В доме проживало 5 человек. Когда немцы заняли их дом, они вынуждены были жить в сарае, а Розу Самуиловну, из-за безопасности ее жизни, они вынуждены были под покровом ночи, огородами, тропами провести на ферму, которая находилась напротив, как раз на пути от той кладки, через реку Тернавка, куда вели на расстрел евреев в сторону Чанькова- Солонынчик. Старожилы и мое поколение помнят это здание фермы. Там Розу оставили и передали ее спасать женщине, которая ухаживала за скотом на ферме из с.Сиченцы. Вот эта женщина потом и пошла вместе с Розой в Сиченцы  и Роза пришла во двор Зинаиды Лемижанской, к своей коллеге учительнице. Там Роза уже скривалась, вплоть до марта 1944 года — освобождения Дунаевец от немцев. После освобождения Роза вернулась в семью Ковальчук, взяла там свои вещи, которые сохранили эти люди, поблагодарила их за человечность, доброту и ее спасенне. Позже покинула территорию города и поехала в сторону Москвы. Затем вышла замуж и родила 2-х мальчиков-близнецов.

Уже в 90-х годах прошлого века, после распада СССР, спасенные в годы войны евреи, (когда уже были открыты архивы, когда можно было уже обо всем говорить), начинают искать своих спасителей, писать письма воспоминания, письма подтверждения о своем спасении простыми людьми не еврейской национальности и отправлять их в Израиль в Музей Катастрофы и Героизма «Яд-Вашем» для награждения этих людей званием «Праведник мира».

Приезжал г. Дунаевцы человек невысокого роста (примерно апреле 1993 года), по моему мнению, корреспондент или представитель еврейской общины, к Ольге Анатольевне Ковальчук (Кучерявой). Расспрашивал и записывал все о спасении Розы Самуиловны Бармат, при бракосочетании Лахман, а потом он спросил где проживает Зина Максимовна Лемижанская и там имел с ней разговор.

Уже позже, в 1994 году Зинаиде Максимовне Лемижанскoй присвоено звание Праведник мира, а семьи Ковальчук и Павзенюк ничем не были отмечены. Я так думаю, что на тот период были свои определенные критерии присвоения такого звания. Но несмотря на то, что эти люди не удостоены такого звания, я думаю, что они на него заслуживают, и мы их можем величать великим званием Праведник — за сохранение жертв Холокоста, самопожертвование и мужество, проявленное в годы войны.

Меня долго не покидала мысль разыскать семью Мак, и узнать о судьбе мальчика Юры, которого спасла вместе с матерью Любовью Мак  семья Очеретных из Миньковець, разыскать родных семьи Горбман Давида, Лувиш Дуки из с  Миньковцы, а также родных, а возможно и самого патриарха журналистики, дунаевчанина Гельмана Анатолия Яковлевича.

Мои надежды сбылись. Сначала в письменном режиме я пообщался с семьей Мак Бориса из г. Офаким, государство Израиль, а затем, в июнe 2015 года они приехали в с. Миньковцы поклониться праху бабушки и дедушки Бориса, погибших в годы войны на Глубочанской горе, и прахy своей спасительницe — Очеретной Нине Семеновне. У нас завязалась долгожданная беседа, и я узнал дальнейшую судьбу этой семьи.

Позже мне открылись новые сведения о судьбе еще трех человек, которые сумели спастись от расстрела 31 августа 1941 в Миньковцах, а именно о Лувиш Дуке, Горбмане Давиде, Битман Давиде, и удалось пообщаться с самыми спасителями этих людей, а также их потомками. А сейчас еще новые сведения о трагедии Миньковецких евреев.

Сохранился акт о зверствах немецко-фашистских захватчиков, который составили жители села Миньковцы Каменец- Подольской (совр. Хмельницкая) области в мае 1944 года.

“Гитлеровские палачи уничтожили в нашем селе более 2 тыс. жителей. Массовые убийства проходили на Глубочанской горе, в 2-х километрах от села. Главными виновниками этих убийств является начальник немецкой жандармерии Шрам, немецкие коменданты Симон, Брандт и Кран”.

Акт подписали: В. Пионтковский, П. Пидгурский, Е. Иншаков, П. Дерешок и другие жители села.

Геня Горбман (девичья фамилия Штильман) проживает в. Кирьят-Ата Израиль, рассказала мне о трагедии своей семьи и семьи мужа.

«Началась война, отец Исаак ушел на фронт, в Миньковцах остались бабушка, дедушка, сестры и братья. Все они зверски расстреляны на Глубочанской горе ».

Геня Горбман замужем за Изиком Горбманом. В 2011 году приезжала с мужем в Миньковцы на 70-летие трагедии. Отец мужа Гени Горбман ушел на фронт, оставил дома жену и пятерых детей, мать, отца, бабушку, сестер и братьев. Все они стали жертвами Миньковецкой трагедии. Их память и покой оберегает Монумент, который был воздвигнут на Глубочанской горе, и деревья, которые посадил возле памятника отец Нины Семеновны Очеретной, которая помогла спастись еврейской семьи Мак Любови.(Фото № 22а)

Но и среди местного населения были те, которые радовались уничтожению евреев, занимали их дома, забирали вещи, одежду, но на чужом горе счастья не построишь, и сами физически уничтожали евреев.

Как вспоминает Моисей Бельферман (из рассказа матери, а ей передали об этом знакомые), в городке Миньковцы работал врачом (фельдшером) Василенко. До войны он дружил с евреями, разговаривал на идиш, а когда пришли немецкие захватчики он стал их прихвостнем. Часть евреев города, не успела эвакуироваться, надеялась на лояльность со стороны немцев, думали что их трогать не будут. Полицейские и Василенко зашли в один дом состоятельных людей и начали все обыскивать, надеялись найти ценности. Кто-то воскликнул «Еврейка съела!». Василенко не долго думая достал из портфеля скальпель и порезал женщине живот. Засмеялся и сказал «Иди танцуй». Они пошли а женщина начала истекать кровью в смертельной агонии.

Но были и совсем другие люди, которые сочувствовали евреям, обреченным на смерть, и несмотря на опасность своей жизни и своих родных, помогали им в спасении. Их называют великим словом Праведники.

Здесь я снова возвращаюсь к истории спасения семьи Любoви Мак, Ниной Семеновной Очеретной. Из разговора с ее сыном Борисом я узнал следующее.

Сразу после страшных лет оккупации и освобождения с. Миньковцы от фашистов, Люба Мак едет вместе с сыном Юрием в Москву на поиски своего мужа. В результате этой встречи у нее 1 ноября 1947 родился сын Борис и в 1949 году возвращается в Минькoвцы. Сначала работает телефонисткой в ​​с.Соколец, а затем на почте в с. Миньковцы, вместе со своей спасительницей Очеретной Ниной Семеновной. Долгое время проживала и работала в с. Миньковцах, уже позже переехала в Могилев-Подольский, вышла второй раз замуж за Абрама Голднберга и вместе с ним и сыном Борисом в 1995 году репатрировалась в Израиль, в г. Офаким. Свои последние годы проживала с сыном Борисом, его женой Людмилой и внуками. Отошла в вечность в 2002 году, пережив своего старшего сына Юрия на 8 лет.

Юрий Семенович Мак, 1934 года рождения. Война оставила его без детства. С 7 лет пережил ужасы расстрела евреев в Миньковцах, спасся с матерью, благодаря семьи Очеретных. Окончил с отличием среднюю школу в с. Миньковцах. На вручении аттестата зрелости выступил с благодарностью учителям и особенно матери,которая о нём заботилась и сохранила ему жизнь. Работал в вечерней школе сел Отроков и Притуловка, а затем был призван в армию, служба проходила в десантных войсках в г.Калининград. После окончания службы поступил в Черновицкий университет на историко-филологический факультет, в 1957 году женится. Затем продолжает обучение уже на заочном отделении университета. В 1963 году получает диплом и около 30 г. лет работает учителем в школах Черновицкой области, затем его назначают директором школы в Кицьманском районе. Родил и вырастил двух дочерей, Анну и Яну. В 1994 году внезапно умирает в 60-ти летнем возрасте.

А младший сын Любови Мак, Борис стал музыкантом. После окончания школы в 1965 году поступает в Черновицкое музыкальное училище. После окончания 2-го курса его призывают в армию. Там он, проходя службу в г. Нальчик, становится участником военного ансамбля, играет на духовых инструментах и ​​скрипке.

После окончания службы и учебы в музыкальном училище, в 1972 году его направляют работать в г. Вижница Черновицкой области, в школу — интернат. Как замечательный хормейстер он создает в школе детский духовой оркестр, а затем его приглашают работать в Дом культуры, где он также создает духовой оркестр. В это время в г. Вижница создается вокально — инструментальный ансамбль «Смеричка», и Борис становится его участником, играет на трубе.

Женится и переезжает в г. Каменец-Подольский, работает в школе. Затем его приглашают работать на «Завод стройматериалов», он заочно заканчивает индустриальный техникум и организовывает на заводе духовой оркестр.

В 1995 году репатрировался на историческую Родину — Израиль, где проживали его два сына от первого брака. В 1996 году Борис Мак женится во второй раз на Андреевой (Мак) Людмиле.( Фото№ 20)

Уже в Израиле Борис и Людмила Мак работают в благотворительной организации по защите прав человека. Обращаются с письмами ко всем неравнодушным, организациям и предприятиям по оказанию материальной и моральной помощи людям пожилого возраста, решения вопросов пенсионного обеспечения, заработной платы и тому подобное. Часто их можно увидеть на спортивной площадке в кругу своих любящих внуков, которые защищают честь Израиля в спортивных соревнованиях по отдельным видам спорта. Занимается Людмила Мак и видео, и в 2011 году, к 70-летию расстрела Миньковецких евреев 31 августа 1941года, сняла документальное видео со спасительницей матери своего мужа Бориса Мак, Ниной Семеновной Очеретной «Это не должно повториться». (Фото № 23)

И здесь я возвращаюсь на третью составляющую спасения еврейского населения — их спасение простыми людьми, которых мы называем Праведниками. И начинаю я рассказ о Михаиле Алексеевиче Очеретном.

Когда началась война Михаилу Алексеевичу было 15 лет, его отец и он жили в доме братьев Очеретных, который был разделен на две части. С одной стороны жили родители Нины Семеновны Очеретной, а с другой стороны — родители Михаила Алексеевича. Когда немцы начали сгонять евреев в колонну и вести на расстрел на Глубочанской гору, из колонны удалось убежать Битман Давиду. Когда Михаил Алексеевич и Нина Семеновна вернулись с Глубочанской горы, где расстреливали евреев, они нашли на чердаке Битмана Давида, который притаился в сенях и ждал спасения от добрых людей. Жена Давида была расстреляна с другими евреями Миньковець.(Фото № 21)

Отец Михаила — Алексей Филиппович (1901-1971 г.г.) И мать Мария Трофимовна (1903-1973 г.г), работали в колхозе, в звене, а вечером Алексей Филиппович еще и охранял магазин. Спасением Давида было чердак в доме и в сарае, где стояла корова. Все они по очереди носили ему поесть, и оберегали его жизнь, рассказывали о событиях в селе.

Михаил Алексеевич и Нина Семеновна — двоюродные брат и сестра, давали одежду, заготавливали сено и укрывали им  обреченного на гибель Давида Битманa, а Нина Семеновна еще сохранила жизнь Мак Любoви с сыном Юрием.

Давид укрывался от полицейских и немцев с августа по декабрь 1941 года, а потом за ним пришли люди еврейской национальности с территории Транснистрии, и там он дальше скрывался. Вернулся уже после войны, и торговал в одном из магазинов готовой одежды с. Минькoвцы, и благодарил своих спасителей — семьи Очеретных, тем более что Алексей Филиппович был сторожем в этом магазине. Уже после войны Давид женился второй раз на Эти Борисовне, которая работала на Миньковецком плодоовощном комбинате. Большой душевный стресс, пережитые страхи в гетто и на пути расстрела, не могли не повлиять на здоровье Давида. Он умирает в 50-х годах от сердечного приступа. Детей у них не было. Вскоре после смерти Давида Этя Борисовна выходит замуж во второй раз в г. Славута за мужчину, который был заведующим аптекой. Но их жизнь не сложилась, и Этя Борисовна уехала в Москву, к сестре. В знак благодарности за мужа Этя Борисовна в 1962 году любезно пригласила Михаила Алексеевича к себе погостить несколько дней, когда он был командирован в Москву от плодоовощного комбината с. Миньковец.

В 1944 году, после освобождения села, Михаил Алексеевич (1926 г.р.) был призван на военную службу. Воевал в составе 3-го Украинского фронта, артиллерист 85 мм пушки, прошел дорогами войны в составе 19 артиллерийского дивизиона РГК Румынию, Венгрию, Австрию. Войну закончил у озера Балатон, а потом еще до 1948 года служил на территории Болгарии. Инвалид войны, 90-летний, седовласый ветеран, награжден медалью «За боевые заслуги», «За взятие Вены», Орде Орденом Отечественной войны II степени, орденом Красной Звезды, орденом «За мужество III степени». На 70-летие Миньковецкой трагедии выступил на митинге — реквиеме, как очевидец тех страшных событий, и как спаситель одного из немногих евреев — Битмана Давида. Мне было очень приятно общаться с этим человеком, и благодарен ему за предоставленную информацию.

В страшный день расстрела евреев, 31 августа 1941 года в Миньковцах удалось спастись Лувиш Дуке и Горбману Давиду. Меня не покидала мысль разыскать родных и близких этих людей, потому что я понял, что в живых их наверняка уже нет, и тех людей, кто помог им спастись и сохранил им жизнь в страшный период оккупации. Общаясь с Михаилом Алексеевичем Очеретным, я узнал, что в селе была семья Марчуков, которые помогли спастись Лувиш Дуке и Горбману Давиду. И уже дочь Михаила Алексеевича предоставила мне контактные данные невестки семьи Марчуков — Евгении Семеновны Марчук. И эта 93-летняя женщина, которая сама непосредственно принимала участие в спасении Лувиш Дуки, рассказала мне о тех событиях 31 августа 1941.

Евгения Семеновна Марчук (девичья Ткачук) очень хорошо помнит страшные события 31 августа 1941 года в Миньковцах, когда расстреливали евреев, и как она сама помогала, вместе с родными будущего мужа Леонида Ивановича Марчука, спасти Лувиш Дуку

Был теплый погожий день,который не передвещал беды. Евгения решила пойти в швейную мастерскую сшить платье, и дальше она говорит:

«Когда поднялся шум, гам, крики, немцы и полицаи начали выгонять евреев (стариков, детей, молодежь) из домов и строить в колонны, и вести на расстрел на Глубочанской гору. Я вышла из швейной мастерской и увидела ребят, среди них был Леонид, мы с ним там познакомились, и он предложил мне идти к нему домой, чтобы не попасть под эту облаву. Мы быстро прибежали к его дому. Там была его мать Анна Арсеньевна Марчук и его бабушка Топорук Надежда. Мы сели на софу (такой диван, который поднимался, а внизу было дно, куда можно было складывать вещи) и сказали что убивают евреев.

Отец Леонида Марчук Иван Сергеевич (1903-1951г.г.) работал на току, его дома не было. Через некоторое время к нашему дому вбегает Лувиш Дука и говорит матери: “Аня, куда мне деваться?”. Свекровь Надежда Топорук не долго думая сказала: “А ну дети, вставайте со софы”, подняла ее, и Дука залез в софу а мы занимали сверху. Здесь вбегает полицaй (фамилию не называю по этическим причинам) из Миньковець и спрашивает: “Невидели ли мы здесь «жида»?”. Конечно не видели! И так он сидел в софе пока все не стихло. Потом мать и Леонид вышли на улицу когда yшел шуцман, и за угла сарая увидели еще одного еврея. Это был Горбман Давид, который также просил его срятатьть. Он полез на чердак сарая. Когда пришел с работы отец Иван Сергеевич, они решили спасать и Лувиш Дуку и Горбмана Давида. Переночевав ночь на чердаке  Горбман Давид  поблагодарив хозяев ушел в сторону леса  Прятали Лувиш Дуку дома, в сарае на чердаке, когда еще было тепло, в лесу выкопали землянку и там прятали.

Мой будущий муж Леонид приносил кушать, рассказывал что делается в деревне, на фронте. Конечно я была рядом со своим Леонидом и помогала семье будущего мужа, стирала белье, готовила кушать и вместе с ним носила пищу беглецу.»

После войны Лувиш Дука начал выделывать кожи, взял в помощники Марчук Ивана и вместе с ним потом изготавливали ботинки, и продавали их на рынке.

Дука работал ездовым в прокуратуре а Иван работал на току. Жили очень дружно. Я в 1947 году вышла замуж за Леонида Ивановича Марчука (1924-1986г.г.) И также дружили с семьей Лувиш Дуки.

В 1951 году Иван Марчук упал со скирды и вскоре умер. Я стала учительницей начальных классов, и в моем классе учились 11 еврейских детишек, это были семьи Горбманов, Штильман, Ройзман и других, в том числе я учила и дочь спасенного — Соню (София) Лувиш (Шейдвассер по мужу).

Дука Лувиш был женат на Мане, у них родилась дочь Соня (София) и сын Яков. Они переехали в город Хмельницкий и поддерживали дружеские отношения с Евгенией Семеновной Марчук и ее дочерью Мельник Таисией Леонидовной, которая также проживает в городе Хмельницком.

Лувиш Дука скончался в 1991 году и похоронен в г. Хмельницький. С началом независимости Украины начинается репатриация еврейского населения. Семья Лувиш, дети Соня и Яков, вместе с матерью Марией переезжают в США в м.Бруклин. Мария Лувиш умирает в Америке в 2008 году, а ее дети Соня и Яков (Дан) с внуками продолжают проживать на американской земле.(Фото № 22)

Надеялся, что на 75 летие трагедии в Миньковцах (отмечалось 26 августа 2016 года), именно сюда придет значительная часть детей, внуков погибших евреев на Глубочанской горе, поклониться праху невинно убиенных из Америки, Германии, Израиля. Возможно придет и Соня Лувиш (Шейдвассер) и оставит свои воспоминания о спасении ее отца Лувиш Дуки, и это будет ценная информация о спасителях ее отца семьей Марчук — Иване Сергеевиче, Леониде Ивановиче Марчук, Надежде Топорук, Марчук Анне Арсеньевне, Марчук Евгении Семеновне, которая является живым свидетелем тех событий и непосредственным спасителем Лувиш Дуки, которой скоро исполнится 93 года. По семейным обстоятельствам  Соня (Лувиш) Шейдвассер не смогла приехать на День памяти.

И возможно мой газетный материал, личные воспоминания дочери спасенного, рассмотрит специальная комиссия в Яд-Вашем о присвоении семьи Марчук высокого звания Праведник мира.

Пока у меня мало информации о дальнейшей судьбе Горбмана Давида, мне стало известно, что у него две дочери и один сын. Одна дочь проживает на Востоке, в Дебальцево (район антитеррористической операции), где именно она сей час, мне неизвестно и также неизвестно о другой дочери. В Полтаве проживает сын Илья Горбман, но пообщаться с ним мне пока не удалось, известно лишь его телефон.

P.S.

Когда была написана статья «Bсем смертям назло!» и печаталась в газете «Дунаевецкий вестник», aвтор все-таки сумел разыскать поговорить с сыном и дочерьми Горбмана Давида Иcaaковича Ильей Давидовичем, Евгенией Давидовной и Людмилой Дмитриевной Евдокименко, которые мне рассказали иcторию жизни и спасения отца. Эти воспоминания и иcтория жизни обязательно лягут на бумагу  и это будет еще иcтория о Холокосте и Праведниках мира. Кстати, Илья Давидович более 20 лет считал, что спасительнице его отца Горбмана Давида Иcaaковича, Ющак Ольге Матвeeвнe присвоено звание Праведник мира. И чтобы такое произошло, я написаную иcторию спасения, воспоминания родных отправлю в Яд-Вашем в отдел Праведников.Возможно, Специальная комиссия рассмотрит эти материалы и присвоит звание “Праведник мира” (посмертно) Ющак Ольге Матвeeвнe (девичья), в замужестве Горбман О.М. (1916-2002 г.г.), которая пережила большие издевательства над ней, за спасение Горбмана Д. И. На ее глазах вырвали из рук и расстреляли почти годовалого сына Юрия, более 4-х часов заставили босиком стоять в снегу, в мороз 1943 г. с малолетней дочерью Людмилой, которая мне рассказала о пережитом ею и матерью в грозные годы фашистськой оккупации с. Миньковцы. Это действительно иcтория жизни, трагедии и подвига семьи Горбман.

Илья Будзинский
Памяти жертв Холокоста и Праведникам мира посвящаю

 (К 76 -ой годовщине трагедии еврейского населения в Миньковцах, Жванчике и Сокольце Дунаевецкого района Хмельницкой области).

 В конце августа 1941 года в этих населенных пунктах зверски фашистами и их пособниками было уничтожено более 2,500 мирных жителей. Лишь одинокие памятники, Мемориалы на холмах, в полях, в лесах и на местах бывших шахт — свидетельствуют о масштабах трагедии.

Мемориал жертвам Холокоста в с. Жванчик, реставрирован в 2015 году. Они как бы говорят » Такое не должно повториться ». В живых чудом осталось несколько человек. Об истории спасения одного из них мой рассказ.

ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ НЕ ПОДЛЕЖИТ ЗАБВЕНИЮ

Уже когда печаталась моя статья “Всем смертям назло. Память нетленная” в газете “Дунаевецкий вестник “, мне все же удалось пообщаться с родными Горбмана Давида Исааковича. Были долгие месяцы поисков контактных телефонов, определение домашнего адреса. Так же звонки в Израиль и общения с Горбман Генею (Штильман) — бывшей жительницей с. Миньковець, которая имеет тождественную фамилию, а потом были звонки в г.Полтаву. И наконец, в день Празднования Независимости Франции 14 июля 2016 года на мой телефонный звонок ответил Илья Давидович, 1945 года, сын именно того Горбмана Давида Исааковича, который чудом избежал расстрела на Глубочанской горе в с. Миньковцы 31 августа 1941года — 7 5 лет назад. Он кадровый военный. В последние годы был командиром военной части в г. Полтаве, там уволился в запас и остался проживать в г. Полтаве — родине великих писателей — Ивана Котляревского и Владимира Короленко. Рассказал он историю жизни своей семьи в годы фашистской оккупации и послевоенный период. Кроме него в семье Горбман есть приемная дочь Людмила Дмитриевна Евдокименко (фамилия по мужу), 1936 года рождения (по паспортным данным 2 января 1937), сейчас проживает в г. Винница, и еще одна дочь Евгения Давидовна Горбман (по мужу Черная)  1952года рождения, проживает в районе АТО, в Дебальцево Донецкой области. Все дети Горбмана Давида Исааковича рассказали мне историю жизни и трагедии семьи Горбман, и все это я хочу донести до настоящего и будущего поколения, о тех страшных событиях, которые происходили в небольшом городке Миньковцы на Подолье. Все их воспоминания (рассказы, переживания и трагедии) я объединяю в одно целое, и это будет еще одна история о Холокосте и Праведниках мира.

Очень трудно было слушать эти воспоминания, а тем более написать об этом, но отдавая должное этим людям, это же их история жизни, их родителей, которые пережили страшные дни, месяцы и годы оккупации. Они выжили в нечеловеческих условиях, не сломались, родили, вырастили и воспитали замечательных детей, которые в послевоенные и последующие годы восстанавливали наше государство, создавали его экономический потенциал.

Недаром говорят в народе, если родился под счастливой звездой, значит она будет тебя оберегать всю жизнь. Эти слова можно отнести к Горбману Давиду Исааковичу (1915-1980 г.г.), Который сумел (один из трех человек) спастись из колонны расстрела на Глубочанской горе в с.Миньковцы Дунаевецкого района 31 августа 1941года.

С началом Великой Отечественной войны Давид Исаакович был призван Миньковецьким райвоенкоматом (тогда Миньковцы были районным центром) на фронт. Ему не суждено было долго принимать участие в боевых действиях. Войска отступали, и он попал плен в г. Бар Винницкой области. Но ему удалось бежать из плена еще с одним из солдат, и он вернулся в с.Миньковцы к своему несчастью. Разве мог он подумать, что побег из плена обернется для него еще одним испытанием: идти в колонне смертников среди 2000 своих односельчан — евреев, и которому, судьба подарит жизнь.

Когда колонна обреченных поднималась на Глубочанскую гору, рядом поле было засеяно кукурузой, и у Давида созрела мысль бежать. И он попадает в кукурузное поле, начинает возвращаться с Глубочек полем в деревню, чтобы там найти себе спасение. Уже в селе он заходит двор семьи Марчук, и выглядывает из-за стены сарая, в надежде, что нет здесь полицейских. А в это время в доме, в диване семья Марчук прячет Лувиш Дуку, который прибежал сюда раньше.

Семья Марчуков спрятала Горбмана Д.И. на чердаке, а на следующий день он, поблагодарив хозяевам, перейдя реку ушел в лес, чтобы там сделать себе укрытие с веток и хвороста. Вскоре, в поисках спасения, он пришел во двор Павла Матвеевича Ющака и пробыл там некоторое время. Односельчане очень хорошего мнения были о Павле Ющаке, и сейчас вспоминают его как порядочного человека. Работал ездовым на плодоконсервном заводе, уже в более пожилом возрасте — был в церкви православным старостой. Но и он, в страшный день 31 августа 1941года смотрел смерти в глаза, и чудом остался жив, благодаря одному из немцев. Когда колонна евреев-смертников поднималась на Глубочанскую гору, оставляя уже село Миньковцы на окраине села находился дом Ющака Павла, а дальше посадка и лес, из колонны вырвалась женщина-еврейка с малолетним ребенком, забежала в дом Павла и спряталась под кроватью. В дом заскакивают двое немцев и извлекают обреченную с ребенком, и здесь, у порога дома, расстреливают обоих. Уже были направлены стволы автоматов и на Павла, чтобы его уничтожить, однако просьба женщины-матери Павла подействовала на фашиста: он наверняка вспомнил свою мать, которая также ожидала весточки от него с фронта, и он даровал ему жизнь. Даровал ему жизнь, он заставил Павла прямо перед порогом дома выкопать яму и захоронить убитых. И чтобы эта могила перед порогом была наказанием за спасение евреев. Какую нужно иметь силу воли, чтобы каждый раз, выходя из дома, видеть перед собой могилу, которая напоминала о страшных событиях августа 1941 года. Когда наступила весна 1942 года Павел Ющак под покровом ночи перезахоронив тела женщины и мальчика на еврейском кладбище. Действительно на еврейском кладбище есть могила и памятник мальчику, где высечено »погиб в 1941 году и захоронен в 1942году».

Когда я пообщался с Мусик Лейзгольдом (с Израиля), я узнал, что раньше вся его семья проживала в с.Миньковцы, и на Глубочанской горе были расстреляны его сестра и бабушка. А эта женщина с ребенком,которые были расстреляны возле дома Павла Ющака, я предполагаю, что это была первая жена его отца Лейзгольда и его брат, которого перезахоронили в мае 1942 года. А Мусик, по моему предположению, родился уже от второго брака отца. В августе 2016 года Мусик Лейзгольд с женой приехали в Миньковцы на 75-летие трагедии на Глубочанской горе. Он прочитал поминальную молитву — Кадиш возле Мемориала, где погибло более 2000 человек, а также у могилы своего брата. Уже на второй день супруги Лейзгольд поехали в Могилев-Подольский поклониться праху погибших родных его жены.

Я надеялся, что на 75-летие трагедии на Глyбочанской горе (в августе 2016 года) приедет и София Лувиш (Шейдвассер),дочь Лувиш Дуки, который сумел спастись в день расстрела, и которого спасла семья Марчук. Но не суждено, по семейным обстоятельствам она не смогла приехать из США. Павел Ющак посоветовал Давиду Исааковичу Горбману найти спасение в своей сестры Ольги Матвеевны Ющак. Так он пришел во двор Ольги, и Ольга Матвеевна, рискуя собственной жизнью и жизнью дочери Людмилы, проявляет человечность, порядочность, обеспечивает убежище Давиду, несмотря на приказ, кто будет спасать евреев — расстрел и того, кто спасает и спасенного.

За весь период оккупации Миньковець Ольга не раз смотрела смерти в глаза, о чем свидетельствует седина, которой у нее была покрыта голова уже в 26 лет от роду.

Она выросла в многодетной семье. У матери и отца было 9 (девять) детей. Когда Ольге исполнился один год, умирает отец в 1917 году, а через год и мама. Дети cтановятся сиротами и опеку над младшими взяла старшая из сестер Марфа Матвеевна. Это были тяжелые годы: Голод 23-24 р.р., Коллективизация и страшный голод 1932-1933 годов, и почти все дети сумели выжить, в том числе и Ольга. Поэтому она с детства привыкла жить в трудностях и в бедноте, взаимопомощи родным, друзьям, и она без колебаний стала спасать Давида в страшные годы фашистской оккупации.

Населения Миньковец, как и других населенных пунктов по-разному относились к еврейскому населению. Одни им сочувствовали, предоставляли убежище, некоторые наоборот, пытались поживиться, забрать их вещи, а то даже и доложить коменданту, начальнику полиции, где скрываются евреи.

Поэтому Давиду Горбману приходилось время от времени менять место спасения, он не долгое время скрывался у тети Марфы (в так называемой части села Веселая), на ферме, в колхозных постройках на короткий срок, куда ему Ольга Ющак приносила еду, и не дай бог, чтобы узнали шуцманы. Даже ее родной сестры Анны муж Людвиг Петровский был полицаем. Он часто издевался над своей женой и не щадил Ольгу Ющак. Это был изверг. И в таких условиях Ольга спасала Давида. Уже после освобождения Миньковец и района после окончания войны фашистские прихвостни понесли наказание. Людвиг Петровский решением суда был осужден и отбывал наказание. Есть, как говорят в народе и, бог на свете. Действительно, уничтожение евреев, издевательства над родными не прошли безнаказанно, он так и не вернулся из тюрьмы, там и погиб — умер от туберкулеза.

Соседи также, время от времени доносили, что Ольга скрывает Горбмана Давида, тем более, что почти напротив дома Ольги проживал начальник полиции Соловьев.

Приемная дочь Горбмана Д.И. Людмила Дмитриевна, рассказывает, что все его очень боялись, и как ребенок так же очень боялась этого изверга. И сейчас все его выходки: расстрел ее годовалого родного брата, издевательства над матерью Ольгой у нее сейчас перед глазами и рассказывает об этом не сдерживая слез. А Илья Давидович Горбман (со слов матери Ольги Матвеевны Ющак) рассказывает, что тот же Соловьев напившись до беспамятства, включает на всю мощность патефон, орет музыка, а он срезает с виселец повешенных и начинает на этих человеческих телах танцевать. Какой ужас, какой цинизм, для него человеческая жизнь ничего не стоит, он издевается даже над мертвыми. Такое cебе не позволяли делать даже фашисты.

О тяжелых годах оккупации, лишениях, голоде, страданиях и спасение его Ольгой Матвеевной Ющак, Давид Горбман больше всего рассказывал своей младшей дочери Евгении (Женечка, так он ее любезно называл), и она донесла эту информацию мне. Женя Горбман (по мужу Черная) 1952 года рождения, окончила школу и поступила в Запорожский мединститут на фармацевтический факультет, и уже более 40 лет работает заведующей аптекой в г  Дебальцево Донецкой области. Ее рассказ о страшных днях, месяцах оккупации поразил меня. Лишь эти эпизоды говорят о том, как приходилось спасать Давида.

В дом Ольги зашли знакомая соседка и в это время в ее дом зашел и Давид. Конечно, соседи донесли. Нужно было спасать Давида и самой Ольге не стать жертвой спасения.

Перед тем как зайти в дом Давид проломил с тыльной стороны дома глиняную пристройку и таким образом добрался домой. Зайти с улицы, и тем более через центральный вход он не решился, чтобы не подвергать опасности Ольгу, потому что напротив их двора жил Соловьев.

Ольга проводила соседку и закрыла дверь. И буквально вскоре стук в дверь «открывай, мы знаем, что ты спасаешь еврея». Пока там стучали за дверью, Ольга показала Давиду на чердак, там он влез в бочку и его засыпали зерном. Полицейские вышли из дому, не найдя Давида. А потом Давид находил спасение в поле в стоге сена. Маленькая девочка Людмила (со временем приемная дочь Давида) носила в поле после уборки зерновых, оно было недалеко от их дома, в стог сена пищу Давиду, чтобы он не умер с голоду.

Самое страшное было то, как Ольгу Матвеевну Соловьев вывел в центр села на плац с маленьким ребенком, вырвал из ее рук маленького сына Юрия и перед глазами расстрелял. И сказал, что так будет и с ней, если она будет спасать евреев.

Я, слушая это, подумал, какую нужно иметь силу воли чтобы не сломаться, не выдать Давида и самому не сойти с ума от этих издевательств. Пиком всех этих испытаний стала зима 1943 года. Ольга прятала Давида дома, на чердаке, в чулане. Злые языки донесли. Пришли полицейские и начали стучать в дверь, Ольга, недолго думая показала Давиду на печь, которую недавно вытопила и приготовила в ней пищу. Сказала ему: “Однo, чем могу помочь — полезай в печь”. Заставила его посудой с едой и закрыла занавеской. Все сельские жители так украшали печи. Давид оказался можно сказать в горячей ловушке, но он выдержал, и так выжил, не попав в лапы фашистских прихвостней.

 Открыв дверь, полицейские прикладами оружия вытолкали Ольгу из дома с дочерью Людмилой на снег, в морозный день. И в течение 4-х часов проводили пытки над ними — били, толкали, раздевали, заставляли босиком раздетыми стоять на морозе. Но никто из них не выдал Давида, а затем полицейские даже пошли на хитрости, начали угощать девочку конфетами. Но все было бесполезно, никто из них не выдал Давида Исааковича. Это можно вполне назвать испытанием любовью. Ольга и Давид полюбили друг друга. И после всех этих страданий Ольга решила отправить Давида за реку Днестр, так называемою территорию Транснистрии, где оккупационный режим был умеренным. Эти территории были оккупированы сателлитом Германии — Румынией. В Могилев-Подольский, у нее была надежда, что таким образом она сохранит ему жизнь.Под покровом ясной зимней ночи, завернув Давида в белое покрывало, Ольга пришла с Давидом в церковь, обнялись и попрощались. Далее Давид пошел один через реку Днестр и вскоре его силуэт исчез в ночной темноте. Ольга еще долго стояла на берегу реки, умоляя бога, чтобы он сохранил жизнь Давиду. Шло время    Ольга с нетерпением ждала весточки от него. И через некоторое время Ольга встретила людей из села Капустяны, которые ей сообщили, что он находится в Могилев-Подольском. Ольга твердо решила найти его там. А вскоре она вместе с этими людьми переправилась через реку Днестр. Было даже,проламился лед, Ольга едва не погибла. Oни пoд обстрелами с румынской стороны, все же это была граница, добрались до Могилев-Подольского. И встретила Давида, в одной из воинских частей, которая была дислоцирована здесь. Так он там прослужил до освобождения территории Подолья. И уже в апреле 1944 года вернулся домой в с.Миньковцы. Немецкие прихвостни с началом наступления советских войск, поспешно паковали награбленное, и бежали вместе с немцами на Запад. Часть из них осталась на ранее оккупированной территории, считая, что их не постигнет суровая кара закона. Наоборот, была создана Специальная комиссия, которая на освобожденных территориях расследовала зверства немецких оккупантов. Были собраны сведения этих злодеяний против населения оккупированных территорий, и они были подписаны жителями села Миньковцы и других сел на Подолье, в которых давалась характеристика преступлениям фашизма.

Натерпевшись страданий в годы оккупации, Давид Исаакович решил пойти служить в местный комиссариат внутренних дел, чтобы вести борьбу с преступностью, которая выросла после освобождения Подолья и окончания Второй мировой войны. А также наказать фашистских прихвостней (полицаев), которые сохраняя свою шкуру, часто меняли внешний вид, а также проживали по чужим документам. Давид Исаакович сумел лично узнать и задержать двух бывших полицаев, которые были наказаны согласно законам государства. Я знаю некоторые фамилии немецких прихвостней, потомки которых проживают в Миньковцах, в Виннице, в Хмельницкой области, но я не называю их фамилии по этическим причинам. Прошло уже 75 лет с того времени, когда осуществлялась надругательство над еврейским населением Подолья.

Сколько ниточке ни виться, но все-таки конец будет. Эти слова можно отнести к начальнику полиции в Миньковцах Соловьеву. Он сумел скрыться из села вместе с немецкими оккупантами, сменил фамилию и считал его никто и никогда не найдет, и не узнает. Он перебрался в Полтавскую область и работал водителем у председателя колхоза, в одном из сел Полтавской области. Поступила ориентировка, что это может быть Соловьев. В контору колхоза пригласили Лувиш Дуку с Миньковец, который также чудом спасся от расстрела, которого в гетто Соловьев, набив стекла, заставлял босым танцевать. Ноги Дуки кровоточили, а палач получал удовольствие от танца. Лувиш Дука приехал и спрятался в конторе колхоза за портьеры, и когда зашел Соловьев, Дука указал на него. Тут зашли работники наркомата внутренних дел и одели на Соловьева наручники. Он сначала отпирался, но когда увидел Дуку — все понял. Наказание должно быть неизбежным. Соловьева привезли в с. Миньковцы Дунаевецкого района, и в 1957 году был в клубе (современный Дом культуры) показательный суд над пособниками немецких фашистов. Выступали очевидцы всех этих событий, непосредственные жертвы палача. На суде присутствовал и сын Давида Горбмана — Илья Давидович, который выступил с обвинением за издевательство над евреями и над своим отцом, и другими людьми села. Приговор суда был — приговорить к высшей мере наказания — расстрелу. В последнем слове Соловьев, понимая всю дальнейшую судьбу, так и не покаялся, за осуществление своих тяжких преступлений, наоборот сказал: «Я убивал вас «жиды» и буду убивать». А таких, как Соловьев в годы оккупации были не единицы, все они получили по заслугам.

Но и среди фашистов, в отличие от фашистских прихвостней — шуцманов  были те, которые не желали проводить акцию уничтожения населения  Они были мобилизованы на фронт, не по своей воле, и по-человечески относились к женщинам и детям, понимая что их дома ждет мать, жена, семья. Один из фашистов сжалился над судьбой Ольги Ющак и ее дочери Людмилы, и специально заразил их чесоткой, чтобы Ольгу не забрали в Германию, и она могла воспитывать дочь. Долгое время тело Ольги и Людмилы было покрыто язвами и покраснениями. Руки, ноги и все тело чесалось, и этот зуд приводил к тому, что они на себe расчесывали тело. А потом немец приносил лекарства, мази, которыми они лечились. А Людмила Ющак (по мужу Евдокименко ) после переохлаждения ног, страшных пыток в 4-х летнем возрасте, долго не могла ходить ногами, ее тело все очень болело, и этот самый фашист приносил растирки и выходил эту маленькую девочку.

Но издевательства над детским организмом не прошли бесследно. Людмила Дмитриевна часто жалуется на состояние своих ног, она так и не смогла познать радость материнства, и свою старость (26.12.2016 г. ей исполнилось 80 лет) она встречает в кругу своих родных — сестры, брата и племянников. Она живой свидетель страданий, лишений Горбмана Давида Исааковича, и сама, непосредственно с матерью Ольгой Матвеевной Ющак была спасительницей Давида Исааковича в грозные годы фашистской оккупации. Он потом стал ее приемным отцом и мужем Ольги Матвеевны. Считаю  что мой материал, воспоминания живого свидетеля и спасителя Людмилы Дмитриевны Евдокименко  Горбмана Ильи Давидовича — сына Давида Исааковича и дочери Евгении Гобман (по мужу Черная) дадут возможность институту Яд-Вашем  отделу Праведников, Специальной комиссии, рассмотреть вопрос о присвоения звания Праведник мира (посмертно) Ольге Матвеевне Ющак (по мужу Горбман), а возможно и Людмиле Дмитриевне Евдокименко при жизни.

Это действительно история жизни и трагедии семьи Ющак — Горбман — Евдокименко.  А сколько еще таких историй жизни в годы оккупации, нам к сожалению не известно. Потому что до 90-х годов об этом нельзя было говорить. И не осталось в живых, ни спасенных, ни тех, кто спасал, а единицы тех, кого спасали, им тогда было 7-11 лет, не помнят ни имен, ни фамилий своих спасителей, и населенный пункт где их спасали.

Но мы отдаем дань памяти святым мученикам и кланяемся низко спасителям, которых мы по праву называем Праведниками. Они проявили героизм и мужество по спасению еврейского населения в годы войны, рискуя своей жизнью, жизнью родных и кого спасали.  Сохраним память жертв Холокоста и Праведников мира!

Давид Исаакович Горбман  после 4-х летней работы в местном наркомате внутренних дел начал работать заготовителем в сельском потребительском обществе. В тяжелые голодные годы (1947-1948 гг.) он как мог поддерживал односельчан продуктами, за что они были ему очень благодарны. И он был благодарен своим спасителям. Он помог построить дом многодетной дочери Павла Ющака Вере, конечно семья ее была ему очень благодарна. И сейчас родные Веры добрым словом вспоминают Давида Исааковича. У Давида Исааковича родился сын Илья (1945 г.) и Евгения (1952 г.). Все они с любовью и уважением вспоминают своего отца, который никогда на них не повышал голос, любил их очень, вырастил их, дал им прекрасное образование.

Ольга Матвеевна, после рождения детишек растила и воспитывала их, была домохозяйкой. Всегда в ее доме царила атмосфера добра, согласия и взаимопонимания. В 1956-1959 г.г. работала няней в школе-интернате для слаборазвитых детей в с. Миньковцы.  Затем снова была занята домашним хозяйством. В конце 70-х годов Давид Исаакович тяжело заболел онкологией, и всю тяжесть ухода за больным взяла на себя Ольга. Она обращалась к разным врачам в райцентре, области, даже возила Давида в Москву (где проживал его младший брат Борис), к врачам, но болезнь была неизлечимой. И в 1980 году Давид Исаакович скончался и похоронен на еврейском кладбище в с. Миньковцы

 Через некоторое время после потери мужа Ольга Матвеевна переехала в Винницу, где проживала ее дочь Людмила, и чтоб как-то преодолеть одиночество знакомится с вдовцом Андреем Устиновичeм Кватернюком, с которым живет в гражданском браке более 15 лет.

А в 1998 году Ольгу Матвеевну забирает к себе младшая дочь Евгения в Дебальцево  Донецкой области, чтобы обеспечить уход за старенькой мамой, которая так натерпелась горя в страшные годы оккупации.

Последнее фото с Ольгой Матвеевной

В 2001 году, на 85-летие со дня рождения Ольги Матвеевны, съехались к ней в Дебальцево дети — Людмила Дмитриевна и Илья Давидович. А Евгения ухаживала за своей мамочкой в своем доме в Дебальцево. Это был ее последний день рождения, а 22 июня 2002 года Ольга Матвеевна отошла в вечность и похоронена на кладбище г. Дебальцево Донецкой области. Ее дети вспоминают свою мать очень добрыми словами благодарности за то, что она подарила им жизнь, дала возможность учиться и воспитала их порядочными людьми.

Людмила, старшая из дочерей, в 1954 году закончила 10 классов Миньковецкой средней школы, и на выпускном вечере она была в очень красивом платье, которое купил ей Давид Исаакович. Он ее очень любил, как родную дочь, в знак благодарности за его спасение в годы фашистской оккупации. Потом поступила учиться в Каменец — Подольский торговый техникум, закончила его по специальности «Промышленные товары» и вышла замуж. После окончания техникума уехала работать в Чернухино Донецкой области вместе с мужем.Командир части, который нес службу в колонии, порекомендовал мужу Людмилы поступать в военное училище в г. Орджоникидзе. По окончании обучения муж Людмилы был направлен в город Винницу (Украина). Людмила трудоустроилася в магазин «Парфюм» и долгое время там работала. Семейная жизнь не сложилась, и в 1969 году супруги расстались. Вскорее в магазин зашел Евдокименко Валентин Александрович — военный, и предложил Людмиле стать его женой. Отец  Валентина Александровича, бывший директор школы г. Немиров. Александр Давидович Евдокименко был оставлен в г  Немиров для подпольной работы в период оккупации, и он был одним из первых, кто раскрыл тайну строительства ставки Гитлера в Виннице так называемый «Вервольф»  Подпольщикы во главе с Евдокименко A.Д. проводили активную работу по сохранению ценностей города, помогали населению укрываться от отправки в Германию, уничтожали фашистских прихвостней— полицаев. Однако в организации нашелся провокатор, который выдал гестаповцам руководителей организации Александр Давидович и еще три подпольщика были схвачены  вынеслы пытки и прилюдно были повешены  Четыре дня фашисты не разрешали снять тела из виселиц и похоронить  Только на пятый день они вывезлы тела за город  Лишь после освобождения города  прах патриотов был перехоронен в центре города, где современная территория санатория. Там и установлен памятник, возле которого всегда свежие цветы. Посмертно Александр Давидович Евдокименко награжден орденом Красной Звезды. Людмила и Валентин Александрович ежегодно, по нескольку раз, посещали могилу отца, отдавая дань памяти подвигу подпольщиков.

С 1974 по 1980 г  Людмила Дмитриевна находились в г. Тикси (на берегу моря Лаптевых) по месту службы мужа. К большому сожалению, Людмила и ее муж  не имели возможности выехать оттуда даже на похороны Давида Исааковича  Спустя всего несколько месяцев, когда Евдокименко Валентина перевели на службу в Винницу, начальником аэродромной службы, тогда Людмила Дмитриевна посетила могилу и поклонилась праху Давида Исааковича  Прожила Людмила в счастливом браке 26 лет, а потом сердечный приступ – инфаркт, уносит жизнь дорогого ей человека Валентина Александровича в 1995 году. На поминальные дни Людмила Дмитриевна посещает ежегодно могилу своего мужа и Давида Исааковича.

Через два года подруги знакомят Людмилу с Евгением Леонидович Захарченко  также военным, и с ним она живет еще в гражданском браке 20 лет. Весной 2017 года, она теряет своего гражданского мужа, и сейчас остается одинокой, с надеждой все же, что Еврейский Совет Украины, отдел Праведников в Яд-Вашеме государства Израиль, оценят подвиг ее матери — Ющак ( Горбман ) Ольги Матвеевны, а возможно и ее, который они совершили в грозные годы войны в с. Миньковцы Дунаевецкого района Хмельницкой области. И их имена будут среди Праведников мира и государства Украина. Илья Давыдович Горбман — сын Давида Исааковича, 1945 года, после окончания десятилетки поступил в военное училище в г. Орджоникидзе, закончил с отличием, был направлен для дальнейшей службы в Донецкую область, дослужился до подполковника. В последние годы службы был командиром воинской части в г. Полтава, женат, имеет дочь Ольгу и сына Дмитрия. Cейчас,счастливый дедушка — держит на руках внука Назара.

Младшая дочь Давида Исааковича — Евгения Горбман (по мужу Черная), после окончания школы успешно сдала экзамены в Запорожский медицинский институт на фармацевтический факультет. В 1976 году успешно его окончила и получила направление в г. Дебальцево  Донецкой области, и уже более 40 лет — заведующая аптекой. В нынешних сложных условиях на Востоке Украины живет и работает, приносит пользу населению города, обеспечивает их необходимыми медикаментами. Последние четыре года жизни Ольги Матвеевны прошли именно в заботе о ней в кругу семьи именно младшей дочери Евгении. Сейчас Евгения счастлива в кругу дочери Натальи, зятя Андрея и внука Даниила. К большому сожалению, молодая семья, в связи с тем, что Дебальцево находится в зоне АТО, вынуждена была покинуть эту территорию до урегулирования конфликта и боевых действий. И Евгения Давидовна, ее дети, жители городов и населенных пунктов Донецкой и Луганской областей, все же надеются, что вскоре закончатся боевые действия, перестанут гибнуть воины — славные сыны Украины и мирные жители.

И наступит долгожданный мир!

Сын и внук Праведников мира Илья Будзинский г.
Камeнское Днепропетровской области,  Украина 2017 год

Примечание

^* Материал публикуется в авторской редакции