©Альманах "Еврейская Старина"
   2020 года

Loading

Вахтангов во время репетиций добивался от актеров такой игры, чтобы все присутствующие, даже не владевшие ивритом, понимали происходящее на сцене действие. Просил повторять какие-то сцены до тех пор, пока все не становилось понятным. Стоит добавить, что сам режиссер, армянин по национальности, иврита не знал.

[Дебют]Шошана Камин

ХАВА ЭЙДЕЛЬМАН — АКТРИСА ТЕАТРА «ГАБИМА»

ПОД РЕДАКЦИЕЙ И С ПРЕДИСЛОВИЕМ ШУЛАМИТ ШАЛИТ

Шошана Камин

Для профессора Шошаны Камин это первая публикация не на профессиональную тему. Она — математик. С Шошаной (в доизраильской жизни ее звали Сусанна Львовна Каменомостская), Левией Гофштейн[1] и Нехамой Лифшиц[2] мне довелось познакомиться благодаря моей радиопрограмме «Литературные страницы». Со всеми подружилась. Мы годами встречались на концертах Студии еврейской песни нашей любимой Нехамы Лифшиц. Левия, скрипачка, была дочерью расстрелянного в 1952 году великого поэта Давида Гофштейна[3], а Шошана — профессор математики Тель-Авивского университета. Я сфотографировала этих трех женщин, когда они пришли на какой-то мой день рождения с огромным фолиантом — книгой об импрессионизме — и познакомились с моей мамой, хорошо знавшей иврит и идиш и обожавшей творчество Нехамы. О Левии и Нехаме я в свое время написала, а о Шошане нет, потому что в начале нашего знакомства знала о ней меньше, чем о ее маме Хаве.

Проф. математики Шошана Камин (вверху), певица Нехама Лифшиц и скрипачка Левия Гофштейн с моей мамой, 1996

Проф. математики Шошана Камин (вверху), певица Нехама Лифшиц и скрипачка Левия Гофштейн с моей мамой, 1996

О Хаве Эйдельман я читала в письмах в Израиль ее однофамильца и друга, тоже москвича Якова Эйдельмана (отца писателя Натана Эйдельмана) и много слышала от тех, кто, по словам Нехамы Лифшиц, лично знал «бывшую актрису «Габимы», ученицу Вахтангова, которая тайно обучала еврейскую молодежь ивриту». Как и Нехама, они называли Хаву нежно — Хавуней или Хавусей. Дорогие мне люди Юлия (Юдифь) Ратнер, доктор Саша Бланк, Миша Маргулис и другие рассказывали, что в Москве конца 1960-х подпольно распространялся учебник «Элеф милим» («1000 слов»), из которого они заучивали эту тысячу слов на иврите. Но Хава Эйдельман прекрасно знала иврит и понимала, что выучить наизусть слова мало, надо научить, как ими пользоваться… Речь идет о тех, кто в Москве в конце 1960-х подавал документы на выезд и хотел изучать иврит, но как его учить, когда нет ни учителей, ни учебников?.. Несмотря на то, что с 1963 года существовал уже «Иврит-русский словарь» Феликса Шапиро[4] с грамматическим очерком языка иврит профессора Б. Гранде, но как бы «теоретически», ибо разошелся мгновенно и достать его было практически невозможно. Вот тогда-то, скажем так, в один прекрасный день, когда желающих учить иврит стало слишком много, Хава решила написать свое пособие к изучению учебника «Элеф милим» — для людей, языком сравнения которых является русский язык, и сделала это.

Доктор Саша Бланк вспоминал, что Яков Эйдельман[5] доверил свою рукопись «Диалогов» всего нескольким людям, среди них была и Хава Эйдельман:

«Мы слушали «Диалоги» впервые в доме у Леи и Авраама Мучников. А потом снова — у Хавы Михайловны Эйдельман. И каждый раз с колотящимся сердцем. Для Якова Наумовича «Диалоги» были его «лебединой песней». А для нас в конце 1960-х и в 1970-е годы они стали азбукой еврейского национального самосознания. Многие стали их переписывать, печатать, размножать. Точно так же поступали и с пособием Хавы Эйдельман».

В 1970 году, после приезда в Израиль, Хаве удалось издать свою работу под псевдонимом Х. Михаэли (в Москве оставалась еще ее дочь Сусанна и ее семья), и теперь уже ее учебное пособие попадало на бывшую родину в типографском виде. И учебник снова переснимали, переписывали и распространяли. Все ли знали, кто автор? Самого автора это не слишком занимало. Много лет я просила Сусанну (мы так и продолжаем называть ее) написать о маме Хаве. И вот теперь она это сделала. Как люди поражались удивительному бескорыстию и скромности Хавы, так я поразилась тем же качествам характера ее дочери Сусанны.

Именно из рук дочери одной из первых актрис театра «Габима» Хавы Михайловны Эйдельман, профессора математики Тель-Авивского университета Шошаны Камин, я получила несколько страничек, если подумать, редчайшего сегодня документа столетней давности — машинописного варианта с примечаниями от руки (чьей?) к инсценировке знаменитого спектакля — с ремарками на русском языке. И именно эти странички помогли мне в свое время добавить к большой работе о писателе и общественном деятеле Ан-ском[6] (Семене Акимовиче Раппопорте, авторе «Диббука», век назад писали «Гадибук») специальную, пятую главу, посвященную оригинальной версии спектакля.

И вот ведь как бывает. В собственных записях за 2010 год спустя еще десять лет, в 2020-м, нахожу слова:

«На столь подробно описанном мною спектакле побывали и Марина Цветаева с Федором Шаляпиным, причем пришли они вместе, а обсуждая потом постановку, сошлись во мнении, что спектакль гениален…»

Видимо, что-то срочное не позволило мне тогда записать источник и передать ссылку на него самой Сусанне, но недавно (благодаря знакомству с Виктором Россинским, математиком, пишущим и стихи и рассказы, родственником писателя Эмилия Миндлина, автором книги «Необыкновенные собеседники», 1968) я вдруг вспомнила, что именно из этой книги узнала про посещение спектакля «Гадибук» Цветаевой и Шаляпиным. Ночью они мне привиделись, как живые, и эти сценки могли бы войти в документальный фильм об Ан-ском, о его знаменитой пьесе, о начале театра «Габима».

31 января 1922 года. В Москве очень холодно. Шаляпин берет под ручку Марину Цветаеву, и они отправляются в еврейский театр «Габиму» смотреть спектакль на иврите… Ан-ского уже нет в живых, а они оба в том же году эмигрируют из Советской России… Она — весной, он — в конце лета…

Следующая сценка. Цветаева водит молодого, она на восемь лет старше, поэта Эмилия Миндлина, приехавшего из провинции, которого она временно приютила в крохотной комнатке на втором этаже ее домика в Борисоглебском переулке, по Москве, по своим любимым улицам. Миндлин рассказывает об этой прогулке с Мариной Цветаевой. Они проходят мимо Театра Вахтангова. Цветаева произносит:

«Вахтангов был гениален. И его ученик Цемах тоже был гениален. ייГадибукיי в ייГабимеיי — гениальный спектакль».

К этому отзыву Цветаевой Миндлин добавляет:

«И делится впечатлениями, не своими — Шаляпина, — одновременно с ним смотрела ייГадибукיי в выпестованной Вахтанговым, чужой ей по языку ייГабимеיי»…

Можно добавить еще и третью сценку, которую запомнила актриса театра Хава Эйдельман (это уже из рассказа Сусанны). На репетицию спектакля пришел Максим Горький, а в зале вдруг погас свет. Нахум Цемах произнес: «Два светила в одном помещении находиться не могут» (надо думать, что он имел в виду гостя и источник электричества, а не себя самого, как руководителя труппы — Ш.Ш.). Сусанна точно помнит, что мама назвала именно Горького…

О личном.

Как-то я себя очень плохо чувствовала, но пришлось ехать на некое культурное мероприятие просто потому, что очень просили родственники «героя», и я обещала там выступить. Нашли, видимо, другого «генерала», выступать не пришлось… И вот иду я к выходу и попадаю в объятия Сусанны. Как она поняла, что у меня высокая температура, не знаю, но тут же сняла с себя какую-то коричневую шерстяную кофточку, надела на меня, каким-то образом довела до выхода и посадила в такси… Мы увиделись только через несколько месяцев. «Зачем? — удивленно спросила меня, благодарную и довольную, что могу, наконец, вернуть ей кофточку, — я же о ней совсем забыла»… А ведь в тот день лил дождь и был сильный ветер…

Мне, например, очень приятно было услышать от Сусанны добрый и уважительный отзыв о математике Борисе Мойшезоне (1937–1993), человеке, которого я знала в очень ранней юности, а потом потеряла навсегда. И вот благодаря Сусанне узнала, что он прибыл в Израиль в 1972 году, стал основателем израильской школы алгебраической геометрии, профессором Тель-Авивского университета до 1977, затем переехал в США, где стал профессором Колумбийского университета в Нью-Йорке…

Много всякого. Главное, я рада, что Сусанна —Шошана Камин выполнила свое обещание, и теперь про ее маму Хаву Эйдельман никто не скажет «аноним навсегда», как я прочла недавно (на иврите) про одного из ее коллег того далекого, начального, давно исторического, периода жизни театра «Габима». «Никогда не говори никогда». И о нем напишут, и я даже знаю — кто. Но всему свое время… Спасибо тебе, дорогая Сусанна!

Шуламит Шалит

Шошана Камин

Хава Эйдельман — актриса театра «Габима»

Моя мама, Хава Михайловна Эйдельман (1898‒1983), была актрисой Московского театра «Габима» в 1920‒1928 гг. Сколько я себя помню, у нас дома в Москве висели две фотографии. На одной — Евгений Багратионович Вахтангов — художественный руководитель театра «Габима», режиссер спектакля «Гадибук».

Е.Б. Вахтангов, актер, режиссер и педагог (1883‒1922)

Е.Б. Вахтангов, актер, режиссер и педагог (1883‒1922)

А на другой фотографии — моя мама, актриса Хава Эйдельман, в роли Яхны в танце нищих из спектакля «Гадибук». Как заметил Макс Рейнхардт:

«Танец нищих со всеми его фантазиями воспринимается как пляска ведьм, существ, не принадлежащих к этому миру. Лишь абсолютная преданность искусству позволяет добиться такого уровня исполнения» [3]. Из этого следует, что и работа Хавы Эйдельман заслужила высокую оценку легендарного театрального режиссера.

Хава Эйдельман — Яхна в танце нищих в спектакле «Гадибук» по пьесе Ан-ского. Режиссер Е. Вахтангов

Хава Эйдельман — Яхна в танце нищих в спектакле «Гадибук» по пьесе Ан-ского. Режиссер Е. Вахтангов

Хава родилась в 1898 году в последний день праздника Песах (на идише говорят «Пейсах») в городе Каменец-Подольске (Украина). Там же прошло её детство.

Мать Хавы Берта (Бруха) была из состоятельной семьи Штерн, владевшей ткацкой фабрикой. Во главе семьи стоял раввин Давид Штерн, отец Берты, человек высокообразованный и очень почитаемый в Каменец-Подольске.

Отец мамы, Михаил (Мешулем) Эйдельман, родом из местечка Дунаевцы, что неподалеку от Каменец-Подольска. Его родители, как и всё еврейское население местечка, погибли во время Катастрофы.

Недавно стало известно, что дед мамы, Герш Эйдельман, в начале ХХ века купил акцию на сумму одна лира стерлинг банка, который назывался «Англо-Палестинская Компания». Этот банк был основан в Яффо в 1902 году. После создания государства Израиль он стал называться банком «Леуми» («национальный»). Идея продажи этих акций принадлежала Теодору Герцлю. Деньги предназначались для развития ишува в Эрец-Исраэль. Акции распространялись среди еврейского населения, которое поддерживало идеи сионизма. По закону о возвращении имущества погибших в Катастрофе мы (я и мои двоюродные братья) получили около 700 долларов от продажи этой акции.

У Хавы были две сестры — Зина (Бася) и Мальвина (Малка). Все дети в семье получили хорошее образование. Мальчики, как известно, обучались в те годы в хедере, девочки — дома, с частными учителями. И мама и ее сестры учили иврит. Хава была старшей, поэтому до начала Первой мировой войны и революции она успела выучить иврит на высоком уровне. Это сыграло решающую роль при её поступлении в недавно созданную театральную студию «Габима».

Габима в переводе с иврита означает «сцена» (произносится как hа-бима). Идея создания театра на иврите принадлежит Нахуму Цемаху (1887‒1939) — учителю из Белостока (Польша). Еврейский театр существовал и раньше. Это были отдельные труппы, игравшие на идише. Великая заслуга Цемаха была в том, что он создал театр на иврите — древнееврейском языке, на библейском иврите.

В 1909 году он основал театральную труппу «Габима-Белосток». Удивительным было, что актеры играли на иврите! Прошло всего около тридцати лет, как Элиэзер Бен-Иегуда (1858‒1922) начал внедрять иврит как разговорный язык.

Вскоре Цемах встретился с Менахемом Гнесиным (1882‒1952) и Ханой Ровиной (1888‒1980). Ровина в то время работала воспитательницей в еврейском детском саду, закончив перед этим учительский семинар. Втроем они стали ядром будущего театра. Начали искать актеров, а также решили обратиться к Константину Сергеевичу Станиславскому (1863‒1938) с просьбой помочь им в становлении театра.

26 сентября 1917 года Цемах встретился со Станиславским. Несколько цитат из воспоминаний Нахума Цемаха:

«Я объяснил ему, что язык иврит, на протяжении многих поколений считавшийся мертвым, ни на миг не прерывал своего живого дыхания. Я сказал ему: ייЯ хотел бы создать ייГабимуיי и рассчитываю на Вашу помощь»». [1]

Станиславский отнесся к идее создания театра очень доброжелательно и рекомендовал своего талантливого ученика Евгения Вахтангова в качестве художественного руководителя «Габимы».

Надо отметить, что участие Станиславского в судьбе «Габимы» на этом не закончилось. Он в дальнейшем неоднократно проводил занятия с начинающими актерами театра-студии.

Под руководством Вахтангова студия поставила 4 одноактные пьесы и представила их в октябре 1918 года. Представление было названо «Вечер студийных работ».

Вахтангов написал в своем дневнике:

«30 сентября 1918 года Константин Сергеевич смотрел репетицию в ייГабимеיי, а 8 октября было открытие. Я болен. Не присутствовал. Критика для ייГабимыיי отличная. Константин Сергеевич доволен». [2]

Этот день можно считать днем создания театра.

Приблизительно в то же время режиссер Алексей Грановский создавал другой еврейский театр в Петрограде. В этом театре играли на идише, языке, на котором говорило большинство еврейского населения Восточной Европы. В 1920 году этот театр переехал в Москву и стал называться Государственным еврейским камерным театром — ГОСЕКТ, с 1924 года — ГОСЕТ. Разница между двумя театрами не ограничивалась языком. Театр «Габима» рассматривался как сионистский театр, а ГОСЕКТ как театр трудящихся еврейских масс.

Евсекция (Еврейская секция российской коммунистической партии) поддерживала ГОСЕКТ в борьбе за право получения помощи. В результате «Габима» получала очень мало субсидий, иногда не получала их совсем.

Судьба свела Хаву с театром «Габима» в 1919‒1920 гг. Произошло это благодаря ее сестре Зине. Зина ездила учиться в Харьков из Дунаевец. Она оказалась в одном поезде с актрисой Сусанной (Шошаной) Авивит, которая ехала набирать актеров для «Габимы». Новое знакомство родной сестры и привело Хаву к актрисе, когда та вернулась в Москву. В честь этой актрисы я и получила свое имя — Сусанна (Шошана).

Хава Эйдельман, одна из первых актрис театра «Габима»

Хава Эйдельман, одна из первых актрис театра «Габима»

Так началась Хавина жизнь в театре. Она играла в трех из четырех спектаклей, поставленных в Москве: «Вечный жид» — режиссёр В.П. Мчеделов, «Голем» — режиссёр Б.И. Вершилов и «Гадибук» — режиссёр Е.Б. Вахтангов.

Пьеса А-нского «Гадибук» в переводе Бялика принесла театру всемирную известность. Сюжет пьесы основан на мистической еврейской легенде о любви и смерти. Бедняк Ханан и дочь богача Лея любят друг друга. Но отец Леи выдает ее замуж за другого. Узнав об этом, Ханан умирает. Во время свадебной церемонии Лея падает в обморок. В нее вселился дух Ханана — «гадибук». Дух Ханана изгоняют, но Лея не желает жить без любимого и умирает.

Репетиции спектакля «Гадибук» начались в 1920 году. Роль Леи играла Хана Ровина, которую впоследствии, уже в Израиле, назовут первой леди еврейской сцены. Играла она эту роль сорок лет подряд! Первоначально Лею должна была играть Шошана Авивит, но уже после начала репетиций она отказалась от роли.

Хава, как я уже упомянула, играла роль Яхны в знаменитом танце нищих. Помню из маминых рассказов, что однажды на сцене она подвернула ногу, но, преодолевая сильную боль, довела танец до конца.

Вахтангов во время репетиций добивался от актеров такой игры, чтобы все присутствующие, даже не владевшие ивритом, понимали происходящее на сцене действие. Просил повторять какие-то сцены до тех пор, пока все не становилось понятным. Стоит добавить, что сам режиссер, армянин по национальности, иврита не знал.

Генеральная репетиция состоялась 20 января 1922 года, а премьера 31 января. Вахтангов, который болел уже несколько лет, не был ни на генеральной репетиции, ни на премьере. Через несколько месяцев он скончался от рака желудка в возрасте 39 лет.

«Габима» в Германии во время гастролей в Европе (Хава Эйдельман третья справа в нижнем ряду)

«Габима» в Германии во время гастролей в Европе (Хава Эйдельман третья справа в нижнем ряду)

Успех «Гадибука» был огромным. Б. Захава писал в своих воспоминаниях: [3]

«Эта работа — общепризнанный шедевр режиссерского искусства, которому трудно найти что-либо равное по силе мастерства. Недаром этим спектаклем Вахтангова так восторгался М. Горький. Не случайно поездка студии «Габима» с этим спектаклем по всему миру превратилась в настоящее триумфальное шествие».

И это при том, что большая часть зрителей не знала языка. Успех был настолько велик, что спектакль не сходил со сцены почти полвека. Хана Ровина продолжала играть 18-летнюю Лею даже когда ей исполнилось 60 лет!

В Москве последний (300-й) спектакль состоялся 18 января 1926 года, а 25 января труппа выехала на гастроли в Европу и Америку. Ехали на гастроли, но, как потом оказалось, уезжали навсегда.

Афиша последнего, 300-го, спектакля театра «Габима» в Москве (18.01.1926)

Афиша последнего, 300-го, спектакля театра «Габима» в Москве (18.01.1926)

Хочу обратить внимание, что фамилии актеров здесь написаны по алфавиту. Это подтверждает рассказы мамы об обстановке равенства, которое в то время было в труппе.

Турне началось в Риге и продолжалось с большим успехом по многим городам Европы и Америки. Как-то так получилось, что мама мало рассказывала о гастролях. Небольшие сведения я нахожу в книге В.В. Иванова. Кроме того, есть несколько фотографий: мама в Швеции, Австрии, Америке, на пароходе.

Вена, 1926 год. Хава Эйдельман — крайняя слева

Вена, 1926 год. Хава Эйдельман — крайняя слева

Пароход в Атлантическом океане. «Габима» плывет из Европы в Америку в начале 1927 г. Мама стоит в верхнем ряду слева

Пароход в Атлантическом океане. «Габима» плывет из Европы в Америку в начале 1927 г. Мама стоит в верхнем ряду слева

Любительские фотографии во время гастролей «Габимы»

Любительские фотографии во время гастролей «Габимы»

Успех был, но были и внутренние конфликты. Начались они еще в Москве. Цемах после ухода Вахтангова стремился быть единственным руководителем театра, что вызывало недовольство в труппе. В результате, во время гастролей в Америке, в труппе наступил раскол.

Цемах и с ним небольшая группа актеров остались в Нью-Йорке. Бóльшая часть труппы, среди них ведущие актеры (Хана Ровина, Арон Мескин (1898–1974) и другие) в августе 1927 года вернулись в Европу, в Берлин.

В марте 1928 года «Габима» приезжает в Палестину.

Хава же из Европы вернулась в Москву, ее ждал жених — мой будущий отец. Познакомились они, разумеется, еще до ее отъезда… Вскоре она вышла за него замуж.

Папа, Лев Самуилович Каменомостский (1903–1962), закончил Московское Высшее техническое училище им. Баумана, много лет работал в Центральном аэрогидродинамическом институте им. Н.И. Жуковского, затем на Горьковском авиационном заводе.

В конце 1940-х годов занимался научной работой в области аэродинамики.

В 1952 году защитил докторскую диссертацию. В те годы еврею найти работу было трудно, вернее сказать, невозможно, поэтому он вынужден был работать в Рязани (180 км от Москвы). Преподавал в сельскохозяйственном институте. Получил там должность профессора. Так и жил несколько лет на два города, Москва-Рязань.

Первой реакцией после кончины отца одного из встреченных мною просто на улице не очень близких друзей папы были слова: «Это самый умный человек, которого я знал». Мой двоюродный брат считал и считает его очень яркой личностью… А школьная подруга, потерявшая отца в 1937 году, вспоминает, что лучше всех ее понимал и проявлял к ней редкую чуткость именно Лев Самуилович… Я еще добавлю, что все считали папу широко образованным человеком и остроумным собеседником. Когда кто-то назвал его молодым человеком, он ответил: «Что Вы, у меня уже внук пожилой!». А внуку было четыре месяца. Кстати, остроумие перешло и к самому внуку.

Фото профессора Л.С. Каменомостского с внуком Давидом

Фото профессора Л.С. Каменомостского с внуком Давидом

Последние годы жизни отец работал в «Реферативном журнале» издания Института научной и технической информации Академии Наук СССР (ВИНИТИ).

За время работы и жизни в Рязани папа подружился с семьей Теушей, Сусанной Лазаревной и профессором Веньямином Львовичем. Соседкой Теушей в Рязани была Наталья Решетовская, первая жена Солженицына. Вскоре после того, как Солженицын закончил «Один день Ивана Денисовича» (первоначальное название «Щ-854»), она привезла рукопись к Теушам, которые к тому времени уже жили в Москве. Теуши дали папе прочесть рукопись. Таким образом, он оказался одним из первых читателей Солженицына. И Теуши и папа чрезвычайно высоко оценили эту повесть. Как написала Решетовская в своих воспоминаниях, Каменомостский сказал: «Придет время, когда в Рязань люди будут приезжать, как ездили в Ясную Поляну к Толстому».

Солженицын бывал у нас дома, читал что-то из своих произведений, написанных к тому времени.

Папа скончался в марте 1962 г., а в ноябре вышел номер журнала «Новый мир» с повестью «Один день Ивана Денисовича». Солженицын подарил маме этот номер с дарственной надписью, посвященной папе, который как он написал, «вложил сюда часть своей души».

Мама на сцену больше не возвращалась. Она закончила курсы английского языка и много лет преподавала английский язык в Академии внешней торговли.

Но интересно, что связь с театром «Габима», духовная, моральная, человеческая, оставалась всегда. Ближайшие подруги мамы в Москве тоже были бывшими габимовцами.

Люба Пудалова, актриса «Габимы», уехала из Москвы с театром в 1926 году, была в труппе и в Палестине, но в 1928 году вернулась в Москву. Будучи за границей, она часто писала своим родителям. Письма эти сохранились в ее семье. Я о них узнала из уже упомянутой книги В.В. Иванова. Она писала не только о выступлениях в театре, но и о некоторых конфликтах…

Второй подругой оставалась и Эстер Бонгард — жена режиссера Бориса Вершилова (Вейстермана), ученика Вахтангова, она тоже играла в «Габиме». В 1925 году Вершилов поставил в «Габиме» спектакль «Голем». Позднее работал режиссером в Москве — во МХАТе и в Малом Театре.

А Люба Вендровская — известный литературовед, театральный критик, редактор и составитель сборников, посвященных Вахтангову и Мейерхольду. Ее отец, писатель Давид Вендров, писавший на идише, был арестован в 1950 году в возрасте 74 лет, спустя 4 года был освобожден и, несмотря на все пережитое, дожил до 94 лет. Люба была близка с коллективом «Габимы» в 1920-е годы.

Подруги часто встречались, иногда у нас дома, и я их хорошо знала.

Помню также про встречи с Изо (Исааком, Ицхаком) Голяндом, оперным певцом и театральным актером, который играл в «Габиме» в 1922–1927 гг. Уйдя из театра, он какое-то время пел в берлинской опере, в 1929 году, уже с немецкими музыкантами, приезжал на гастроли в Палестину, но затем вернулся в Москву. Во время Второй мировой войны и в послевоенные годы его знали, как исполнителя фронтовых песен, он выступал на радио и много гастролировал. Такая вот неординарная судьба.

Однажды с мамой случилась история, которая ее очень взволновала. Шел 1948 год. Вскоре после создания представительства Израиля в Москве, мама, оказавшись возле московской синагоги, встретила там женщину, работавшую в израильском посольстве. Они разговорились, и мама попросила ее передать привет «старым габимовцам» от Хавы Эйдельман. В ответ та неожиданно её поцеловала. Маму это очень растрогало, впрочем, как и сама встреча. Сегодня трудно даже представить себе опасность, которую ты навлек бы на себя, просто посидев за чашкой кофе или задержавшись для невинной беседы — не о политике, а о театре «Габима» — с представителем израильского посольства. В январе был убит гениальный актер и режиссер Шломо (Соломон) Михоэлс — горе!, в мае — провозглашено создание государства Израиль — радость!, а в сентябре — открытие израильского посольства в Москве и — не знаешь, что дальше, чего опасаться, чему радоваться…

Был ли этот привет передан, я не знаю.

В июле 1963 года Хана Ровина приезжала в Москву на Международный кинофестиваль. Мама встретилась с ней. Вот подаренное маме фото с надписью «Дорогой Хаве на память о прошлых днях. С любовью Хана Ровина».Хана Ровина

Мама и папа все годы жили интересами Израиля, мечтали уехать. Папа не дожил, скончался скоропостижно в возрасте 58 лет. Помню, как он всегда торопил маму к радиоприемнику — слушать новости из Израиля на иврите, потому что сам иврита не знал.

В конце 1960-х годов Хавин иврит снова «пригодился». После Шестидневной войны появилось много желающих учить иврит. Стали образовываться кружки — ульпаны. Мама вела занятия в Москве, Ленинграде, а во время летнего отдыха и в Друскининкай (Литва). Начала писать пособие к учебнику «Элеф милим», что на иврите означает «Тысяча слов», которое было издано в Израиле после её репатриации под псевдонимом Х. Михаэли.

Изданное в Израиле пособие для начинающих учить иврит по книге «Элеф милим» («Тысяча слов»). Автор Х. Михаэли — псевдоним Хавы Эйдельман

Изданное в Израиле пособие для начинающих учить иврит по книге «Элеф милим» («Тысяча слов»). Автор Х. Михаэли — псевдоним Хавы Эйдельман

Когда она уезжала в Израиль, было это в июне 1970 года, провожать её приехали наши родственники, ученики из Ленинграда, а также (еще раз про связь с театром) пришла племянница актрисы Тамар Робинс и принесла посылку для своей тети в Тель-Авиве.

В Израиле Хава после 40-летней разлуки встретилась с друзьями, перечислю их имена: Арон Мескин, Хана Ровина, Фаня Любич, Тамар Робинс, Гителе Майзель (жена покойного к тому времени актера Цви Бен-Хаима). Все они жили в Тель-Авиве на углу улиц Гордон-Фруг и Гордон-Дов-Хоз, близко друг от друга.

Я приехала с детьми в декабре 1971 года. Мамино знание иврита очень помогло мне и моим детям в нашей адаптации в Израиле.

Вскоре после приезда я стала искать работу. Я математик, в Москве работала в научном институте. В Израиле я решила обратиться к профессору Израильского Университета Шмуэлю Агмону, специалисту по теории дифференциальных уравнений. Это та область математики, которой я занималась. Мама позвонила и договорилась о встрече. Я пришла к нему и принесла список своих работ. В ходе разговора он спросил меня откуда мама так хорошо знает иврит. Узнав, что она была актрисой театра «Габима» он, как мне показалось, отнесся ко мне более внимательно. Пригласил сделать доклад у него на семинаре, дал рекомендацию, которая помогла мне получить работу в Тель-Авивском Университете.

Я до сих пор не знаю, что помогло больше, мои работы в математике или мамина работа в театре «Габима».

Мама, конечно, познакомила меня и своих внуков с «габимовцами».

Мы бывали у них дома, Фаня Любич приезжала к нам в Кирьят-Оно.

В 1976 году мама пригласила на бар-мицву своего внука, моего младшего сына (по еврейскому обычаю, когда мальчику исполняется 13 лет, он считается совершеннолетним), Хану Ровину, Фаню Любич, Тамар Робинс. Другие гости были поражены нашим знакомством с такими знаменитыми актрисами. Впрочем, как и персонал больницы, в которой мама как-то лежала, когда ее пришла навестить первая леди еврейской сцены — Хана Ровина.

Фаня Любич в 1970–80-е годы преподавала в театральном училище «Бейт-Цви». Среди ее учеников много известных актеров: Йоси Банай, Орна Порат, Йона Атари и др. Я помню, как уже после маминого ухода, когда мы с сыном пришли навестить Фаню у нее дома, старая актриса, показывая на ковер в своем большом салоне, произнесла: «Вот здесь я учу своих учеников падать».

В 1978 г. мы с мамой были на вечере, посвященном 60-летию театра. В фойе были выставлены фотографии актеров, в том числе и фото Хавы (её актерское удостоверение). Оно есть и у нас дома.

Фотография Хавы Эйдельман на актерском удостоверении

Фотография Хавы Эйдельман на актерском удостоверении

Мы видели там также мамину подпись под групповым письмом с просьбой о финансовой помощи. Не помню, но думаю, что это было обращение к А.В. Луначарскому — тогдашнему наркому просвещения.

Хава скончалась в январе 1983 года на 85 году жизни, похоронена в Холоне, под Тель-Авивом.

Она всегда гордилась тем, что была среди первых габимовцев. Так что мы после обсуждения с друзьями решили написать на ее могиле «Ми-ришоней Габима. Москва» («Из первых габимовцев в Москве»).

Литература

1. Иванов В.В. Русские сезоны театра «Габима». М.: Артист. Режиссер. Театр, 1999

http://teatr-lib.ru/Library/Personal/Ivanov_Vladislav_Vasilievich.htm

  1. Евг.Вахтангов. Материалы и статьи. Сост. и Ред. Л.Д.Вендровская. Москва, 1959, стр. 103.
  2. Евг.Вахтангов. Записки, письма, статьи. Составление и комментарии Н.М.Вахтанговой, Л.Д. Вендровской, засл. деятеля искусств Б.Е. Захавы, М.-Л., «Искусство»,1939, стр. 378.

Примечания

[1] Шуламит Шалит. Не верится, что ее может не быть.

http://berkovich-zametki.com/2006/Zametki/Nomer2/Shalit1.htm

[2] Шуламит Шалит. Нехама Лифшиц приглашает

http://berkovich-zametki.com/2008/Starina/Nomer3/Shalit1.php

Шуламит Шалит. «На круги свои», Иерусалим, Филобиблон, 2005;

[3] Шуламит Шалит. «Быть человеком так печально-сладко». Давид Гофштейн (1889‒1952). http://berkovich-zametki.com/2007/Zametki/Nomer18/Shalit1.htm

[4] Шуламит Шалит. Шапиро — человек и словарь.

http://mishpoha.org/n18/18a08.php

[5] Шуламит Шалит. Яков Наумович Эйдельман (1896-1978)

http://berkovich-zametki.com/2006/Starina/Nomer1/Shalit1.htm

[6] Шуламит Шалит. «Понял я, что жизнь сильнее…» С. Ан‑ский, 1863‒1920.

http://berkovich-zametki.com/2012/Starina/Nomer4/Shalit1.php

Первая редакция статьи опубликована в «Новостях недели», приложение «Еврейский камертон», март 2020

Print Friendly, PDF & Email

Шошана Камин: Хава Эйдельман — актриса театра «Габима»: 27 комментариев

  1. Инна Кушнер

    Было далеко за полночь, когда я перед самым сном решила заглянуть в альманах «Еврейская старина», чтобы только узнать, кому посвящена новая работа Шуламит Шалит. Заглянула и… утонула в тексте. Не заметила, как дочитала весь материал до конца.
    Ну, конечно же, предисловие к воспоминаниям Шошаны Камин это великолепно сыгранная прелюдия, исполненная рукой Шуламит Шалит.
    В то же самое время контрастирующие скупые и сжатые строки Шошаны Камин производят чрезвычайно сильное впечатление, прочувствовать которое может только тот, кто бóльшую часть своей жизни прожил в Советском Союзе.
    Современный молодой человек никогда не сможет понять ту боль и те страдания, которые могла бы принести женщине невозможность быть рядом с любимым мужчиной, если бы она, актриса Хава Эйдельман, продолжала заниматься любимой профессией в любимом театре, но в другой стране… Молодой человек никогда не поймет и другого: почему талантливый доктор наук не может работать в том городе, где он живет, только потому, что он еврей, и самое страшное, не поймет, что люди привыкали к этому «табу» и считали их нормой жизни. И уж совершенно точно, ему не придет в голову мысль, что Хава Эйдельман, приехав в Израиль в 1970 году, совершила подвиг, сумев прорваться сквозь «черную дыру» антисемитизма, который буквально кипел и бурлил в стране Советов летом 1970 года в связи с так называемым «самолетным делом» и судилищем, которое проходило в Ленинграде, Риге, Кишиневе и др. городах. Нам страшно вспоминать, а молодым важно понимать, в какое время мы жили.
    Огромное спасибо Шошане Камин, давшей нам возможность восхищаться силой характера, талантом и мужеством самого близкого и дорогого ей человека – её мамой.

  2. Федор Расс, Москва

    Дорогая Сусанна, Ваши воспоминания о маме, Хаве Эйдельман, актрисе театра «Габима», прочел с большим интересом, не отрываясь, что называется, на едином вздохе. Это не только очень тепло рассказанная история жизни близких Вам замечательных людей, но и свидетельство времени, значимых в нем событий истории. Я, к сожалению, ничего не знал о театре «Габима», не знаком с перечисленными материалами о нем. Но хорошо понимаю, что эти правдивые личные воспоминания существенно дополняют и соединяют мозаику событий. Рад этой публикации.

  3. Марк Вороновицкий, ХАЙФА

    Я с детства немного понимал идиш, на котором иногда говорили мои родные. Кроме этого, иногда родители брали меня на праздники в синагогу на улице Архипова, мы жили в Москве, поэтому я знал, что есть еще язык иврит, который знал мой дедушка, но папа и мама не знали. Мои родители посещали ГОСЕТ и даже один раз, когда меня не с кем было оставить, взяли меня с собой. Это было до того, как советская власть уничтожила еврейский театр, поэтов и актеров. В 1960 году после окончания мехмата я и мой друг Фима Динабург начали работать в математическом отделе Института химической физики Академии Наук. Только здесь я узнал про то, что в Москве был театр на иврите, которым руководил Вахтангов («Габима»), в котором играла мама Сусанны Каменомостской, и что этот театр сейчас играет в Тель-Авиве. (Позже, в 1990 году, мне повезло побывать на спектакле этого театра в Москве.) Меня тогда поразило, что судьба двух замечательных театров ГОСЕТ и Габимы, созданных почти в одно и то же время, оказалась столь различной: ГОСЕТ был варварски уничтожен, и его выдающиеся актеры убиты озверевшими антисемитами, правившими страной (это я пережил, как и многие дети в еврейских семьях), тогда как оказавшийся в Израиле театр Габима стал национальной гордостью страны. С Хавой Михайловной (мамой Сусанны Каменомостской) я познакомился, когда однажды заходил домой к Сусанне на Бауманскую, чтобы проконсультироваться по численным методам решения системы уравнений в частных производных. Я знал, что Хава Михайловна в прошлом была актрисой знаменитого театра, но в общении она оказалась просто очень доброй, гостеприимной и заботливой еврейской мамой. После 1967, уже работая в другом институте, я какое-то время учил иврит по учебнику «Элеф милим» и словарю Шапиро, но о Приложении, написанном Хавой Михайловной, к сожалению, не знал. Из предисловия Шуламит Шалит и воспоминаний Шошаны Камин я узнал новое не только о культуре моего народа, но и о том , как эта культура развивалась в городе, в котором я прожил три четверти жизни, не говоря уже о том, что узнал о связи израильского театра с великим режиссером Евгением Вахтанговым, об истории возникновения театра и судьбе многих замечательных актеров и актрис этого театра и, в первую очередь, о жизни Хавы Эйдельман. Первый литературный опыт Шошаны не только открыл многое, что прежде не было нам известно, но и напомнил то, что все мы по-разному пережили в прошлой жизни. Вспомнился и государственный антисемитизм, когда высококвалифицированный специалист не мог найти работы в своем городе, и появление произведений А.И. Солженицина — сначала в журнале Новый Мир, а потом в самиздате. Лично для меня очень приятным оказалось упоминание в предисловии имени Бориса Мойшезона, который был моим близким другом. Огромное спасибо Шуламит и Шошане за эту чудесную публикацию. М.В.

  4. TAMAR BURAK

    קראתי ברוסית את הביוגרפיה של חוה אידלמן אשר נכתבה על ידי בתה שושנה קמין ומצאתי לנכון לשלוח אליכם את רשמי.
    I was born in Palestine to secular Hebrew and Russian speaking parents. I can read Russian.
    As I grew up I saw some of Habima’s performances including Hadibuk. It was like attending a temple.
    The biography of Chava Eidelman written by her daughter Shoshana Kamin helps the reader to grasp how the vision of Habima’s founders was realized. It provided me with the opportunity to get acquainted with daily life of legendary people and with the hardship imposed on them by their stage director Vachtangov.
    I find the biography very well written and interesting. I hope it will be translated to Hebrew and to English.
    Tamar

  5. Лев Авербах

    Шуламит и Шошана! Спасибо вам за очень интересный очерк об очень значимых для истории еврейской культуры фактах. Дорогая Шуламит, всегда восхищаюсь интеллектуальным уровнем Вашей читательской аудитории. По техническим причинам задержался с этим комментарием и теперь остается только присоединиться к предыдущим авторам и разделить с ними восторги от этой публикации. Здоровья Вам и дальнейших творческих успехов. Будем ждать Ваших новых публикаций с нетерпением. Лев Авербах, Нью Йорк.

  6. Zoya Kaganova

    Спасибо за прекрасную публикацию! Очень интересный очерк Сусаны, написанный точным и честным языком. Дорогая Сусана, поздравляю тебя с замечательным дебютом! Дорогая г-жа Шалит, спасибо за прекрасную вступительную статью. Очень надеюсь,что ваше сотрудничество с Сусаной будет продолжено и мы еще сможем порадоваться вашим новым публикациям.

  7. Юрий

    Дорогая Шуламит, уважаемая Шошана Камин!
    Бегая в суете мы смотрим только под ноги, и очень редко останавливаемся и смотрим в КОСМОС, где светят звезды. Говорят многих из них давно нет. Но свет от них долго ещё будет восхищать и очаровывать тех, кто стоит с высокоподнятой головой! Спасибо большое, желаю здоровья всем!
    Юрий, Электросталь.

  8. Виталий

    Сдержанно, с достоинством и любовью написан рассказ о маме. И как много дум наводит он…

    О юных днях в краю родном,
    Где я любил, где отчий дом,
    И как я, с ним навек простясь,
    Там слушал звон в последний раз!
    Уже не зреть мне светлых дней
    Весны обманчивой моей!
    И сколько нет теперь в живых
    Тогда веселых, молодых!
    И крепок их могильный сон…

    Правда же, точь-в-точь по песне!

    Сердечная благодарность Шошане Камин! И Шуламит Шалит за замечательное, содержательное предисловие!
    Не удержусь, скажу, что книгу Эмилия Миндлина, которую цитирует Шуламит, я читал в далёкие 60-ые, когда после долгого забвенья она была издана в Союзе. Это было захватывающее чтение.

  9. Рудольф

    Дорогие Шуламит и Шошана! Ваши публикации раскрывают историю не только театра «Габима», но и создание и развитие интеллектуального израильского общества. Это прекрасный познавательный материал. Большое Вам спасибо. Рудольф.

  10. Alexander Kipnis

    Спасибо за прекрасную, очень содержательную статью. Она для меня тем более важна, что я знал и Хаву Михайловну, и Льва Самойловича, и Теушей и храню благодарную память об этих замечательных людях.

  11. YARIT

    שולמית יקירתי יש איזה קשר מיוחד בינינו — החלטתי שוב לחזור לספר שלך
    ולקרוא שוב על כמה דמויות. ופתאום במייל הגיע המאמר שלך…
    זאת הפעם השנייה שיש צירוף מקרים כזה.
    יערית

  12. Grigory R.

    Дорогая Шуламит! Спасибо за очень интересный материал Шошаны Камин о её маме Хаве Эйдельман. В театре ФРАЙКУНСТ, где режиссёром был Б. Вершилов, моя мама Вера Шабшай работала постановщиком сцен. движения и танцев в его спектаклях, в том числе и в спектакле ГОЙЛЕМ. ХАГ ПЕСАХ САМЕАХ!
    Желаем Вам и Вашей семье здоровья. Спасибо за Вашу дружбу.
    Наташа и Гриша

  13. Янкелевич Рая

    Дорогая Шуламит! Всегда узнаёшь что-то новое, читая ваши труды. Сама история театра «Габима» впечатляет. А за этим стоят люди, судьбы, о которых рассказывает Шошана Камин … Спасибо Вам! Много света, тепла, позитива в праздник Пейсах и всегда! Здоровья и новых работ! С любовью, Р.А.Я.

  14. Yakov Yakubov

    Shoshana, zdravstvyite!
    Spasibo bol’shoje, chto poslali i mne ety statjy! Bilo ochen’ volnitel’no okynyt’sja v te daljokije vremena i prikosnyt’sja k takim izvestnim imenam. Konechno, ya znal, chto vasha mama bila aktrisoi teatra «Gabima», no nichego krome etogo.
    Blagodarja etoi statji, mi teper’ znajem namnogo bol’she. Vi sdelali bol’shoje i svjatoje delo.
    Zhelajy vam mnogo zdorovja, osobenno v eti trevozhnije dni.
    S yvazhenijem, Yakov.

  15. Anna Shar

    Дорогая Шуламит,
    Огромное спасибо Вам и Сусанне (Сусанну — с Дебютом!) за этот очерк. Мы всегда с большим интересом читаем все Ваши публикации. А эта особенно интересна нам, т.к. мы давно дружим с Сусанной, но только сейчас узнали о замечательных её родителях, их непростой судьбе и, наконец, о любимом нами театре Габима. И помещённые фотографии очень хороши — такие чудные лица!
    Желаем Вам всего самого лучшего!
    Хаг Самеах!!! Ваши Алла и Борис

  16. Eduard Ed Martirosian

    Я в очередной раз убедился Вашему таланту простым доходчивым языком добиваться такого результата, что у меня было такое ощущение, что я был свидетелем всей её яркой жизни, её переживаний и воспоминаний героини.
    Шуламит, я повторюсь, как всегда Ваш материал — это готовый сценарий полнометражного документального фильма, который я с огромным желанием хотел бы снять, но увы, Вы знаете почему это нереально по известной всем причине: отсутствие финансовой поддержки. Здоровья и радости всем нам!

  17. Elena Tumarkina

    Дорогая Шуламит, огромное спасибо за Ваш особенный, поистине самоотверженный Труд! Благодаря Вам смогли увидеть свет эти великолепные, бесценные воспоминания о первых габимовцах профессора Шошаны Камин, а также документы и фотографии потрясающей ценности. Поделилась со многими друзьями и знакомыми ссылкой, потому что для меня очень важно и дорого, чтобы люди узнавали и умели ценить то прошлое, в котором жили такие личности, в котором творили такие таланты. Светлая и благодарная им память. С пожеланиями доброго ЗДОРОВЬЯ и поздравлением с праздником Песах, Ваша Елена Тамаркина.

  18. Svetlana Grimaylo

    Дорогая Шуламит!
    Спасибо большое за Ваш труд. Он восстанавливает связь поколений, и позволяет нашим детям гордиться своими предками и лучше их узнать.
    Мои дети — внуки младшей сестры Хавы — Малки.
    Малка Мешилимовна (Мальвина Михайловна) Эйдельман (1908‒2000) была доктором биологических наук, профессором кафедры био-химии.
    Спасибо Вам и Сусанне! Мой сын, прочтя эту публикацию, написал мне: «Очень интересная история. Жаль что я никого из них не застал…»
    С уважением, Светлана Мовшович-Гримайло

  19. Juan Luis V. (Madrid)

    Дорогая Шошана,
    замечательно интересная история! Я ничего об этом не знал.
    Поздравляю, Juan Luis

  20. Павел

    Дорогие Шуламит и Шошана! Спасибо вам за отличную идею и документированное познавательное т интересное ее воплощение.

  21. Эмма Хорошая

    С удовольствием прочитала статью. Большое спасибо автору за интересно и живо изложенную документальную повесть о создании первого в мире театра на языке иврит. В своих воспоминаниях автор рассказывает нам о маме, Хаве Эйдельман, — одной из первых актрис создаваемого театра Габима. Читатель получает представление о непростых условиях советской действительности того времени и о талантливых людях, преданных идее создания театра. Девиз Вахтангова о том, что надо играть так, чтобы было понятно без знания языка, воплощен в жизнь. Поразительно, что за пять лет было сыграно только в Москве 300 спектаклей пьесы «Гадибук» в его постановке. С этим же спектаклем прошли триумфальные гастроли в Америке и Европе. Мне интересно было узнать и о дальнейшей судьбе мамы, ее связях с театром, и о ее роли в обучении языка иврит и издании под псевдонимом специального учебного пособия по ивриту. Впечатляет также и скромно изложенная творческая судьба самого автора статьи. Очень ценно, что в статье приведено много фотографий того времени. Видно, что кроме собственных воспоминаний, автором проведена большая работа по изучению материалов, связанных с воспоминаниями современников мамы. Поздравляю автора с удачным дебютом. Дальнейших успехов на литературном поприще.

  22. Yakov Jitomirski

    Dorogaya Susanna! Tu zamechatelno vse opisala,chetko i bez lishnih slov.Menya zainteresovala ne stolko istoriya teatra gabima,skolko istoriya tvoei semii.Prezhde ya nichego i ni ot kogo ob etom ne slushal. Osobenno vpechatlyayut tvoi roditeli.

    V 1967 ya zashchitil doktorskuyu i zanyal «vazhnoe»polozhenie professora i zav. kafedroi t.n. vusshei matematiki s dopuskom k ih

    «sekretam» vplot doleta 1994..Vidimo,eto silno povliyalo na moi kontaktu s proizrailski nastroennumi i zhelayushchimi uehat lyudmi

    I vot teper,posle prochteniya tvoei statii,ya s beloi zavistiyu vspominayu o takih lyudyah. Chest im i hvala i da zdravstvuet nash dorogoi i zamechatelnui Izrail!

    Esche raz zhelayu tebe vseh blag i zdoroviya.

  23. Gregory Sivashinsky

    Most fascinating and very beautifully written recollections. I knew some of these from Hava Mikhailovna herself but many are completely new to me, such as Tsvetayeva and Chaliapin’s attendance at a performance of Hadebuk — such a poignant reflection of that remarkable era.

  24. Сергей из Негева

    Дорогая Шуламит,
    Какой прекрасный праздничный подарок, такой нужный, такой своевременный в сложные наши дни! Я прочитал эссе Шошаны Камин – как хорошо, что ее память в купе с навыками научного представления материала и Ваша добрая профессиональная поддержка вернули из забвения и представили судьбу замечательного человека, Хавы Эйдельман. А с ней – и множество других судеб, как уже известных по Вашим публикациям, так и новых.
    Исключительно хорошо Ваше эссе-вступление, предваряющее рассказ о судьбе Хавы – красивое, поэтичное, оно знакомит нас и с самой Шошаной Камин, добрым, замечательным человеком. Оно как камертон (Вахтангов… Шаляпин… Цветаева… Габима…) настраивает мой читательский слух на продолжение – об актрисе Хаве Эйдельман: так начиналась Габима. Так начинался Великий Исход конца тысячелетия… Еще одна далекая сверхновая – в великолепном созвездии наших Блуждающих Звезд – вспыхнула новым светом.
    Огромное спасибо Вам и Шошане за этот подарок!
    С Праздником Исхода Вас, Шуламит, Вас, Шошана и всех ваших читателей.

  25. Inna Scherbak

    Дорогая Шошана, замечательно интересная история, спасибо!! Мы так много лет встречались в коридорах ТАУ, и только теперь начинаешь понимать, с кем собственно. Меня очень тронуло сочетание скромности и математического стиля — каждый хвалебный отзыв — о маме ли, о папе, о спектакле — сопровождается ссылкой… Расскажите еще! буду ждать :))

  26. Ирена Коган Клайн

    Дорогая Шуламит Шалит, уважаемая Шошана Камин !
    Огромное спасибо за интереснейший материал.Как всегда узнаешь столько важного , интересного и написанного от души! С праздником!

  27. Тамара и Фрида Райзе

    Дорогая Шуламит, большое спасибо за публикацию. И очерк Шошаны Камин, и Ваше предисловие очень интересны и познавательны. Сил Вам и здоровья для дальнейших творческих успехов. Фрида и Тамара

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.