В одном из интервью Ян Карский сказал: «Нацистам было легко убивать евреев, поэтому они делали это. Союзники сочли, что спасать евреев слишком дорого, поэтому они не делали этого. Евреи были брошены правительствами, церковными лидерами, обществом… Поэтому шесть миллионов погибли».

Михаил Корабельников

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ЗАЕЗЖЕННЫМ ДОРОГАМ ИСТОРИИ

Старая песня о главном

Многие теперь пишут о прошедшей войне. Пишут, разумеется, не воевавшие, в то время как сами участники войны, какие еще остались, по старческой дряхлости своей уже давно ничего не пишут. Не воевавшие пишут разные истории, а потом отечественный кинематограф снимает фильмы. Но при всем разнообразии сюжетов все они, по моему восприятию, на одно лицо: каждая подобная история должна заканчиваться нашей победой, в любом противоборстве с противником — хитрым, жестоким и коварным.

Итак, люди продолжают писать истории, связанные с Великой Отечественной войной. Зачем они это делают?

— Для восстановления исторической правды в ее художественном представлении?

— Чтобы личные переживания героев этих историй возвысить до уровня истинной драмы, и чтобы люди в это поверили?

— Чтобы получить признание?

Не то, не другое и не третье. Они это делают, выполняя заказ и ради гонорара.

Разумеется, не каждый на это способен. Чтобы заинтересовать пресыщенного телеужасами нашего зрителя и чтобы он не заснул на самом пике разворота сюжета, в этом вареве должно быть много перца и неожиданных поворотов. Но самое главное — не отступать от заданной сюжетной линии и заказного финала.

Вот и я как-то вдруг захотел написать свою историю о войне, вернее, даже не историю, а мое собственное ее видение начиная с самых истоков. Притом — без каких бы то ни было меркантильных соображений. И, разумеется, — не на заказ. Между прочим, я имею на это полное право, так как в отличие от большинства нынешних сочинителей, я в этой войне участвовал с первого дня до последнего. В качестве иждивенца. Когда война началась, мне не было еще и трех лет, а когда закончилась, — готовился к школе. О таких, как я, раньше говорили: «дети войны». И была даже развернута кампания с участием переживших войну детей. Она быстро сдулась, ибо «дети» от этого ничего не поимели (например, я), а сами по себе они никому не интересны.

Итак, я дозревал до идеи написать свое видение этой суровой эпохи. И не только дозревал, но даже принялся писать. Но тут произошли события, заставившие меня чуток притормозить. В 2020 году у нас произошло обновление Конституции. Среди прочего в обновленной Конституции записано:

«Российская Федерация чтит память защитников отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите отечества не допускается».

Чем отличается «историческая правда» от просто правды? На это обычно не обращают внимания, между тем разница существенная. Правда — это то, что было на самом деле; «историческая правда» — то, что должно быть.

Приведу пример, который кому-то покажется кощунством, однако — вполне убедительный. Был в древней Иудее такой человек, Иешуа из Назарета. Он был сыном плотника и сам занимался плотничьим ремеслом. Но он еще читал проповеди, предсказывал будущее и обладал даром целителя. В какой-то момент Иешуа уверовал в то, что он и есть тот самый Мессия, приход которого для спасения Человечества и, прежде всего, собственного народа предсказывали древние еврейские пророки. Он явился в Иерусалим и проповедовал у Храма. Но вскоре, не без содействия первосвященника, авторитет которого среди соплеменников он подрывал своими проповедями, был схвачен, судим и распят римлянами на кресте. Это был обычный в те времена вид казни преступников в Римской империи.

Экзальтированные ученики Иисуса не могли поверить, что он так и умер на кресте, как простой смертный, не могли с этим смириться. Вследствие чего произошло воскрешение Иисуса и его вознесение на небеса. Для кого-то это представляется не более чем легендой, и подобного рода легенд было немало в греческой мифологии. Но многие поверили. Затем, уже гораздо позже описанных событий, было написано несколько Евангелий, и возникло мощное религиозное учение —христианство.

На этом примере мы видим, как правда (реально произошедшие события) преобразуется в «историческую правду» — именно то, о чем нам повествуют Евангелия. И эта историческая правда в средневековой Европе навязывалась силой, кострами инквизиции, крестовыми походами.

Вернемся на землю грешную. Что это за историческая правда, защиту которой, согласно обновленной Конституции, обеспечивает Российская Федерация? Поскольку в этом контексте упомянуты защитники Отечества, память о которых мы обязаны чтить, то речь идет, прежде всего и главным образом, о Великой Отечественной войне. Отныне все, что сказано и написано об этих событиях, начиная от предпосылок и заканчивая Великой Победой, должно укладываться в каноны некоей «исторической правды», и шаг влево или вправо от нее может доставить большие неприятности. Теперь наряду со старым привычным Евангелием у нас сформировалось новое — это Евангелие от Победы, сочиненное группой апостолов в лампасах и без. И оно канонизировано не только обновленной Конституцией, но, между прочим, и принятым 5 мая 2014 года Законом о противодействии реабилитации нацизма. Да, да — именно так.

Теперь всякая реабилитация нацизма в форме —

«отрицания фактов, установленных международным военным трибуналом для суда, наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрения преступлений, установленных указанным приговором, …подлежит наказанию в уголовном порядке: штрафом до 300 тыс. рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы до трех лет».

Наказание избыточно сурово, но тут как бы все ясно. Однако к означенному преступному деянию скромным довесочком присоединили вторую часть формулировки закона: «…а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР во время Второй мировой войны».

Этой ловкой формулировкой «преступного деяния», которое, на самом деле, к реабилитации нацизма не имеет никакого отношения, поборники «исторической правды» обеспечили себе монополию в толковании событий Второй мировой войны, включая предвоенный период, в отношении участия в этих событиях СССР.

И при таком заинтересованном подходе всякий иной взгляд на вещи с принятием этого закона становится уголовно наказуемым деянием.

У меня даже сложилось впечатление, что для достижения именно этой цели и был принят данный закон. Таким образом, под благородной вывеской Закона о противодействии реабилитации нацизма скрывается заинтересованность некоторых влиятельных групп в том, чтобы подавить своих оппонентов и доминировать в информационном поле.

Точно такую же цель преследовали авторы упомянутой поправки к Конституции РФ, говоря о защите исторической правды и умалении значения подвига народа при защите Отечества. Но теперь вопрос защиты исторической правды вышел на более высокий, конституционный уровень.

Между тем, я уже начал писать свою историю о войне и даже придумал заголовок «Трагедия и фарс», взяв в качестве преамбулы известное высказывание философа Гегеля, уточненное затем Марксом, относительно того, что великие всемирно-исторические события проявляются дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса. Но столкнувшись с «исторической правдой», которую отныне призвана защищать Российская Федерация, несколько поостыл. А вдруг моя правда с какого-то боку не совпадет с «исторической», а вдруг я ненароком в чем-то умалил значение подвига народа при защите отечества? Например, говоря о вкладе наших союзников в общую победу?

Не желая искушать судьбу, я решил отказаться от реализации задуманного и сосредоточиться лишь на одном аспекте, связанном с этой войной.

Заезженная история

Я получил письмо от одного знакомого. Он пишет:

«Мой друг-либерал очень чувствителен к пресловутому еврейскому вопросу, и в любой реплике, в которой прозвучит еврейская фамилия или какая-то еврейская история, ему чудится проявление антисемитизма. …Его реакция настолько программируема и подчас очевидно нелепая, что поневоле начинаешь задумываться над генезисом вопроса и его реальным содержанием сегодня».

Далее автор письма достаточно подробно исследует этот самый «еврейский вопрос» в его развитии применительно к конкретным обстоятельствам мировой и отечественной истории — начиная с потери евреями государственности, их изгнания из собственного отечества и рассеивания по миру. Подобного рода вопросы не входят в задачи моего исследования.

Наконец, автор предлагает следующую трактовку «еврейского вопроса»:

«Таким образом, «еврейский вопрос» можно трактовать следующим образом. Если смотреть глазами человека, позиционирующего себя в качестве представителя еврейского народа, или нееврейского юдофила, то многовековое преследование евреев и их многовековые страдания в Европе и Российской империи и СССР кажутся очевидными. Но должны ли представители других народов Европы, и России в частности, обязательно разделять такую точку зрения на этот вопрос? Являлось ли преследование евреев ксенофобией («ксенофобия — страх или ненависть к кому-либо чужому; восприятие чужого как опасного и враждебного»)»?

А как представители других народов в массе своей должны относиться к евреям?

На этот вопрос автор письма отвечает так:

«В глазах укорененного европейца испокон веков евреи — это те, которые некогда лишились своего государства по собственной вине, эмигрировали в Европу, вели обособленный образ жизни и отрицали христианство, занимались торговлей и ростовщичеством, т.е. не самыми уважаемыми занятиями, жили богаче аборигенов и …относились к ним с брезгливостью и известным презрением. При этом за истекшие столетия в Европе было столько собственных несчастных, павших жертвами всякого рода произвола и преследований, что на этом фоне страдания евреев не могут выглядеть столь ужасными и исключительными. Разве евреев очень волнуют истории невероятных жестокостей в отношении «полноправных» граждан европейских государств?» (А волнуют ли они, к примеру, русских? — автор).

Далее знакомый перечисляет известные ему истории жестоких войн и преследований людей в Европе в XVI-XVII веках, а также эпидемии чумы в XIV веке, жертвами которых стали многие миллионы, и делает следующий вывод:

«Из всего вышеуказанного становится ясно, что основная масса населения в европейских странах воспринимала евреев не как страдальцев, а, скорее, как счастливчиков, пользующихся незаслуженными преимуществами (например, неисполнением воинской повинности) и живущих на нетрудовые доходы (ростовщичество и торговля не воспринимались, как тяжкий труд, а зачастую как труд вообще). Власть предержащие такие настроения всячески подогревали и использовали в собственных интересах — отсюда известные погромы, убийства, грабежи и государственные акты о коллективной экспроприации и депортации евреев. И на такой европейской предыстории расцвел государственный антисемитизм в Великогерманской империи — нацистской Германии (1933-1945)».

Что ж, за исключением, возможно, некоторых деталей звучит убедительно. И я, будучи евреем, не собираюсь ничего оспаривать.

Далее знакомый пишет о том, что немцы не были активистами геноцида в двадцатом веке и перечисляет хорошо и менее известные эпизоды геноцида, жертвами которых, кроме евреев, оказывались армяне, цыгане, сербы, тутси, курды. Он пишет:

«Однако публика очень хорошо информирована насчет евреев, немного меньше об армянах, что-то слышала о цыганах, а о прочих жертвах геноцида знает в своем большинстве очень слабо. Отчего так? Неужели преступления против евреев более чудовищны, чем против иных представителях человечества? Кто слышал что-нибудь о геноциде гереро и нами в 1904- 1907 годах в Юго-Западной Африке, где кайзеровская Германия уничтожила около 65000 человек (до 80%) из племени гереро (банту) и 10000 человек (50%) племени нама (готтентоты)? В 2004 году Германия признала совершение этого геноцида в Намибии. Разве эти африканцы ценны для человечества меньше, чем евреи и армяне?

(Если судить по числу нобелевских лауреатов среди перечисленных этносов, то для Человечества ценны определенно меньше. Однако это лишь мое субъективное мнение — автор). Почему-то о них никто не вспоминает. В чем причина? Представляется, причина лежит на поверхности: за бедными африканцами не стоят ни деньги, ни группы влияния, как то имеет место с евреями и армянами. Притом, чем больше денег и влияния, тем больше шума в СМИ и на сколько-нибудь значимых дискуссионных и политических площадках.

…Поэтому, похоже, еврейский вопрос уже давно получил исчерпывающее разрешение — преступления обнародованы, преступники названы, заклеймены и наказаны (кроме тех, кто нашел убежище и покровительство в либерально-демократических странах и до кого не дотянулись руки антифашистов), романы, повести и рассказы написаны, фильмы отсняты, общественные и правительственные организации работают, осваивают гранты и вся деятельность перешла в исключительно коммерческую плоскость. Любые новые начинания в этом направлении объективно выглядят попыткой пробиться к вкусному пирогу. Может быть, следует обратиться к какой-нибудь другой, менее заезженной теме. Например, к теме русофобии в Европе и Северной Америке — коллективном Западе?

К теме русофобии я обращаться не буду — пусть ее осваивают сами русские люди. Единственный мой совет (если я вообще вправе давать подобные советы) — посмотрите на себя в зеркало на фоне окружающего пейзажа. Автору же письма я несказанно благодарен, так как он помог мне преодолеть внутренний кризис и двинуться дальше: теперь уже по дорогам и тропам этой заезженной темы.

Итак, действительно ли с Холокостом человечество навсегда покончило, и все новые истории на заданную тему «объективно выглядят попыткой пробиться к вкусному пирогу», получить гранты и так далее? Увы! По моему глубокому убеждению, Холокост никуда не делся: он лишь притаился и ждет своего нового часа. Время от времени он прорывается наружу разного рода микроэксцессами. Например, избиение еврея в Париже или другом французском городе с весомым мусульманским присутствием стало делом почти рутинным. И всегда можно найти оправдание действиям «хулиганов» тем, что это сам пострадавший их спровоцировал: а зачем он шатается по городу в кипе, да еще с могендовидом на цепочке? Превратились в рутину и осквернение еврейских кладбищ, нападения на синагоги. И я не слышал, чтобы за это особенно наказывали. Увы, таковы традиции, и с этим ничего поделать нельзя. Люди не стали умнее или добрее, чем были 80 лет назад.

Я общаюсь с людьми в тех или иных обстоятельствах и вынужден признать наличие особого отношения к евреям у немалого числа граждан, даже вполне интеллигентного вида. Чаще всего, в попытке объяснить причину нашего бедственного положения эти граждане вспоминают о «евреях», которые засели и верховодят в правительстве. И даже если это не сами власть предержащие, то непременно их жены — еврейки, которые «рулят» своими мужьями. К тому же все мы оказались жертвами мирового еврейского заговора (второе издание «Протокола сионских мудрецов»). Такая позиция облегчает людям жизнь и снимает с них ответственность за родное отечество и вообще за что бы то ни было: ведь от нас все равно ничего не зависит. Добавим к тому: полки больших книжных магазинов завалены антисемитской литературой разного толка — на их издание денег не жалеют. И никто за это ответственности не несет: ведь у нас свобода слова, не правда ли?

На этом фоне, если разразится новая катастрофа, подобная пережитому Холокосту, то трудно ждать от людской массы более лояльного отношения к евреям, чем это было тогда.

Но, с другой стороны, а зачем мне все это нужно, кого я собираюсь впечатлить, тем более вразумить? Надеюсь, своих соплеменников: именно тех из них, кто не утратил чувства своей национальной идентичности. Евреи просто обязаны знать историю своей катастрофы. И это знание далеко не исчерпывается ритуальными посещениями бывшего лагеря смерти Освенцим. К этому знанию многое добавляет посещение мемориального комплекса в Иерусалиме Яд-ва-Шем. Но и этим тема не исчерпывается, ибо она бездонна.

Но нужно ли это самим евреям? Не проще ли замкнуться в своем мирке и прожить жизнь тихо, незаметно, никому не мешая, испытывая счастье от самого земного бытия? — Проще, и так живет подавляющее большинство. Однако в какой-то момент происходят некие события, и мир вдруг переворачивается с ног на голову.

И каждый из нас вдруг становится голеньким и беззащитным, как новорожденный. Нужно быть готовым к встрече с подобного рода метаморфозами. И главное запомнить: никто нас не защитит, кроме нас самих. Кто это людям скажет, если не я?

Итак, я намерен развить эту «заезженную» историю. Но каким материалом я располагаю, пустившись в такое путешествие? — Ничего нового. Большую часть информации я получаю из интернета, ныне доступного почти каждому. Наиболее полную (возможно, не всегда самую точную) информацию может предоставить Википедия, либо ее можно выловить из социальных сетей, или использовать другие источники. И я ко всем этим источникам обращался.

Но, скажете вы, любой из нас точно так же может получить эту информацию и без моей помощи, если захочет. Зачем же я вообще стараюсь? Беда в том, отвечу я, что проявляют интерес к этой теме, увы, немногие, даже среди евреев. Моя задача — расширить круг интересантов, для чего я должен изложить доступный мне материал в определенной логической последовательности, отразив, разумеется, лишь основные моменты этой бездонной темы.

Не ограничиваясь при этом только перечислением и описанием нацистских преступлений против евреев на оккупированных территориях, но затрагивая и другие вопросы, связанные с темой Холокоста, например, о еврейском сопротивлении, о памяти и так далее. Итак, да поможет мне Бог.

Решение еврейского вопроса

Несколько лет назад в разговоре с одним моим «шапочным» знакомым речь зашла о войне и спасении евреев. Он сказал примерно следующее: «их (то есть евреев) спасли русские люди». Я возразил: «ты ошибаешься, меня спас погибший на фронте мой отец — и тебя, кстати, тоже». Он не нашелся чем ответить на мою реплику, и разговор на эту тему увял.

Но я был неправ. Русские люди действительно спасли евреев. Конкретно это произошло 27 января 1945 года, когда частями Красной Армии был освобожден концлагерь Освенцим. В этом лагере смерти за время его функционирования погибло более миллиона человек, в том числе около 870 тысяч евреев. К моменту освобождения в лагере оставалось 7,5 тысяч заключенных — в основном дети и нетрудоспособные. Остальных гитлеровцы либо расстреляли, либо в количестве 60 тысяч человек угнали в Германию, и в ходе этого «марша смерти» погибло от 9 до 15 тысяч.

Какую картину застали советские воины, освободившие Освенцим? Командир штурмового отряда 100-й стрелковой дивизии, 106-го стрелкового корпуса майор Анатолий Шапиро (судя по фамилии, — не совсем русский человек, не правда ли?) вспоминал: «Зайти внутрь бараков без защитной марлевой повязки было невозможно. На двухэтажных нарах валялись неубранные трупы… Из-под нар иногда вылезали полуживые скелеты и клялись, что они не евреи. Никто не мог поверить в возможность освобождения».

Разумеется, евреев, в числе прочих оставшихся в живых узников, спасли не только в освобожденном Освенциме, но и в других нацистских лагерях смерти. Были единичные случаи чудесного спасения некоторого числа евреев из гетто и других мест на оккупированных немцами территориях СССР. Как-то у нас даже вышел фильм о спасении группы евреев — несколько десятков человек, — которых по собственной инициативе вывел к своим один младший офицер Красной Армии. Под его умелым руководством эти люди, пройдя сотни километров по немецким тылам, смогли перейти фронт и оказаться на советской территории. Вероятно, этот случай не был единичным, как и случаи спасения еврейских семей или отдельных евреев местными жителями — с риском для собственной жизни и жизни своих родных. Среди них были лица разных национальностей — поляки, литовцы, украинцы, белорусы и, разумеется, русские. И даже немцы, о чем мы узнали, посмотрев фильм «Список Шиндлера». Вечная память этим героям. В Иерусалимском мемориальном комплексе «Яд-ва-Шем» высажен целый парк деревьев, каждое из которых носит имя одного из спасителей.

Однако, все это, так сказать, — на индивидуальном уровне. Спасенных евреев, возможно, десятки тысяч, число же истребленных по сведениям, полученным от самих немцев, — 6 миллионов душ, что составляет треть всего довоенного еврейского населения в мире. И, вероятно, эта цифра занижена, ибо невозможно учесть все случаи убийства евреев на всей оккупированной Германией территории Европы и Советского Союза. К тому же немалое число спасенных из лагерей смерти потом все равно умирали из-за несовместимого с жизнью истощения организма. А сколько сходило с ума, сколько кончало с собой не в силах пережить выпавшие на их долю испытания?

Как же такое могло произойти? С приходом Гитлера к власти в Германии градус антисемитизма в мире неуклонно рос. Не буду углубляться в причины этого явления — это отдельная большая тема для разговора. Но, несомненно, большую роль здесь сыграла нацистская пропаганда, которая у части населения оккупированных Германией территорий получала должный отклик: возрождались вековые традиции особого отношения к евреям.

Вскоре после аншлюса Австрии в июле 1938 года по инициативе американского президента во французском курортном городке Эвиан открылась конференция по еврейскому вопросу. Представители тридцати двух стран Европы, обеих Америк и Австралии решали, что делать с шестьюстами тысячами немецких и австрийских евреев, лишенными гражданских прав в своих отечествах, подвергавшимися издевательствам и преследованиям. Конференция завершилась полным провалом, так как ни одна страна, участвовавшая в ней, возможно, за исключением Доминиканской республики, не пожелала предоставить убежище евреям.

Еще была Палестина — в то время подмандатная территория Британии, — куда после прихода Гитлера к власти устремился поток еврейских беженцев из Германии. Но после серии погромов, спровоцированных муфтием Иерусалима Хадж Амин Эль Хуссейни, британские власти резко ограничили еврейскую эмиграцию, а в 1939 году с опубликованием «Белой книги» свели ее к ничтожному ручейку. И суда с нелегальными беженцами из Европы перехватывал британский флот в Средиземном море. Доплыть до вожделенного берега и высадить беженцев удавалось лишь некоторым из них. Если кого-то интересует эта тема, могу порекомендовать роман Леона Юриса «EXODUS» — «ИСХОД».

Следует отметить, что до «радикального решения» еврейского вопроса Гитлер дозрел не сразу. Одно время он выступал с идеей переселения европейских евреев на остров Мадагаскар. Он также не стал бы чинить препятствия переселению евреев в Палестину. Обе эти идеи остались мертворожденными. Наконец в 1939 году, вскоре после раздела Польши между Германией и СССР, Гитлер предложил советскому руководству принять на свою территорию польских евреев из германской зоны оккупации. И получил отказ. Исчерпав, таким образом, все возможности решения еврейского вопроса мирным путем, без кровопролития, Гитлер окончательно дозрел до его «радикального решения». Никого в Европе и в Америке судьба евреев не волнует, точно так же не волнует и руководство Советского Союза. Следовательно, он имеет полное право решить ее по-своему.

По сути дела, ему и не оставили выбора.

И Гитлер приступил к решению этого вопроса со всей организованностью и пунктуальностью, на которые способны только немцы. На Ванзейской конференции, проходившей недалеко от Берлина 20 января 1942 года, были намечены новые планы геноцида евреев, известные как «окончательное решение еврейского вопроса». И это «окончательное решение» было воплощено в жизнь в качестве одной из главных задач, стоявших перед нацистским рейхом, которую надлежало решать теперь уже в организованном порядке.

Если же говорить о первых днях и неделях Великой Отечественной войны, то советская власть в центре и на местах оказала нацистам в этом деле неоценимую услугу. Услуга эта была двоякого рода.

Во-первых, как был решен вопрос польских беженцев, оказавшихся на территории СССР после раздела Польши? Весной 1940 года была произведена паспортизация. Польские паспорта у населения изымались и взамен выдавались советские. Беженцам был предложен выбор: либо принять советское подданство, либо записаться на возвращение туда, откуда пришли. Кто принимал советское подданство, обязан был поселиться в провинции не ближе 100 км от германской границы. Как пишет Юлий Марголин в книге «Путешествие в страну Зека»:

    «люди, находившиеся во вновь присоединенных к СССР бывших польских землях, оказались в западне. С одной стороны была немецкая граница и гестапо. Каждый, кто переходил эту границу, погибал. С другой стороны была русская граница. Мудрая сталинская политика замкнула эту границу наглухо. Никто из жителей не мог вырваться за границу, отделявшую зону русской оккупации от территории Советского Союза».

Нетрудно догадаться, что все эти люди стали первыми жертвами нацистской оккупации и почти все погибли.

Многие же из тех, кто советское гражданство не принял (кроме многодетных семей, высланных в восточные области СССР) позже были арестованы и «за нелегальный переход польско-советской границы» при бегстве из нацистской зоны оккупации в 1939 году отправлены в лагеря ГУЛАГа на европейский север — в частности в Карелию, в район северной оконечности Онеги. Те немногие из них, кто смог пережить ГУЛАГ с его лесоповалом, оказались везунчиками, так как не попали в лапы гестапо в числе лиц, принявших советское гражданство.

Во-вторых, что происходило в тюрьмах присоединенных областей в первые дни войны? Там в массовом порядке расстреливали заключенных. Об этом со ссылкой на доклад в Москву начальника тюремного управления НКВД Украины капитана госбезопасности А.Ф. Филиппова пишет известный военный историк Марк Солонин в книге «22 ИЮНЯ. Анатомия катастрофы». Он привел статистику расстрелов («убыли по 1-й категории») в тюрьмах Львовской области, городов Самбур и Старый, в трех тюрьмах Станиславской области, в тюрьмах городов Тарнополь, Бережаны и Дубно — всего было расстреляно 5529 человек.

Солонин пишет:

«…Закапывали действительно небрежно. Жуткий смрад разлагающихся на 30-градусной жаре трупов висел над Львовом». И далее: «Разумеется, гитлеровская пропаганда оценила и максимально использовала в своих целях щедрый «подарок», который вручили немецким оккупантам славные чекисты. Окровавленные останки раскладывали на площадях, сгоняли людей, которые узнавали изуродованные тела своих родных и близких. Затем населению объявили, что во всем виновны «жидовские комиссары», и в обстановку массовой истерии подстрекаемая провокаторами толпа начала еврейский погром».

Надо сказать, что среди этих расстрелянных было и немало евреев, но в обстановке массового психоза этого никто замечать не захотел.

Были ли эти расстрелы инициативой местных органов власти? Я это исключаю: такого рода действия могли совершаться только по команде сверху. Но, с другой стороны, а как следовало поступать с этими людьми? Распустить по домам? Но среди заключенных по тем или иным причинам наверняка было немало противников советской власти. Просто распустить нельзя. Вывезти в другие тюрьмы на территории Советского Союза? К этому заранее никто не готовился. По действующим стратегическим планам война, если она разразится, должна быть наступательной и проходить на вражеской территории. К оборонительной войне не готовились и, насколько мне известно, этот вопрос серьезно вообще не обсуждался.

К тому же эвакуация такой массы заключенных создала бы большие трудности технического порядка, начиная с организации транспорта.

А в обстановке хаоса первых дней войны это вообще было едва ли возможно.

Остается расстрелять на месте. Нет человека — нет проблемы. Никто не задумывался над тем, к каким последствиям это может привести. А «задумчивые», если они и были, помалкивали, чтобы голову не потерять.

Пошли дальше. Мы много наслышаны о нацистских лагерях смерти, где были убиты и сожжены в печах крематорий миллионы европейских евреев. Можно сказать, что они и были основным топливом этих печей. Мы также осведомлены о знаменитом киевском Бабьем Яре, где, начиная с конца сентября 1941 года, было расстреляно по разным оценкам от 70 до 200 тысяч человек — в подавляющем большинстве своем тоже евреев. Но мало кто акцентирует внимание на массовых расстрелах евреев в украинских, белорусских, литовских городах и поселениях, что за годы войны превратилось в рутину. Сначала немцы людей сгоняли в гетто, и их рабский труд использовали на немецких предприятиях и тяжелых работах. И часть из них погибала от голода, непосильного труда и болезней. Затем через какое-то время эти гетто ликвидировали: людей вели к месту казни, заставляли раздеться догола и расстреливали у заранее вырытых рвов. После чего не без помощи местных жителей долго еще вылавливали беглецов — спастись удавалось лишь единицам: принятым в партизанские отряды, укрытым жителями и по божественному провидению.

Во Львове было истреблено все еврейское население города, кто не смог уйти с Красной Армией в первые дни войны. Но группе евреев — 21 человек — удалось пережить 424 дня оккупации, скрываясь в канализационной сети города. Еду им, правда, не безвозмездно, доставлял один поляк. И так они дождались освобождения города советскими войсками. Об этом написано в книге «В ТЕМНОТЕ», опубликованной в издательстве «Эксмо» в 2015 году.

Колонны отправляемых на казнь к расстрельному рву евреев сопровождало лишь небольшое число немцев или полицаев из местных. Тем не менее случаи бегства или какого-нибудь сопротивления палачам были относительно редкими. И это вызывает недоуменный вопрос: почему эти люди так безропотно шли на убой, как стадо овец, заранее зная, что их ждет? Отвечу так. Ведь у них не было выбора между жизнью и смертью, но был выбор: умереть сравнительно легкой смертью от пули карателя или мучительной смертью, будучи забитыми ломами (как это было в Каунасе), или сожженными заживо в синагогах (как это происходило в Риге и других местах), или быть утопленными в реке. А мою оставшуюся на Украине тетку эсэсовцы заживо закопали в землю вместе с ее тремя детьми.

Кроме того, среди этих идущих на смерть людей в основном были старики, женщины и дети. За несколько дней до расстрела мужчин обыкновенно отправляли копать эти рвы, а затем расстреливали на месте.

Неправдой будет и то, что евреи вообще не сопротивлялись. Во многих больших гетто и концлагерях действовали подпольные группы, которые всеми возможными путями добывали оружие и готовились к сопротивлению. Также организовывали побеги из гетто еврейской молодежи в партизанские отряды.

Польша

Накануне нового 1943 года, если не ошибаюсь, в своей новогодней речи Гитлер весело пошутил в том смысле, что если по истечении этого года на территории Польши останется хоть один еврей, то он лично сделает его министром. Гитлер знал, о чем говорил. К 1943 году нацистские фабрики смерти работали во всю мощь, а гетто на территории Польши (как и других оккупированных Германией территориях) уже доживали свои последние дни и месяцы. Из них непрерывным потоком шла депортация евреев в нацистские лагеря смерти.

А как к этой перспективе отнеслись сами евреи? История донесла до нас события трех больших восстаний. 19 апреля 1943 года восстало Варшавское гетто; 2-го августа того же года — лагерь смерти Треблинка, 14 октября — Собибор. Было и несколько менее значимых восстаний.

В Варшавском гетто было собрано полмиллиона евреев из Варшавы и окрестностей. От голода, болезней и многочисленных акций с вывозом людей на уничтожение в Треблинку к 1943 году население гетто сократилось в 10 раз. 17 января 1943 года еврейская боевая организация Варшавского гетто впервые оказала немцам вооруженное сопротивление при их попытке очередной раз вывезти группы евреев в лагерь смерти. Уличные бои продолжались 4 дня.

В отместку немцы повесили 100 заложников, но вывоз евреев в Треблинку с января по апрель 1943 года почти прекратился.

Накануне апрельского восстания боевая организация обратилась к жителям города с воззванием: «Братья! Решение принято. Мы дадим отпор врагу. Бейтесь до последней капли крови! Пусть встанет перед вашими глазами образ Маккавеев. Да здравствует еврейский народ! Да здравствует Польша!».

У восставших были в небольшом количестве винтовки и пистолеты, несколько пулеметов и бутылки с зажигательной смесью, которые они сами же снаряжали. Да еще — ножи. Помощь извне была ничтожной. Для борьбы с восставшим гетто немцы использовали артиллерию, авиацию и танки.

На что рассчитывали эти люди? Все понимали реальное положение вещей и свою обреченность. Их желанием было лишь достойно погибнуть, прихватив с собой на тот свет как можно больше врагов.

Восстание началось в ночь с 18 на 19 апреля; сопротивление гетто было подавлено только к концу мая, хотя отдельные группы бойцов продолжали сражаться вплоть до июля 1943 года. Немецкие потери при подавлении восстания исчислялись сотнями солдат убитыми, другие источники указывают на тысячи. Возглавивший восстание 24-летний Мордехай Анилевич погиб 8 мая в штабе еврейской боевой организации во время атаки немцев.

Восстание Варшавского гетто было самым крупным вооруженным выступлением против германских войск в оккупированной Европе (кроме Югославии) вплоть до 1944 года. Именем Мордехая Анилевича названы кибуц «Яд Мордехай» и мемориальный музей «Наследие», а также улицы во многих городах Израиля и улица в Варшаве.

Лагерь Треблинка находился в лесу к северо-востоку от Варшавы. Лагерь действовал с 23 июля 1942 по 19 октября 1943 года. За это время по разным данным в его газовых камерах было убито от 700 до 900 тысяч евреев, а также 200 цыган. Больше убили только в Освенциме. Убийства производились путем отравления выхлопными газами работающего двигателя, содержащими угарный газ (в отличие от ряда других лагерей смерти, где использовался газ Циклон-В). Лагерь управлялся немецкой СС с помощью охранников, набранных из числа советских военнопленных, состоявших на службе у немцев, а также этнических немцев (фольксдойче) и украинцев.

Лагерь состоял из двух отдельных частей. В Треблинке-1 заключенные работали в гравийном карьере, в лесу на заготовке дров в качестве топлива в ямах для кремации, а также в мастерских. Женщины в основном работали в сортировочных бараках, где ремонтировали и чистили одежду для военных. Треблинка-2 был лагерем смерти. Здесь руками заключенных производился весь цикл работ, связанных с убийством людей, доставляемых железнодорожными составами: от приема очередной партии «пассажиров» до извлечения трупов из газовых камер, их захоронения или сжигания. С течением времени работа лагеря была доведена до автоматизма, когда вмешательство лагерного начальства в производимые работы становилось минимальным — все делали сами заключенные. Наказание за любую ошибку, неисполнительность, недостаточное усердие следовало неотвратимо — в виде побоев охранников, пули эсэсовца или газовой камеры. Впрочем, селекция и отбраковка производились постоянно, и продолжительность жизни заключенного Треблинки-2, как правило, исчислялась неделями или даже днями. А многие члены зондеркоманд ночью сами вешались в бараках, и число самоубийств доходило до 15-20 в день.

Немецкое командование пыталось скрыть следы своих преступлений, для чего было принято решение раскапывать и сжигать трупы убитых за время функционирования лагеря.

Когда работа по сжиганию трупов стала близиться к завершению, руководство еврейским сопротивлением приняло решение поднять восстание и обеспечить бегство из лагеря как можно большему числу заключенных.

Есть сведения о том, что на планы заговорщиков оказал влияние следующий инцидент. В одном из поездов в начале мая, в котором находились захваченные в плен повстанцы из Варшавского гетто, боец провез гранату, которую взорвал в зоне раздевания, чем очень напугал эсэсовцев и охранников. После этого инцидента варшавских евреев стали депортировать преимущественно в другие лагеря, и число «составов смерти» в Треблинку заметно сократилось.

Само же восстание готовилось тщательно, и первым делом заговорщикам удалось изготовить дубликат ключа от арсенала, где администрация лагеря хранило оружие. Восстание началось 2 августа 1943 года, в понедельник. Понедельники были свободны от обычной работы лагеря, связанной с «обслуживанием» пассажиров поездов, прибывавших из Европы. А в этот жаркий день группа немцев и 40 украинцев отправились на реку Буг купаться.

Заговорщики с помощью дубликата ключа отперли дверь арсенала, похитив из него 20-25 винтовок, 20 ручных гранат и несколько пистолетов и распределили это оружие между несколькими группами повстанцев. Начатый в 15.45, раньше намеченного срока, мятеж длился приблизительно полчаса. Повстанцы взорвали цистерну с бензином и подожгли окружающие постройки. Затем одни из них прорвались через главные ворота лагеря, а другие пытались перелезть через забор. Немцы и охрана лагеря расстреливали людей из пулеметов; в ходе восстания погибли почти все руководители боевых групп. По разным данным от 200 до 600 повстанцам удалось уйти и достичь ближайших лесов, но многие были убиты в ходе преследования. Партизаны Армии Краева перевезли некоторое количество беглецов через реку Буг, остальным помогали польские селяне. Из прорвавшихся дожили до конца войны около 70 человек. Один из них — эмигрировавший в Израиль Сэмьюэл Вилленберг — дожил до весьма преклонного возраста и скончался в 2016 году. Некоторые беглецы впоследствии страдали «синдромом вины выжившего» и кончали с собой.

Вскоре после восстания лагерь был закрыт. Немцы уничтожили прямые доказательства своих преступлений: трупы людей были сожжены, кости их перемолоты и рассеяны по местности. Кроме того, они сожгли дотла окрестные села; при этом многие польские семьи были убиты. Когда 16 августа 1944 года советские войска вошли в Треблинку, зона уничтожения была выровнена, вспахана и засеяна люпином.

В ноябре 1944 года писатель Василий Гроссман написал очерк «Треблинский ад», который был опубликован в журнале «Знамя» и в виде отдельной брошюры, которая распространялась на Нюрнбергском процессе. До меня он дошел где-то в 1970-х в составе сборника очерков Гроссмана о войне. Но первые сведения об этих событиях я получил из двух статей, озаглавленных «Восстание в Треблинке», напечатанных в газете «За рубежом» за номерами 4(397) от 19-25 января и 51(398) от 26 января — 1 февраля 1968 года. В них приведены тексты из книги французского писателя Жана-Франсуа Стейнера, чей отец погиб в Треблинке. Прочтя эти газетные публикации, я сначала решил свой рассказ о «Треблинском аде» и восстании в лагере дополнить выдержками из упомянутых газетных статей — настолько были полны драматизма описанные в них события. Но ограничусь лишь финальной частью рассказанной писателем истории.

«Три сорок. В пошивочной мастерской, где собрались руководители восстания Галевский, Зальцберг и Курланд, молчаливое ожидание. Вдруг слышится крик — глухой, полный боли. Как ворон, чующий поживу, Киве, ангел смерти, направляется в гетто. Предвидя катастрофу, люди в пошивочной мастерской следуют за ним. Он неуклюже шагает к дверям барака. Темнота поглощает его. Время останавливается. Тридцать секунд. Минута. Две минуты. Снова крик. В темном проеме появляются три фигуры. Сначала двое заключенных с опущенными головами, за ними Киве. Эти двое прятались в бараке. Теперь они выворачивают карманы: на землю сыплется золото.

Галевский следит, как Киве подталкивает их к воротам гетто и дальше к «госпиталю» — месту казни. Курланд шепчет: «Они заговорят. Мы должны начать немедленно». «Доброволец, убить Киве!» — спокойно командует Галевский. Безмолвные статуи оживают. Все бросаются вперед. Штурмовая группа имела в своем распоряжении пять винтовок, пистолет и гранату — ту самую, с помощью которой должен быть подан сигнал. Воломанчик, вор из Варшавы, берет одну из винтовок. Он бежит через гетто и замирает на углу барака. Становится на колено, вскидывает винтовку и ждет.

Киве идет вдоль ограды гетто. Воломанчик, находящийся метрах в тридцати от него, следит за ним сквозь прорезь прицела… Граната в бараке наготове. Один из заключенных держит ее, откинув руку назад. Воломанчик замирает, задерживает дыхание и нажимает на спусковой крючок. Выстрел. Киве падает.

Галевский кричит, чтобы Воломанчик лег. Граната ударяется о землю, катится, останавливается — и взрывается. Это сигнал. Восстание началось.

Преждевременное начало привело лагерь в оцепенение. Первыми приходят в себя боевые группы. Кое-как собравшись, они бросаются к своим боевым постам. Но немцы приходят в себя тоже. На спорадические винтовочные выстрелы они отвечают пулеметными очередями.

Преждевременное начало восстания дезорганизовало ряды атакующих. Руководители быстро поняли, что исход дела, больше чем когда-либо, зависит от инициативы. Галевский, окруженный членами комитета, дает указание группе резерва. Ее задача: превратить гетто в опорный пункт, попытаться прижать противника к земле, чтобы заключенные могли бежать, и удерживать свои позиции до последней пули, последнего человека.

Где бегом, где короткими перебежками, беспорядочно стреляя, Рудек и его группа ринулись через хаос криков и взрывов. Кругом царила неразбериха, но они пробились, ослепленные вспышками пламени, оглушенные воплями раненых. От скорости бега зависела судьба восстания. Они должны были захватить броневик, находившийся недалеко от сторожевого поста. Все произошло стремительно.

К тому времени, когда его люди открыли огонь, чтобы прикрыть его, Рудек уже добрался до броневика. Стрельба немедленно прекратилась с обеих сторон. Залитый солнцем двор молчал. Люди Рудека с винтовками наизготовку следили за своим командиром, карабкавшимся по борту броневика. Когда он забрался наверх, они взяли на прицел окна поста. Откуда-то сбоку слышался приказ открыть огонь. Крышка броневика открывается и под вой пуль, ударяющихся о броню броневика, Рудек соскальзывает в башню. Снова молчание. Затем слышится металлический скрежет — поворачивается башня. Ствол крупнокалиберного пулемета, до сих пор обращенный в сторону лагеря, медленно описывает полукруг и упирается в сторожевой пост.

Заключенные слышат, как немцы кричат от страха; Рудек дает очереди, которые вышибают остатки стекол в окнах, хлещут по стенам.

Сторожевой пост прекращает существование.

Заместитель Рудека Яцек и его группа без единого выстрела захватывают гараж. Они валят на землю канистры с бензином, выкатывают 50-галонные бочки из гаража, откуда небольшой уклон ведет к баракам немцев.

Открывают их. Сначала бензин течет тоненькими струйками, сливаясь и образуя ручейки, затем реку, и эта река медленно устремляется вниз по склону. … Яцек приказывает рассредоточиться. Он выдергивает кольцо гранаты…и бросает гранату в бензин. Гейзер пламени взлетает вверх, Яцек исчезает, захваченный извержением. Небольшая река превращается в море огня.

В лагере №2 Джело первым понял, что происходит. Услышав первый выстрел, он замер на месте, при взрыве гранаты уже бросился к колодцу, где заключенные брали воду. «Революция в Берлине!» — закричал он во всю силу легких. Услышав знакомый призыв, заключенные напали на охранников, которые к этому времени спустились с вышек».

И вот как описывает автор финал этой истории:

«На другом конце равнины Треблинка почти совсем исчезла в пламени. На водонапорной башне все еще развивается флаг, который, кажется, плывет в море огня. Вдруг языки пламени охватывают башню, и она рассыпается на куски. Флаг со свастикой падает вниз и исчезает, подхваченный огнем. Слышно еще несколько выстрелов. Затем наступает тишина. Галевский и его товарищи лежат, наконец, в мире.

Все члены комитета и большинство тех, кто играл руководящую роль, погибли в лагере во время схватки. Из тысячи заключенных, находившихся в лагере в тот момент, примерно 600 удалось уйти и достичь ближайших лесов.

Некоторое время спустя после восстания остатки лагеря в Треблинке были сметены с лица земли, а само это место перепахано. Все документы уничтожены».

Я также не смог пройти мимо вводной части, напечатанной жирным шрифтом в первой из упомянутых газетных статей. Эта вводная показывает, до каких высот доходила в то время пропаганда в СССР в попытке утилизировать события прошедшей истории на потребу сегодняшнему дню. Итак, воспроизвожу этот текст:

«В Западной Германии при открытом поощрении властей снова возрождается фашизм. Неофашисты и реваншисты опять требуют «жизненного пространства» для немцев, призывают к перекройке границ европейских государств, к захвату территорий других стран.

Во Вьетнаме американские интервенты силой оружия пытаются подавить национально-освободительную борьбу народа, добивающегося свободы и независимости. На Ближнем Востоке израильские агрессоры отказываются уйти с оккупированных ими земель арабских стран. Фактически и американские войска в Южном Вьетнаме, и израильские оккупанты на арабских территориях проводят в отношении местного населения геноцид нацистского образца, запрещенный специальным решением ООН.

Эти события невольно воскрешают в памяти страшные преступления нацистских «суперменов», отправивших в газовые камеры миллионы людей. Вот почему так актуально звучит сегодня книга французского писателя Жана-Франсуа Стейнера о трагических днях одного из фашистских лагерей смерти — Треблинки, где в 1942-1943 годах гитлеровцы уничтожили 700 тысяч евреев, в том числе и отца автора. Мы публикуем главы из этой книги».

Оставив в стороне реваншистов, неофашистов и американских интервентов, остановлюсь только на «израильских оккупантах», проводящих в отношении местного населения «геноцид нацистского образца» (вероятно, как это происходило в Треблинке?). Да если бы было нечто, отдаленно напоминающее геноцид, то вся мировая общественность немедленно зашлась бы в пароксизме праведного гнева, а ООН поставила бы вопрос об исключении Израиля из своих рядов. И все бы завершилось тотальным экономическим бойкотом этого «зарвавшегося агрессора». Но ничего подобного не было и быть не могло, хотя бы потому, что в Израиле отсутствует смертная казнь, и участь сия незаслуженно миновала даже многих арабских террористов, схваченных на месте преступления или пойманных позже. Только — тюремное заключение с перспективой досрочного выхода на свободу. За всю историю Израиля было лишь одно исключение, когда судили и повесили Адольфа Эйхмана, тайно вывезенного израильским «МОССАДом» из Аргентины, где он скрывался под чужим именем. Этот нацистский преступник был организатором «радикального решения еврейского вопроса» на оккупированных немцами территориях.

Зачем же редакция газеты напечатала весь этот бред в качестве преамбулы к рассказу французского писателя? — Думаю, что иначе публикацию бы запретили: писать что-либо о геноциде евреев, тем более об их борьбе против нацистских изуверов в послевоенном СССР было почти невозможно. Эта тема была под запретом.

Восстание в Собиборе, где за годы существования лагеря было убито 250 тысяч евреев, оказалось наиболее успешным. Не получая никакой помощи извне, боевая организация, руководимая советским офицером Александром Печерским, уничтожила 12 эсэсовских офицеров. Завладев их оружием, восставшие в количестве приблизительно 300 человек вырвались из лагеря и, преодолев минное поле, растворились в ближайших лесах. Небольшой группе во главе с Печерским удалось выйти к советским партизанам, и далее они воевали в партизанском отряде.

Однако смогли дожить до прихода Красной Армии лишь 50 человек из трехсот: часть из них выловили сами немцы, а часть была выдана немцам поляками. И тут встает деликатный вопрос о роли самого польского населения в истреблении и выдаче немцам своих евреев, а также, с другой стороны, — в их спасении. Польская полиция, так называемые «синие», активно помогала немецким оккупационным властям, проводя облавы и вылавливая беглецов. И не только полиция: отличились и так называемые «мирные жители». 10 июля 1941 года в западно-белорусском местечке Едвабне (ныне это территория Польши) местные жители после пыток и издевательств заживо сожгли 1600 евреев, и это легло несмываемым пятном на репутацию поляков, как, между прочим, и погромы вернувшихся на родину остатков еврейского населения. Например, погром в Кельце в 1946 году, унесший в могилу несколько десятков человек, выживших в годы оккупации. Антисемитизм в Польше существовал почти всегда, он усилился в предвоенные годы и, особенно — при немецкой оккупации Польши.

Надо сказать, что польское правительство в изгнании во времена Сикорского относилось к евреям сочувственно. Но после гибели Сикорского правительство возглавил Миколайчик.

Он отметился приказом убивать евреев в лесах, чтобы не наводили немцев на позиции Армии Краева. И убивали, и выдавали.

Но, с другой стороны, известно, что немалое число еврейских детей поляки спрятали в католических монастырях, обращая их в католическую веру. Часть из этих детей так и остались католиками, другие после освобождения Польши смогли соединиться со своим народом.

В довоенной Польше евреев было около 3,5 миллионов, другие источники показывают цифру 3,3 миллиона. Пережить нацистскую оккупацию удалось более 50 тысячам человек, и половина из них получала помощь в той или иной форме от организации «Жигота», у которой было около ста ячеек по всей стране. Офицер-кавалерист Витольд Пилецкий был членом польского сопротивления с первых дней оккупации. В 1940-м он предложил проникнуть в только что созданный лагерь Освенцим для выяснения, что там действительно происходит. 19 сентября он намеренно попал в одну из уличных облав и оказался в Освенциме. Уже в октябре 1940 года первые сообщения из лагеря поступили в Варшаву, а оттуда были переданы в Лондон польскому правительству в изгнании. В конце апреля 1943 года Пилецкому удалось бежать, добраться до Варшавы, где он попытался убедить руководство Армии Краева атаковать Освенцим. План отвергли, а в Лондоне сочли информацию Пилецкого преувеличенной.

Другому польскому патриоту Яну Карскому удалось дважды проникнуть в Варшавское гетто и рассказать Лондону правду о геноциде евреев в Польше. Позже Карский встретился с президентом Рузвельтом и представил свой отчет членам американского правительства и общественности. Но натолкнулся на стену недоверия. В одном из интервью Ян Карский сказал:

«Нацистам было легко убивать евреев, поэтому они делали это. Союзники сочли, что спасать евреев слишком дорого, поэтому они не делали этого. Евреи были брошены правительствами, церковными лидерами, обществом… Поэтому шесть миллионов погибли».

И в самом деле, если бы речь шла о спасении англичан от массового уничтожения, британские власти предприняли бы для этого максимум усилий. Иначе правительство не удержалось бы у власти и было сметено народным гневом. Точно так же поступило бы правительство США в сходной ситуации для спасения своих граждан. А евреи… Кому они вообще нужны? Горе народу, который в ситуации смертельной опасности не может сам за себя постоять и вынужден полагаться на помощь других. Таким народом в годы войны оказалось европейское еврейство, рассеянное в меньшинстве среди других народов.

К тому же у союзников была весомая причина не препятствовать Гитлеру в осуществлении его замыслов. Иначе пришлось бы решать проблему: куда девать выживших евреев? Для англичан, учитывая естественное желание многих выживших добраться до подмандатной Палестины, чтобы воссоединиться со своим народом, это была настоящая головная боль.

«Не пущать»! А для этого евреев должно оставаться как можно меньше. Британские власти, закрывшие для них ворота в Палестину, вполне осознанно помогли Гитлеру в решении его сверхзадачи. Но победителей не судят!

(продолжение следует)