«Да разве у жида нет глаз? Разве у жида нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей, страстей? Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же оружие ранит его, разве он не подвержен тем же недугам, разве не те же лекарства исцеляют его, разве не согревают и не студят его те же лето и зима, как и христианина?»
ФУНТ МЯСА
Комедия в двух действиях,
десяти картинах с эпилогом
Действующие лица:
Леонардо Донато — дож Венецианской республики, 71 год
Паоло Сарпи — советник дожа, 55 лет
Падре Бертрандо — инквизитор, 60 лет
Джакопо Коллеони — вельможа, 35 лет
Энрико — домоуправитель, 50 лет
Грэзиэно — слуга Коллеони, 20 лет
Мендель — уличный актер, 55 лет
Ривка — жена Менделя, 42 года
Эсфирь — дочь Менделя, 18 лет
Рабби Элиша — раввин, 75 лет
Алессио — кондотьер, 26 лет
Фелисиано — солдат, 24 года
Ардуино — солдат, 23 года
Антонио — актер театра Коллеони, 40 лет
Артисты театра Джакопо Коллеони, члены Совета Десяти, свита дожа, сыновья Менделя, венецианцы, стражники, музыканты, куртизанки, торговцы, жители гетто
Действие происходит в Венеции в апреле 1607 года
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
У ворот венецианского гетто стоят двое стражников, топчутся любопытные горожане. За воротами, на территории гетто звучит танцевальная музыка.
1-й СТРАЖНИК
Дело ваше, плюйте на закон!
От плевка прокорм сухой ладони.
2-й СТРАЖНИК
Ведь сказано —
Указ Сената не велит смешения.
1-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
В указе ничего не сказано про танцы.
2-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Песни и еду.
1-й СТРАЖНИК
А то ты отощал, бедняга.
Жене работа — отыскать стручок под жирным брюхом.
Простолюдины в голос смеются.
2-й СТРАЖНИК
И что вам до жидовского веселья?
Ступайте по домам.
Восславьте Господа!
Семью, обед.
Устройтесь поудобней на постели.
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Успею пьяный храп услышать.
2-я ВЕНЕЦИАНКА
Ты сторожишь закон,
Мужья перины куртизанок.
3-й ВЕНЕЦИАНЕЦ (с интонацией изрядно выпившего человека).
Скрипучий женский зад,
Костистая кровать —
Приметы долговременного брака.
Ошибка в расстановке слов, вновь вызывает смех толпы.
3-я ВЕНЕЦИАНКА (с возмущением и иронией).
Глядите, чувственник!
Убоище, стожильник.
Торчит вино занозой в языке.
2-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Сложить наоборот —
Не много проку.
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Все больше
Чем обломанный черпак
В мечтах о пышных бедрах.
Женщину горячо поддерживает многоопытная подруга.
2-я ВЕНЕЦИАНКА
Чем трутень, недостойный жала!
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Вот-вот!
Он не успел с пчелой взлететь —
Сдыхает.
Смех толпы разделяют стражники, такие же выходцы из народа.
Появляются Джакопо Коллеони и Энрико. Одежда Коллеони указывает на его принадлежность к венецианской знати.
КОЛЛЕОНИ. Негодяй из негодяев не посмел бы затащить меня в эту щель — лежбище мокриц. Но не ты, Энрико. В тебя вселился дух искушения, оплетающий меня ядовитыми языками. Я чувствую их жар на затылке, они проникают в уши, склоняют к убытку.
Энрико подобострастно улыбается.
ЭНРИКО. Ваша светлость, уши не карман: в одно вошло, в другое вышло. Послушать вас, человек — дерево, а на нем растут золотые дукаты, слизывай их языком.
КОЛЛЕОНИ. Глупец, человек и есть дерево. Плодоносное дерево отличает цепкий ум, хватка, бережливость, чутье на верную прибыль. Посчитай на дукаты, свисающие с ветвей: догадку, интуицию, оправданный риск. Получишь состояние.
ЭНРИКО. Не всякое дерево, ваша светлость, способно урождать. Что делать, к примеру, когда ствол высох, верхушка обломилась. Разве что выкорчевать да пустить на дрова.
КОЛЛЕОНИ. Можно и так, да какая будет выгода. Сухие корни не сосут из земли соки. А удачливое деревце при таком соседстве никогда не прогадает.
ЭНРИКО. Так в чем барыш?
КОЛЛЕОНИ. В сравнении, мой друг. Доход в сравнении.
Озадаченный домоуправитель теребит складки костюма.
ЭНРИКО (с нескрываемой тоской в голосе). Тонкие мысли предпочитают кутаться в бархат и меха. Под дерюгой им зябко.
КОЛЛЕОНИ. Сделаешь, что задумали, тряхну золотой веткой. Только успевай подставлять ладони.
ЭНРИКО. Не тревожьтесь, ваша светлость, руки у меня проворные.
Обещание заработка прибавляет домоуправителю уверенности, он поворачивается к страже.
ЭНРИКО (командует громким голосом). Отворить ворота для их светлости дона Джакопо Коллеони.
Стражники спешат исполнить приказание. Ворота распахиваются, сцену заполняют жители гетто, веселящиеся по случаю праздника Пурим.
На лицах детей — маски Мордехая, мужа Эсфирь, персидского царя Артаксеркса, злодея Амана. В руках трещотки. Женские лица закрывает маска царицы Эсфирь.
На подмостках, разделенных занавеской, уличные актеры представляют сцены из библейской Книги Эсфирь. Спектакль ведет Эсфирь, дочь Менделя.
ЭСФИРЬ. «Когда Мордехай узнал все, что делалось, разодрал одежды свои и возложил на себя вретище и пепел, и вышел на средину Города, и взывал с воплем великим и горьким».
Эсфирь скрывается за занавеской. В грубой мешковине с проделанными для головы и рук отверстиями появляется Мендель. Он изображает постигшее его горе: рвет на себе вретище, сыплет на голову пепел, затем «с воплем великим и горьким» взывает.
МЕНДЕЛЬ. «Не думай, что ты одна спасешься в Доме Царском из всех иудеев. Если ты промолчишь в это время, то свобода и избавление придет для иудеев из другого места, а ты и Дом отца твоего погибнете!»
Закончив с пророчеством, Мендель присваивает себе роль рассказчика и обращается к зрителям.
МЕНДЕЛЬ. «На третий день Эсфирь оделась по-царски, и стала она на Внутреннем Дворе Царского Дома, перед Домом Царя».
Толстый Мендель прячется за занавеской. Взамен него в царском одеянии на сцену выходит Эсфирь. Зрители встречают эффектно наряженную красавицу аплодисментами и восторженными возгласами. Громче всех бьет в ладоши Алессио и его друзья: Фелисиано и Ардуино.
ФЕЛИСИАНО
Царица!
Пропасть моим волам с упряжкой!
АРДУИНО
Наймусь к ней в костюмеры!
ФЕЛИСИАНО
Достанется тебе примерить туфли,
За лиф и юбки взялся отвечать другой.
АРДУИНО (с наигранным возмущением в голосе).
Богиню передать безумцу?!
Непостижимо расточительство природы!
Алессио толкает в бок подтрунивающих над ним друзей.
На подмостках появляется Мендель в одеждах персидского царя Артаксеркса.
МЕНДЕЛЬ. «Какое желание твое, Царица Эсфирь? Оно будет удовлетворено! И какая просьба твоя, Царица Эсфирь? Хотя бы до полуцарства она будет исполнена!»
ЭСФИРЬ. «Если я нашла благоволение в очах твоих, Царь, и если Царю благоугодно, то да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему, и Народу моему, по просьбе моей, ибо проданы мы, я и Народ мой на истребление, убиение и погибель».
МЕНДЕЛЬ. «Кто это такой и где тот, который отважился в сердце своем сделать так?»
ЭСФИРЬ. «Враг и неприятель — злобный Аман!»
При упоминании имени Амана детишки гремят трещотками.
КОЛЛЕОНИ. Балаган отменный! Одно жаль, не все зрители в сборе. Шуты забыли пригласить отца Бертрандо.
ЭНРИКО (угодливо хихикает). И расставить стулья для Совета Десяти.
АЛЕССИО (преисполненный любовным переживанием).
Клянусь низвергнуть всякого врага Эсфири!
АРДУИНО
Мудрец такому отвечал:
«Ксанф, выпей море!»
АЛЕССИО
И выпью все моря и океаны,
И реки, и…!
ФЕЛИСИАНО (перебивает).
Оставь вину немного места!
Салация отринула Нептуна
Из-за вина.
Он пил одно лишь море.
Мендель и Эсфирь делят между собой текст рассказчика, заканчивают представление.
ЭСФИРЬ (торжественно сообщает). «И повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мордехая».
МЕНДЕЛЬ. «В тот день Царь Артаксеркс отдал Царице Эсфири дом Амана, врага иудеев, а Мордехай вошел пред лицо Царя. И снял Царь перстень свой, который он отнял у Амана, и отдал его Мордехаю. Эсфирь же поставила Мордехая смотрителем над домом Амана».
Жители гетто шумно встречают счастливое завершение истории: гремят трещотки, аплодисменты, вновь звучит веселая музыка.
КОЛЛЕОНИ. Oratio pro domo sua.
ЭНРИКО. Что ваша светлость?
КОЛЛЕОНИ. Речь в защиту своего дома. Сказки помогают сгладить потери.
Вельможа на мгновение задумывается, затем указывает на Менделя, принимающего от зрителей поздравления.
КОЛЛЕОНИ. Приведи ко мне толстяка.
Энрико спешит исполнить приказание. Коллеони преграждает ему путь тростью.
КОЛЛЕОНИ. Не сейчас, после. Доставишь его к обеду. Нет, постой. От нашего стола им есть запрещено. Зови шута на утреннюю встречу.
ЭНРИКО. Подбираете лошадку на еврейские бега?
КОЛЛЕОНИ. Доклады делаю в Сенате. Веди смотреть дома Амана.
Энрико прокладывает знатной особе дорогу, расталкивает жителей и гостей гетто.
ФЕЛИСИАНО (с тревогой в голосе).
Нас звали не одних —
Джакопо Коллеони!
Алессио тотчас прикладывает к лицу маску Мордехая.
Фелисиано и Ардуино почтительно кланяются вельможе в лицо. И награждают его незрячую спину каскадом пародийных жестов.
АЛЕССИО
Стервятник чует запах крови.
АРДУИНО
Джакопо —
Бес наживы.
АЛЕССИО
Надушенный злодей!
АРДУИНО
Должник гетер и сводня!
ФЕЛИСИАНО
Что может быть ничтожней!
АЛЕССИО
Тревожно за Эсфирь.
АРДУИНО
Где след от Коллеони —
Там измена.
АЛЕССИО
Вероломство!
ФЕЛИСИАНО
Поручусь
Явился Коллеони грабить.
К друзьям подбегает Эсфирь.
ЭСФИРЬ
Неодолимый враг
Склонял меня к бесчестью,
Крушению, провалу, катастрофе!
Алессио хватается за шпагу.
АЛЕССИО
Ему проткну шакалье брюхо!
Любовь
Открой мне имя подлеца!
ЭСФИРЬ (заливисто смеется).
Дебют.
Молодой человек прячет шпагу.
АРДУИНО (подчеркнуто серьезно).
Кондотьеру повсюду видятся
Враги и войны.
ФЕЛИСИАНО
Всему виной —
Поштучная оплата.
За голову дукат,
Две ценят подороже.
Удобней заколоть троих.
Алессио, ты сколько заработал
В прошлый год?
Эсфирь принимает вымысел за правду.
АРДУИНО
Прескверная картина —
Бой кончен,
Победитель разбирает трупы.
Вот мой. Нет, мой.
Тут разгорелась свара,
Глаза налиты злобой …
ФЕЛИСИАНО
Две головы
Пойдут в чужой зачет.
Девушка не на шутку напугана.
АЛЕССИО
Прости моих друзей,
Солдат соврет задаром.
Ардуино и Фелисиано смеются. Алессио обращается к друзьям.
АЛЕССИО
Эх, умники!
Нет, чтоб нахваливать актрису.
Звучат удары в барабан, вступает теорба.
Мендель машет рукой, призывая Эсфирь вернуться на подмостки.
ЭСФИРЬ
Продолжим после…
АЛЕССИО
Когда?
Девушка лукаво улыбается.
ЭСФИРЬ
Когда солдата сердце позовет.
Эсфирь взбегает на подмостки, начинает петь веселую песню, посвященную празднику Пурим. Песню подхватывают жители гетто. Задорный ритм барабана передается трещоткам. Положив друг другу руки на плечи, стар и млад пускаются в пляс. Танцующие увлекают за собой Алессио с друзьями. Мендель раздает деткам сладкое печенье с шутливым названием «уши Амана».
ВТОРАЯ КАРТИНА
ПАЛЛАЦО ДЖАКОПО КОЛЛЕОНИ
Утро. Хозяин палаццо Джакопо Коллеони лежит на широкой оттоманке в богато убранной зале. Он одет в цветастый шелковый халат. Коллеони ублажают две гетеры в легких накидках. Невдалеке у стола с закусками, фруктами и напитками перебирает струны лютнист.
Появляется секретарь.
ГРЭЗИЭНО
Вас дожидается Энрико,
С ним странный тип,
Похожий на жида.
Продолжая ласкать куртизанок, Коллеони спрашивает.
КОЛЛЕОНИ. Скажи, Грэзиэно, сколько тебе лет?
ГРЭЗИЭНО. Двадцать, ваша милость.
КОЛЛЕОНИ. Так я и думал. Отличить венецианца от венецианца тебе помогает пустоголовая молодость.
ГРЭЗИЭНО. Прошу простить, ваша милость… Так у него опознавательные знаки.
КОЛЛЕОНИ. Ты верно говоришь об уме, образованности, таланте?
ГРЭЗИЭНО. Нет, ваша милость. Я узнаю жидов по цвету берета и нашивке на рукаве.
КОЛЛЕОНИ. Ответь, Грэзиэно, что подскажет твой навык, если я нацеплю желтую ленту?
Секретарь растерян. Коллеони помогает ему наводящим вопросом.
КОЛЛЕОНИ. Перестану я быть твоим хозяином?
ГРЭЗИЭНО. Помилуйте, о лучшем месте не могу мечтать!
КОЛЛЕОНИ. И ты продолжишь мне служить?
ГРЭЗИЭНО. За плотно набитый кошель?! Хоть черту, хоть жиду!
Коллеони изучающим взглядом смотрит на секретаря, затем приказывает.
КОЛЛЕОНИ
Зови шута,
Энрико отпусти.
Напомни, пусть готовит:
Бумаги, купчую, печати.
Грэзиэно уходит.
Коллеони прогоняет гетер, жестом просит удалиться лютниста. Он подвязывает шнурком халат, усаживается за стол.
В залу робко входит Мендель, он одет в старый лоснящийся джуббоне с желтой нашивкой. На голове приплюснутый беретто с отогнутыми полями.
Коллеони некоторое время разглядывает Менделя, затем поспешно встает из-за стола.
КОЛЛЕОНИ
Любезнейший…
МЕНДЕЛЬ. Мендель…
КОЛЛЕОНИ
Любезный Мендель,
Я ждал вас в нетерпении,
Прошу к столу.
Мендель подходит к столу, неуклюже садится на край высокого стула.
Коллеони располагается напротив гостя, указывает рукой на угощения.
КОЛЛЕОНИ. Разделите со мной завтрак, я распорядился принести еду из лавок гетто.
Мендель недоверчиво смотрит на заставленный яствами стол, затем с осторожностью берет куски.
Коллеони наливает в бокал вино.
КОЛЛЕОНИ
Откроюсь…
Я жертва
Театральной страсти.
Мечтал актерствовать,
Был отлучен…
Немилосердие родни губительно таланту.
Мендель с сочувствием кивает головой. На дальнейшие сообщения Коллеони он отвечает выразительными ухватками.
КОЛЛЕОНИ
Влачу года
Под гнетом праздных поприщ.
Отравлен завистью
К посланцам Мельпомены.
В усладу содержу театрик.
Дают в нем пьески
Много хуже вашей,
Актеры — дрянь.
Коллеони встает из-за стола, принимается расхаживать по зале.
КОЛЛЕОНИ
Ночь напролет
Досада сердце точит.
Когда бы мне попалась пьеса
С изюминкой в финале.
И к ней актер,
Ниспосланный играть пророков.
Уж я бы развернул штурвал удачи.
Венеция — транжир мужей великих,
Флоренция — палач для мудрецов,
Да что там Рим,
Сиятельный и гордый
Содрогнутся!
Мендель с набитым едой ртом завороженно смотрит на Коллеони.
Вельможа подходит к бюро, берет в руки книгу.
КОЛЛЕОНИ
От жажды
По великому искусству
Сохнет горло.
За шаг до смерти,
По капле за страницу,
Прольется дождь бесценных откровений —
О Шейлоке несчастном пьеса,
Британского кудесника Шекспира.
Коллеони открывает книгу, листает страницы.
КОЛЛЕОНИ
Герой ваш сродственник,
Еврей из гетто.
Тяжелый труд набил его мошну.
Плодит врагов коварных зависть.
Унизить веру метят —
Оскорбленья и плевки.
Ругатель Шейлока,
Никчемный из купцов Риальто
Залез к герою в долг.
Под вексель взял дружку,
Такому же проныре —
Три тысячи дукатов.
Срок вышел,
Денег горсть купцу осталась
На судебные издержки.
В суде защитник прохиндея
Клеймит позором иудея.
Коллеони находит нужное место в книге.
КОЛЛЕОНИ
Каков наш Шейлок!
Обида за народ
Надула гордый парус.
Пришпорила волну.
Ударила из пушек по лжецам!
Коллеони принимает героическую позу.
КОЛЛЕОНИ (выкрикивает текст). «Да разве у жида нет глаз? Разве у жида нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей, страстей? Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же оружие ранит его, разве он не подвержен тем же недугам, разве не те же лекарства исцеляют его, разве не согревают и не студят его те же лето и зима, как и христианина?»
(перелистывая страницу).
Пропустим описание печалей,
Все больше мне запомнился финал.
(нарочито крикливым голосом). «Если жид обидит христианина, что тому внушает его смирение? Месть! Если христианин обидит жида, каково должно быть его терпение по христианскому примеру? Тоже месть!»
Мендель оглушен монологом Шейлока.
МЕНДЕЛЬ. Его сожгли?!
КОЛЛЕОНИ
Кого, милейший друг?
МЕНДЕЛЬ. Автора?
КОЛЛЕОНИ
В Британии брехня —
Потеха королей.
Надежный корм воображенью.
Убить шута —
Утратить пол лица.
Шут в королевстве —
Божье провиденье!
Вельможа подливает вино в бокал Менделя.
КОЛЛЕОНИ
В республике король —
Сенат шутов.
Звон бубенцов.
С рассветом ты угоден,
В полдень изгнан.
А на закате вновь
Затребован поддерживать казну.
Скажите, Мендель, справедлив указ,
Согнать евреев в гетто?
Мендель мнется.
КОЛЛЕОНИ
Справедливы ли наветы
В колдовстве и порче?
Продаже государственных секретов?
Хулы на христианство,
Строй, Сенат?
МЕНДЕЛЬ. Господин, я уличный актер, про секреты и колдовство ничего не знаю.
КОЛЛЕОНИ
Известно мне, добрейший Мендель
Смирение древнейшего народа.
Я слезы лью
По участи Иова, Гедеона.
Исайя, пастырь мой,
Манасия — отец.
В родстве я с мудрым Моисеем,
Захарием, Аггеем и Наумом…
МЕНДЕЛЬ (изумленно). Вы еврей?!
Завравшийся вельможа в замешательстве.
КОЛЛЕОНИ (доверительно сообщает).
В приватном смысле…
Коллеони поднимает бокал с вином.
КОЛЛЕОНИ
За родственные узы,
Воспетые стихом Давида!
Мендель и Коллеони с чувством выпивают из бокалов.
КОЛЛЕОНИ
Дражайший сродич,
Я вас позвал,
Чтоб предложить сыграть еврея
В пьесе «Шейлок».
Костюмы на мой счет.
Оплата по столичному разряду,
Премьера в воскресенье.
Венецианский дож и знать в гостях.
Мендель молчит.
КОЛЛЕОНИ
Надстроим галеону мачту,
Паруса расправим
И с попутным ветром
Домчим венецианцам правду
Сына вечного народа.
МЕНДЕЛЬ. Ваше предложение не по силам уличному артисту. Примите благодарность за угощение и дорогое вино.
Мендель порывается встать и уйти. Коллеони придерживает его за плечо и усаживает за стол.
КОЛЛЕОНИ
Сверхмодный театр —
Ночлежка уличных актеров.
Благое начинание Октавиана
Прихлопнуть сей ничтожный балаган
Осталось в планах.
Лицедейство, воспетое Сенекой
Вскрыло вены.
Не вспомнить нам страстей кипучих,
Сращенных с духом гистриона.
Другое дело вы —
Андроника преемник,
Теренция и Макция легат.
МЕНДЕЛЬ. Мне боязно вас подвести…
КОЛЛЕОНИ
Решайтесь, Мендель!
Мусагет крылатый!
Ну как?
Ударим по рукам?!
Коллеони протягивает Менделю руку. Актер раздумывает, затем звучно, с силой бьет по руке вельможи.
МЕНДЕЛЬ. Даю крепкое слово!
Коллеони дважды хлопает в ладоши. В залу возвращаются гетеры и лютнист.
КОЛЛЕОНИ
За три часа до завтрашней сиесты
Актер Антонио
Покажет вход на сцену,
И объяснит премудрости охоты.
Коллеони широким жестом указывает на куртизанок.
КОЛЛЕОНИ
Угоститесь на дорогу?
МЕНДЕЛЬ (с достоинством). Благодарю вас, я пощусь.
Мендель кланяется и собирается уходить.
КОЛЛЕОНИ
У Шейлока есть дочь —
Ровесница актрисе
Эсфирь, изображавшую вчера…
МЕНДЕЛЬ. Она моя дочь, ее зовут Эсфирь.
КОЛЛЕОНИ
Подумайте, какое совпаденье.
Царица иудейского спасенья —
Дочь Шейлока…
Да, вычурный предвидится сюжет.
Мендель силится понять, о чем говорит вельможа.
КОЛЛЕОНИ
Введите дочь под сень
Не меркнущей удачи.
Ей место в театре!
Талант в ней от отца.
До завтра, Мендель!
Польщенный похвалой, Мендель кланяется и покидает залу.
Куртизанки обнимают, ласкают Коллеони; лютнист возвращается к прерванной мелодии.
В неподходящий момент, когда жрицы продажной любви стаскивают с Коллеони халат, появляется отец Бертрандо. Он одет в черно-серую сутану, в руках четки. Инквизитор невозмутимо наблюдает за любовной сценой. Одна из гетер обнаруживает присутствие отца Бертрандо. Она вскрикивает, прикрывает обнаженную часть тела накидкой.
КОЛЛЕОНИ. Падре, как вы кстати! Две падшие девицы обратились ко мне с просьбой научить их отгораживаться от греха совокупления из алчности. Что им посоветовать, святой отец?
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Молиться о спасении. Бог всемилостив.
КОЛЛЕОНИ. Какое верное наставление. Сестры, покаянная молитва охранит ваши души от искушения златом.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Аминь.
КОЛЛЕОНИ. Теперь ступайте.
Гетеры покидают залу, недовольные отсутствием вознаграждения. Вслед за ними поспешно уходит лютнист.
КОЛЛЕОНИ. Просьба ограничить наши сношения перепиской показалась вам повышенной платой за безопасность? Или вы полагаете, падре, шпионы дожа спутают вашу сутану с фартуком торговца рыбой?
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Гостеприимство вашего дома, дорогой Джакопо, столь безгранично и неразборчиво… Если вы не страшитесь быть заподозренным в сутенерстве, скупке краденного, покровительстве женоподобным юношам, стоит ли опасаться визита монаха.
КОЛЛЕОНИ. Инквизитора верховной римской конгрегации, падре. Наместника Папы, врага Сената и дожа. Мои невинные увлечения — пустяк. Принимать вашу особу — несравненно больший риск, чем презреть путь раскаяния.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Сын мой, грехопадение спасает щедрость.
КОЛЛЕОНИ. Добрые аббаты приучили меня жертвовать с гарантией.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Моего поручительства вам недостаточно?
КОЛЛЕОНИ. Оплата чужой мести — невыгодное вложение капитала. Венецию вытесняют, закат торговли — неизбежность. Благоразумие указывает на иные источники прибытка.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Любопытно узнать, кому в этом споре уступает власть.
КОЛЛЕОНИ. Шаток стул власти, его незаметно разъедают черви. Серо-черные спинки буравят державное дерево, перемалывают его в порошок.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Церковь благосклонна к верным ей правителям.
КОЛЛЕОНИ. Блажен тот, кто вдали от политики… Ниже обжитой и застроенной земли не упасть.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Так вот что вы искали от встречи с посланником гетто.
КОЛЛЕОНИ. Мои причуды безобидны, собираю комедиантов для воскресного спектакля. Только и всего.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. И кого будет представлять еврей в христианском театре? Графа, герцога, барона?
КОЛЛЕОНИ. Еврея, святой отец. Жалкого еврея.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Текст пьесы не поступал в нашу канцелярию. О чем комедия?
КОЛЛЕОНИ. Ростовщик из гетто требует от купца взамен денежного долга фунт человеческого мяса.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Смешно. Чем заканчивается фарс?
КОЛЛЕОНИ. В финале еврея накажут: отберут деньги, выгонят из дома, отнимут веру, обратят в христианство.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Достойная развязка. Кто сочинитель?
КОЛЛЕОНИ. Стихотворец из Вероны, преданный папскому престолу католик.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Похвальный выбор Коллеони. Венецианские театры превратились в англиканский притон. От них смердит ересью. Суды, Сенат заражены вольномыслием, отступничеством, великим преступлением — отменой запретов Папы.
Отец Бертрандо перебирает четки, напряженно думает.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО (с твердостью в голосе). Следует выступить в воскресенье. Учинить бунт поможет жид-кровопийца. Монахи поднимут чернь, лавочников, и возгорится гетто святым огнем. Венеция задохнется в дыму! Без промедления по Сенату ударят солдаты! У вас есть надежные отряды?
КОЛЛЕОНИ. Найдутся.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Ничтожнейшего из дожей Леонардо Донато и подлую собаку Паоло Сарпи арестовать и обезглавить без суда!
КОЛЛЕОНИ. Чем не угодил вам, брат-богослов?
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Сарпи отстоял привилегии светской власти, унизил папскую курию. Он укрывает евреев от суда инквизиции, протестует против принудительного крещения еврейских детей. Он договорился до того, что евреи полезны процветанию Венеции. Он друг Галилея! Казнить иуду свирепой казнью!
КОЛЛЕОНИ. Весьма оригинальный план — поджечь город на воде…
ПАДРЕ БЕРТРАНДО (с раздражением в голосе). Огонь излечивает. Додумайте детали самостоятельно. Святой престол поручает возглавить мятеж вам, потомку славного Бартоломео Коллеони.
КОЛЛЕОНИ. … и слишком резв.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Вдвойне дает тот, кто дает быстро. Ваша ставка — земля гетто. С восстановлением папского влияния вам не придется тратить деньги, евреи будут изгнаны из Венеции.
Коллеони теребит шнурок халата, прохаживается по зале, останавливается.
КОЛЛЕОНИ (с суровостью в голосе). Прибавьте имущество казненных за измену святому римскому престолу.
Инквизитор улыбается.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Оно ваше, Джакопо Коллеони.
Коллеони берет в руки книгу с текстом пьесы, открывает нужную страницу.
КОЛЛЕОНИ (по-военному строго сообщает). Сигнал к выступлению — слова еврея: «Фунт мяса, что я требую, купил я не дешево; он мой, хочу его!» Дож Донато будет схвачен в театре.
Инквизитор собирает на груди руки.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Каждому назначен свой день. Спаси нас, Господи.
(с нескрываемым злорадством в голосе). Когда еврей потребует фунт мяса…
Прежде покинуть залу инквизитор осеняет Коллеони крестным знамением.
Коллеони берет в руки колокольчик, требовательно звонит.
Появляется Грэзиэно.
ГРЭЗИЭНО. Слушаю, ваша милость.
КОЛЛЕОНИ. Отправляйся в казармы, бардаки, да хоть к матери черта. Найди и приведи ко мне кондотьера Алессио. Да, сделай это незаметно, используй потайную дверь.
ГРЭЗИЭНО. Ваша милость, для увеселения господ звать шлюх женского или мужского полу?
Коллеони хватает из вазы гроздь винограда, швыряет в секретаря.
КОЛЛЕОНИ. Пошел вон, болван! Продажный город!
ТРЕТЬЯ КАРТИНА
ДОМ МЕНДЕЛЯ
Вечер. Бедно обставленная комната. За столом сидят Мендель и трое мальчиков: семи, девяти и двенадцати лет. Ривка и Эсфирь накрывают стол к вечерней трапезе.
РИВКА. Я знаю, какой тебя ждет в Риме успех — тюрьма. Будешь показывать мучения в аду. Инквизиция обожает такие спектакли.
МЕНДЕЛЬ. Представлять на улице — плохо. Веселить на свадьбе молодых — плохо. Знатный вельможа приглашает в свой театр — тоже плохо. Когда же, по-твоему, хорошо?
РИВКА. Хорошо уже не будет. Хорошо было, когда ты печатал книги. Где то время? Меламеды кланялись на улице в пояс. С ног до головы нас облизывали базарные торговки, сапожники, портные, пуд соли им на язык. Сам рабби Элиша доверял Менделю-печатнику выносить свиток Торы. А почему? Мендель-печатник — уважаемый человек. Мендель-печатник при настоящем деле. А что сейчас? В шабат на столе истолченный горох. Лавочники воротят нос. Дети ходят оборванцами. На улице ни одна спина не гнется, словно они проглотили кол.
МЕНДЕЛЬ. Ривка, не начинай свою песню. Нам запрещено печатать книги. И что теперь делать? Ехать в Испанию? Там разрешают, пожалуйста! И вместе с книгами жгут на костре. Тебе не терпится стать вдовой обгорелого печатника?
РИВКА. Мендель, что ты несешь? Бойся Бога! Дети слышат.
МЕНДЕЛЬ. А чего мне стыдиться? Я рассказываю книги. Люди приходят на площадь читать. Я их библиотека.
РИВКА. Ну и рассказывай, даст Бог, не умрем с голода. Хотя с того, что они бросают в коробку, собаку сыто не накормишь.
МЕНДЕЛЬ. Бедный делится со мной, чем владеет: смехом, слезами, аплодисментами.
РИВКА. Да, зато богатый насмешками. Можно подумать, что он живет не в гетто, и окна его дома смотрят на дворец нашей власти.
МЕНДЕЛЬ. Богатство стесняется щедрости.
РИВКА. Ой, где ты видел нежные чувства у мясника Велва. Он рубит тушу несчастного животного, как убийца, и еще поет похабные куплеты.
МЕНДЕЛЬ. У него есть голос?
РИВКА. Петь на свадьбу его не позовут. То, что он выделывает горлом — похоронный марш. За дочкой он дает пять тысяч дукатов и место в лавке. А попроси у него медную монету на умирающего в турецком плену еврея — удавится.
МЕНДЕЛЬ. Сколько богатый не подаст, скажут, мог дать больше.
На столе плошки, в них скромные кушанья. Семья Менделя совершает обряд омовения рук. Перед тем, как вытереть руки, Мендель произносит.
МЕНДЕЛЬ. «Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, освятивший нас Своими заповедями и повелевший нам омывать руки».
Мендель, Ривка и дети возвращаются к столу. Мендель кладет обе руки на хлеб.
МЕНДЕЛЬ. «Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, выращивающий хлеб из земли».
Мендель берет в руки хлеб, отрезает ломти и кладет каждому рядом с его тарелкой. Семья приступает к трапезе: голодные мальчики едят быстро; Ривка и Эсфирь благочинно; Мендель щипает от ломтя хлеба.
МЕНДЕЛЬ. Неграмотный человек — слепец. Что он знает без книги? Ничего. И всего боится. Театр изгнал страх, приблизил книгу к людям.
СРЕДНИЙ СЫН. Кривой Йося дразнится: «Мендель малахольный книжник!»
Ривка дает сыну подзатыльник.
МЕНДЕЛЬ. Йося маленький и глупый… А вот греки ходили в театр за мудростью. Искали в нем справедливость. К представлениям долго готовились, устраивали их на праздники три раза в год.
СТАРШИЙ СЫН. На Хануку показывали, папа?
МЕНДЕЛЬ. Нет, сынок, у древних греков были свои праздники. Не поверите, дети, спектакль шел несколько дней подряд.
МЛАДШИЙ СЫН. И маленькие не спали ночью?
РИВКА. Ешь и слушай отца, иначе пойдешь в постель.
МЕНДЕЛЬ. Работу в эти дни отменяли, все должны были явиться в театр.
СРЕДНИЙ СЫН. Как в синагогу?
МЕНДЕЛЬ. Да, как в синагогу. А бедным зрителям даже платили деньги.
РИВКА. Моя бабушка полжизни прожила в Салониках и всегда повторяла: «Греки самые порядочные люди!»
ЭСФИРЬ. А девушки в театре играли?
МЕНДЕЛЬ. Женские роли исполняли мужчины. Девушкам запрещали выходить на сцену.
ЭСФИРЬ. Почему?
МЕНДЕЛЬ. Почему?..
Мендель затрудняется ответить дочери.
МЕНДЕЛЬ. Опасное было занятие. Там же были сплошные трагедии. С убийствами, отравлениями… Вот когда появились комедии…
Входит рабби Элиша.
РАББИ ЭЛИША. Шалом почтенному дому и почтенным хозяевам!
МЕНДЕЛЬ. Шалом, рабби Элиша! Большая честь для нас.
Мальчики и Эсфирь выходят из-за стола, прибирают за собой пустую посуду. Рабби присаживается к столу.
МЕНДЕЛЬ. Чем вас угостить, рабби Элиша?
РИВКА (язвительно в сторону).
Сытый кот не ловит мух в бедняцкой кастрюле.
МЕНДЕЛЬ. Что тебе, Ривка?
РИВКА. Вспомнила бабушку, она говорила: «Переедание враг для ума, могила совести».
РАББИ ЭЛИША. Благодарю, Мендель, я не голоден.
МЕНДЕЛЬ. Иногда мне кажется, рабби Элиша, что бабушка моей жены диктовала Маймониду «Комментарии к Мишне». Только мудрость она завещала младшим внукам, Ривке достался колючий язык.
РАББИ ЭЛИША. Люди говорят, ты нашел стоящую работу.
РИВКА. А что они сообщили про наши долги?
Мендель жестами призывает жену замолчать. Ривка собирается уходить.
РИВКА. Всего доброго, рабби Элиша. Передавайте поклоны ребецин, пожелания благополучия всему вашему многочисленному семейству. Пусть Господь хранит их… и сосуд для пожертвований.
Ривка уходит.
РАББИ ЭЛИША. Если выжать из слов Ривки каплю на закопченный котел, он заблестит, как новый.
МЕНДЕЛЬ. Такой характер…
РАББИ ЭЛИША. Так это правда? Ты пойдешь служить в гойский театр?
МЕНДЕЛЬ. Разве у театра есть национальность?
РАББИ ЭЛИША. По воле Творца всякая букашка отличается количеством лапок.
МЕНДЕЛЬ. И какой вред муравью от комара?
РАББИ ЭЛИША. Зло таится в искушении испробовать чужой жизни.
МЕНДЕЛЬ. Вы сами говорите: воля Творца населила мир всякой букашкой…
РАББИ ЭЛИША. И предуготовила назначение: не смешиваться кровью и помыслом. А кто ослушается Божьего наставления, тот отступник. Горе тому, кто не обретет себя в чужом и потеряет себя в своем.
МЕНДЕЛЬ. Но ведь Священное Писание обращено ко всем…
РАББИ ЭЛИША. Да не всякий чтит его законы. Одного ноша возносит к небесам, другого клонит к земле. Тревожный дух норовит откупить свою слабость, торопится обрести мнимую свободу. Не годен человек к тому, чтобы устоять перед искушением. Так на что его призывать в судьи?!
МЕНДЕЛЬ. Э-э, рабби Элиша, шкуру тяглового вола плетке не рассечь.
РАББИ ЭЛИША. А нежную кожу агнца? «И он омочил перст свой в крови и возложил на роги жертвенника». Твоя дочь Эсфирь тайно встречается с христианином.
МЕНДЕЛЬ. Эсфирь… тайно?! Она открытая, светлая девочка…
РАББИ ЭЛИША. Темное и светлое уживается в человеке также, как день и ночь в земном мире. Летом перетягивает день, зимой торжествует ночь.
МЕНДЕЛЬ. Эсфирь не может причинить зло. Ее душа поет чистым голосом.
РАББИ ЭЛИША. Юность Мендель — плохая пророчица. Только старость видит ее просчеты. Тебе спасать дочь.
МЕНДЕЛЬ. Я люблю ее больше собственной жизни!
РАББИ ЭЛИША. Вот и помоги ей. «Бич для коня, узда для осла, а палка для глупых».
МЕНДЕЛЬ. Рабби, я воспитывал Эсфирь в любви не только к своему народу, но и ко всем людям. Она с детства знает, что муж жене дарован Господом. Дети от мужа — плод любви. Семья превыше всех благ мира. Что я ей скажу? Дочь моя, возлюбленный твой — не наше племя. Его единоверцы притесняют нашу свободу, унижают нашу честь. Призови ненависть и злобу, прокляни свою любовь?!
Мендель в отчаянии машет головой.
МЕНДЕЛЬ. Я не смогу сказать ей этих слов. Простите, рабби…
РАББИ ЭЛИША. Ты потеряешь дочь! Ее отберет чужая вера!
Мендель плачет.
МЕНДЕЛЬ. Нет, так не будет… Христиане признали своим Богом еврея. Они празднуют день его рождения, обрезания, отмечают день смерти. Они чтут его бессмертие…
РАББИ ЭЛИША. И жгут на кострах его единокровников! Крест наш враг и палач!
Мендель утирает рукавом слезы.
МЕНДЕЛЬ. Погодите, рабби… Погодите…
Он мучительно ищет слова.
МЕНДЕЛЬ (сбивчиво с паузами). Да разве у христианина нет глаз?.. Разве у христианина нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей, страстей?.. Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же оружие ранит его, разве он не подвержен тем же недугам, разве не те же лекарства исцеляют его, разве не согревают и не студят его те же лето и зима, как и еврея?..
РАББИ ЭЛИША. Твой дух поражен ересью! Христиане загнали нас в гетто, отобрали профессии, ремесла! Похищают наших детей, насильно крестят, отдают иезуитам! Тебе мало?! Нашему народу, подобно змее, необходимо свернуться в клубок и копить яд. Придет время, мы выпустим его на гонителей! В Священном Писании сказано: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог».
Мендель отрицательно машет головой.
МЕНДЕЛЬ. Там же, рабби, говорится: «И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей».
Рабби Элиша встает из-за стола.
РАББИ ЭЛИША. Я сказал, что должен был, а ты запомни: «Выпустил от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли, но голубь не нашел места покоя для ног своих…» Мендель-печатник служил истине. Мендель-комедиант прислуживает…
Рабби Элиша сдерживает бранное слово и покидает дом Менделя.
Мендель долго смотрит на свечу, затем накрывает ее ладонью. Дом Менделя погружается в темноту.
ЧЕТВЕРТАЯ КАРТИНА
РЫНОЧНАЯ ПЛОЩАДЬ
День. На площади идет бойкая торговля фруктами, овощами, пряностями, рыбой.
ТОРГОВЕЦ ПЕРСИКАМИ
Ливанский персик!
На вкус халва,
На вес — пыль!
Сок — вино,
Косточка — золотой дукат!
ТОРГОВЕЦ СПАРЖЕЙ
Спаржа из Персии!
Тушится, жарится, варится!
Любимое блюдо повара шаха!
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Монету дам за весь лоток.
ТОРГОВЕЦ ОВОЩАМИ
Так стоит половина.
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Неужто, дядя, слух твой плох?
ТОРГОВЕЦ ОВОЩАМИ
Глухой, как есть
На торг пустой.
Монету стоит половина.
ТОРГОВЕЦ ПРЯНОСТЯМИ
Пряности! Пряности!
Кому разжечь сердечный пламень —
Перец!
Кому сорвать девичий поцелуй —
Мята!
2-я ВЕНЕЦИАНКА
Щепотку перца для растопки,
Мускатник, чтоб втереть в бока.
Еще…
ТОРГОВЕЦ ПРЯНОСТЯМИ
Имбирь для возбужденья кавалеру.
Гвоздику вам —
Для услажденья рта.
Женщина согласно кивает головой.
Появляются Ардуино и Эсфирь, одетая в простое платье с желтой нашивкой на рукаве.
АРДУИНО (раздраженно).
Условимся на рынке…
Приведи Эсфирь к лоткам…
Глупее не слыхал приказа!
ЭСФИРЬ
Так место точно, милый Ардуино?
АРДУИНО
Венеция — не город, а базар.
Повсюду вдоль и поперек,
Куда ни глянь:
На площади, в соборе и Сенате —
Торговец, покупатель и товар.
Появляется Алессио.
ЭСФИРЬ
О, наконец, любовь моя!
АЛЕССИО
О, мое желанье!
Алессио вручает Эсфирь фиалку, собирается заключить ее в объятия, однако сдерживает себя и обращается к Ардуино.
АЛЕССИО (строго).
Просил тебя снабдить Эсфирь
Одеждой кондотьера.
АРДУИНО
Виноват.
АЛЕССИО (перебивая).
Ты погубить нас хочешь?!
Костюм приравнен
К пропуску, паролю.
Ведет его покрой
В темницу иль на волю.
ЭСФИРЬ
Не горячись.
Твой друг хотел сказать:
«Неловко тискать кондотьеру кондотьера».
АРДУИНО
Грех не на показ, не грех.
АЛЕССИО
О чем ты, Ардуино?
АРДУИНО
Истлевшая мораль
Забьет камнями куртизанку,
Но охранит барышника,
Торгующего женской плотью.
АЛЕССИО
Твой гнев понятен,
Укажи злодея,
Сочтемся с ним накоротке.
Прошу тебя, да побыстрее,
Свиданья час повис на волоске.
АРДУИНО
Мучитель в нас
И от него тоска…
Прощайте.
Ардуино покидает рыночную площадь.
АЛЕССИО
О чем плела узор его печаль?
Порою он бывает странен.
ЭСФИРЬ
О чем?..
Любовь остерегается поддельных одеяний.
Как лисий хвост ни прячь,
Торчит из-под овчины.
АЛЕССИО
Рубить его, как конных сарацинов!
ЭСФИРЬ
Начнешь с хвоста,
Затем покажется излишней голова,
Привычки, воспитание и вера…
АЛЕССИО
Как сложен невоенный мир.
Возьми его, холера!
ЭСФИРЬ
Ответь: на что мне конвоиры?
Зачем прислал мужской костюм?
Чтобы еврейство скрыть
Возлюбленной Эсфири?!
АЛЕССИО
Скажу и стыд разъест язык…
ЭСФИРЬ
Гляжу, герой от правды не отвык.
АЛЕССИО (сбиваясь).
Причина… Повод…
Виновник — рост карьеры…
Военачальник должен быть женат на женщине…
Алессио умолкает.
АЛЕССИО (понуро).
… не иудейской веры.
ЭСФИРЬ (с горечью в голосе).
На чем вы строили расчет?
Бесчестьем осрамить простушку,
Обузу заменить на новую несушку,
Трезвонить, потешаться,
Как в Эсфирь плюет ее народ?!
АЛЕССИО
Поверь…
ЭСФИРЬ
Не верю!
Поспешен выбор юности слепой.
Восславлю Господа!
За то, что Он окоротил
Поступок роковой.
АЛЕССИО
Но я хотел…
ЭСФИРЬ
Храните тайну.
Нет мне дела,
Что мнится полководцу-подлецу.
Как жаль, что благородство
Военному мужчине не к лицу.
АЛЕССИО
Я хотел бежать!
ЭСФИРЬ
Не медля, мчитесь!
Сладкоголосый, вкрадчивый Орфей.
И с мыслью дерзновенной распроститесь —
Эсфирь не дань и не трофей!
Девушка бросает цветок к ногам Алессио и покидает рыночную площадь.
ТОРГОВЕЦ ЧАЕМ
Напиток мудрецов,
Китайский чай из Сычуани!
Сбор горный, полевой.
(Обращаясь к Алессио).
Отвесить вам десяток ляней?
Дурманный аромат, вкус не земной.
АЛЕССИО
Напрасна трата красных листьев,
Суров Афины приговор.
Глуп кондотьер,
Как пробка, как веревка,
Заброшенная в небо.
Мой удел —
Кровавые побоища, чужбина,
Молитва, чтоб не уцелел.
На рыночной площади появляется Фелисиано. Он шутливо задирает венецианок, находит Алессио.
ФЕЛИСИАНО
Ругатель праздный Ардуино
Пожертвовал практический совет.
Клянусь распятьем,
Тень от пилигрима настичь ловчее.
В чем секрет?
Не замечал в тебе ретивость
К хозяйским нуждам и стряпне.
Алессио известна слабость к винам,
Гульбе, потехе в кабаке.
АЛЕССИО
Скупаю чай,
Чтоб стать умнее.
ФЕЛИСИАНО
Фрукт, овощ,
Редкий гриб?
АЛЕССИО
Листки камелий.
ФЕЛИСИАНО
Ты погиб.
Любовь к прекрасной иудейке
Сгубила Персию, царя…
АЛЕССИО
Искал меня солдат
Болтать зазря?
ФЕЛИСИАНО
День, право, неудачный,
Один шипит, другой рычит.
Нам трезвость не по чину.
Но к делу, кратко изложу
Визита вескую причину.
Наутро, после ночи вялой
С женой хромого рыбаря,
Застрявшего на промысле в Бурано…
АЛЕССИО
Прошу тебя
Передвигаться к цели прямо.
ФЕЛИСИАНО
Неладен день
Зачался среди ночи!
Не мог уснуть от храпа.
Не хватило мочи
Заткнуть ей ноздри, глотку, рот…
АЛЕССИО
Вначале сивой бредни,
Ты праздновал ее уход…
ФЕЛИСИАНО
За кем? Кто не здоров?
Перепились в казарме?
Свиньи! Дезертиры!
АЛЕССИО
Начнем сначала.
Прелюбодейка, рёв глуша мортиры,
Спала нездо́рово…
ФЕЛИСИАНО
Она недоспала?!
Поела, попила, срыгнула, налегла.
Лениво, нехотя лягнула,
Сползла, расправила бока и захрапела.
На все ушло не больше полчаса.
АЛЕССИО
Опустим проводы,
Развратниц клятвы лживы.
Что дальше?
ФЕЛИСИАНО
Завтрак.
АЛЕССИО
Горе мне!
Догадки Ардуино справедливы.
ФЕЛИСИАНО
Поношенье — затычка разума.
Профессия — бранить
С усердием теснит труд винодела.
Хмель от брожения хулы
Пьянит угаром всяко дело.
АЛЕССИО
Фелисиано!
Друг мне до могилы!
Ответь, в чем соль
Наиважнейшей, суть причины,
Погнавшей служку Эпикура,
Пьянчугу, дуэлянта, балагура,
Прочь от стола,
Где бражники пируя…
ФЕЛИСИАНО
Замри!
Ломбардец бросил кости…
Не блефуя,
Метнул от двух и до шести…
Открыли «Соаве»…
Мой ход.
Сладчайший винный дух учуяв,
На счастье выпало каре.
Потом мы пили за удачу,
Походы, карты и вино…
Вот, вспомнил!
Здесь некстати
Холуя Коллеони принесло.
АЛЕССИО
Грэзиэно?
ФЕЛИСИАНО
Ехидна корчил рожи,
Надулся, как павлин.
Старательно играл вельможу,
Не знать, кто он —
Венецианский дворянин!
АЛЕССИО
Занятно.
Что же дальше?
ФЕЛИСИАНО
Споили подлеца.
Продувшийся ломбардец
Мрачней судьи лица,
Влил в глотку Грэзиэно
Араки полведра.
Аминь послу обмана,
Гонцу клеветника.
Злосчастный пресмыкатель
Пал жертвой кутежа!
АЛЕССИО
Рад за тебя,
Полдня прошли недаром…
ФЕЛИСИАНО
Не торопись,
Задолго до финала
Доносчик объявил хозяина приказ:
Отправиться сей час
В бардак, казарму,
К черту в дышло,
Найти Алессио.
Кабы чего не вышло
Калитку тайную открыть,
От глаз сторонних гостя скрыть.
АЛЕССИО
Овечьи кудри…
Рыжий хвост…
Зловещее предвестье…
ФЕЛИСИАНО
Нет выхода.
Иди к Джакопо за ответом на вопрос, —
Что кроется в известье.
АЛЕССИО
Ты прав. Пойду.
Не в первый раз испытывать судьбу.
Немилосердное в душе ненастье…
Бушует шторм,
Кидает паруса полузатопленной любви…
Алессио поспешно уходит.
ФЕЛИСИАНО (кричит вдогонку).
Смотри, не передешеви!
Он плут!
Солидный куш с мошенника сорви!!
Фелисиано оказывается в гуще рыночной толпы.
ТОРГОВЕЦ ПРЯНОСТЯМИ
Пряности! Пряности!
К Фелисиано обращается женщина.
2-я ВЕНЕЦИАНКА
Торговец присоветовал
Толочь имбирь для возбужденья кавалера.
Муж доверяет только своему веслу…
ФЕЛИСИАНО (в сторону).
Осел…
Затем обращается к женщине.
ФЕЛИСИАНО
Да пусть сразит меня холера!
Готов на риск,
Чтоб сохранить семью ослу…
Простите, гондольеру!
Фелисиано подхватывает новую подругу. Они удаляются прочь от рыночной площади.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ДВОРЕЦ ДОЖЕЙ
Вечер. Мрачное помещение освещено десятью свечами. На стенах висят картины с изображением пыток и казней еретиков. Члены Совета Десяти, среди которых отец Бертрандо, сидят полукругом на стульях с высокими спинками, перед одним из них столик с чистой бумагой для ведения протокола.
На заседании Совета присутствуют дож Венецианской республики Леонардо Донато и его советник Паоло Сарпи. Они занимают места в левой части помещения, в некотором отдалении от заседателей.
Открывает заседание 1-й член Совета. Аристократ, одетый в пышный костюм.
1-й ЧЛЕН СОВЕТА
Светлейший дож,
Участники Совета,
Позвольте приступить
К началу заседания.
Дож, вслед за ним члены Совета Десяти кивают в знак согласия головой. После чего со стула поднимается одетый в сутану 2-й член Совета.
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Молящиеся Господу Иисусу,
Скорбят о действиях венецианского Сената.
Запреты на устройство новых храмов,
Монастырей и резиденции прелата
Святейшего Престола богомерзки и преступны.
Покончив с жалобой, 2-й член Совета садится.
Со стула поднимается 3-й член Совета, облаченный в академическую мантию.
В дальнейшем, за исключением дожа, выступающие произносят речи стоя.
3-й ЧЛЕН СОВЕТА
Кто в праве,
Запретить плодить святыни.
Сенат установил. Отныне,
Присно и вовек:
Церковный дом, часовенка,
Монастыря сооружение
Потребует от власти разрешения.
Полгорода в крестах,
Нам стало негде жить,
Народ Венеции в бегах.
Разумное решение,
Мой голос за Сенат.
Слово берет ветхий старик, одетый в платье венецианской знати второй половины ушедшего века.
4-й ЧЛЕН СОВЕТА
В моем палаццо на стенах
Висят полотна Тициана.
На них наш Бог босой и наг,
Парит с распятием на руках.
Печальный холм — молельный дом…
Мой голос за Сенат.
Живет в сердцах благая весть.
Не в стенах храма.
После некоторой паузы, указующей на отсутствие дополнительных мнений, 1-й член Совета обращается к Дожу.
1-й ЧЛЕН СОВЕТА
Светлейший дож,
Совет желает знать,
Как власть, доверенная вам
Трактует государственное право.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Казна республики тощает,
Дышит на ладан.
Охота город разорить?
Не дам!
Не грех, хоть в огороде,
Хоть на пне,
Гнусаво петь хвалу
Раздувшейся мошне.
Худой, долговязый Сарпи вскакивает со своего места.
ПАОЛО САРПИ (с чувством).
Дож Леонардо,
Браво!
1-й член Совета строгим жестом призывает Сарпи занять свое место.
Встает 5-й член Совета, он одет в сутану инквизитора.
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
По воле Господа,
Излишества, болезни и чума
Уносят жизни сотен прихожан.
На смертном одре
Божий свет благочестивого ума
Черты дарителя смиренно озаряет.
Из завещанья следует:
«В награду церкви я отдам
Имущество, доходы и дома,
А то родня беспутная все растеряет».
ПАОЛО САРПИ. Смерть доказывает, как ничтожна человеческая фантазия!
1-й ЧЛЕН СОВЕТА
Паоло Сарпи,
Проявите уважение к Совету!
5-й член Совета тычет пальцем в сторону Сарпи.
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
Посредством подстрекательств и навету,
Сенат постановил лишить бесправных мертвецов
Успокоения в последней воле.
Суды идут на поводу у подлецов,
Доход церковников недосчитается немалой доли.
О Боже! Призови отступников к ответу!
4-й ЧЛЕН СОВЕТА
Духовник убеждал в обмен на святость
Пожертвовать по смерти корабли.
Что скажет падре, ваша непредвзятость —
Флот инквизиции
Мошенники в сутанах наскребли?
Паоло Сарпи заразительно смеется. Дож, некоторые члены Совета сдержанно улыбаются.
5-й член Совета порывается ответить, однако падре Бертрандо останавливает его жестом.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО. Nulli tacuisse nocet, nocet esse locutum. Тем, кто не явил усердия в познании латыни, Закона Божьего, кто пренебрег его щедрот, напомню: «Не повредит, что он молчал, но может повредить, что он сказал».
Зловещую тишину прерывает голос Сарпи.
ПАОЛО САРПИ
Святой отец, молчание —
Причал раздумий
С надеждой ожидающих свой плот.
Их сплав
На милость буйства неумолчных вод
Благословил Вергилий.
Mens agitat molem.
И вслед за ним
Я призываю мысль вращать, вертеть,
Толкать движение материй.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО
Неровная дорожка в толкачи
Прямой указывает путь в еретики!
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
В республике нет ереси
Встречаются враги.
Их чрево кормится в Венеции,
Но духом бестии невдалеке от Рима.
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Я протестую против оскорбления Папы!
1-й ЧЛЕН СОВЕТА
Протест внесите в протокол.
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
Подлунный мир перед
Его Святейшеством снимает шляпы!
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Венеция приветствует раскол!
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Довольно трескотни!
Отдам приказ заткнуть вам в глотку кляпы!
А мало будет, посадить на кол!
Члены Совета занимают свои места.
1-й ЧЛЕН СОВЕТА
Прошу внимания.
Во имя Господа
Закроет проповедь
Совета заседание.
1-й член Совета уважительно обращается к отцу Бертрандо.
1-й ЧЛЕН СОВЕТА
Отец Бертрандо — инквизитор государства.
Понизив голос, 3-й член Совета говорит 4-му члену Совета.
3-й ЧЛЕН СОВЕТА
Держитесь, мореход!
Святой отец пропишет тошнотворное лекарство.
4-й ЧЛЕН СОВЕТА
Известен врачевателя подход:
Пять раз на дню святая заповедь
Спасет нас от смутьянства.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО
О книгах будет наставленье.
Целебных божеских страниц,
От грешных помыслов, дарящих избавленье,
Я не коснусь.
Известна сила богодухновенья.
Отправлюсь по совету Сарпи
«На милость буйства неумолчных вод».
С брезгливостью, презреньем обращусь
К нехристианскому источнику ученья —
Талмуду. Многотомный свод кощунств,
Враждебности и богохульств
Достоин наказания сожжением.
Талмуд поносит веру христиан,
Зовет к обману и кровосмешению.
Сквернит Иисуса, прославляет блуд,
Велит разрушить церкви. Христианский труд
Намерен передать рабовладению.
Еврейский дух как саранча —
Прогонят, возникает снова.
Поблажки клянчит без конца,
Примерить рад венец терновый.
Доколе, братья нам терпеть
Исчадье дьявольского ада.
Бессонно проклинающих Христа
Ростовщиков, раввинов, конокрадов.
Тому, кто их изгонит навсегда,
Достанется высокая награда!
Светлейший дож, венецианская земля,
Столь дорого ценимая купцами,
Под гетто иудеям отдана.
Черед за вами зло искоренить,
Избавить дом республики от смрада.
Отец Бертрандо вызывающе дерзко смотрит на Леонардо Донато.
Пять тысяч кровососов
Забились в щели на приплод.
На место их пять сотен разместятся…
Смиреннейших монахов, покорных Папе —
Римской курии оплот!
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Венеция сильна торговлей,
Флотом, военным мастерством.
Надежным промыслом одобренным
На небесах Отцом.
Никак не мытарством полезного народа.
Евреи платят на начало года
Двойной налог.
Ссужают армию, дают торговцам
Средства под залог.
На книги иудеев, молитв священных плач,
Верховной власти падре наплевать.
Во всем увидеть выгоду республики, доход.
Вот мудрого правления итог!
ПАДРЕ БЕРТРАНДО
Закон не позволяет иудею
Вступать с христианином в торг.
Хочу узнать, кто покровитель,
Позволивший жиду войти в Христов чертог?!
Кто от злокозненных поборов
Неложно рад испытывать восторг?!
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Ответит Сарпи, наш советник,
Законности и мудрости преемник.
ПАОЛО САРПИ
Мирской закон.
Закон полей и нив.
Морей и сушь, венецианских авуаров,
Всех, кто добычлив и пытлив.
Когда мне повстречается скоромник,
Гневлив на масло, хлеб, вино.
Я буду знать, чьей истины поборник
В чужом глазу узрел бельмо.
4-й ЧЛЕН СОВЕТА (понизив голос).
Воистину церковный тусклый глаз
Могучей светской власти не указ!
ПАОЛО САРПИ
Воспользуюсь полученным мной правом
Ответить досточтимому монаху. Начну с коней.
На прошлом годе с родственным запалом
Клеймили вы первично конокрадов.
Но то был точно не еврей.
Шатров, владыка смоляных бровей
Попал под рокот камнепадов
Цыган — свободный сын полей.
Когда судить речь по замаху,
Вторично оседлав ослиное седло,
Вы, падре, дали маху.
Дож не в силах сдержать смех, его поддерживают члены Совета, представители светского населения города. Леонардо Донато жестами призывает Сарпи продолжать выступление.
ПАОЛО САРПИ
Простите вольность, посреди картин,
Преследующих пытками крамольность.
Сдается мне, я первый господин
Кого расплата ждет за неуемную фривольность.
Вернусь под свод «кощунств и богохульств» Талмуду.
В первоисточнике набор сатир,
Притч, басен, мелодических стихир
Подобен праздничному чуду.
Там говорится про субботу,
Про воспитание детей.
О браке, родичах. Работу.
Ни слова скверного о тех, кто не еврей.
Читайте подлинник,
Отставьте тон судейский.
И если на письме
Вам не дается говор арамейский
Гоните прочь из сердца клевету и злость.
Смешон священник,
Словно плут, мошенник,
Швырнувший полусвету полуправду —
Давно обглоданную кость.
Закончу обращением к Совету.
Над книгами не властен суд третейский.
Хула им — прах и персть,
Как опыленье пустоцвету.
Отец Бертрандо, праведный истец,
Благодарю вас за оказанную честь
Распутать заговор еврейский.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Ведь право, падре, глупая затея,
Плебея перепутать с Апулеем!
Смех дожа, Паоло Сарпи, светских членов Совета, собирающихся покинуть зал заседаний, перекрывает голос падре Бертрандо.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО
Светлейший дож, профессор Сарпи,
В воскресенье комедианты Коллеони
Покажут пьесу некого веронца.
Благообразный текст, проверенный цензурой
Поможет показать умение слепца,
На ощупь нахлобучить синекуру.
ПАОЛО САРПИ
В финале дож
Поплатится он шкурой.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО
Нет, Сарпи, много хуже —
Стать ему добычей мудреца.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Что ж, буду. Надеюсь,
Пьеса не покажется нам хмурой.
ПАДРЕ БЕРТРАНДО
Ну что вы, посмеемся
Над кончиной наглеца.
Дож Леонардо Донато, Паоло Сарпи, большинство членов Совета Десяти покидают зал заседаний. Остаются отец Бертрандо, 2-й и 5-й члены Совета.
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Забить камнями следует иуду
За благосклонность мерзкую к Талмуду!
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
Нашелся «истины поборник».
На дыбу, в клеть, костер!
В намордник!!
ПАДРЕ БЕРТРАНДО
Наступит день отмщенья моего.
Фунт мяса — сердце Сарпи,
Что требую, хочу его!
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ШЕСТАЯ КАРТИНА
ТЕАТР ДЖАКОПО КОЛЛЕОНИ
День. В ложе, расположенной по центру амфитеатра, развалясь в кресле, сидит Антонио. Озираясь по сторонам, Мендель робко передвигается по сцене.
АНТОНИО. Да ты никак, первый раз на сцене!
Мендель согласно кивает головой.
АНТОНИО. Меня не проведешь! Двадцать лет взбираюсь на эшафот. Не пойму, кто я — палач или жертва.
Мендель неопределенно разводит руками.
АНТОНИО. С одной стороны, палачом быть почетно. Встречают аплодисментами, радостным криком. Казнь приветствуют цветами. Платят монету. И боятся. А вдруг чего ляпну. Потом засмеют, дадут прозвище, не отлипнет. Можно и помереть. Помню, играли из греков.
Антонио принимает драматическую позу.
АНТОНИО
… Я видел одного безумца:
Он над бедою ближнего глумился,
И кто-то… очень на меня похожий…
Сказал ему: «Безумный человек!
Не относись презрительно к умершим —
Ты на себя несчастье навлечешь!»
Так он увещевал его… А ныне…
Я не его ли вижу?.. Это — он?..
Не кто иной!..
И вот так, указываю рукой. Угораздило попасть в знатного вельможу. Он побледнел, вскочил, тростью машет, рожу перекосило. Два дня не прошло, преставился раб Божий. Он на себя упрек принял, потому брата мертвого поносил. Скажи, не палач? А как быть? Сейчас в кого не ткнешь пальцем, если не лукавец, то писарь прохвоста.
Антонио выбирается из ложи, спускается на сцену.
АНТОНИО. Жертвой быть тоже ничего. Жалеют, прощают. То слова роли вылетают в трубу, а то и запил… Так ты на сцене не представлял?
МЕНДЕЛЬ. Я и в театре не был…
АНТОНИО (с издевкой). А зачем артисту в театр ходить? У него что, дел мало. Потом топчется по сцене, как медведь на цыганской цепи.
МЕНДЕЛЬ. Мне на площади места хватает.
АНТОНИО. Выходит, в гетто нет театра?
МЕНДЕЛЬ. В нем пять тысяч театров с глазами, ушами и языком, чтоб он отсох. Каждый божий день в этих театрах представляют комедии про жизнь сплетников, побирушек, богатеев, доносчиков. И одну вечную трагедию на всех. По вечерам я хожу в театр моей жены Ривки. Можете мне поверить, это главный театр Венеции.
Антонио смеется.
АНТОНИО. Так у тебя семейная труппа.
МЕНДЕЛЬ. В этом театре все роли исполняет Ривка. Она — беззащитный цыпленок и грозный лев. Мудрая сова и трудолюбивый муравей. Иногда бывает ехидной и змеей.
АНТОНИО. Вижу, мой балаган не сильно отличается от твоего. Когда я заявляюсь домой пьяным, жена устраивает так-о-о-ой спектакль. Твоя дерется?
МЕНДЕЛЬ. Я не пью вино.
АНТОНИО. О, значит, ты начинающий артист.
МЕНДЕЛЬ. Раньше я печатал книги…
АНТОНИО. Не хмурься, толстяк. За работу, хозяин ждет высоких гостей, так что спросит строго.
Антонио вручает Менделю листки с текстом пьесы. Перелистывает страницы, тычет пальцем в нужное место.
АНТОНИО. Начнем отсюда: «Синьор Антонио, много раз и часто…»
МЕНДЕЛЬ (невыразительно бесцветно).
Синьор Антонио, много раз и часто
В Риальто поносили вы меня
Из-за моих же денег и процентов.
Я все сносил с пожатьем плеч покорным:
Терпенье — рода нашего примета…
АНТОНИО. Остановись! Бубнишь под нос. Лицом изображаешь тихоню. Руками не машешь. Усвой, Шейлок — ваш еврей. Не турок, перс или француз. Не думал, что еврею придется объяснять, как показывать еврея. Нет, ты не артист!
Антонио берет из рук Менделя листки с текстом. Сгибает спину, расставляет на стороны руки, задирает вверх голову, кривит глаз и губы.
АНТОНИО (отвратительно скрипучим голосом).
Меня вы звали злобным псом, неверным,
Плевали на жидовский мой кафтан
За то, что я лишь пользуюсь своим.
Так; но теперь, как видно, я вам нужен.
Что ж! Вы ко мне идете, говорите:
«Нам нужны деньги, Шейлок»…
(Обыденным голосом). Вот так надо! Публика любит ясность, толстяк. Тебе улыбнулась удача! Из тебя будет делать еврея артист венецианской школы!
МЕНДЕЛЬ. Вам виднее, господин Антонио, что любит публика… вашего театра. Может быть, ее научили этому радоваться. Среди потомков царя Давида и мудреца Соломона я не встречал то, что сейчас видел. Я знаю скверных людей. Они ходят в синагогу, чтят субботу и не становятся лучше. Наверное, вы знаете таких же, только они ходят в церковь и накрывают праздничный стол в воскресенье. В них плох внутренний человек, а внешний покладист и добродетелен.
АНТОНИО. Болтать про людей — главное занятие в республике. Повсюду слышишь: «Народ Венеции превыше блага дожа. Он господин ему, вельможа». А показать человека — пузырь слабый, не держит. Здесь талант нужен, мастерство.
Мендель возвращает себе листок с текстом роли Шейлока. Читая про себя, расхаживает по сцене. Останавливается, начинает подавать текст. В его исполнении разговор с купцом подменяется обращением к своей горючей обиде.
МЕНДЕЛЬ
Меня вы звали злобным псом, неверным,
Плевали на жидовский мой кафтан
За то, что я лишь пользуюсь своим.
Так; но теперь, как видно, я вам нужен.
Что ж! Вы ко мне идете, говорите:
«Нам нужны деньги, Шейлок»… Это вы,
Вы просите, плевавший мне в лицо,
Меня пинками гнавший, как собаку,
От своего крыльца? Вам деньги нужны!
Что ж мне сказать вам? Не сказать ли мне;
«Где ж деньги у собак? Как может пес
Давать взаймы три тысячи червонцев?»
Иль, низко поклонившись, рабским тоном,
Едва дыша и с трепетным смиреньем
Сказать:
«Синьор, вы в среду на меня плевали,
В такой-то день пинка мне дали, после
Назвали псом; и вот, за эти ласки
Я дам взаймы вам денег».
Антонио потрясен достоверностью и глубиной сыгранного Менделем отрывка.
АНТОНИО. Неповторимый Ломбарди говорил мне: «Актеришка ты никудышный, но станешь великим учителем лицедеев!» Так устроено наше ремесло: младший вол учится пахать у старшего.
МЕНДЕЛЬ. Вам понравилось?
АНТОНИО. Ты что: Герарди, Франческо Габриэлли? Спаси Господи, их грешные души. Спина ровная, глаз не прищурил, голос, как у советника дожа. Запомни, в искусстве комедианта испорченная часть перевешивает целое.
МЕНДЕЛЬ. Как не понять, господин Антонио. Прав рабби Элиша: «Чужое уродство заставляет заботиться о собственном лице».
Антонио пробирается в ложу, добывает оттуда початую бутылку.
АНТОНИО. Артиста и шлюху лицо не кормит. Слушай, Антонио, и познаешь секрет успеха.
Актер протягивает Менделю бутылку.
АНТОНИО (произносит скороговоркой). Не отказывайся, споткнешься на сцене, опрокинешь светильник, устроишь пожар, угодишь в тюрягу, пойдешь на корм крысам. Такая примета.
МЕНДЕЛЬ. Спасибо, я не пью вина. Ну, очень редко…
АНТОНИО. Споткнешься на сцене…
Мендель принимает из рук Антонио бутылку, с недоверием ее осматривает, делает глоток, одобрительно кивает головой.
МЕНДЕЛЬ. Средство надежное?
АНТОНИО. Вернее, не бывает.
Мендель собирается еще раз отхлебнуть из бутылки. Антонио спохватывается и отбирает бутылку.
АНТОНИО. Вытравливает из артиста фальшь…
Антонио прикладывается к горлышку бутылки и делает глубокий глоток.
АНТОНИО. И ненависть к публике.
Актер протяжно прикладывается к бутылке, передает ее Менделю. Антонио заметно навеселе.
АНТОНИО. Толстяк, ты не знаешь… Тебя как зовут?
МЕНДЕЛЬ. Мендель.
АНТОНИО. Что у вас за имена? Будто топленый сахар на язык попал.
Антонио через силу отпивает из бутылки.
АНТОНИО. Мендель, ты не знаешь публику. Скажи, с чего это граждане республики оставят выпивку, потаскух и кости. Куртизанки — выгодных клиентов. Знать Венеции, судейские, сам дож, все скопом припрутся завтра в театр Джакопо Коллеони?
МЕНДЕЛЬ. Смеяться, веселиться… Смотреть комедию.
АНТОНИО. Хороша комедия. У живого человека за долги требуют его же мясо.
МЕНДЕЛЬ. Кто?!
АНТОНИО. Кто-кто. Ты!
Мендель с выражением ужаса на лице смотрит на актера.
АНТОНИО. Ну, Шейлок твой, еврей из гетто. Какая разница…
Мендель выпивает из бутылки.
АНТОНИО. То-то. Притащится венецианский зритель в театр, чтобы посмотреть, как вырежут фунт мяса. (С надрывом в голосе.) Забившийся под грудину фунт огненного мяса. Омытое кровью человеческое сердце. (С обычной интонаций.) Поверь бывалому артисту, на большее ее не хватает. Страсть публики, кровавые финалы. Попомни: наступит время, пьеса будет начинаться финалом, продолжаться им и сам Бог велел заканчиваться.
МЕНДЕЛЬ. Резать будет Шейлок?!
АНТОНИО. Дурак ты, брат и публика не лучше. Кто же позволит еврею резать христианское тело. Судья отсудит долг, и тут начнется комедия. Еврея постригут в монахи, а его дочь заберется в постель к христианину.
МЕНДЕЛЬ. Проклятие мне… Рабби Элиша… Проклятие…
АНТОНИО. Проклятие намного раньше.
Антонио листает страницы текста пьесы.
АНТОНИО. Да, в третьем акте.
Актер пытается встать, однако неуклюже валится на пол сцены.
АНТОНИО (еле ворочая языком). Хотел бы я, чтобы моя дочь лежала мертвой у ног моих, с драгоценными каменьями в ушах! Чтобы ее похоронили у моих ног, а червонцы положили в гроб!
МЕНДЕЛЬ (яростно). Молчи! Молчи!
Пьяный Антонио укладывается на бок в обнимку с пустой бутылкой и засыпает.
Мендель становится на колени и с молитвой взывает к небу.
МЕНДЕЛЬ. Господь, вызволи душу мою! Хранит простодушных Господь. Обеднел я, и Он спас меня. Возвратись, душа моя, к покою твоему, ибо Господь воздал тебе добром. Ибо Ты спас мою душу от смерти, око мое — от слез, мою ногу — от преткновения. Буду ходить пред Господом в стране живых. Я верил, даже когда говорил: «Я очень сокрушен», даже когда сказал поспешно: «Все люди вероломны».
СЕДЬМАЯ КАРТИНА
ПАЛЛАЦО ДЖАКОПО КОЛЛЕОНИ
Ночь. Кутаясь в плащи, в темную залу входят Грэзиэно и Алессио.
АЛЕССИО
Хорош бродить. Привал.
В глазах рябит от темных коридоров,
Лестниц, потайных дверей,
Спины твоей унылой.
Клянусь клинком, лежать твоим костям
Без гроба в яме стылой!
Коль не подашь хозяину условленный сигнал.
ГРЭЗИЭНО
Прошу покорно, вашу светлость… милость… офицера…
Меня простить, немного потерпеть.
Рожден без слуха к музыке,
Но вынужден в наисветлейшем,
Вашей милости присутствии… запеть.
АЛЕССИО
Довольно шуток, дерзкий раб!
Рука Алессио тянется к шпаге.
Насмерть перепуганный Грэзиэно начинает петь дурным голосом арию Эвридики из оперы Якопо Пери «Эвридика».
АЛЕССИО
Три тысячи дукатов на каре!
Да он рассудком слаб!
Алессио выхватывает из ножен шпагу, преследует Грэзиэно. Тот с трудом увертывается от кондотьера и продолжает во все горло гнусавить партию сопрано.
АЛЕССИО
Сдавайся, бестия!
Да будь ты призрак самого Орфея,
Спасенья нет тому
Кто потревожит змея!
В темноте Грэзиэно спотыкается, падает, Алессио заносит над ним шпагу.
Из-за ширмы с горящей свечой в руке появляется Джакопо Коллеони.
КОЛЛЕОНИ
Гречанку подвела неосторожная нога.
Слугу — приказ,
Спеть то, что ночью не увидит глаз.
Слащавой песней Эвридики
Несчастный Грэзиэно подал знак —
Гость прибыл, все идет по плану,
Без вероломства и проказ.
АЛЕССИО
О боже! Пусть бы он чихнул,
Закашлялся, издал утиный кряк.
КОЛЛЕОНИ
Скажу вам без прикрас,
Тупей не сыщете слуги,
К тому ж болтлив, труслив и подл.
Паршивейший сорняк.
Коллеони обращается к Грэзиэно.
КОЛЛЕОНИ. Пошел вон, болван!
Слуга вскакивает на ноги и, пятясь, покидает залу.
КОЛЛЕОНИ
Приступим к делу. Тайное свидание
Намерено обезопасить ваши интересы.
На кондотьера Алессио Буццати поступил донос.
Вначале автор будто сделал взнос —
Разводит чрезмерно политесы,
Клянет врагов Венеции и Рима.
Затем его письмо пошло вразнос,
И в этой части составитель
Упирает на измену.
АЛЕССИО
Помилуй Бог!
Готов припасть к судьи колену,
Поклясться небом и землей…
КОЛЛЕОНИ
Сорвать камзол, продемонстрировать
Ранения без грима,
И уповать, что суд
Расплачется предутренней росой.
Любовь к доносам, друг мой,
Не-и-ско-ре-ни-ма,
В них меркнет лучшего,
Чем «я» злаченый ореол.
На розовой груди героя рдеют язвы,
В глазницах гордых змеи вьют гнездо.
Сознайтесь, кондотьер, хотя б однажды
Смерть лучшего, чем вы
Наверняка прибавила душе покой.
АЛЕССИО
Я не желал погибель брату,
А неприятелю смотрел в лицо!
КОЛЛЕОНИ
Какое мощное крещендо.
Взглянуть хотите на письмо?
Коллеони достает из рукава свернутое в свиток письмо, передает его гостю. Алессио бегло просматривает начало текста.
АЛЕССИО (читает вслух).
Клятвопреступник… Казнокрад…
Агент турецкого султана…
Алессио в сердцах пытается разорвать донос. Коллеони отбирает у него свиток.
КОЛЛЕОНИ
Премного виноват.
Сей документ оберегает инквизитора сутана.
АЛЕССИО
Там ложь! Навет!
Без совести вранье!
КОЛЛЕОНИ
К протестам глухо колесо.
По мне, так лучше виселица, нож…
АЛЕССИО
Я обращусь в Сенат!
Мне верит дож!
Коллеони пристально смотрит на Алессио, лицо вельможи искажает кривая ухмылка.
КОЛЛЕОНИ
Наивный друг,
Все не дождусь от вас вопроса:
«Кто автор злополучного доноса?».
АЛЕССИО
Не может быть…
Светлейший дож Донато?!
КОЛЛЕОНИ
Спаси Господь!
Кто омывает руки златом,
Кто умудрился власть добыть,
На площадях толкует непредвзято.
Но принуждает под свою сурдинку выть.
Клянется про грехи доносчику забыть.
Стремишься стать
Вторым лицом в республике — терпи,
Води предательским пером,
Светлейшее доверье окупи.
АЛЕССИО
Повсюду вижу их вдвоем…
Мой погубитель Паоло Сарпи?!
КОЛЛЕОНИ
Ваш враг — талант,
Военная удача.
Признание в среде солдат.
Смертельная грозит отдача
Донато с Сарпи, если армия —
Раскормленный гигант,
Укажет на Алессио: (Произносит голосом трибуна.)
«Возглавь нас и народ, отныне дож и брат!»
Алессио обхватывает руками голову.
АЛЕССИО
Пропала голова,
Зловоние могилы чуют ноздри…
КОЛЛЕОНИ
Мне, право, не было так грустно никогда.
Хотя знавал и сам
Жестокосердность козней.
АЛЕССИО
Что вам с того?
Не вас толкнут на эшафот.
Палач не вам сплетет удавку.
КОЛЛЕОНИ
Как знать,
Все может быть наоборот.
Мне раньше вас
Достанется взойти
На висельную лавку.
Алессио с удивлением смотрит на Коллеони.
КОЛЛЕОНИ
Я в горле власти кость.
Я трубадур свободы!
Гроза ничтожных подлецов,
Слагаю правде гимны, песни, оды.
Мое оружье колкий смех
Разящий государственную низость.
Во мне клокочет страсти грех,
Повергнуть спесь вельмож, разврат,
Неграмотности дикость!
АЛЕССИО
Туманны ваши небосводы…
КОЛЛЕОНИ
Построить крепкий Рим
Потребовались годы.
Я ваш союзник.
Видит Бог, мы не одни,
Товарищей в борьбе
Объединят невзгоды!
АЛЕССИО
В отличие от вас
Алессио присяги узник.
Все спуталось в душе…
Одна надежда на христово подаренье,
Как выбрать верное решение…
КОЛЛЕОНИ
Гоните прочь сомненье.
В монастыре сподобилось видение кликуше —
Венецианский бунт.
Восстание назначено на воскресенье.
Шпионов берегитесь, всюду дожа уши!
Да здравствует мятеж, Венеции спасенье!
АЛЕССИО
Какая мне поставлена военная задача?
КОЛЛЕОНИ
Быть в театре на премьере.
АЛЕССИО
Мне не до смеха.
КОЛЛЕОНИ
В самом деле.
Спектакль повод к выступленью.
Среди гостей Донато и Сарпи,
Топор их тиранию искупи.
Так вот, вам следует не пропустить подачу.
Держите текст и деспотов в прицеле.
АЛЕССИО
Сон, гадкий сон.
Мое волненье на пределе.
КОЛЛЕОНИ
Запомните.
На сцену выйдет жирный слон.
С жидовскою ухмылкой скажет он:
«Фунт мяса, что я требую, купил я не дешево; он мой, хочу его!»
Сигнал атаки на врагов
Слова приговоренного еврея.
После чего с клинками острыми,
Как бритва брадобрея
Обрушьте гнев на зло.
АЛЕССИО
Я знаю вашу труппу.
Кто вызвался играть потомка Мордехая?
КОЛЛЕОНИ
На праздник Пурим
В гетто отдыхая,
Приметил толстозадого жида,
Кривлявшегося под персидского царя.
За медные гроши невидимые в лупу
Он сам придет и дочь притащит в купу.
Алессио оторопело смотрит на вельможу.
АЛЕССИО
Актеры гетто служат в заговоре с вами?!
Коллеони отступает на шаг от кондотьера, что-то обдумывает, задувает бесполезную утром свечу.
КОЛЛЕОНИ (восторженно).
Сенека, Плиний, Ювенал!
Идея наповал меня сразила.
Вы кондотьер оригинал.
Придумать комбинацию, да так,
Чтобы мишень сама себя пронзила!
Да будет как Алессио сказал:
Еврей венецианцам тайный враг!
Вложить навет клеветникам в уста,
Глядишь толпа загомонила.
АЛЕССИО (в сторону).
Не вывались из горла крик:
Подлец, предатель,
Веролом, изменник.
Не теряя доброго расположения духа, Коллеони реагирует на последнее слово, произнесенное Алессио.
КОЛЛЕОНИ
Да полноте, покончим с шайкой дожа,
Услышите, как всякий льстец:
Рыбак, ворье, портной, вельможа,
Не поперхнувшись, выдавят из горла клик:
«Преемник!»
Коллеони хлопает в ладоши.
Появляется Грэзиэно.
КОЛЛЕОНИ. Проводишь господина через потайную дверь.
ГРЭЗИЭНО. Слушаюсь, ваша милость.
КОЛЛЕОНИ. И не вздумай болтать лишнее в лавках.
Грэзиэно с готовностью кивает головой и с опаской смотрит на кондотьера.
Коллеони поднимает над головой сжатые в приветствии ладони и на прощание обращается к кондотьеру.
КОЛЛЕОНИ
Преемник!
Грэзиэно и Алессио удаляются.
Несмотря на бессонную ночь, Коллеони бодр и энергичен. Он хлопает в ладоши, пытается пританцовывать.
КОЛЛЕОНИ (с важностью в голосе).
Fortis imaginatio generat casum.
В залу входит Энрико.
ЭНРИКО. Что вы сказали, ваша светлость?
Коллеони вздрагивает от испуга, быстро приходит в себя, принимает сановный вид.
КОЛЛЕОНИ. Сильное воображение порождает событие. Что тебе, Энрико?
ЭНРИКО. Ваша светлость велели подготовить бумаги. Желаете взглянуть? Все оформлено в наилучшем виде. Наивыгоднейшее получилось дельце.
КОЛЛЕОНИ. Дельце?! Какое еще дельце ты намерен провернуть в доме члена Сената?! Не забывайся!
ЭНРИКО. Простите, ваша светлость! Верно говорят: язык — друг дьявола и женщин. Хотел сказать дело, а вышло по-уличному, не деликатно.
КОЛЛЕОНИ. У похитителя лачуг ко мне дело?! Ты пьян!
ЭНРИКО. Не гневайтесь, ваша светлость, на маленького человека, червячка, личинку. Не терпится вкусить плодов с золотой ветки. Одна подпись, солидный задаточек, и дома гетто ваши.
КОЛЛЕОНИ. Ты надумал нажиться на фантазиях?! Посуди сам, к чему мне покупать дома у заговорщиков, врагов республики.
ЭНРИКО. Заговорщиков?! Вот к чему приснилась змеиная кладка. Ведь знал я, знал…
КОЛЛЕОНИ. Знать может только Господь Бог, а смертный может догадываться.
Энрико крестится.
КОЛЛЕОНИ. Ты человек надежный, лишнего до поры не скажешь…
Коллеони выразительным жестом указывает на двойственный смысл фразы.
КОЛЛЕОНИ. До поры… Ты меня понял?
Энрико преданно трясет головой.
КОЛЛЕОНИ. В канцелярию инквизиции доставлены изобличающие гетто документы. Во время турецкого вторжения евреи ударят в спину.
ЭНРИКО. Все пять тысяч??!
Коллеони поймал кураж.
КОЛЛЕОНИ. Грудные младенцы останутся в люльках.
ЭНРИКО. Евреи заодно с турками! Венеции конец!
КОЛЛЕОНИ. Сенат предпринимает меры. Не все потеряно, мой друг!
ЭНРИКО. Дай Бог! А если возьмет их сила, какая, ваша светлость, утвердится вера?
Коллеони гневно смотрит на домоуправителя.
КОЛЛЕОНИ. Crede experto.
ЭНРИКО. Как вы сказали? Какая?
КОЛЛЕОНИ. Верь опытному!
ЭНРИКО. Понял, ваша светлость. Теперь ясно. Не бросайте сухое деревце преданного слугу!
КОЛЛЕОНИ. Республика доверяет тебе!
Энрико рвется поцеловать руку Коллеони.
КОЛЛЕОНИ. Теперь ступай и помни: враг поднимает парус!
Коллеони усаживается в кресло.
ЭНРИКО. Какое несчастье! Золотое дерево… Пропал барыш… Девчонку гнать, а то усмотрят соучастие…
КОЛЛЕОНИ. Что еще за девчонка?
ЭНРИКО. Вы распорядились привести уличную актерку. Прикажете гнать?
КОЛЛЕОНИ. Напротив, зови! Наша цель — раскрыть через нее планы злодеев. Отечество вознаградит твое усердие!
ЭНРИКО. Слушаюсь, покровитель!
Энрико поспешно уходит.
КОЛЛЕОНИ. Колесу поставили памятник, а дурака обошли. Дурак, что колесо: раздражает скрипом, но исправно везет телегу в гору.
Появляется Эсфирь.
Коллеони вскакивает из кресла, устремляется к девушке, припадает подле нее на колено.
КОЛЛЕОНИ
Сбылась надежда,
Дух мой воскрылен,
Луч непорочный растопил
Льдяную стену склепа.
Я обогрет теплом, я отомщен!
Богиня, стань моей звездой,
Светилом жизни до скончания века!
Коллеони со склоненной головой стоит на колене в ногах Эсфирь.
ЭСФИРЬ. Господин Коллеони, на наших кладбищах не принято устанавливать склепы. Сказать по чести, я боюсь мертвецов.
КОЛЛЕОНИ
Джакопо. Для тебя, Юдифь…
ЭСФИРЬ. Эсфирь.
КОЛЛЕОНИ
Для тебя, Эсфирь — Джакопо!
Слуга твой, пленник, не́мотный вассал.
Огромное всевидящее око
Зрит в судьбах наших спайку,
Неистовый накал!
ЭСФИРЬ. Пророчество — занятие для пророков. Мне довольно того, что я родилась у своих родителей и живу под крышей своего дома.
Коллеони встает с колена, жестом приглашает Эсфирь к столу.
КОЛЛЕОНИ
А как же тайна Мельпомены?
Стремление познать ее сладчайший вкус.
ЭСФИРЬ. Бог видит мою дорогу и не даст свернуть.
КОЛЛЕОНИ
На каждый путь назначены подмены.
Незрячий жребий — это минус.
Наставник об руку —
Неоспоримый плюс.
ЭСФИРЬ. Наставников выбирают сердцем, господин.
КОЛЛЕОНИ. Я думал, так выбирают возлюбленных.
ЭСФИРЬ. Возлюбленного не выбирают. Он проникает в мысли, чувства, желания, подобно стихии и…
Эсфирь на мгновение умолкает.
ЭСФИРЬ. … словно смерч исчезает, оставив по себе печаль и слезы.
КОЛЛЕОНИ
Я стану бурей, ураганом,
Смету преграды на пути.
Прольюсь дождем,
Взовьюсь костром-буяном,
Чтобы любовь
В объятиях Эсфирь найти.
ЭСФИРЬ. Ваши речи выдают соблазнителя. Жених обходится одним предложением… Руки и сердца.
КОЛЛЕОНИ (говорит в сторону). Чертовка умна и осторожна.
Затем вновь обращается к Эсфирь.
КОЛЛЕОНИ
Воспитан сам я в строгости законом.
Однако нрав Венеции лихой,
Подобно трехголовому дракону
Страстям любовным не дает покой.
Томленьем я измучен, пыткой,
Тоской, без продыха желать мою Эсфирь.
Оставь безумцу шанс на робкую попытку!
С посланием к тебе спешит его визирь!
ЭСФИРЬ. Вы торопитесь назвать Эсфирь своею и утаиваете содержание послания. Как ей знать, на что согласиться, а что отвергнуть?
КОЛЛЕОНИ
В письме сокрыта россыпь слов.
Прими правленье одиноким бастионом,
Стань пассией его и безграничной госпожой.
ЭСФИРЬ. Христианам запрещено вступать в брак с иудеями. В чем ваша просьба, Джакопо?
КОЛЛЕОНИ (говорит в сторону).
Зовет по имени.
Уступчивость у них в крови.
(Обращаясь к Эсфирь.)
Разгадка нехитра.
Используй женский дар.
На помощь дельную догадку призови.
ЭСФИРЬ. Девушке не пристало блуждать в мужских расчетах. Можно споткнуться и ушибить честь.
КОЛЛЕОНИ
Пройдет синяк, утихнет боль.
Забудутся сомненья.
Полезное словцо «расчет»…
Открыть его позволь.
Расколем им беседы камень преткновения.
ЭСФИРЬ (говорит в сторону). Как бы не пораниться осколками.
КОЛЛЕОНИ
Меня прельщает чистота,
Устал душой от пошлости, похабства.
Повсюду плесень духа, нищета,
Обман, предательство, лукавство.
Не для распутств подруга мне нужна,
Не зрю ее повергнуть в блуд и рабство.
Связать себя с безгрешностью нужда,
Спастись хочу от страшного суда,
Для светлых дней. Напрасен труд
Искать в моих словах бунтарство.
А брак — пустяк. Вместилище привычек,
Склок, вражды и колдовства.
Вступить в него преснятины объесться,
Копить пустые дни, лишиться волшебства.
ЭСФИРЬ. Джакопо Коллеони предлагает мне стать его любовницей?!
КОЛЛЕОНИ
Помилуйте.
Не для распутств подруга мне нужна.
Не зрю…
ЭСФИРЬ. Довольно. Сладкоречие отравляет искренность. Наверняка к признаниям припасены посулы?
КОЛЛЕОНИ (говорит в сторону). Практичность в Венеции ценится вдвое дороже уступчивости.
Вельможа обращает внимание на вазу с фруктами. Во время монолога персики, сливы, гранаты, айва подменяют в подсчетах костяшки бухгалтерских счетов.
КОЛЛЕОНИ
В любви уместен деловой подход —
Прибыточный обмен лишь укрепляет страсть.
Вопрос: что занести в доход?
Так чтоб себя не обделить
И лишку не украсть.
К примеру, ум — редчайший из даров.
От тупости живот пустой,
Банкротство, крах империй.
Ему постелем длинную дорожку из ковров.
Добавим штуки три, нет, пять
Восточного шитья материй.
Не обойдем вниманьем красоту,
Библейскую чарующую броскость.
Монет, колец, каменьев пестроту
Умножит изумрудный фермуар
И ниток ожерелья тонкость.
За кроткий нрав — отдельное жилье.
Веселость поощряется служанкой.
Спровадит стыд кружавчатое легкое белье.
Назначить цену девству — не позор,
Срам не иметь из серебра чеканку.
ЭСФИРЬ (говорит в сторону). Торгует человека, словно кобылу. Забыл оценить зубы.
Эсфирь смеется.
ЭСФИРЬ. Вы в самом деле решили меня купить? Как это глупо и недальновидно.
Коллеони настораживается.
КОЛЛЕОНИ
Про глупость умолчу,
О ней судачить модно.
Всяк дурень
Рад залезть на каланчу
Хвалить свой ум
И хаять ум соседа принародно.
Но в чем недальновидность?
ЭСФИРЬ. Осуждение общины не позволит содержанке быть полезной своему господину. Для того, чтобы использовать связи и возможности евреев гетто, женщине требуется иной статус.
Коллеони обдумывает сказанное, хитро щурится.
КОЛЛЕОНИ
Связь связи рознь,
О чем толкует нищая актриса?
Известна нам евреев неприязнь,
Примерьте проще роль для бенефиса.
ЭСФИРЬ. Недоверие отправляет выгоду на дно. Кажется, так говорят на Риальто? Рабби Элиша клялся отцу: тому, кто добьется охранной грамоты для гетто, соберут сундуки сокровищ. Драгоценные камни и золотые дукаты в обмен на вечное поселение в Венеции. (Говорит в сторону.) Прав отец, страсть изображать цариц меня погубит.
КОЛЛЕОНИ. А что сказал рабби о стоимости сундуков?
Эсфирь придумывает ответ.
ЭСФИРЬ. Рабби сказал: «Спасителя евреев ожидает клад. Он стоит трех Венеций вместе с флотом».
Коллеони ошеломлен.
ЭСФИРЬ (говорит в сторону). Господи, сдержи мой язык и направь ноги прочь от опасной дороги.
КОЛЛЕОНИ
Трех Венеций вместе с флотом?!
ЭСФИРЬ. Он еще добавил: «Не будет толку, коль на драгоценный груз позарится в речах бахвал, в политике калека…»
КОЛЛЕОНИ
Я знаю нужного евреям человека!
Он храбр, неустрашим и непреклонен!
Надежен в клятве, слову верен до конца.
К еврейским нуждам благосклонен,
Навстречу трудностям не отвернет лица.
Его талант вершить суд не облыжно по закону,
Раздать в республике народам равных прав.
Он брат униженному в гетто легиону,
Вождь оклеветанным!
Хулитель над евреями расправ!
ЭСФИРЬ. В гетто уважают Паоло Сарпи, но в его силах только то, что предписано советнику дожа. А этого мало…
КОЛЛЕОНИ
Достаточно, чтоб быть иудой,
Кричать про притеснения,
Наветы, гнет, ярмо.
И тайно с дожем
Притесненным наводить запруду.
Так знайте больше —
Перехвачено его письмо.
Подобно пакостному сводне, лизоблюду,
Строчит он дожу,
Что придумал с ядом блюдо
Сложнее, чем писания Талмуда —
На глаз евреям посадить бельмо.
Советует взять у евреев без заклада ссуду,
И не отдав гнать из Венеции,
Из гетто, отовсюду.
Увольте продолжать…
Что скажете?
ЭСФИРЬ. Дерьмо!
КОЛЛЕОНИ
Дож и Сарпи —
Еврейскому народу злейшие враги!
ЭСФИРЬ. А кто же тот, что «трудностям не отвернет лица»?
КОЛЛЕОНИ
Не удивляйтесь, это я!
Потомок знатного Бартоломео Коллеони,
Преемник старого безнравственного дожа.
Представить рад,
Как перекосит скорбь откормленную рожу,
Когда услышит он вердикт суда —
Евреям жить в Венеции навеки…
Что мелочиться — навсегда!
ЭСФИРЬ. А когда свершится справедливый суд?
КОЛЛЕОНИ
Терпение храни до воскресенья.
Твою премьеру, мой триумф
Отметим праздником на загляденье.
На слове Шейлока «хочу я мяса фунт»
Венецию сразит кровавый бунт.
ЭСФИРЬ (говорит в сторону). Кровь выкупит еврейскую свободу?
КОЛЛЕОНИ
Как только свиться моему гнезду,
На плечи ляжет мантия
С воротником из горностая.
Устроишь тайно встречу с рабби,
Обговорим куда припрятать мзду.
Не то склюет ворон церковных стая.
Коллеони пытается обнять Эсфирь. Девушка отстраняется.
ЭСФИРЬ. Награду выкупит герой.
КОЛЛЕОНИ
Дождусь ее, прощай!
Да будет правый суд!
Восставшие темницы отопрут,
Наступит время трепетать злодеям
Перед заступницей венецианской Иудеи!
Эсфирь поспешно уходит.
КОЛЛЕОНИ
Покончу с Сарпи, иудеев оберу.
У всякой новой власти
По-старому взведен курок.
Пополню личную казну,
Ну а затем евреев
Вон изгнать велю.
Жидовку под замок,
Уверен, впрок пойдет урок.
Артачиться надумала,
Не ушибить с вельможей честь…
Попробуешь на вкус
Джакопо Коллеони месть.
ВОСЬМАЯ КАРТИНА
ДОМ МЕНДЕЛЯ
Утро. За столом, сложив перед собой руки, сидит Ривка. Появляется осунувшийся, не вполне трезвый Мендель. Он виновато озирается по сторонам, долго готовится произнести речь в свое оправдание.
РИВКА. Это все, что ты выучил за ночь?
Слова застряли в непохмеленной глотке. Мендель призывает на помощь жестикуляцию.
РИВКА. Тебя сманили в театр немых? Что теперь будет делать Коллеони? Закроет театр и пойдет в сапожники. Ему повезло, Нахум ищет себе помощника.
Мендель беспомощно машет головой.
РИВКА. А-а, тебе дали роль пьяного еврея без слов. Только где они видели пьяного еврея без слов. Говори уже, Мендель! Где тебя сутки держали?!
Мендель плачет.
МЕНДЕЛЬ. Я обещал убить человека…
Перепуганная Ривка вскакивает из-за стола, подбегает к мужу.
РИВКА. Ты взял деньги?!
Мендель отрицательно машет головой.
РИВКА. Слава Всевышнему!
МЕНДЕЛЬ. Он не поможет. Я дал твердое слово.
РИВКА Скажи, что ты разучился…
МЕНДЕЛЬ. Ты в своем уме! Разве я умел!
РИВКА. Что ты на меня орешь?! Я с тобой последнюю ночь не спала! Я тебе не собутыльник! Убийца…
МЕНДЕЛЬ. Ривка, мне плохо…
РИВКА. В моем доме можешь рассчитывать только на молоко.
Ривка приносит кувшин с молоком, наливает в чашку.
РИВКА. Сколько у нас есть времени, чтобы распродать вещи и сесть на корабль?
МЕНДЕЛЬ. Какой корабль?
РИВКА. Прибьемся к моей тетке в Польше… Когда ты обещал убить?
МЕНДЕЛЬ. В воскресенье, в последнем акте пьесы…
РИВКА. Евреи! Приходите посмотреть, как Мендель-печатник будет биться с бронзовыми львами, потом ему дадут живого человека! Умалишенный, тебя взяли на работу гладиатором?!
МЕНДЕЛЬ. Не кричи. В зале суда ему простят долг, а меня отдадут в монахи…
РИВКА. Чтобы до утра твой театр сгорел! Чтобы он утонул в моих слезах! Дети напуганы, папа не вернулся домой. Его схватили, пытают в подвале. Его уже нет в живых, он с камнем на шее кормит рыб. А папа, пьяница, всю ночь пьет вино и переживает, как ему представлять на сцене. Чтоб у тебя в голове перемешались все книжки! Чтоб ты забыл родной язык!
МЕНДЕЛЬ. Ривка!!!!
РИВКА. Господи, чтоб мне было то, что я заслуживаю, а не ад на земле…
Ривка плачет. Мендель обнимает жену за плечи.
МЕНДЕЛЬ. Меня обманули… Втянули в преступление… Показывать людям еврея-людоеда.
РИВКА (сквозь слезы). Покажи еврея в пост, когда он целый день ничего не ест.
МЕНДЕЛЬ. Ой, Ривка! В пьесе про это ни слова… И про страх еврея перед убийством тоже ничего не сказано… Только злоба и жажда мести. Рабби Элиша… Рабби Элиша… «горе тому, кто потеряет себя в своем»…
Появляется Алессио. Увидев на Алессио военную форму, Ривка бросается ему в ноги.
РИВКА. Господин офицер, не уводите моего мужа! Он сделает, что велят! Зарежет, кого скажут! У нас маленькие дети! Пощадите!
АЛЕССИО
Враждебный помысел
В моей душе не скрыт,
Поверьте, слову кондотьера.
Интригами на стороне
По горло сыт.
В ваш дом меня вела нужда и дело.
МЕНДЕЛЬ. Ривка, верни себе ноги. Слышишь? Господин офицер пришел по делу.
Ривка встает с колен. Она еле волочит ноги.
РИВКА. Спасибо, господин кондотьер… Спасибо, что не пришли отобрать жизнь. Пусть Всевышний пошлет вашей жене легкие роды.
Мендель указывает гостю место за столом, сам тяжело садится напротив.
АЛЕССИО
Безвыходность судьбу мою
Переплела,
Потери рок закрыл на небе солнце.
На мне вина великого греха…
Предательство любви…
Надежда искупить его
Покоится на дне колодца.
МЕНДЕЛЬ. Безвыходность не знается с вычурной речью, господин офицер.
АЛЕССИО. Пожалуй, вы правы.
МЕНДЕЛЬ. А что до грехов, то мой дом — последнее место на земле, где можно получить их отпущение. Вы ошиблись, попали к человеку, которому поневоле выпало совершить самый тяжкий грех — предать свой народ.
АЛЕССИО. Вам известно о заговоре?
МЕНДЕЛЬ. … Мне известно о заговоре тишины против звуков, тьмы против света, лжи против истины. Про это написано множество чудесных книг. В них учат, как рассеять мрак, разоблачить ложь, превозмочь глухоту сердца. Но всякий раз попадаешься… Заговор против человека древнее человека, а значит, умнее и хитрей. Грек Архилох сказал: «Лиса знает множество вещей, а еж знает одну большую вещь». Вам не кажется, господин офицер, что мы живем, натянув на себя лисьи шкуры, и выдаем свалявшуюся шерсть за иголки ежа?
АЛЕССИО. Военных не учат понимать человека. Нас учат разбираться в людях. От этого зависит успех на войне.
МЕНДЕЛЬ. Дай Бог вам выжить, господин офицер.
АЛЕССИО. Моя жизнь в ваших руках! Откажитесь играть в спектакле, задуманном Джакопо Коллеони!
МЕНДЕЛЬ. Что вам до моего позора? Какой урон грозит вам от моего бесчестия? Я дал слово.
АЛЕССИО. В воскресение бунтовщики убьют дожа, его советника, арестуют Сенат. В мятеже обвинят евреев гетто. Сигнал к выступлению — слова комедианта: «Фунт мяса, что я требую, купил я не дешево; он мой, хочу его!» (через паузу, с чувством.) Я люблю вашу дочь…
Мендель неотрывно смотрит в одну точку. Алессио тревожится, не лишился ли отец Эсфири рассудка.
МЕНДЕЛЬ. Обманутый человек беззащитен… В нем нет сил…
АЛЕССИО. Доверьтесь мне и моим друзьям. Я устрою вашей семье побег на торговом судне в Испанию.
МЕНДЕЛЬ (не слыша Алессио). … и откуда им взяться… Люди вероломны…
АЛЕССИО. Ради Эсфири я готов оставить службу, покинуть Венецию, быть вам надежным защитником! Соглашайтесь бежать, корабль уходит в полдень!
МЕНДЕЛЬ. … когда мне было двенадцать лет, к нам в дом ввалились пьяные солдаты… Они пришли за отцом, старым тучным человеком… Его увели на «еврейские бега», развлечение венецианских простолюдинов. Я пошел следом и видел, как на площади в моего отца бросали остатки пищи, сальные кости, промасленное тряпье. Он бежал голым рядом с двумя толстыми мужчинами из гетто, у них тряслись животы, толпа хохотала. Когда простые люди насытились зрелищем, евреев отпустили…
АЛЕССИО
Заряд в пистоль и пли в обидчиков за униженье!
МЕНДЕЛЬ. Вечером отец не пошел в синагогу… Лежал на кровати, тяжело часто дышал, на его ногах вздулись узлы. Кивком руки он подозвал меня… «Ты видел, я знаю…», — сказал он глухим голосом. — «Быку показывают красную тряпку, чтобы он набросился на того, кто дразнит. Человека унижают, чтобы он мстил. Я не разбираюсь в людях, но понимаю человека. Его заблуждение и свирепость. Сдержать ее может жертва…» Он совсем ослаб и добавил шепотом: «Только собой, мой мальчик… Только собой…»
Алессио становится на колено, склоняет голову.
АЛЕССИО. Господин Мендель, я прошу руки вашей дочери. Клянусь быть верным ей до гроба.
МЕНДЕЛЬ. … Если дочь любит вас, господин офицер, я не встану на ее дороге.
Кондотьер вскакивает с колена, он готовится обрушить на Менделя поток восторженных слов.
Мендель предупреждает его порыв доверительным жестом.
МЕНДЕЛЬ. Позвольте мне не покидать своего отчаяния…
Алессио удаляется.
Мендель достает из комода талес, филактерии. Оплетает руки кожаными ремешками, укутывает голову в молитвенную шаль.
МЕНДЕЛЬ. Ответь мне, Господь, ответь, ибо в большой беде я. Не смотри на мои грехи, не отворачивай лик Свой от жалоб моих и склонись к мольбам моим. По доброте Своей утешь меня. Ответь мне, прежде чем воззову к тебе. Как сказано: «Отвечу Я им раньше, чем воззовут они. Услышу прежде, чем заговорят». Ибо Ты, Господь, отвечаешь во время беды, избавляешь и спасаешь, когда наступают бедствия и страдания. Благословен ты, Господь, отвечающий в час бедствий…
КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
РЫНОЧНАЯ ПЛОЩАДЬ
День. На площади идет бойкая торговля фруктами, овощами, пряностями, рыбой.
ТОРГОВЕЦ ПЕРСИКАМИ
Ливанский персик!
На вкус халва, на вес — пыль!
Сок — вино,
Косточка — золотой дукат!
ТОРГОВЕЦ СПАРЖЕЙ
Спаржа из Персии!
Тушится, жарится, варится!
ТОРГОВЕЦ ПРЯНОСТЯМИ
Пряности! Пряности!
Кому разжечь сердечный пламень —
Перец!
Кому сорвать девичий поцелуй —
Мята!
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Ты слышала,
Несется к нашим берегам беда?
2-я ВЕНЕЦИАНКА
Прилив воды, будь он неладен?
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Какой там! Пуще страх
Грозит Венеции война!
На утренней молитве
Святой отец грозил турецким флотом.
2-я ВЕНЕЦИАНКА
О, ужас! Мой Фелисиано!
Убьют его, пойду в монашки
У неба за грехи молить.
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Блудница! Бойся Бога!
Оплакивать любовника,
Забыв о брачной клятве.
К тебе взывать,
Что бить молебны фонарю.
2-я ВЕНЕЦИАНКА
Ласкают тело любящие руки.
А клятвы прилипают к алтарю.
ТОРГОВЕЦ ОВОЩАМИ
Овощи! Овощи! Монета за лоток!
На площади появляется Энрико, затем Грэзиэно.
1-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Устроим турку трепку!
Напомним нехристю сражение в Лепанто.
Нарубим дров в камин из вражеских галер!
2-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Как бы занозу не загнать под ноготь.
Гнойник отхватит палец,
Глядишь по шею синяя рука.
Не просыхающий от пьянства простолюдин говорит.
3-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
На спор — неделя без вина,
Потопит нас Али-паша.
1-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Венецию поддержит Генуя, Тоскана,
За нами Папа и всесильный Рим.
2-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Прибудут все, когда деньжат подкинут,
А нет, оставят на резню один в один.
На площади появляются монахи, 2-й и 5-й члены Совета Десяти.
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Молящиеся Господу Иисусу!
Ударил час сплотиться у креста.
На море неприятель, враг на суше.
Вглядитесь в указанье божьего перста!
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
Сдержать армаду нам поможет Папа,
Святого римского престола суверен.
Вам, дети церкви выпало изгнать сатрапа!
Рим ждет в Венеции грядущих перемен.
2-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Никак святой отец нацелил в дожа.
1-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Донато не простит.
На малый барабан
Пойдет святоши кожа.
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Он подл, труслив,
Злокознен и коварен.
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
Гонитель винотек,
Тратторий, пивоварен.
3-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Покаж вражину, разом удавлю!
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Держи по ветру винную струю!
Вино в башке, кишках, моче.
3-я ВЕНЕЦИАНКА
В штанах труха,
Силен лишь в трепотне.
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
С ним дьявол заодно!
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
Он на земле посланник ада!
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Корысти раб, расчетлив
Гнилостный сутяга!
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
Его изжить пытаются давно.
2-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Кажись, монах толкует про говно.
Смех собравшихся.
ЭНРИКО
Укоротите смех!
Не слышал имя лиходея.
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Перст божий указует в иудея!
На площади наступает тишина.
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
С пашой турецким гетто вьет гнездо.
1-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Известно дело
У мусульман и иудеев на уме одно.
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Их план сорвать кресты,
Устроить в храмах синагоги и мечети.
ЭНРИКО
Не дай Господь,
Попасться черту в сети!
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
Мужьям обрежут срам,
Приговорят к позорному рубцу.
Плененных женщин обескровят на мацу.
2-я ВЕНЕЦИАНКА
Не дам в обиду милого супруга!
1-я ВЕНЕЦИАНКА
Давно ли спала с ним
Солдатская подруга?!
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Детей заставят почитать Талмуд.
2-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Выходит, не еврей,
А океанский спрут.
ГРЭЗИЭНО
Так как же приструнить жида?
3-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Споить вином.
1-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Кишка тонка.
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
Грядет ужасный день
Еврейского набега.
Померкнет солнце,
Воцарится ночь.
Пейсатый бес
Оставит ваши семьи
Без ночлега.
Молите, Господа!
Просите нам помочь!
ЭНРИКО
Про заговор евреев стары слухи.
3-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Мне дед рассказывал,
Ему его отец.
3-я ВЕНЕЦИАНКА
И сколько раз с тех пор подохли мухи?
ГРЭЗИЭНО
Всесилен Бог.
Придет жидам Венеции конец!
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Шпионам инквизиции известно,
Убийство — мятежу сигнал.
Для сердца доблестного дожа
Заточен палачом кинжал.
5-й ЧЛЕН СОВЕТА
За ним падет Паоло Сарпи,
Любимец церкви, богословия оплот.
ЭНРИКО (кричит срывающимся голосом).
А будут убивать домовладельцев?!
1-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Вот это, братцы, поворот…
2-й ЧЛЕН СОВЕТА
Исполнив долг перед народом
К молитве обратим уста.
Покайтесь в предвкушении
Святого предпасхального поста.
2-й и 5-й члены Совета Десяти покидают площадь.
ЭНРИКО
На время в комнате запрусь…
2-я ВЕНЕЦИАНКА
Под бок к солдату заберусь.
3-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
А я немедленно напьюсь!
КАРТИНА ДЕСЯТАЯ
ТЕАТР ДЖАКОПО КОЛЛЕОНИ
Вечер. Театральный зал освещен двумя масляными светильниками.
Зрители заполняют зал. По установленному правилу, они принесли с собой свечи и располагаются на места согласно сословию и рангу.
Появляются 3-й и 4-й члены Совета Десяти.
Невдалеке от сцены стоят Фелисиано и Ардуино.
ФЕЛИСИАНО
Нелепость, вздор!
Приказ явиться в театр —
Бессердечен.
Раскрашенные рожи в париках…
Зальют слезами пол,
Облапят слух пустою речью,
Покажут мельком оголенное бедро.
За что я здесь?!
Воистину воскресный вечер
С приятельской пирушкой,
Тайной страстной встречей
Вчистую разнесло ядро!
АРДУИНО
Совет мой прост —
Смотри на неизбежность
Как в окно.
Лови закатное унынье,
Рассветный всплеск береговой волны.
Дыши туманами, травою,
Встречай заморские челны.
Подслушай грамотные речи,
Виолы горестный напев.
Глядишь, расправит мудрость плечи,
Взойдет душой взлелеянный посев.
ФЕЛИСИАНО
Хотел сказать:
Сотрется серости тавро?!
В зале появляется Алессио, оглядывается по сторонам и направляется к друзьям.
ФЕЛИСИАНО
Ну, наконец!
Какой проступок искупить
Назначена мне мука?!
Часы терпеть комедиантов ложь,
Когда свербит крестец,
Щекочет ноздри скука.
АЛЕССИО. Не унывай Фелисиано, нас ожидает незабываемый спектакль.
АРДУИНО
Прочел в афише две строки —
«Венецианская комедия. Впервые в театре Коллеони».
Джакопо всюду враль, разыгрывающий фарс.
Боюсь, испачкаем в дерьме ладони.
АЛЕССИО. Комедия на сцене может обернуться трагедий в зале.
Появляется падре Бертрандо.
ФЕЛИСИАНО
Охотно верю, если в перечне гостей
Заявлен папский инквизитор.
АРДУИНО
Когда не знаешь пагубу его страстей
На вид обычный репетитор.
АЛЕССИО. Друзья, займите место у центральной ложи и ждите моего сигнала.
ФЕЛИСИАНО
Ого! Слова из доблестной пехоты арсенала.
АРДУИНО (раздраженно).
Какую цель прикажет командир стеречь?
АЛЕССИО. Сказал, дождись сигнала.
Алессио покидает друзей и занимает место в первом ряду амфитеатра.
ФЕЛИСИАНО
Ты не находишь,
Выглядит он странно.
АРДУИНО
Подмена просочилась
В облик, взгляд и речь.
В зале появляется дож Леонардо Донато в сопровождении свиты, Паоло Сарпи и Джакопо Коллеони.
КОЛЛЕОНИ
Светлейший дож знаком с моим докладом,
Три дня тому представленным в Сенат?
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
О чем он, Сарпи?
ПАОЛО САРПИ
Гарцует знать воинственным парадом,
На землю новых привилегий от власти требует мандат.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Не суждено Джакопо мне дожить до гроба
И увидать, когда насытится твоя утроба.
КОЛЛЕОНИ
Светлейший дож, как знать, как знать …
Прикажите комедию начать?
Дож Донато одобрительно машет рукой, усаживается в кресло центральной ложи. Рядом с ним располагается Паоло Сарпи.
Коллеони трижды хлопает в ладони и устраивается по правую руку от дожа.
На сцену выходит Антонио.
АНТОНИО. Нам выпала честь представить светлейшему дожу, гражданам Венеции, «превосходнейшую историю о венецианском купце. С чрезвычайной жестокостью еврея Шейлока по отношению к сказанному купцу, у которого он хотел вырезать ровно фунт мяса».
Антонио покидает сцену.
На сцене появляются артисты театра Коллеони. Они безмолвно, в полутьме разыгрывают сцены из пьесы «Венецианский купец». Основное действие происходит в зрительском амфитеатре.
4-й ЧЛЕН СОВЕТА
Лет пятьдесят тому
Я знал певицу Шейлу.
Небесный голос, а какая стать.
3-й ЧЛЕН СОВЕТА
Уж больно громки в первом акте лицедеи.
4-й ЧЛЕН СОВЕТА
На моду спрос.
3-й ЧЛЕН СОВЕТА
Есть мода так кричать?!
1-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Комедия брехня,
Придуманные враки!
Венецианец даже там,
Где каждый год зимуют раки,
Не вызовется
Взять ссуду для отца.
2-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Изрядный вымысел уравновешен правдой:
Спускать на ветер барыши,
Кутить до обнищанья жаждой.
ФЕЛИСИАНО
На сватовство три тысячи дукатов?!
За эти деньги застелю
Сан Марко россыпью агатов.
АРДУИНО
Брак — дорогая сделка.
Тебе не по карману.
Платить жене до седины
За муженька обманы.
Действие возвращается к событиям на сцене.
Появляются Антонио и Мендель. Он одет в свою повседневную одежду: старый лоснящийся джуббоне с желтой нашивкой. На голове приплюснутый беретто с отогнутыми полями.
Шейлок-Мендель сгибается в спине, расставляет на стороны руки, задирает вверх голову, кривит глаз и губы.
ШЕЙЛОК-МЕНДЕЛЬ (подает текст до отвращения искаженным голосом).
Да, три тысячи червонцев.
АНТОНИО
И на три месяца.
ШЕЙЛОК-МЕНДЕЛЬ
Забыл! Три месяца: вы так сказали.
И вексель ваш. Подумаем… Но вот что:
Сказали вы, что не берете ссуд
И не даете в рост?
АНТОНИО
Да, никогда.
ШЕЙЛОК-МЕНДЕЛЬ
Когда Иаков пас овец Лавана
(Иаков сей святому Аврааму —
Так мать его устроила премудро —
Преемником был третьим… Так… да, третьим…).
АНТОНИО
При чем же это? Он проценты брал?
ШЕЙЛОК-МЕНДЕЛЬ
Нет, не проценты… То есть, не проценты
В прямом значенье слова; но заметьте,
Что сделал он: условился с Лаваном,
Что всех ягняток пестрых он получит.
Когда же овцы, полные желанья,
Осеннею порой пошли к баранам
И дело зарожденья началось
Меж этой пышношерстною породой, —
Хитрец узором ветки обдирал
И в самый миг зачатия их ставил
Он перед зачинающего маткой;
Зачавши так, приплод они несли
Сплошь пестрый; все Иакову досталось.
Вот путь к наживе, — он благословен…
Благословен барыш, коль не украден!
АНТОНИО
Иакову помог счастливый случай;
Совсем не от него исход зависел:
Он небом был задуман и свершен.
Рассказ ваш был, чтоб оправдать проценты?
Иль ваши деньги — овцы и бараны?..
Действие вновь возвращается в зрительский амфитеатр.
ОТЕЦ БЕРНАРДО
Браво христианину!
ВОЗГЛАСЫ ИЗ ЗАЛА
— Подставь барану хвост пейсатая овца!
— Сожрать тебе в обед свиную солонину!
— Прижми Антоний хитрого жида!
Паоло Сарпи обращается к Коллеони.
ПАОЛО САРПИ
Удачный выбор пьесы Коллеони,
Еврей-грабитель обирает знать.
Вкус зрелища оценят скорпионы.
Намекните,
Как без ущерба для зубов
Спектакль разжевать.
КОЛЛЕОНИ
Непредсказуема реакция народа…
ПАОЛО САРПИ
Известна притча про козу
И настежь вход у огорода.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Бараны, овцы, козы, скорпионы…
Довольно божьих тварей шельмовать.
Молчите. Дож Венеции желает,
Что станет с деньгами узнать.
Действие переходит к событиям на сцене.
Эсфирь тяжело переживает преображение отца.
ДЖЕССИКА-ЭСФИРЬ
Вы звали? Что угодно?
ШЕЙЛОК-МЕНДЕЛЬ
Я, Джессика, сегодня зван на ужин.
Возьми ключи. — Но стоит ли идти?
Зовет не дружба — лесть. Но я пойду,
Из ненависти буду есть: пусть платит
Мот-христианин. — Ну, мое дитя,
Смотри за домом. — Лучше б не ходить мне.
Грозит несчастье моему покою:
Всю ночь мешки с дукатами мне снились.
Ну, дочь, домой!
Быть может, я сейчас же возвращусь.
Все сделай, как сказал я; да запрись.
Запрешь плотней — найдешь верней —
Пословица хозяйственных людей.
Шейлок-Мендель покидает сцену.
ДЖЕССИКА-ЭСФИРЬ
Прощай! Захочет мне судьба помочь —
Отца я потеряю, ты же — дочь.
ВЫКРИКИ ИЗ ЗАЛА
— Сопри деньжата у отца!
— Заставь повеситься жида!
— Хлебнуть дай парню из сосца!
— Открой меж ножек воротца!
Отец Бертрандо открыто аплодирует выкрикам из зала.
Алессио вскакивает с места, ищет глазами обидчиков Эсфирь.
ФЕЛИСИАНО
Зови труба!
Солдаты рвутся в бой!
АРДУИНО
Бить безоружных хамов —
Самый ни на есть разбой.
ФЕЛИСИАНО
Они плюют в подругу кондотьера!
АРДУИНО
Алессио молчит, а это значит
Наша цель поверх плебейского барьера.
4-й ЧЛЕН СОВЕТА
Чтоб мне навек лишиться сна.
К скандалу приложилась
Инквизитора рука.
3-й ЧЛЕН СОВЕТА
Не удивлюсь.
В Венеции не сыщешь
Ядовитей паука.
1-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Подсказывает мне черт,
Монахи наступили нам на ухо.
2-й ВЕНЕЦИАНЕЦ
Ты прав, похоже все наоборот.
Против евреев зреет заваруха.
Действие возвращается к событиям на сцене.
ДОЖ
Все думают, — и я со всеми, Шейлок, —
Что видимость злодейства сохранишь ты
Лишь до развязки дела, а потом
Проявишь милость, поразив сильнее,
Чем мнимою жестокостью своей;
И хоть сейчас ты требуешь в уплату
Фунт мяса у несчастного купца —
Не только не возьмешь ты неустойки,
Но, движим человечною любовью,
Ему простишь ты половину долга,
Взглянувши с состраданьем на потери,
Что на него обрушились: их хватит,
Чтоб царственный купец был разорен
И возбудил участье в медных душах,
И в каменных сердцах, и в непреклонных
Татарах или турках, не привыкших
К делам любви и жалости. Итак,
Мы все ждем доброго ответа, жид.
ШЕЙЛОК-МЕНДЕЛЬ
Я вашей светлости уж объяснял:
Поклялся я святой субботой нашей,
Что получу по векселю сполна.
Мне, отказав, вы ввергнете в опасность
Республики законы и свободу.
Вы спросите, зачем предпочитаю
Фунт падали трем тысячам дукатов?
На это не отвечу. Или, скажем,
Таков мой вкус! Что, это не ответ?
Что, если дом мой беспокоит крыса
И, чтоб ее стравить, хоть десять тысяч
Готов я дать? Что, это не ответ?
Один не любит поросячьей морды;
Другой при виде кошки прямо сходит
С ума; а третий, услыхав волынку,
Не может удержать мечи. Так склонность,
Страстей хозяйка, направляет их
К любви иль отвращенью. Вот ответ мой!
Как объяснить нельзя определенно,
Из-за чего один свиней не любит,
Другой — невинной и полезной кошки,
Волынки — третий, но неодолимо
Он слабости постыдной поддается
И, угнетенный, угнетает сам, —
Так не могу и не хочу назвать
Других причин тому, что я веду
Безвыгодный процесс против Антонио,
Чем ненависть. Что, это не ответ?
И вновь действие переносится в зрительский амфитеатр.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Кто автор клеветы на наш закон?
КОЛЛЕОНИ
Актер из Англии, светлейший дож.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
В комедии республика —
Языческий дракон.
Где правда про Венецию —
На сваях созданный Сион?!
КОЛЛЕОНИ
Она в умах венецианцев.
Все то, что в жизни правда —
На театре ложь.
ПАОЛО САРПИ
Торопитесь загнать законной власти в сердце нож?
Действие возвращается к событиям на сцене.
ДОЖ
Как можешь ты надеяться на милость,
Когда ее не проявляешь сам?
ШЕЙЛОК-МЕНДЕЛЬ
Какой же суд мне страшен, если прав я?
У вас немало купленных рабов;
Их, как своих ослов, мулов и псов,
Вы гоните на рабский труд презренный,
Раз вы купили их. Ну что ж, сказать вам:
«Рабам вы дайте волю; пожените
На ваших детях; чем потеть под ношей,
Пусть спят в постелях мягких, как у вас,
Едят все то, что вы?» В ответ услышу:
«Они — мои рабы». И я отвечу:
«Фунт мяса, что я требую…
Шейлок-Мендель расправляет спину, избавляется от наигрыша.
ШЕЙЛОК-МЕНДЕЛЬ
… купил я
Не дешево…
Мендель умолкает. В зале наступает зловещая тишина.
ОТЕЦ БЕРТРАНДО (выкрикивает).
Он мой!
МЕНДЕЛЬ. Не ваш, святой отец. Он мой! И бьется для любви и жалости… Сердце, господин Коллеони, дано человеку, чтобы впитывать обиды и горечь, а возвращать сочувствие. Научите свое сердце отказываться от мести. Запретите ему колотиться в предвкушении расправы. Верните ему неомраченное ненавистью и алчностью биение. И тогда сердце отблагодарит вас новой кровью. И в мир вернутся краски. Вы увидите истинные лица людей, услышите их настоящие голоса. Вам откроется великая тайна — ритм сердцебиения человечества. Вы слышите, люди! Я говорю о сердце человечества! Его не пронзить наветом, не вырвать щипцами междоусобицы и розни. Оно одно на всех, наше общее сердце и состоит из неисчислимого множества сердец. Фунта мяса, сокрытого в кривом и статном теле, оберегаемого кожей различных цветов, молитвами, произнесенными разноязыкими устами. Можно изгнать неугодный народ, но как прогнать его из сердца человечества…
ОТЕЦ БЕРТРАНДО. Кончай комедию, жид!
МЕНДЕЛЬ. У вас нет сердца, святой отец. Оттого вы питаетесь человеческими сердцами. Отдираете их когтями хищника от сердца человечества. Но его не убудет! Оно огромно, как солнце! Вы пришли за моим сердцем. Я не отдам вам мой фунт мяса.
Мендель достает из кармана джуббоне нож.
МЕНДЕЛЬ. Он мой, хочу его!
Мендель бьет себя ножом в сердце, падает на подмостки сцены. К нему устремляется Алессио. Из-за кулис выбегает Эсфирь, актеры театра.
МЕНДЕЛЬ. Ривка… Ты была права… Инквизиция обожает такие спектакли…
Мендель умирает. Актеры театра уносят его тело.
ОТЕЦ БЕРТРАНДО. За дело, Коллеони! Прозвучал сигнал!
КОЛЛЕОНИ
Вступайте, кондотьер!
Бог с нами! Пан или пропал!
АЛЕССИО. Солдаты республики, арестуйте изменника Джакопо Коллеони!
Фелисиано и Ардуино хватают Коллеони, выводят его из ложи на сцену.
Отец Бертрандо собирается покинуть зал.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Куда же вы, святой отец?
Наш ждет последний акт.
Пропустите конец.
ОТЕЦ БЕРТРАНДО
Прошу простить,
Устал терпеть комедии витийство.
Душой премного огорчен.
Святая церковь
Порицает акт самоубийства.
Дож Донато хлопает в ладоши, в зале театра Коллеони появляются стражники.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Отец Бертрандо, вам предстоит
Держать ответ по обвинению
В государственной измене,
И подготовке вероломного смертоубийства.
Дож подает рукой знак. Стражники арестовывают инквизитора.
КОЛЛЕОНИ
Мой дож, клянусь
Прапращуром в седьмом колене,
Монах подбил
На грех кровавого безумства.
ОТЕЦ БЕРТРАНДО
Ничтожный трус,
Пусть небеса
Отринут твою душу.
Пусть корчится она
В могильном тлене.
Дож подает знак увести арестованных.
ЛЕОНАРДО ДОНАТО
Очищен дом. Пора назвать героев.
Защитников республики, закона,
Чести, государственных устоев.
Весть о мятежном позывном
Доставила Эсфирь,
За это ей земной поклон,
И благодарность древнему народу.
Отныне, чтоб не было в ведении дел
Угроз и прочего разброду,
Велю на жизнь в Венеции евреев
Даровать свободу.
Алессио достанется награда
Возглавить воинов страны,
Когда казне и городу грозит осада.
Отца Эсфири Менделя
Похоронить по высшему разряду.
Предать земле среди могил вельмож
По иудейскому обряду.
Пусть в каждом сердце
Его имя будет свято.
Скрепляю подписью:
Венецианский дож Донато.
ЭПИЛОГ
ГЕТТО
Раннее утро. У запертых ворот стоят стражники.
1-й СТРАЖНИК
Ты верно знаешь,
Есть решение Сената?
2-й СТРАЖНИК
Мне писарь сказывал,
Приятель брата.
1-й СТРАЖНИК
А коль и правда снесут ворота?
2-й СТРАЖНИК
Найдут кого стеречь.
1-й СТРАЖНИК
Я к ней привык,
Непыльная работа.
С внутренней стороны гетто раздаются удары кольца в железную нашлепку, привинченную к деревянным воротам.
2-й СТРАЖНИК (кричит).
Не велено пускать в такую рань!
1-й СТРАЖНИК
А если доктор к важному лицу?
Обрушится на нас вельможи брань.
2-й СТРАЖНИК
По мне пусть доктор, пусть портной.
Едино все…
Удары кольца в железную нашлепку раздаются с новой силой.
2-й СТРАЖНИК
Оглох?! Сейчас сниму засов.
Не тарабань!
Стражники нехотя отпирают ворота.
Из гетто с узлом в руках выходит Алессио, вместе с ним Эсфирь.
Стражники берут на караул.
1-й СТРАЖНИК
Прощения просим,
Не признали руку офицера.
2-й СТРАЖНИК
Гадали, кто там?
Швец, или помощник акушера.
1-й СТРАЖНИК
Далеко путь изволите держать?
2-й СТРАЖНИК
В казармах говорят,
От вас отказ пришел возглавить нашу рать.
АЛЕССИО.
Мы с женой покидаем Венецию.
1-й СТРАЖНИК
Да как же так?!
2-й СТРАЖНИК
Не видишь, господам не до тебя.
Уймись, простак!
Алессио и Эсфирь уходят.
1-й СТРАЖНИК
Сгубить карьеру,
Бросить жирный кус.
Ну и дела!
2-й СТРАЖНИК
Никак не лезет в толк,
Что заставляет странствовать жида…
©Ian Shine, 2012
