Евреев ловили (это было делом не хитрым — их в Александрии было более двухсот тысяч, и они, помимо своих кварталов, были рассеяны по всему городу), зверски избивали, буквально разрывали на части, устраивали самодельные виселицы и костры, на которых их тут же поджаривали.
ИСТОРИЯ ПЕРВОГО ПОГРОМА
Комментарий к трактату Филона Александрийского «Против Флакка»
(продолжение. Начало в № 2/2024)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КТО ТАКОЙ КАРАБАС?
1
Как явствует из повествования Филона Александрийского, погром 38-го года не был стихийным бунтом, он был подготовлен с необыкновенной тщательностью и продуман буквально до мелочей. Собственно, это он так прямо нигде не формулирует, но это непосредственно вытекает из фактов, сообщаемых в трактате «Против Флакка».
Однако погром был не просто подготовлен, — он был жестко структурирован. Открывался погром театральным прологом, в котором уже были свернуты и одновременно обещаны будущие кровавые события. И не смотря на театральную форму и атрибуты (мимы, флейтисты и т. д.) действо было полностью насыщено далеко идущей прагматикой. Всячески оплевывался Ю оскорблялся новоявленный царь иудейский Агриппа, утвержденный ненавистным императором Калигулой, чтобы вызвать александрийскую чернь и призвать ее к погрому местных евреев.
Вообще такая форма театрального действа была весьма популярна в античном мире (у Ольги Фрейденберг в «Поэтике сюжета и жанра» этому посвящен целый параграф: «Семантика издевки»:
«Там раб-узник рассматривается как субститут царя, и уже одна такая метаморфоза может показаться смешной; смешно, что царь переодет рабом, хозяин — слугой. Кроме того, этот раб, по терминологии английских ученых, является шутовским царем… Потому что он царь в насмешку, — можно было думать, толпа глумится над ним», и т. д. (О. М. Фрейденберг. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997, с. 98).
Но в предпогромной истории 38-го года все так, да и не так. Там на сцену выводится некто Карабас — вполне реальное лицо (причем, это не имя его, оно не сохранилось, а прозвище — означает: капуста). Фрейденберг пишет о нем:
«в Александрии субститутом реального царя Агриппы был дурачок Караба, и он открыто над ним издевался» (там же).
Утверждение чрезвычайно неточное. Дело все в том, что Карабас никоим образом не издевался над Агриппой. Это был дурачок и довольно мирный, ни к кому не приставал, никого не обижал и ведать не ведал, что у евреев после некоторого перерыва опять-таки появился царь. Просто Карабаса поставили насильственно в центр действа, имевшего целью всяческую дискредитацию образа Агриппы.
Вот как об этом пишет в трактате «Против Флакка» Филон Александрийский:
«Пригнав несчастного к гимнасию, его поставили на возвышенье, чтобы всем было видно» (Против Флакка, 6).
Конечно, очень важно, что указано место, откуда начался театральный пролог. Но почему не сказано, кто разыскал дурачка Карабаса, поймал его и «пригнал» к гимнасию? И почему не отмечено, почему именно к гимнасию?
Ну, тут все понятно. Филон Александрийский, кроме того, что был правоверным иудеем, был ведь еще и яростным грекофилом, поэтому он и не устал уточнять, кто и по какой причине ловил дурачка Карабаса. Попытаюсь дополнить трактат «Против Флакка» своими соображениями.
2
Искали и ловили по Александрии Карабаса, безо всякого сомнения, учащиеся гимнасия, они и притащили дурачка к стенам alma mater. Такое поручение им явно дал гимнасиарх Исидор. Он же явно и отрепетировал с ними сцены театрального действа. Вообще должен сказать сейчас то, о чем преднамеренно умолчал Филон Александрийский: погром был задуман именно в стенах александрийского гимнасия. И задуман людьми достаточно по тому времени образованными — александрийскими интеллектуалами, которым крайне тяжело было видеть, что местные евреи поступали в гимнасий, проходили там полный курс и становились полноценными александрийцами, а гимнасиарх, как мне известно, часто из своих личных средств оплачивал работу гимнасия. В общем, надоело Исидору платить за евреев, чтоб они потом безбедно жили и пользовались всеми благами Александрии. Ну, это мое сугубо личное объяснение.
Итак, учащимся гимнасия было приказано разыскать и притащить Карабаса к стенам alma mater, что они и сделали, заслужив одобрение гимнасиарха. Причем, уже по пути к гимнасиуму облик Карабаса был радикальнейшим образом преображен по модели: «раба в насмешку превращают в царя». Но, конечно, Карабас не был рабом: это был свободный гражданин Александрии, но помешанный, влачивший полунищее существование.
Вот как процесс такого превращения зафиксировалал Филон Александрийский (иных свидетельств на этот счет просто не сохранилось; греки этот погром никогда не описывали):
«Соорудили из папироса нечто вроде диадемы, тело обернули подстилкой, как будто плащом, а вместо скипетра сунули в руку обрубок папирусного стебля»
(Против Флакка, 6).
Обратите внимание, Филон Александрийский пишет: «соорудили, обернули, сунули в руку», т. е. Скрывает кто именно все это проделывал. Но мы то уже понимаем, что это были учащиеся гимнасия.
Итак, Карабаса переодели, притащили к гимнасию, поставили на возвышение. И затем началось само театральное действо — каскад насмешек над царем Агриппой.
Теперь вновь предоставим слово Филону Александрийскому, единственному летописцу этого погрома:
«И вот он, словно мимический актер, обряжен царем и снабжен всеми знаками царского достоинства, а молодежь с палками на плечах стоит по обе стороны, изображая телохранителей. Потом к нему подходят: одни — как бы с изъявлениями любови, другие — как будто с просьбой разобрать их дело…»
(Против Флакка, 6).
Молодежь во дворе гимназиума (о ней Филон не дает никаких разъяснений) — это учащиеся. Причем они уже ждали Карабаса и явились с готовым инструментарием. Те же кто изображал просителей — это тоже и учащиеся, и важно, что их заранее подготовили, и им предварительно раздали их роли.
Все было готово к началу театрально-разоблачительного действа, скандального действа — гимнасиарх Исидор приложил для этого все усилия.
Было много шума и криков — надо было привлечь внимание толпы, и во двор гимнасиума стали стекаться посторонние.
Меж тем, издевки и оскорбления в адрес иудейского царя Агриппы лились рекой. Толпа гоготала. Вскоре стали раздаваться и угрозы в адрес, причем, не только Агриппы, но и его подданных. Гимнасиарх был более чем доволен работой своих подопечных.
Двор гимнасиума наконец-то наполнился до отказа. И Исидор сам подтолкнул Карабаса и буквально столкнул его с возвышения. Тот ринулся прочь (он был напуган), за ним двинулись и его якобы телохранители, а затем и все остальные.
Толпа была возбуждена до предела. Мелькавшие среди нее учащиеся гимназия еще и подстегивали чернь (Исидор заранее проинструктировал их об этом).
Началось грандиозное шествие по Александрии. И тут уже угрозы стали воплощаться в небывалую, жуткую реальность.
3
Евреев ловили (это было делом не хитрым — их в Александрии было более двухсот тысяч, и они, помимо своих кварталов, были рассеяны по всему городу), зверски избивали, буквально разрывали на части, устраивали самодельные виселицы и костры, на которых их тут же поджаривали.
Школьный спектакль удался на славу. Гимнасиарх Исидор должен был быть доволен. А дальше река погрома вышла из берегов и, кажется, не подчинялась уже ничьей воле. Был, правда, еще префект Флакк, на котором сосредоточил всю свою ненависть Филон Александрийский. Он отнюдь. не противодействовал погрому, а скорее только разжигал его. Например, засылал стражников в еврейские дома, чтобы они искали там оружие. Те хорошо, всласть пограбили, но оружия не нашли, евреи на тот момент оказались плохими бунтарями.
Безусловно, Вина Флакка велика, но то, что случилось во дворе гимназиума, за это прямую ответственность несет именно Исидор. Это он придумал концепцию погрома.
Царь Агриппа, конечно, узнал, что произошло во дворе гимназиума и благоразумно исчез из города, а погром все набирал обороты.
А что же дурачок Карабас? А он как-то растворился, исчез из памяти людской. Всех дураков не упомнишь. Слишком уж много их было и есть.
Один только Филон Александрийский совсем немного, но все же написал о нем, поведав о случившемся во дворе александрийского гимнасия.
Правда, через много столетий к имени Карабаса вдруг прицепился Корней Чуковский (как-то он узнал о нем, видно, хотя бы проглядывал трактат Филона «Против Флакка») и сочинил яркую, зажигательную фразу: «Карабас! Карабас! Пообедаю сейчас».
А потом это имя украл у Чуковского Алексей Тостой, приделал к нему еще «барабаса», чтобы воровство не так очевидно было, и превратил его в образ злодея-кукольника, даже не подозревая, думаю, что Карабас связан с первым еврейским погромом.
Занятно, что все пишущие о появлении Карабаса у Чуковского и Алексея Толстого связывают это с современной итальянской фамилией Сarrabba. Они даже не подозревают, что был действительно человек, которого так звали и жил он в Александрии и в эпоху, когда итальянского языка просто еще не существовало.
4
Да, Карабас был. При этом надо непременно помнить, что реальный Карабас в той жуткой истории 38-го года христианской эры и сам фактически оказался жертвой руководства александрийского гимназиума: дурачка этого просто использовали (и самым насильственным образом) для насмешек и издевательств над иудейским царем Агриппой.
Единственное, что радует, так это достойный, справедливый финал тех страшных событий: в 41-м году хр. эры гимнасиарх Исидор, как выше было отмечено, был предан казни.
Не могу не напомнить, что его потом объявили александрийским мучеником, павшим по вине римского императора (Acta Alexandrinorum), хотя в историю он вошел именно как творец первого погрома, а казнен он был как доносчик на царя Иудейского Агриппу Первого. Хорошо все-таки, что были императоры, которые не терпели доносов, а доносчиков наказывали и достаточно жестоко.
Да, формально гимнасиарх Исидор был казнен не за организацию погрома 38-го года, а за свой донос по еврейским делам в Римской империи. Пытался убедить, что евреи являются врагом Рима. Не поверили, о чем свидетельствует его казнь.
Вообще можно ли считать человека, наказанного за свой донос, мучеником? Уверен, что нет. Тут скорее имело место торжество справедливости.
Так что в «Деяния александрийских мучеников» гимнасиарх Исидор попал явно по ошибке, а точнее совершенно преднамеренно, по злостному умыслу. Но по сути это ничего не меняет, и он навсегда остается человеком, фактически придумавшим первый еврейский погром.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГИМНАСИАРХ ИСИДОР
1
Вообще о гимнасиархе Исидоре, конечно, стоило бы поговорить особо, но все дело в том, что о нем слишком мало сохранилось сведений, но выхода иного нет, придется поговорить.
Филон Александрийский главным виновником погрома 38-го года полагает пррефекта Флакка, а Исидор если и упоминается, то мельком. Но вот что крайне любопытно при этом.
Филон практически всегда говорит о Флакке очень корректно, чуть и ли не с пиететом и тщательно подчеркивает все его заслуги в прошлом. Вот что, например, он пишет в самом начале своего трактата:
«Флакк был у власти шесть лет, и первые пять лет, пока Тиберий был жив, он хранил мир и правил столь деятельно, что превзошел всех своих предшественников»
(Против Флакка, 2).
Получается, таким образом, что нарушителем законов и ниспровергателем евреев Флакк стал лишь в 38-м году.
А объясняя, как и почему Флакк «испортился», Филон Александрийский чуть ли не оправдывает его, по своему обыкновению «катил бочку» на коренных жителей Александрии — египтян:
«И вот узнав, что с этим человеком покончено (речь идет об убийстве по приказу Гая Калигулы родного внука императора Тиберия. — Е.К.), Флакк впал в совершенное отчаяние и утерял способность вести дела. А ежели правитель отчаивается в своих силах, то подданные тотчас распускаются, а в особенности приходят в возбуждение те, кому оно свойственно по малым и случайным поводам. И тут египтяне опять стоят на первом месте, ибо никто быстрее их не может раздуть из искры пламя бунта»
(Против Флакка, 4).
Получается, что префект по объективным причинам впал в отчаяние и местные жители, египетская беднота, заметив это, страшно возбудились и стали бить евреев.
Так что префект, оставаясь главным зачинщиком беспорядков, в то жн время и не виноват в том, что виноват. Так выходит по Филону Александрийскому.
А вот говоря о гинасиархе Исидоре, который вовсе и не главный зачинщик как будто. Филон Александрийский почему-то впадает в ярость и выходит при этом даже за пределы приличий и даже переходит при этом к бездоказательным обвинениям. Напомню формулу, которой он удостаивает Исидора:
«предводитель черни, сутяга, злодей, возмутитель городов» (Против Флакка, 4).
Это все обвинения, и совершенно бездоказательные.
Александриец Исидор, какие еще города он возмутил? Об этом неизвестно совершенно ничего. Никто больше такого рода обвинений в адрес Исидора никогда не выдвигал.
Злодей. В чем именно его злодейство? Какие преступления он совершил? Молчок.
Предводитель черни. Ну, точно этого не было.
Гимнасиарх — это почетнейшая должность в эллинистическом мире. Ее мог занять солидный человек старше сорока лет, влиятельный и очень состоятельный. Он ведь из своего кармана оплачивал деятельность гимнасия. И предводительствовал он не чернью, а состязаниями в гимнасии. Он вывел на площадь перед гимнасием учашихся, чтобы они пародировали и осмеивали царя Агриппу, он велел разыскать и притащить к гимнасию Карабаса, он к черни он не имел прикосновения, она примкнула потом. И вообще предводитель черни никак не мог быть избран гимнсиархом.
Знал ли Филон Александрийский, что все эти его обвинения носят чисто голословный характер. Безо всякого сомнения знал, но был в ярости, не мог не излить своих чувств, тем более что публично он объявил главным зачинщиком погрома 38-го года совсем другого человека.
Это была слишком почетная должность в эллинистическом образовании, чтобы ее марать. Непосредственно обвиняя Исидора, объявляя его главным зачинщиком, он те самым задевал, опорочивал бы и сам высокий статус гимнсиарха.
2
Точно неизвестно, когда именно был гимнасиархом Исидор. Но так как он руководил учащимися, направлял их, когда ловили Карабаса и устраивалось театральное действо во дворе александрийского гимнасия, то выходит, что именно в 38-м году Исидор как раз и исполнял обязанности гимнасиарха.
А почему именно гимнасиарха выбирают только на один год?
Должность эта, как я уже говорил, очень почетная, но и чрезвычайно обременительная. Общественные суммы на деятельность гимнасия не выделялись. За все платил сам гимнасиарх. И продержаться на такой должности один год это было вполне под силу состоятельному греку, каким ка раз и являлся Исидор.
И свой директорский срок он как раз и использовал на то, чтобы максимально оттеснить евреев от александрийского гимнасия, хотел тратить свои кровные на греков, а не евреев, а закончилось это невинное как будто желание страшным погромом…
Но это только одна из версий, моя. Однако в любом случае Исидор не был предводителем черни. Он руководил учащимися гимнасия.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЛАМПОН, СООБЩНИК ИСИДОРА
Организовывать состязания, в которых принимают учащиеся гимнасия, это прямая обязанность гимнасиарха. Так что Исидор исполнял то, что и должен был делать по рангу своей должности. Однако летом и осенью 38-го года эти состязания оказались весьма специфическими: то было театральное действо (и тут еще не было беды, все было как бы законно), но оно имело целью грубое опорочивание почтенного гостя Александрии иудейского царя Агриппы.
При этом Исидор действовал не один, у него были помощники. Их имена уже назывались выше: это Дионисий и Лампон. Причем, о Дионисии никаких сведений нет. В самый разгар погрома, когда кровь еврейская уже лилась рекой, или когда он стал затухать, Дионисий бежал, исчез навсегда из поля зрения.
А вот Лампон был с Исидором до конца. На суде, после грозной речи императора Клавдия, он сказал Исидору: «Я вижу смерть». И это предчувствие полностью оправдалось. Лампон был казнен вместе с Исидором.
Исидор называет Лампона «крючкотвором» и, как видно из текста трактата «Против Флакка», он по собственному желанию исполнял секретарские функции в суде:
«Пока правители вершили суд, он находился подле, ведя записи как секретарь, а потому мог произвольно опускать одно и добавлять другое, что вовсе не говорилось; бывало, он подменял уже сделанные записи, все переделывая, перекраивая и искажая первоначальный смысл, а за каждый слог или, скорее, за каждый значок этот крючкотвор взыскивал деньги. Народ единодушно и метко прозвал его «писарь-палач» (Против Флакка, 16).
Впоследствии, когда префект Флакк был отозван и в Риме начался суд ним, Исидор и Ла пон были вызваны в качестве свидетелей, то Лампон, как видно, и там применил свой опыт «крючкотвора».
Но все ж таки главная сфера его деятельности была в александрийском гимнасиуме, при Исидоре. Возможно, он и там секретарствовал и точно уж исполнял неукоснительно любые поручения Исидора. В историю первого погрома его имя неминуемо должно быть вписано.
Вообще, когда было сказано, что Исидор велел поймать и привести к гимнасиуму Карабаса, то явно, что он сам не отправился на поиски, ибо был слишком весомой и солидной фигурой. Думаю, отряд молодежи возглавили Дионисий и Лампон.
Когда каденция Исидора в александрийском гимнасиуме была завершена, то занять место гимнасиарха предложили именно Лампону. Собственно, более или менее точных даты не известно, но думаю, что произошло это именно тогда, то есть в году 39-м ориентировочно.
И Лампон отказался. То ли не хватало денег, то ли он не захотел их тратить, ведь гимнасиарх должен был быть человеком весьма состоятельным, который мог и хотел бы свободно распоряжаться большими денежными суммами. Или не захотел быть на виду, ибо был непосредственно причастен к безобразиям, случившимся в Александрии летом и осенью 38-го года. Впрочем, он и так был на виду, находился под следствием и вопил всюду о своем отчаянном положении.
Вот как об отказе Лампона стать гимнасиархом сказано в трактате «Против Флакка»:
«Его хотели сделать гимнасиархом, а он или по скаредности не желал тратиться и просто оправдывался тем, что, мол, в средствах стеснен и столь больших расходов позволить себе не может, или на самом деле не имел достаточно средств, во всяком случае прежде он любил поговорить о своем богатстве, покуда не дошло до дела» (Против Флакка, 16).
Затем, правда, Филон Александрийский готов взять на веру свидетельство, что в результат всяких общественных неурядиц (погром что ли он имел в виду?) Средства Лампона действительно несколько приуменьшились), но сделанная им итоговая характеристика этой личности выглядит так:
«Своей рукою он обрек на смерть десятки тысяч людей, а жизнь иных сделал страшнее смерти, те, что могли бы выиграть дело, и даже разбогатеть, а проигрывали и разорялись, а помощь их противникам оказывал тот, кто по дешевке спускал чужое добро» (Против Флакка, 16).
Теперь скажу том, что Филону Александрийскому никак не хотелось признавать, дабы о гимнасиуме не складывалось дурное мнение.
Верхушку александрийского гимнасиума образовывала пара: антисемит-взяточник и антисемит-идеолог, а Исидор, без сомнения, был антисемит-идеолог. Мощнейший тандем образовался. Он очень многое определил в погроме 38-го года.
Фактически они взяли в оборот префекта Флакка и вынудили присоединиться к ним, потом на суде, устроенном Калигулой, выступили главными обвинителями.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
И СОВСЕМ НЕМНОГО О ДИОНИСИИ
Филон Александрийский назвал Дионисия «прихвостнем толпы». Но это общие слова, сугубо эмоциональная реакция, за которой не вырисовывается никакая информация (о Лампоне он писал хоть и гневно, но при этом гораздо более конкретно).
Вообще о какой толпе речь? Никаких пояснений автор трактата «Против Флакка» не сделал, а они необходимы.
Вряд ли имелся в виду нищий египетский слой населения из Александрии. Могу предположить, что автор не хотел прямо называть, но имел в виду учащихся александрийского гимнасиума и кого-то из их окружения, то есть подразумевалась та среда, где Дионисий ораторствовал: не исключено, что он был учитель гимнасиума и в таком случае находился на полном иждивении у Исидора.
И когда же Дионисий исчез?
Явно он был одним из инициаторов и участников александрийского погрома, будучи в полной мере соратником гимнасиарха Исидора. И зачем ему было бежать из Александрии, когда можно было поживиться, прибарахлиться и порадоваться, как бьют ненавистных евреев?!
А вот доносить на царя Агриппу и обвинять народ его он не стал и в Рим вместе с Исидором и Лампоном он не стал и в Рим с ними не отправился, ну и, соответственно, не был судим и не был предан казни, то есть оказался самым умным из троицы этих негодяев.
А до этого Дионий не явился и насуд, который устроил над бывшим префектом Флакком Калигула, то есть исчез еще в 38-м году, после погрома, осенью или зимой.
Исидор и Лампон тоже, конечно, знали, что и Калигула и Клавдий приятельствовали с Агриппой, но все же, как видно, надеялись переубедить императоров, погубить своего бывшего союзника Флакка и еще вывести евреев на чистую воду.
И Дионисий предпочел не рисковать. Но это было потом, после погрома. А вот летом 38-го вместе с Исидором и Лампоном он вел переговоры с префектом Флакком. А с префектом надо было непременно договориться, чтобы подвластные ему легионы не встали вдруг на защиту евреев, ведь в таком случае весь их план мог рухнуть.
Судя по всему, префекта Флакка довольно быстро уговорили, и он не только не стал мешать, но и начал активнейшим образом помогать своим новым союзникам. Легионеры по прямому указанию Флакка стали врываться в дома, где жительствовали евреи и искать там оружие, хотя всем известно было, что никакого оружия там нет, ибо до той поры евреи Александрии чувствовали себя в полнейшей безопасности
Итак, был заключен союз трех и одного. Ну, а когда погром затух, трое превратились в двоих и пошли против одного. Но в период погрома все они действовали сообща. Это видно и на структуре и на динамике погрома 38-го года. Сейчас об этом расскажу.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
НАЧАЛО И КУЛЬМИНАЦИЯ АЛЕКСАНДРИЙСКОГО ПОГРОМА
Как выше было показано, погром 38-го года начался с театрализованного представления, имевшего целью не просто осмеять, а при этом еще и оскорбить новоявленного иудейского царя Агриппу Первого. Происходило это во дворе александрийского гимнасиума. Был специально разыскан городской юродивый по прозвищу Карабас. Он бы обряжен якобы под царя, из обрывка папируса ему сделали диадему, а из папирусного стебля нечто вроде скипетра. Одни гимназические учащиеся, выстроившиеся во дворе, изображали телохранителей, а другие представляли собой толпу и ерничали «Марин! Марин!», что значит по-сирийски «Господин, царь». И потом процессия двинулась в город, двинулась в сопровождении флейтистов, дабы привлечь побольше публики.
Но никаких избиений и убийств еще не было. Это было как бы объявление того, что над евреями теперь можно издеваться, это было приглашение к погрому. Филон Александрийский без особых разъяснений, но сжато и точно все описал в трактате «Против Флакка».
В этом театрализованном шествии, как видно, участвовали одни греки, руководство гимнасиума и учащиеся. Римская администрация была еще в стороне.
Потом начался самый погром, заливший Александрию человеческою кровью. И наконец настал момент кульминации, и ему тоже придали театральный характер, как было и с прелюдией погрома. И тут уже демиургом представления выступил префект Флакк. Он приказал разыскать всех членов герусии (еврейское общинное самоуправление в Александрии) и насильно притащить их в городской театр:
«Так вот, тех членов Совета, которых застали дома (числом тридцать восемь) Флакк тотчас заключил в оковы и торжественно провел через самое сердце города — кого связанным ремнями, кого, кого закованным в цепи; потом загнал в театр, устроив зрелище в высшей степени жалкое и нелепое: поставил старцев среди скамей, против которых расселись истязатели, чтобы полюбоваться их позором, и приказал бить кнутами по голым телам…, при этом одних забивая быстро, а других заставляя мучиться долго» (Против Флакка, 10).
Так что было устроено еще одно театрализованное представление, но уже кровавое.
Но вот что утаил по каким-то причинам Филон Александрийский. В театре тогда находились не только истязатели и истязуемые, но еще и некоторые избранные зрители. Вот что отметил во «Всеобщей истории евреев» С. М. Дубнов:
«Наместник не только не препятствовал погрому и резне, но сам устроил дикую расправу над представителями еврейского общества Александрии. Он велел схватить 38 членов еврейской герусии или общинного совета, потащить их в театр и там жестоко высечь в присутствии греков-юдофобов» (С. М. Дубнов. Всеобщая история евреев, книга первая. Второе издание. СПб., 1910, с. 524).
Вот этих «греков-юдофобов» Филон Александрийский и утаил. И конечно, первые места среди них в театре занимал члены триумфирата — союзники префекта: Исидор, Лампон и Дионисий. Очевидно, что с Флакком работали в период погрома необыкновенно слаженно и дружно, тщательно продумав и распределив между собой две основные театрализованные точки погрома, как единый кровавый спектакль, начавшийся во дворе гимнасиума и достигший пика в александрийском театре.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
И ОПЯТЬ ОБ АЛЕКСАНДРИЙСКОМ ТЕАТРЕ
Завершая свой трактат «Против Флакка», Филон Александрийский описывает, как префект был арестован и отправлен в Рим, где состоялся суд, а потом уже в ссылку на остров Андрос.
При этом Филон Александрийский хочет убедить, что Флакк понял, что бог евреев их не оставит и что они будут отомщены и что его, Флакка, гибель неминуема.
Выходит, тогда получается, что это никто иной, как Калигула, исполнял решения бога евреев, ибо это он приказал арестовать Флакка, устроил суд, отправил Флакка в ссылку, а потом через год велел умертвить его, уже без решения всякого суда ? Калигула был бы смертельно оскорблен, если бы мог узнать тайком ход мысли философа.
Но Филон Александрийский пошел еще далее. Он приводит монолог экс-префекта, якобы произнесенный им на острове Андрос, в котором он кается, жалеет о своем сотрудничестве с Исидором и Лампоном и предчувствует неминуемую свою гибель.
Возможно, Флакк, зная нрав Калигулы, и предчувствовал свою гибель, но только его речь на острове Андрос Филон Александрийский никак не мог услышать. Это выдумка. После ареста Флакка Филон Александрийский никогда его более не видел и не ездил к нему на остров Андрос. Более того, он же еще и подчеркнул, что Флакк приобрел на острове маленький участок земли, никого не желал видеть и находился на острове в полном одиночестве. Иначе говоря, монолог Флакка если и был произнесен, то у него не было никаких свидетелей.
Но вот что крайне любопытно. Когда по предположению Филона Александрийского Флакк кается и сожалеет о своем участии в погроме, он вспоминает и кровавое представление, устроенное им в театре:
«Я разрешил разграбить их имущество, дав расхитителям полную волю, — теперь я сам лишился того, что унаследовал от матери, отца, того, чем благосклонно одарили меня, словом, всего, что я имел. Я возводил на них понапраслину (мол, чужаки они бесправны, хотя были они законными гражданами). Только для того, чтобы порадовать их недругов, всю эту свору, так обманувшую меня своей лестью, — теперь я сам лишился всяких прав., изгнан из мира, где обретаются люди, и заперт здесь. Кого-то из них я пригнал в театр и отдал на поруганье, а зрителями сделал их злейших врагов» (Против Флакка, 20).
И тут уже Филон Александрийский не может скрыть (или делает это по недосмотру, за всем ведь не углядишь, даже если ты философ), что в зале находились не только истязатели и истязуемые, но и почетные зрители, в ту пору прямые сообщники префекта, — греческие националисты, то есть в первую очередь Исидор, Лампон и Дионисий, как я думаю.
Так что союз префекта с руководством гимнасиума в самый период погрома был весьма прочный. Они действовали сообща. Разлад начался потом, когда погром потух, Флакк был арестован и увезен в Рим.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
ИСИДОР И ЛАМПОН ОБВИНЯЮТ
Как же так случилось, что такие прочные союзники стали вдруг заклятыми врагами? Ну, Исидор и Лампон говорили на суде, что они всегда ненавидели Флакка, и что он буквально вынудил их принять участие в погроме.
Но скажу все по порядку. Когда в октябре 38-го года Флакк был арестован и увезен в Ри, дабы предстать пред светлые, но грозные очи императора Гая Калигулы, руководство александрийского гимнасиума не было так уж взволновано: виновный беспорядков найден и будет призван к ответу.
Когда же стало известно, что Калигула решил устроить суд над бывшим префектом, поволноваться все-таки пришлось. Если будет суд, значит, Флакку придется защищаться, и тогда он неминуемо постарается отвести вину от себя. И на кого же он попробует все свалить? Конечно же только на них. И тогда уже было решено рвать в Рим. Дионисий по дороге или еще до того благоразумно исчез, и на суд явились Исидор и Лампон и стали главными обвинителями.
Они без обиняков заявили, что префект буквально силой вынудил их принять участие в погроме и что на самом-то деле они всегда ненавидели Флакка, и что они просто вынуждены были подчиняться указаниям главного представителя римского императора в Александрии, и что именно Флакк, но никак не они явился главным ненавистником евреев.
Так что это было обвинение и одновременно самооправдание. При этом упор явно делался на экзекуцию в театре, устроенную над членами еврейской герусии Александрии, а устроил ее именно Флакк, что было доподлинно известно. Греки тут были только свидетели, но не участники. В общем, Лампон и Исидор представили себя как жертв происшедшего, как свидетелей, а не как организаторов погрома.
Как видно, Калигула на тот момент более всего был озабочен тем, чтобы был наказан Флакк, которому он давно не доверял, греки из александрийского гимнасиума его мало волновали. Исидор и Лампон преспокойненько вернулись в Александрию. Произошло это зимой 38-го года. А в следующем году они с радостью и облечением встретили весть, что бывшему префекту Флакку по решению императора Калигулы было перерезано горло. О них как будто забыли. Забыли в Риме, но никак не в Александрии, ибо много они там оба успели натворить совсем не пристойного. Вот что свидетельствует на этот счет Филон Александрийский:
«Узнав правду, установив виновника, причины и цели его деяний, собравшиеся стали требовать его наказания, призывая, призывая кто к лишению его гражданских прав, кто к ссылке, кто к казни. Сторонников последней меры было большинство, потом к ним присоединились остальные, и вот уже все в едином порыве закричали, что надобно казнить этого душегуба, который с тех пор, как выдвинулся и был допущен к государственным делам, на жизнь города повлиял пагубно и тлетворно. Исидор, чья совесть была не чиста, бежал…» (Против Флакка, 17).
Ну, и Лампон бежал вместе с ним. Как мы знаем уже, за ним тоже были очень темные делишки. Но потом александрийцы успокоились. Все-таки Исидор был очень состоятельным человеком и гимнасиархом, хоть и бывшим; в общем фигура была солидная. Все кроме местных евреев, смирились с ним. И Исидор вернулся в Александрию. Лампон был при нем.
В 41-м году, на императорский трон сел Клавдий, и Исидор вспомнил удачные для себя погромные времена, когда он был гимнасиархом города, и опять решился по старой заняться евреями. Видно, они продолжали доставлять ему неприятности, какой-то дискомфорт.
И отправился Исидор в Рим жаловаться новому императору на евреев, и не только на александрийских.
Все дело в том, что царь Агриппа обретал все большую силу, и император Клавдий все больше потворствовал ему, и это Исидору очень не нравилось. И он решил доказать императору, что на самом-то деле Агриппа враг Рима и, соответственно, его, Клавдия. Решил, так сказать, предупредить об опасности.
Как мы знаем, закончилось все это счастливо для евреев и плачевно для Исидора и сподвижника его Лампона: они оба были преданы казни.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
О ДВУХ ЭДИКТАХ КЛАВДИЯ
И да будет славно имя императора Клавдия! Он дал непревзойденный урок антисемитам и доносчикам. Он выпустил эдикт об обязательном терпимом отношении к евреям на территории всей Римской импери каких-либо исключени без и просил только евреев заниматься своими проблемами и не вмешиваться в дела чужих народов и религий. Евреи, займитесь наконец-то собой, оставьте в покое другие народы и иные веры-— настоятельно предлагал Клавдий.
Кстати, эдикт был написан по личной просьбе царя Агриппы и его брата, что отмечено в тксте самого эдикта.
Вот этот великий эдикт — он не просто очень современен, но и невероятно актуален сейчас, как мне кажется:
«Я, Тиберий Клавдий Август Германик император, верховный жрец с трибунскою властью и вторично консул, постановляю: так как любезнейшие мне цари Агриппа и Ирод обратились ко мне с просьбой утвердить за всеми римскоподданными иудеями те же права, которые я утвердил за иудеями александрийскими, я с удовольствием согласился на это, и притом не только в угоду посетителям, но и потому, что счел того достойными тех, за которых они просили, ибо они всегда соблюдали верность римлянам. Поэтому я решил, чтобы права эти распространялись на все даже греческие города, где есть иудейское население, так как права эти были признаны еще божественным Августом. Пусть поэтому иудеи, живущие на всем протяжении нашей славной империи, невозбранно соблюдают свои исконные обычаи, причем я, по своему великодушию позволив им это, требую, чтобы они держали себя спокойнее и не глумились над религиозными обрядами иноверцев и соблюдали в точности свои собственные законы. Это мое распоряжение будет сообщено правителям городов, колоний и муниципий не только в пределах Италии, но и вне ее, а также царям и князьям через их собственных посланников» (эдикты Клавдия цитирую по «Иудейским древностям» Иосифа Флавия, кн. 19, 5).
Этот эдикт есть своего рода фиксация справедливости, это то, что можно было и надо было объявить после казни зачинщиков первого еврейского погрома.
Кстати, вышеприведенному эдикту предшествовал другой, в соответствии с которым Клавдий даровал (вернул) гражданские права всем александрийским евреям; вот фрагмент:
«Александрийские иудеи, называющиеся александрийцами, были поселены в Александрии вместе с первыми жителями этого города и пользовались, благодаря распоряжению царей, одинаковыми с греками гражданскими правами, как явствует из писаных документов и имеющихся на сей счет указов…Я не желаю, чтобы вопреки глупому распоряжению Гая, иудейский народ был чем-либо стеснен в своих правах, но требую, чтобы за ним были утверждены все прежние права его».
То, что так пугало Исидора и его сообщников, было теперь полностью осуществлено. Результат был обратный их заветным антисемитским чаяниям: они требовали того, чтобы евреи Александрии более не могли быть уравнены в гражданских правах с греками; такова, как видно, была сверхзадача, что они перед собой ставили. Но в результате погромщики добились того, чего они никоим образом не желали.
Агриппа торжествовал — в этом нет ни малейших сомнений. Хотели оскорбить лично его и его народ, а вышло-то совсем иначе.
Усилия тех, кто устроил грязное действо во дворе гимнасиума и кровавую экзекуцию в александрийском театре пропали даром. Более того, они понесли за это тяжелейшую кару.
Эх, как не хватает сейчас Агриппы, да и Клавдия!
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
ФЛАКК, ИСИДОР И ЛАМПОН
И СОВСЕМ НЕМНОГО О КАЛИГУЛЕ
Не раз уже высказывались мнения, что префект Флакк был отрешен от должности, судим, сослан и потом казнен вовсе не из-за своего содействия александрийским погромщикам, а главным образом из-за того, что у Калигулы было сильнейшее недоверие к нему как к старому приятелю императора Тиберия, вменялась ему и близость к начальнику преторианской гвардии Макрону, казненному Калигулой.
Может быть и так, не стану спорить, хотя на мой личный взгляд причина тут была еще и в особом дружеском расположении Калигулы к Агриппе. И это ведь император даровал своему душевному другу царскую корону и предложил (попросил) возвращаться в свое царство окольным путем, через Александрию. После чего Агриппе пришлось испытать разного рода неприятности, и вообще с этой поездки как раз и начался погром. Император никак не мог быть довольным, узнав, что потом произошло.
И префект Флакк не пресек, хотя имел все основания для этого, имевшие в Александрии издевательства над Агриппой, хоть он был столь любезен императору, и об этом все знали. Так что Калигула вполне мог осерчать за друга, да и за свой престиж, и ему важно было продемонстрировать, что неповадно такое вытворять с его креатурой.
Вот основные факторы, в соответствии с которыми, как мне кажется, расправа над префектом Флакком была просто предрешена, хотя, конечно, император не преследовал префекта именно как своего наместника Египта, который снюхался с греками-погромщиками.
У Калигулы были свои причины для гонений, направленных против Флакка, с его точки зрения вполне веские. Он мстил не за евреев, — он мстил за себя самого. А к самим евреям у него были свои претензии: он был страшно не доволен, что они отказываются признавать его богом.
Был не доволен евреями, но вот к Агриппе испытывал чувство расположения и признательности и его обидчика казнил по своим собственным резонам. Вот что, например, заявляет Калигула во втором томе «Иудейских древностей» Иосифа Флавия, обращаясь к Агриппе (разговор якобы относится к последнему году жизни императора, то есть к 41-му году):
«Я и раньше чувствовал честь, которую ты мне всегда оказывал, и знаю твою великую преданность мне, выражавшуюся тобою с личной опасностью при Тиверии. И теперь ты ни в чем не изменил своего ко мне отношения и стараешься даже выше сил выказать мне свою преданность»
(Иудейские древности. Спб., 1900, т. 2, с. 330).
И факт остается фактом: по велению императора у экс-префекта Флакка было перерезано горло, на великую радость александрийским евреям, выжившим во время погрома. Они восприняли это как отмщение, хотя сам Калигула, может, вовсе и не думал наказывать за погром.
Парадокс (причем, до конца со всей очевидностью так и не объясненный) заключается в том, что гонитель евреев вдруг расправился с их врагом. Может, все-таки это было сделано ради Агриппы ? Но главное, что это было сделано.
Но вот Исидор и Лампон при Клавдии и по решению Клавдия точно уж были казнены именно за доносы и кровавые погромные дела свои.
(продолжение следует)
