Обида за еврейское искусство вела к единственно возможному: не потакать стремлению выжить за счёт национального унижения. Конъюнктурные прыжки и ужимки, потеря достоинства и трусость становились для Буговой невыносимыми, не оправдывались никакими обстоятельствами. Позиция актрисы требовала рассмотрения возможностей её дальнейшего использования. Драматургия и режиссура здесь были монополией партии.