©Альманах "Еврейская Старина"
   2023 года

Loading

Мой сосед Гриша тогда мне сказал: «Это вам за то, что вы хотели отравить Сталина». В школе постоянно приходилось слышать обидные слова. И всё это в Одессе! А ведь Одесса считалась еврейским городом. Действительно, до войны больше трети населения были евреи.

 Илья Буркун

 ПОСЛЕВОЕННАЯ ОДЕССА

Об удивительном эксцессе
Я в звучных строфах расскажу…
Опять я в солнечной Одессе
По шумным улицам брожу…
 Юрий Олеша.
Воспоминания детства. Школьные годы.

 Победа

Моё послевоенное детство — трудное, голодное, ничего особенного радостного.

На фотографии дом, где мы жили в Одессе. Улица Подбельского №20, угол Ново — базарного переулка. Комната — 20 кв. м. Кухня 7 кв. м. Без отопления, газа и воды.

Отоплением служила плита в кухне. На ней же готовили еду. Утром нужно было очистить плиту от золы, растопить и целый день подбрасывать уголь. За ночь плита остывала. И довольно часто в особо холодные зимние дни, вода в ведре за ночь покрывалась тоненькой корочкой льда.

А ещё запомнился антисемитизм, с первых послевоенных осознанных месяцев жизни в Одессе.

Слово — «жид» семилетним впервые в жизни услышал во дворе нашего дома от своего соседа, Гриши Ганелина. Удивительно — мать русская, оставшаяся с двумя сыновьями в оккупации. На их глазах уничтожали соседей — евреев. Захватывали их жилье, грабили имущество. Муж Ганелиной, отец её детей — еврей, лейтенант Ганелин — погиб на фронте. Но это не мешало бабушке, маме, двум сыновьям, в чьих жилах текла еврейская кровь, быть антисемитами.

Когда началась борьба с космополитами, травля евреев проповедовалась властями повсеместно. Евреев увольняли с работ, многие отказывались обращаться к врачам — евреям. И причиной было сфабрикованное позорное «дело о врачах-вредителях», столь нашумевшее в нашей стране и за ее пределами.

Мой сосед Гриша тогда мне сказал: «Это вам за то, что вы хотели отравить Сталина».

 В школе постоянно приходилось слышать обидные слова. И всё это в Одессе! А ведь Одесса считалась еврейским городом. Действительно, до войны больше трети населения были евреи.

Но верна русская поговорка — «кого обидишь, того и ненавидишь». Об этом писал ещё древний римский историк Тацит: «Нам присуще обидеть того, кому мы причинили горе».

И жизнь показала — тех, кто пострадал от нас больше всего, мы ненавидим и шельмуем с особым остервенением. В этом суть антисемитизма. И по большому счёту, гибель шести миллионов лишь усугубила «вину евреев перед человечеством». Освенцим им простить не могут…

Мы вернулись из эвакуации летом 1944 года. Новый 1945 год встречали в Одессе. Он вошел в мою детскую жизнь далеко не детскими событиями и воспоминаниями.

10 апреля 1944 года. Освободители входят в Одессу.

В новогоднюю ночь я был допущен к праздничному столу, где собрались друзья родителей. Запомнились и счастливые минуты детской жизни, когда впервые отец купил новогоднюю ёлку на Новом базаре, втором по величине рынке после знаменитого Привоза.

Новый базар

Елку родители устанавливали, когда я спал. Проснувшись, почувствовал аромат свежей хвои, и с тех пор он стал одним из любимых запахов.

В утренних сумерках таинственно мерцали елочные украшения. Блестящие разноцветные шары, зверюшки из раскрашенного папье-маше, дирижабли из стекляруса.

 Всё это родители купили на блошином рынке Староконного базара у пожилой женщины, где в доме по всей вероятности уже не для кого было ставить ёлку.

Шёл пятый год самой страшной, изнуряющей, кровопролитной войны. Действительность постоянно напоминала об этом. Развалины домов и пленные немцы, разбирающие эти развалины. Пустые прилавки магазинов и голод преследующий меня постоянно.

И не было ни одной семьи, не испытавшей горя от потери близких людей.

Бесспорно, страшнее было тем, кто сражался на фронте. Каждый день для них мог оказаться последним. И такую трагедию от потери близкого человека моя семья пережила в тот день, когда вся страна праздновала Победу.

 Мой дедушка с бабушкой жили на ул. Советской Армии№ 31, рядом с Тираспольской площадью.

Тираспольская площадь

Висевшая на стене черная картонная тарелка радиопередатчика не умолкала с 6 утра и до 12 ночи. Каждое утро ждали с нетерпением сообщений с фронта.

И вдруг, в ночной тишине с 8 на 9 мая, в 2 часа ночи по московскому времени население страны было разбужено голосом Юрия Левитана: «Работают все радиостанции Советского Союза. Великая Отечественная война победоносно завершена…» Прямо с постели люди выбегали во дворы, выходили на улицы. Целовались, обнимая, поздравляя друг друга, с трудом понимая реальность происшедшего.

Приморский бульвар 9 мая 1945 года.

В эту ночь уже никто не ложился спать. Наступило утро 9 мая, обычный рабочий день.

 В воздухе пахло весной. Нарядные покрытые зелёной кроной акации, готовые к цветению.

И как всегда в этот день, утром во дворе появился почтальон, бывший солдат, потерявший на фронте левую руку. Пустой рукав гимнастёрки заправлен за ремень.

Он подошёл к квартире, где жили дедушка и бабушка, постучал. Когда дед открыл дверь, почтальон не поднимая головы, молча вручил конверт и быстро ушёл. Обычно они перекидывались несколькими словами, обсуждали новости с фронта. А здесь — ведь день Победы… и не одной реплики.

 А дедушка — обрадовавшись, какой замечательный подарок — письмо от старшего сына Лёвы, пришедшее в такой день. Он не обратил внимания на поведение почтальона.

 Разорвав конверт, торопливо достал стандартный бланк, и в одно мгновение словно стал ниже ростом, кровь отхлынула от лица.

Плохо осознавая прочитанное, сгорбившись, опустился на стул, оцепенело глядя на лист похоронки. Буквы расплывались, спазм сжал горло, теряя сознание, стал медленно сползать со стула.

«Ваш сын Лев Абрамович Буркун, геройски погиб во время штурма Берлина…».

Такие самодельные конверты получали с фронта.

С тех пор деда словно подменили. Очень тяжело переживал потерю. После второго инсульта, в 68 лет ушёл из жизни. Для меня смерть дедушки была страшным ударом. Был очень привязан, очень любил его, и он отвечал мне тем же. Для него я был последним в роду носителем фамилии Буркун.

 Хорошо помню, как 7 дней собирались его друзья, близкие ему люди, в том числе и я с отцом. Читали поминальную молитву «Кадиш». Я не понимал ни одного слова, но отец объяснил мне: по традиции, молитва — последнее добро живых для умершего близкого человека — связь между живыми и ушедшими в мир иной, тем самым демонстрируя продолжение жизни.

Моя семья

Верхний ряд — слева направо — Лев Буркун, старший брат отца, погиб при взятии Берлина. Младшая сестра отца — Зинаида. Мой отец — Яков с мамой Розалией. Зинаида — старшая сестра отца с мужем Григорием.

Во втором ряду отец мамы — Шика и бабушка Соня — расстреляны немцами в !941 году в деревне Мордаровка. Родители отца — Эстер и Аврум Буркун.

Третий ряд — Сестра мамы — Маня, прошедшая Освенцим. Дети старшей сестры Лизы — Леонид, Клавдия.

9-го мая, когда вся страна ликовала, празднуя Победу, стал траурным днём в моей семье. Каждый год 9 мая бабушка зажигала свечу. Я видел, как её губы беззвучно шевелятся в поминальной молитве.

В 90-е я пытался найти следы моего дяди Лёвы. На мой запрос, к сожалению, получил только короткую стандартную отписку: «Старший сержант, Лев Абрамович Буркун, пропал без вести во время боёв на подступах к Берлину».

Война всегда ассоциируется со словом смерть. Но ещё большую боль и скорбь ощущаешь, когда гибель солдата — жертва преступного произвола и беззакония высших чинов своей же власти.

Лев Буркун, один из многих, пройдя всю войну, не дожив нескольких дней до Победы, остался в безымянной могиле в немецкой земле.

И всё это по вине сталинской хунты и её выкормыша — преступника Жукова , присвоившей себе право распоряжаться миллионами чужих жизней. Именно, на совести «маршала Победы», горы трупов оставленные на Зееловских высотах на подступах к Берлину.

Около 400 000 солдат и офицеров не дожили всего нескольких дней до Победы, оставили сиротами своих детей, вдовами своих жён. А сколько не рождённых детей могло бы появиться от погибших молодых солдат…

«Жуков поставил танки — за пехотой 8-й гвардейской армии, чтобы прорвать оборону пехотной атакой, а затем ввести в «чистый прорыв» две танковые армии — прямо на Берлин. Но первая же волна пехоты утонула в крови и огне. Вторая — тоже». Так пишут сегодня историки анализирую события того времени.

И сам по себе приказ характеризует отношение маршала к простым солдатам, как к расходному материалу: идите впереди танков, техника дороже человека!

Берлинская операция вошла в книгу рекордов Гиннесса как самое кровопролитное сражение в истории войн.

 Историки с горечью признают — «Это была Пиррова победа». Но в России не очень принято говорить об этом. Руководители страны не любят, когда им напоминают о трагическом прошлом. Зачем вспоминать плохое? Да и кому нужна правда? И вновь замаячила тень Сталина. Образец «фанатичного государственника», а сталинская власть — образец того, как можно управлять Россией. В духе времени он стал «эффективным менеджером».

 А тогда, в ночь перед атакой хорошо укреплённых Зееловских высот, Жуков позвонил В. Чуйкову, находящемуся на НП армии, разразившись матом, орал, что комкор предатель, изменник, что застрелит его собственной рукой. Почему танки не идут в атаку.

Перепуганный Чуйков, схватив трубку, истерично ругаясь, то же самое повторил комдиву Марченко. Командирам не оставалось ничего другого, как выполнять приказ. И ТАНКИ, СМЕТАЯ СВОИХ ЖЕ, ПОЛЕЗЛИ В ЛОБОВУЮ АТАКУ.

Посылая свои войска раз за разом на погибель, Жуков решал не столько военную, сколько личную задачу: он понимал, что если промедлит, к Берлину раньше, чем его собственный фронт выйдет 1-й Украинский, ведомый маршалом Коневым.

Зееловские высоты, орудия вязли в грязи…

«Ошибок не было», — пишет маршал «Победы» в мемуарах о своих действиях. Действительно, какие могут быть ошибки у гениального полководца, четырежды Героя Советского Союза, заместителя кровавого Верховного главнокомандующего. «Бабы ещё нарожают…»

Во время Потсдамской конференции глав трех союзных стран 17.07. — 2.08.1945 г. Сталин, с гордостью говоря о взятии Берлина, заявил: «…Чувствуется, наши войска со вкусом поработали над Берлином. Проездом я видел всего лишь десяток уцелевших домов».

Уважаемый читатель — Вам это ничего не напоминает из современной истории…

Зееловские высоты. Перед атакой.

Я уже приводил высказывание писателя — фронтовика Виктора Астафьева, назвавшего Жукова и Сталина «преступниками, сорившими собственным народом».

Могу дополнить их характеристику его же словами: «…А, между прочим, тот, кто до Жукова доберется, и будет истинным русским писателем, а не «наследником». Ох, какой это выкормыш «отца и учителя»! Какой браконьер русского народа. Он, он и товарищ Сталин сожгли в огне войны русский народ и Россию. Вот с этого тяжелого обвинения надо начинать разговор о войне, тогда и будет правда, но нам до нее не дожить…»

Нам повезло, дожили до этой чудовищной правды, но, к сожалению, не дожили до покаяния, до осуждения государством своих преступлений, как это сделал немецкий народ, осудив нацизм, запретив нацистскую пропаганду.

Россия другая, у неё «особый путь», «нам просто не повезло», «в России нельзя без репрессий, без сильной руки», «лес рубят, щепки летят». И вместо осуждения и запрета, открытая пропаганда на государственных каналах деятельности компартии, её вождей. Фальсификация правды о войне. И вновь устанавливают памятники кровавому диктатору.

И семимильными шагами вперёд к прошлому.

Коммунисты гордо несут его портрет во главе колонны по Красной площади. Никто не ропщет, не возмущается. Глава РПЦ, господин Гундяев в едином порыве с коммунистами вышагивает во главе крестного хода под хоругвями рядом с портретом Сталина, главного виновника безжалостного уничтожения православной церкви в стране.

И на всех каналах Т.В. звучит призыв: «Можем повторить!».

 Коллаборационизм

У нас во дворе была дворник — тётя Нина. После 11 Нина вешала на воротах большой замок. Те, кто приходил позже, звонили, тетя Нина отпирала ворота, за что получала вознаграждение.

Её муж, дядя Коля служил в милиции — сержантом. Детей у них не было. Часто Коля приходил после работы крепко выпивший. Реализовывал поговорку «Если бьёт, значит любит». Крики любви слышали все соседи. На следующий день тётя Нина появлялась со следами любви на лице.

Мой сосед, Леня Ганелин, остававшийся в Одессе во время оккупации, рассказывал — дядя Коля и тётя Нина появились во время войны. Заняли квартиру расстрелянных евреев. При румынах дядя Коля служил полицаем.

Для меня семилетнего было загадкой, как полицай превратился в милиционера. Так это навсегда и осталось загадкой. Однажды ночью Коля с Ниной исчезли, а в их комнате поселился новый дворник.

 Во время войны Одесса была в зоне оккупации румынских войск. В зверствах против еврейского населения они не уступали немецким фашистам. Создавали и ликвидировали гетто, депортировали евреев в концлагеря по всей Транснистрии, так называлась территория, где во время войны хозяйничала Румыния. Одесса стала её столицей.

Карательные акции, направленные сугубо против евреев начались 19 октября 1941 года в селе Дальник, где единовременно было уничтожено около 3 тысяч евреев. Затем массовое сожжение в «пороховых складах» (в районе нынешней площади Толбухина).

Там 23 октября 1941 года — страшная страница истории города, которая унесла жизни еще 23 000 евреев и советских военнопленных. Это были первые, несистемные акции Холокоста в городе.

Сразу был издан указ о создании гетто в бедном районе Слободки.

Туда переселили около 40 тысяч евреев. В условиях невероятной скученности, жилья не хватало, люди находились зимой под открытым небом, что привело к массовой смертности от переохлаждения. А в гетто они были собраны лишь для того, чтобы депортировать в сельские концлагеря

Депортация одесских евреев в один из концлагерей — в селе Богдановка — лагерь уничтожения, созданный в бывшем свинарнике, румынскими оккупационными властями на берегу Южного Буга началась в октябре 1941 г.
Заключенных содержали в чудовищных условиях, в помещениях бывшего колхозного свинарника, без отопления, без воды.

 В середине декабря вспыхнула эпидемия тифа.

На совещании, в котором участвовали комендант Ионеску, немецкие советники, было принято решение о срочном уничтожении всех заключенных лагеря.

Осуществление этого решения было поручено В. Манеску, представителю военного командования округа. В акции участвовали части румынской армии и жандармерии, подразделения вспомогательной украинской полиции и отряды из немцев.

21 декабря 1941 г. в концлагере началось уничтожение заключенных. Пять тысяч больных тифом, вместе с ними и инвалиды были заперты в двух свинарниках. Заколочены окна и двери, соломенные крыши облили бензином и подожгли. Сгорели все…

Оставшихся в лагере евреев выводили группами по 300–400 человек в ближайший лес, к глубокому рву, заставляли раздеться и убивали разрывными пулями.

Конвейер смерти длился четыре дня. Расстреляли 30 тысяч евреев, несколько тысяч цыган. А многие просто замерзли в лесу.

На католическое Рождество был небольшой перерыв. Казни возобновились 28 декабря, и до 31 декабря уничтожили оставшиеся 11 тысяч человек.

Так румыны выполняли «плановую работу по окончательному решению еврейского вопроса».

Богдановка — мемориал жертвам Холокоста на месте лагеря уничтожения в 1941 — 1942 г. на берегу Южного Буга.

В результате, за первых полгода оккупации — к весне 1942 года — было уничтожено около 128 тысяч одесских евреев.

К сожалению, эти факты в советское время всегда замалчивались. Советские историки имели обыкновение не называть прежних врагов немецко-фашистскими оккупантами, когда речь шла о Румынии, после того, как страна стала социалистическим государством, союзником СССР.

Прежний враг стал частью советского концлагеря, поэтому замалчивались неприглядные эпизоды прошлого, факты о румынских оккупантах и их пособниках — коллаборационистах из местного населения.

Я уже писал о трагической участи дедушки и бабушки. На расстрел в селе Мордаровка их вели соседи-полицаи. После расстрела заняли дом, присвоили имущество. Мою тётю выдал фашистам её соученик. Она попала в Освенцим.

Надо отдать должное — были и другие, те, кто в течение полутора лет прятали Маню в погребе своего дома, спасая её жизнь, деля с ней остатки хлеба, рискуя своей жизнью. Их звали Оксана и Степан, сегодня их называют праведниками.

Когда советские войска освободили Одессу, в архивах сигуранцы было обнаружено более 52 000 папок, содержащих документы фашистского произвола местных властей, их зверства по отношению к евреям. Долгие годы все эти документы находились под грифом «СЕКРЕТНО». Сегодня огромный массив в виде микрофильмов хранится в Мемориальном музее Холокоста США, в Вашингтоне. В Яд Вашеме, в Иерусалиме.

 В начале 1990-х годов, в Прохоровском сквере, в Одессе, в том самом месте, где на окраине города в 1941 году начиналась «дорога смерти» одесских евреев и цыган, начал создаваться мемориал памяти жертв Холокоста.

Скульптор памятника — З. Церетели, архитектор — В. Глазырин. Замысел, инициатива и финансирование — семьи Якова Иосифовича Маниовича.

Яков в возрасте 17 лет пошел добровольцем на фронт. Был тяжело ранен, попал в лагерь смерти в Одессе, но сумел бежать. После этого воевал в 333-й стрелковой дивизии и принимал участие в освобождении Одессы от нацистов и коллаборационистов. Из-за ранений, впоследствии стал инвалидом первой группы. Его боевые заслуги были отмечены орденами и медалями, в том числе — Ордена отечественной войны 1 степени. После окончания войны стал адвокатом. В 1945 году поступил в юридический институт, который впоследствии без отрыва от работы окончил с отличием. 15 июня 2004 г. ему было присвоено звание — Почетный гражданин Одессы.

Позднее к памятнику добавилась «Аллея Праведников мира» — где каждое дерево высажено в честь одесского жителя, укрывавшего и спасавшего евреев.

Прохоровский сквер

Всю эту информацию я разыскал, работая в городском архиве, расположенном тогда в бывшей Бродской синагоге по ул. Жуковского 18, когда посетил Одессу в 2004 г.

Бродская синагога, которую когда-то воспел Исаак Бабель в «Одесских рассказах»: «Я поставлю вам, Эйхбаум, памятник из розового мрамора. Я сделаю вас старостой Бродской синагоги».

Бродская синагога в Одессе

До революции это была главная синагога Одессы.

Не многие знают историю этого здания, а она весьма любопытна.

С начала XIX века в Одессе существовала Бродская община. Её основали еврейские переселенцы из местечка Броды (Галиция), которое и стало обозначением самой общины, а после и синагоги.

 Здание построено в стиле флорентийской готики, выгодно выделяясь гармоничностью пропорций, арочными окнами, стрельчатыми сводами и восьмигранными башенками.

В новом зале Бродской синагоги установили орган. Так появилась первая в тогдашней Российской империи хоральная синагога. В ней соблюдалась более строгая обрядность, был кантор и мужской хор.

После столетнего перерыва в 2016 году Бродская синагога вновь возвращена законным хозяевам — еврейской общине.

А тогда сотрудники архива рассказывали мне, с каким трудом они спасали бесценные папки от плесени, от мышей.

Самое тяжелое впечатление на меня произвели сотни тысяч доносов и докладов местных осведомителей, адресованные румынским властям.

Наткнулся и на такой любопытный документ:

«В помощь властям, как распознать скрывающихся евреев: Опознать, и засвидетельствовать еврея можно следующим образом: 1. По лицу и внешнему виду еврея; 2. По неправильной речи; 3. По имеющимся у него официальным документам; 4. По половым органам у мужчин».

Вот ещё один перл, подписанный неким Валерием Ткаченко: «В подвале дома №13 по улице Тираспольской собираются жиды и ведут разговор о политике. И они говорят, что румыны и немцы стаканами пьют нашу кровь и что мы будем пить ихнюю ведрами. И Америка нам поможет».

Американский писатель — исследователь, Чарльз Кинг, проведший много времени в Одесском архиве пишет в своей книге «Одесса, величие и смерть города грёз»: — Активный антисемитизм, страх перед возвращением советской власти, панический ужас перед доносами плюс алчность, зависть и неприязнь — всё переплелось в клубок мотивов действий одесских коллаборационистов.

 К сожалению, массовая паранойя, доносы и мания разоблачения, помноженная на антисемитизм, привитым советским режимом, стали сутью поведения многих жителей оккупированных территорий. Велико было искушение донести на соседа, чтобы захватить квартиру, его имущество.

В результате фашистского геноцида над еврейским населением (до войны еврейское население Одессы составляло около 200 тысяч человек) на момент освобождения Одессы в городе остались живыми всего 600 евреев. Можно представить, что им довелось пережить…

Однажды мама пришла домой очень взволнованной. На рынке встретила соседку из села, где жили родители. Они рассказали маме, что видели её отца в селе. В воскресенье мама уже садилась в поезд, следующий в Мордаровку, взяв меня с собой.

Первым делом мы отправились в сельсовет. Председатель сельсовета Владимир Телуца узнал маму, он хорошо помнил её семью. Это его родители Степан и Оксана прятали мамину младшую сестру Маню в подполье своего дома, во время оккупации.

Мордаровка.

К сожалению, соседка ошиблась.

Председатель сельсовета рассказал о расстреле дедушки и бабушки, повёл на место расстрела. Маме выдал официальную справку. Этот документ о страшном злодеянии подписали свидетели — соседи.

Мы пошли к дому, где до войны прошло детство мамы. Там жила незнакомая молодая семья, недавно перебравшаяся из Ананьева. Когда мы вошли в дом, мама увидела шкаф, комод и письменный стол принадлежавший родителям. Хозяева объяснили, мебель осталась от прежних жильцов, у которых они недавно купили дом. Мама уговорила продать то, что ей было дорого, что напоминало родителей.

В дальнейшем эти раритеты перешли ко мне. Отреставрированные, они украшали мою дачу. Уезжая, я подарил мебель моему другу, Валерию Мазурину, где она находится и сейчас.

 Школьная драма

 Для меня лично 1945-й стал знаменателен ещё одним очень важным событием в моей жизни. Первого сентября 1945 года, в день рождения, я пошёл в первый класс. Школа №50 в двух кварталах от моего дома на углу улиц Франца Меринга и Конной. Старинное здание бывшей девичьей гимназии. Просторные классы с высокими потолками, широкие коридоры, где проходили школьные линейки. Небольшой заасфальтированный двор без единого кустика, ограждённый высоким каменным забором. Я нашёл в интернете фотографию школы. Сейчас всё выглядит несколько иначе — вместо каменного забора, изящная металлическая ограда. Школа с глубоким изучением иностранных языков.

Нашим классным руководителем у была Аделия Марковна. Одинокая, незамужняя, потерявшая во время войны отца, ухаживающая за больной парализованной матерью.

Уходя на работу, оставляла её одну. На большой перемене бежала домой, накормить, дать лекарство. Когда началась война, Аделия Марковна сумела вывезти мать в эвакуацию.

Вернулись в 1944-м, поселилась в доме на углу улицы Барановой и Торговой. Четыре года моей жизни были тесно связаны с Аделией Марковной и не только в учебные часы.

Эта женщина с нерастраченной материнской любовью учила нас человеческим отношениям. Но так случилось, что она же стала соучастницей многих бед, причиной многих неудач и сложностей, поджидающих меня, в корне изменив мою жизнь.

Те, кто читал о событиях связанных с моим рождением, возможно, помнят о первых днях моего существования. Я родился с врождённой аномалией, несовместимой с жизнью. Врачи разводили руками. Их приговор был однозначен: «Не жилец».

 И только всесильная материнская любовь, не поддающаяся никаким уговорам, вопреки всем прогнозам, и руки уникального хирурга, профессора Коха спасли мою жизнь.

 Родители бывают разные. Одни считают, что они всегда правы, просто по факту своего родительства.

Другие, не уверенные в своих педагогических талантах, читают горы литературы, изводят ребёнка своей постоянной тревогой.

А есть и такие, которые вдруг обнаружили, что ребёнок уже всё понимает, уже курит, и начинается острый приступ воспитательной активности.

 Всемирно известный педагог Януш Корчак писал: «Ребёнок превосходит нас силой чувств. В области интеллекта он, по меньшей мере, равен нам, ему недостаёт лишь опыта».

И обязанность родителей и педагогов уметь в маленьком человеке распознать свойственные ему способности и помочь их развитию.

 Моим увлечением, помимо чтения, была живопись.

В тетрадях по литературе я обязательно рисовал портрет писателя, которого мы изучали. Любил делать зарисовки, гуляя по улицам города. Помню, несколько дней приходил и писал памятник Лаокоону, на ул. Советской Армии, в сквере напротив кинотеатре «Одесса».

Сегодня этот памятник перенесен на ул. Пушкинскую, напротив музея Археологии.

Как — то проходя мимо Дворца культуры профсоюзов, я прочёл объявление о наборе в художественную школу живописи. Мне очень повезло, моим педагогом стала

замечательная — Зоя Александровна Ивницкая, супруга известного театрального художника Михаила Ивницкого.

Зоя Ивницкая.

Михаил Ивницкий

В 90 она эмигрировала в США, жила в Лос-Анжелес. Мой американский друг Эрнест, живущий в этом городе, дал её телефон. Мы перезванивались. Зоя Александровна продолжала заниматься живописью, преподавала.

Известный одесский балетмейстер А. Якубов, живущий в Чикаго, поставил балет «Бэмби». С Ивницким его связывала совместная работа в Одессе, взаимное уважение и человеческая симпатия. Постановку Якубов посвятил памяти Михаила Борисовича.

Для разработки эскизов декораций и костюмов, режиссёр пригласил Зоя Иваницкую.

 Сами декорации по её эскизам выполнил в Одессе воспитанник Ивницкого, пришедший в театр учеником декоратора, возглавлявший декоративный цех Одесской муз комедии, Сергей Босок. В Чикаго декорации летели по частям.

Спектакль в Америке был принят с востргом.

В 2019 году Зинаида Ивницкая покинула наш мир. Ей исполнилось 90 лет.

Но она успела написать и издать книгу, посвящённую памяти своего замечательного мужа, — Михаила Ивницкого, вышедшую в Нью-Йорке.

Зоя и Михаил Ивницкие запомнились как яркие, талантливые индивидуальности, добрые, мудрые. В книге звучат и дышат неповторимыми голосами судьбы тех, кто жил тогда в Одессе, их соратники и друзья, многие выдающиеся художники, артисты, режиссёры.

Много лет Михаил Ивницкий был главным художником знаменитой Одесской оперетты. Рядом с ним трудилась и Зоя.

Ивницкая, костюм к спектаклю — «Великий микадо, или Брак по-японски»

Ее замечательные костюмы «звучали» в унисон с макетами декораций, которые придумывал ее супруг. Эта пара творцов — целая эпоха в истории театра, куда они пришли вместе, и в работе над оформлением спектаклей понимали друг друга без слов.

Декорации Михаила Ивницкого к спектаклю «Летучая мышь»

 Многому научила меня Зоя Александрова. Хвалила мои работы, считала, что нужно обязательно продолжать художественное образование.

В те далёкие времена кисти, краски, холсты могли приобрести в художественном салоне только члены Союза художников.

И только с развалом СССР всё это появились в свободной продаже. Тогда я и отдался своему увлечению.

Но только в Австралии я смог осуществить свою мечту. В 60 лет закончив Артколедж, серьёзно занялся живописью. Но это уже другая история.

А этот пейзаж, писал под руководством Зинаиды Ивницкой, когда мы выезжали на этюды. Картина прилетела со мной в Австралию.

 К сожалению, родители относились к моему увлечению не очень серьёзно. Считая, что художник — это не профессия. Разве, что писать рекламы для кинотеатров. А я по-прежнему продолжал заниматься живописью для души, мечтая стать художником.

Когда рождаются дети, учась быть родителями мы, часто допуская ошибки, только с возрастом начинаем понимать, что допущенные ошибки в воспитании — это будущие проблемы для наших детей

 Бесспорно, каждый ребенок нуждается в уникальной родительской любви. Природная основа любви — потребность в привязанности к другому существу глубоко заложена в каждом из нас.

Особенно это проявляется в чувствах матери к своему детёнышу.

Но это не значит, что нужно проявлять гиперопеку, выкраивая личность ребёнка под придуманное вами лекало, не разделяя его увлечения.

Поинтересуйтесь, чего он хочет сам, наблюдая за его интересами. Предоставив ему право выбора и возможность отвечать за свои поступки.

 И боже упаси бросаться в крайности, бояться приласкать, либо чрезмерно проявлять свою любовь, полностью лишая детей самостоятельности, опекая, убирая любые трудности из жизни своего чада. И в том и другом случае жизнь ребёнка становится невыносимой и может быть сломана.

К сожалению, гиперопеку я испытал на себе, что породило многие детские комплексы, от которых с трудом избавлялся.

А пока в моей жизни начался первый учебный год. Борьба за мою уходящую жизнь, на протяжении первых месяцев моего появления на свет, боязнь потерять меня, наложила серьезный отпечаток на сознание моей мамы.

Когда начались занятия в первом классе, мама, желая помочь, наняла для меня репетитора, освободила от уроков физкультуры.

 А ведь среди 30 учеников нашего класса только четверо — Лёня Биневич, Вадик Дашевский, Дима Мучник и я, уже умели читать и считать. Была отличная память, быстро соображал. В репетиторстве вовсе не нуждался. И принятое мамой решение стало причиной моего падения.

Усугубило ещё и то, что в качестве репетитора мама договаривается с классным руководителем, Аделей Марковной.

Аделя Марковна была хорошим педагогом, и, несмотря на все тяготы жизни — война, голодные послевоенные годы, потеря отца, тяжелая болезнь матери, – любила свою работу.

Не имея своих детей, всё своё тепло отдавала нам. Её обожали ученики, уважали родители.

Но мизерная зарплата Адели Марковны, расходы на медикаменты для больной матери, постоянная нужда, и она с радостью соглашается стать моим репетитором… После занятий, пообедав, я отправлялся к Адели Марковне, где должен был готовить уроки. Первые несколько месяцев она строго требовала от меня самостоятельности в подготовке домашних заданий. Мне это не очень нравилось, но деваться было некуда.

 А её матери становилась всё хуже. Всё чаще она оставляла меня одного, отдавала свою тетрадку, в которой готовила задания к уроку. Я аккуратно списывал упражнения, решения задач. Был счастлив, побыстрее закончить нелюбимое дело и поскорее на улицу, где было столько интересного.

Так пролетело 4 года. Практически я не учился. Оставалась только страсть к чтению. Но из класса в класс переходил отличником. Мама была счастлива. А я не понимал, чем это обернётся для меня в будущем.

Наш класс после окончания четвёртого года. В центре — классный руководитель, Аделя Марковна, рядом завуч, Марк Ефимович. Я в первом ряду, третий справа. Слева от Адели Марковны сидит Дима Мучник.

Дима живет в Америке, с ним я поддерживаю связь и сейчас. Он помог вспомнить фамилии многих наших соучеников. Буду рад, если кто-то откликнется: Зиновий Вакс, Быков, Вадик Дашевский, Чердак, Лёня Биневич, Светличный, Зинчук, Марик Кунянский, Леонид Айзенберг, Арнольд Виноградов, Лёнчик Горенман, Савранский, Сердюк, Жора Кутненко, Миша Эйдельман, Якубов, Изя Клейнерман.

Начинается новый учебный год в пятом классе, уже без Адели Марковны. И наступает трагическая развязка. Вполне понятно, я ничего не знал. Самые отсталые ученики в классе знали таблицу умножения. Я не знал, не знал грамматики, не учил арифметику. Те не менее, 5-й класс закончил. Мне повезло, тогда не принято было оставлять на второй год.

В шестом всё повторяется. Учителя не любят меня, за что любить двоечника. Я отвечаю тем же. Часто сбегаю с уроков.

Рядом строится новая школа №122. У нас классы переполнены, и часть учеников переводят в новую школу. Переводят худших, в их числе оказался и я.

Школа №122

Читать продолжаю запоем. Естественно, это не школьная программа. Марк Твен и Фенимор Купер, Вальтер Скотт, Джек Лондон и Конан Дойль. Чуть постарше Драйзер и Мопассан. Увлёкся фантастикой. В школьной библиотеке я один из самых активных читателей. Милая, обаятельная библиотекарша Нина Петровна обратила на меня внимание. Я стал её помощником. Помогал сортировать новые поступления, раскладывал по полкам. Иногда принимал и выдавал книги. После всех неудач в учебе, в библиотеке я находил отраду, чувствовал себя человеком. Тогда я и совершил свой проступок, за который мне стыдно и сейчас. В одном из новых поступлений я увидел книгу неизвестного мне автора — Джеральд Даррелл — «Моя семья и звери».

 А тогда, открываю, читаю аннотацию. И забываю обо всём. Погружаюсь в сказочный мир детства писателя.

Зачитавшись, не услышал звонка. И только вошедшая в комнату Нина Петровна возвращает меня в реальность. И я совершаю непоправимое. Когда библиотекарь выходит из комнаты, прячу книгу за пазухой, решив дочитать её дома, а завтра принести в школу.

 Дома, забыв обо всём, очнулся поздно ночью, когда дочитывал книгу, сожалел, что нет продолжения.

На следующий день, полусонный побрёл в школу.

К несчастью книгу забыл дома. Дождавшись большой перемены бегу в библиотеку.

Открыв дверь, я увидел лицо Нины Петровны и сразу всё понял. Она обнаружила пропажу. Ни один мускул не дрогнул на её лице.

Не глядя на меня, ровным голосом она произнесла: «Иди, пожалуйста, на занятия, мне больше твоя помощь не понадобится».

Лучше было бы, если бы она меня отругала, накричала. Это был самый страшный для меня приговор. Единственный человек в школе, протянувший мне руку помощи, а я её предал.

Нужно было объяснить, принести книгу, но я струсил.

Выйдя из библиотеки, побрёл в класс. После этого я больше никогда не заходил в библиотеку.

 Я был раздавлен. Не зря говорят — нет страшнее суда, чем суд твоей совести.

Позже я попросил своего соученика передать книгу Нине Петровне. Всё ждал, что она простит, позовёт. Не позвала.

Но на этом беды не кончились. В стране объявлена борьба с частным предпринимательством. Артели закрываются, многие из руководителей под судом. Закрыли и артель, где работает отец. Он остаётся без работы. Мама устроилась продавцом в магазине.

Приятель отца предложил работу. На грузовом железнодорожном транспорте — проводником, его напарником .

По его рассказам приличный заработок, т.к. всё время в пути оплачивается как рабочее. А путь дальний Одесса — Владивосток. Отец оформляется на работу и уезжает в первый рейс.

 У меня полная самостоятельность. Можно пропускать школу, большую часть времени проводить на улице, где всегда находятся развлечения. А развлечения, дворовые игры. Летом казаки–разбойники, цурки и гилки, маялки. В отрезанный носок насыпали зёрна пшеницы, если не было пшеницы, насыпали песок. Зашивали, получался маленький мешочек. Играющий должен внутренней щечкой ботинка подбивать маялку, стараясь её не уронить. Выигрывал тот, кто подбрасывал большее количество раз. Играли в ножичеки, в монетки. Зимой, любимое развлечение коньки. У меня были коньки — снегурочки. Веревкой их привязывали к обуви.

Игра в ножички.

Самым большим шиком было, схватившись на углу Ольгиевской и Подбельского за поручень трамвая №23, на повороте, где трамвай снижал скорость, катиться  по замёрзшей мостовой мимо нашего дома.

Мы не понимали всей опасности от подобного геройства. Один из парней на нашей улице стал инвалидом, попав по колёса трамвая. Счастье, что остался жив.

 Через месяц вернулся отец из рейса. Получил зарплату, действительно деньги немалые. В доме появились продукты с рынка. Мама готовила с большим удовольствием. Любил готовить и мой отец. Неделя отдыха и вновь в рейс. Мы тогда не знали, насколько опасна его работа.

Грузом были молдавские вина для Дальнего востока. Товарный вагон. В нем печка — буржуйка для обогрева и чтобы не замерзало вино. Во все времена, в Советском Союзе, когда дефицит был главным составляющим экономики, алкоголь представлял особую ценность. Был ходовым товаром, зачастую заменяя деньги.

 Состав до Владивостока шёл несколько недель, подолгу простаивая на станциях. Его груз был лакомой добычей. Часто на остановках бандиты нападали на проводников. Избивали, грабили, отбирая вино. На одной из станций отец отправился за кипятком. Напарник остался в вагоне один. Набрав кипяток, отец подошёл к вагону, не обратив внимания на двух парней, стоявших рядом. Когда начал открывать дверь товарного вагона, один из грабителей ударил его по голове. Появились ещё двое. Забравшись в вагон, избили до полусмерти напарника отца, стали выгружать ящики с вином.

 К счастью, папа остался жив. С переломом ноги, раненой во время войны, с травмой головы он попал в госпиталь. Более месяца от него не было никаких вестей. Наконец пришло письмо. Он писал, что задерживается, ничего не рассказывая о происшедшем. А через две недели появился на костылях. Перелом был со смещением. Кости неверно срослись. Вновь госпиталь. Операция под общим наркозом. Ломали неправильно сросшуюся кость, и опять на 2 месяца гипс.

Деньги, полученные отцом, проели и вновь жизнь впроголодь на мамину зарплату. А к тому времени родилась младшая сестра — Софа.

Я с моей сестрой Софой.

 В 6-м классе школу я практически не посещал. Результат был понятен, остался на второй год. Классным руководителем у нас был Виктор Иванович, фронтовик, преподаватель украинского языка. Русскоязычная школа, каких большинство было в Одессе, где к украинскому языку относились с пренебрежением. Классного я не терпел. Украинский язык мы называли «теляча мова». По украинский это значило — телячий язык.

Всё это наследие советской системы. Пренебрежение к коренным языкам. Всё делопроизводство только на русском. На весь город одна украинская школа. Украинский язык преподавался только факультативно. Виктор Иванович, как и многие участники войны, ходил в офицерской форме, в сапогах и офицерском кителе. В руках всегда держал деревянную линейку. За любую провинность больно щёлкал по костяшкам пальцев. За тонкий заострённый нос я называл его «Буратино». Кличка прижилась среди учеников. Удивительно, узнав об этом, он отнёсся к моим проискам очень снисходительно, с самоиронией, чем обезоруживал нас.

 Однажды, зайдя в класс, он с улыбкой сказал: «А сейчас приглашаю всех желающих в страну дураков». И он открывал для нас удивительную украинскую литературу. Именно он, повлиял на мою судьбу.

Мать, естественно, не догадывалась о моих прогулах, целый день на работе, после работы бежала к отцу в госпиталь.

Был поздний вечер, мама, вернувшись из госпиталя, накрывала на стол, когда раздался стук в двери.

 Открыв дверь, я опешил от неожиданности. На пороге стоял Виктор Иванович. «Вот и наступил час расплаты», — подумал я.

Классный вошёл в комнату, осмотрел нашу скудную обстановку, где в одной комнате была и спальня, и столовая, и детская. Кровать родителей, моя тахта, кроватка младшей сестры Софии.

 Виктор Иванович представился маме. А я не знал куда деваться. Он попросил угостить его чаем, стал расспрашивать о семье, об отце. На встревоженный вопрос мамы — что я натворил, к моему удивлению, успокоил её. Я пребывал в полном недоумении, не понимая цель визита.

После чая он попросил меня погулять во дворе. Около часа беседовал с мамой. Затем мама позвала меня. Я шёл как на эшафот. Когда вошёл, Виктор Иванович обратился ко мне: «Я прекрасно понимаю, в каком тяжёлом положении твои родители, ты уже не маленький и должен помочь маме. Завтра я жду тебя в школе».

С ужасом ждал его ухода. К моему удивлению, мама только произнесла: «Тебе очень повезло с классным руководителем, Виктор Иванович замечательный человек. Завтра обязательно пойди в школу». Её спокойствие удивило меня. Переживая мои неудачи, мама редко сдерживала себя.

 А уже наступило второе полугодие. Прошли зимние каникулы. На следующий день я появился в школе. Последний урок, украинский. После урока Виктор Иванович попросил меня остаться. Сев рядом со мной за парту, он вновь повторил: «У тебя замечательные родители. Отец инвалид войны, в госпитале. Тяжело работает твоя мать. Они тебя очень любят, и ты не имеешь права так себя вести, если ты не хочешь их потерять. Надо думать, как исправить положение, я понимаю, это непросто ты много пропустил. Я поговорю с учителями, тебе помогут. Но это только при условии, если ты сам этого захочешь».

Тогда, признаюсь, я хотел только одного, чтобы меня оставили в покое, в то же время понимал, так дальше продолжаться не может. Пришлось идти в школу. Действительно учителя помогали, как могли. Оставались после уроков, помогали выполнять задания. Появились и результаты, не ахти какие, но тройки я получал.

 Больше всех мне уделяла внимание англичанка — Вера Фёдоровна. Приглашала к себе домой, кормила, готовила со мной уроки. Если бы тогда я знал, что через много лет я окажусь в Австралии, в стране, где английский родной язык.

А в те далёкие времена, изучение английского языка считалось делом второстепенным. Практически его никто не знал. В квартире Веры Фёдоровны, на ул. Перекопкой Победы, меня больше привлекало огромное количество фотографий висящих на стенах. На них был изображён отец Веры Фёдоровны. Она, заметив мой интерес, с удовольствием рассказывала об отце. Учёный — географ, много путешествовал. Он в Египте, рядом со сфинксом. На острове Пасха, на фоне каменных истуканов. В Стамбуле, возле огромной мечети. На острове Родос. Вера Фёдоровна, одинокая женщина, каких много было после войны, обожала своего отца, с удовольствием рассказывала о нём, а я был благодарным слушателем. После этих рассказов часто засыпая, фантазировал, представлял путешествия в неизвестные страны, не подозревая, что когда — то я посещу многие из этих мест, побывав в Стамбуле, на острове Родос, в Турции, Греции, Израиле…

Виктор Иванович периодически навещал нас. Отца выписали из больницы, оба фронтовика подолгу доверительно беседовали за чашкой чая, вспоминая войну.

 Пролетело второе полугодие, я перешёл в 7 класс. Для себя уже принял решение. Окончу седьмой, уйду из школы. Чем буду заниматься, что буду делать дальше, представлял весьма смутно. Прошёл год, наконец–то получил табель об окончании седьмого класса.

Милый, добрый Виктор Иванович, как много он сделал для меня непутёвого. Неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, если бы не его доброе сердце. Удивительно, но закончив 7 классов на все тройки. Пятёрки были только по рисованию, ботанике и литературе, украинский я знал не хуже русского. Свободно говорил, читал, писал. В студенческие годы, попав на практику во Львов, где преобладал украинский язык, свободно общался. И сегодня без проблем смотрю фильмы, телепередачи, читаю украинские книги.

И сейчас, когда в Украине идет кровопролитная война, моё утро начинается с просмотра новостей и этим заканчивается мой день. Все мои переживания, все мои мысли о моих друзьях, о тех, кто остался под бомбёжками и о тех, кто покинул родную Одессу, невольно превратившись в беженцев.

 Одесский цирк 

В квартале от нашего дома, на ул. Подбелького стоит здание одесского цирка, старейшего в России. В этом году ему исполняется 141 год.

Циркачи не имеют ни национальности, ни социального статуса — но все они любимцы публики. Их искусство понимают в любом уголке мира. Выступления акробатов, жонглёров, дрессировщиков, иллюзионистов и представителей других профессий понятны на любом языке. Зрителей, особенно детей, чарует их сила, ловкость, грация, умение артистов, рискующих своим здоровьем, а иногда жизнью, чтобы мы глядя на их выступления испытывали чувство восхищения.

 Первый цирк в Одессе был построен знаменитым наездником и дрессировщиком Альбертом Саламонским. Приехав на гастроли, он влюбился в южный, весёлый, шумный город настолько, что решил здесь построить стационарное каменное здание цирка на 4 тыс. зрителей. 2 декабря 1879 года лучшие цирковые труппы Европы открывали новое здание Одесского цирка.

 Через 10 лет старое здание было разобрано, и хозяин пивоваренного завода купец второй гильдии Вильгельм Санцебахер заказал проект архитектору Александру Гольфаду. Здание возводилось по новейшим технологиям из металлических конструкций, изготовленных в Германии. Конструкции собирались на заклёпках. Одесский цирк фонтанировал талантами мирового масштаба — именно здесь начинали свою трудовую деятельность первый и лучший чревовещатель России Григорий Донской, основавший впоследствии династию вентрологов (чревовещателей) и прародители столь популярного сегодня в молодёжной среде BMX велофигуристы Каминские.

Одесский цирк.

В 1908 году хозяином цирка стал жандармский полковник Малевич, который сам держал антрепризу, и приглашал на гастроли лучшие цирковые труппы Европы, и что особенно привлекало молодёжь, устраивал чемпионаты по борьбе с участием лучших спортсменов мира.

 В разное время на манеже «Железного цирка» выступали величайшие цирковые мастера: Анатолий и Владимир Дуровы, братья Никитины, борцы Иван Заикин, Иван Поддубный, Сальватор Бамбула, присказку о котором раньше знал любой одесский школьник (Силач Бамбула, поднял четыре стула и пятую кровать, а спичку нe поднять), клоун Жакомино, дрессировщик лошадей Владимир Труцци, позже Карандаш (М.Н. Румянцев), Юрий Никулин, иллюзионист Кио, его сыновья, Вальтер Запашный и многие другие. В начале прошлого века в цирке проходили чемпионаты мира по вольной борьбе с участием сильнейших борцов, таких как Иван Поддубный, Иван Заикин.

Чемпионаты любил посещать Александр Куприн, не менее знаменитый авиатор, гонщик и футболист Сергей Уточкин. Человек — легенда. Один из первых русских авиаторов и лётчиков-испытателей; многосторонний и талантливый спортсмен — фехтовальщик, пловец, яхтсмен, боксер, футболист, вело — мото— и автогонщик начала XX века. Велики заслуги Уточкина в популяризации авиации в России в 1910—1914 годы. Он совершил десятки демонстрационных полётов во многих городах Российской империи. Его полёты наблюдали будущие известные лётчики и авиаконструкторы в различных городах России: С. Ильюшин,  Н. Поликарпов,  И. Сикорский, С. Королёв, П. Сухой, П. Нестеров и др.

 «Из многих виденных мною людей он самая яркая по оригинальности и по духу фигура», — написал о нём редактор «Одесских новостей», писатель А. Куприн.

В память о Уточкине, в Одессе назван один из старейших кинотеатров на улице Дерибасовской. На входе в кинотеатр установлен памятник: Уточкин запускает бумажный самолётик.

Большая часть моего послевоенного детства связана с цирком. Цирковые всегда вызывали моё восхищение. Мне их жизнь казалась сказочной, восхищался их силой. Особенно полюбил цирк лилипутов. Возможно, мальчишкой, благодаря их росту, я чувствовал себя на равных. Была и другая причина. В те времена цирк не имел своей гостиницы. Маленьких артистов расселяли в частном секторе, близлежащих домов. У нашей соседки, тёти Люси, каждую зиму квартировали четверо лилипутов, две семейные пары. На кухне стояла тахта, и все они умещались на ней. Вся их жизнь проходила перед моими глазами. Вечерние выпивки. Сцены ревности и любви. Всё, как у взрослых, но только более темпераментно. Лилипутки пользовались таким успехом, о который не могли мечтать первые из лучших красавиц. Оно и понятно, ведь рядом с лилипуткой любой плюгавый, метр с кепкой мог показаться Гераклом огромного роста. Записями песен лилипутской тематики расходились огромными тиражами, и миллионы мужиков в счастливые советские времена распевали:

Моя лилипуточка,
Приди ко мне,
Побудем минуточку
Наедине.
С тобой беспечно,
Как птица
буду кружиться я
Моя лилипуточка,
Мечта моя!
 А мои соседи свободное время часто проводили, играя в карты. Научили и меня игре в двадцать одно. Быстро пристрастился. Стал асом этой игры.

 В послевоенное время в цирке возобновили соревнования по французской борьбе. Сказочные богатыри выходили на арену, и каждый из них имел свой имидж. Каждый борец имел борцовское имя. Цыган, Великан, Иван Заикин. Мистер Икс.

У нас были свои кумиры. Устраивали тотализаторы, делая ставки. Летом цирк закрывался. И превращался в кинотеатр, где демонстрировали трофейные фильмы. Увлечением, было собирать кадрики киноплёнок из этих фильмов. Плёнки старые, часто рвались и киномеханик, отрезав несколько кадров, вновь её склеивал. А эти кадры продавал. Самыми ценными были «головки», где актеры сняты крупным планом. Особенно ценились Марика Рокк, Дина Дурбина, Грегори Пек. Культовыми фильмами были фильмы о Тарзане. Не менее любимые картины: «Серенада солнечной долины», «Девушка моей мечты», если помните, её почему-то ненавидел Штирлиц. Все трофейные картины начинались титрами: «Этот фильм взят в качестве трофея после разгрома Советской Армией немецко–фашистских войск под Берлином в 1945 году». И не было не единого титра, из которого можно было узнать, в какой стране снят фильм, кто автор, имена актёров снимавшихся в фильме.

Поселившись в Австралии, был удивлён, что во всей стране нет ни одного стационарного здания цирка. Обычно разворачивают шапито, даже тогда, когда в Австралию приехал знаменитый канадский цирк «Дю Солей». И австралийский «Цирк Оз.» (Circus Oz) тоже разбивал шатровый лагерь под переменчивым мельбурнским небом. Я прочитал, что свое первое представление в Мельбурне прошло 44 года назад — в 1978 году.

Основатели «Оз.» хоть и любили традиционные цирковые приёмы и трюки, но предпочли создать совершенно новый стиль — и явилось на свет смешное, дерзкое, ироничное, абсолютно австралийское шоу. Это и театр, и живая музыка, и рок-н-ролл, и, конечно цирк, где каждый артист универсален. Может быть клоуном, жонглером, акробатом, воздушным гимнастом, музыкантом, а самое главное, актёром.

Создатели «Оз.» — это австралийские весёлые ребята. Они сами сшили парусиновые полотнища, сварили каркасы, для цирка шапито, собрали коллекцию старых грузовичков и фургонов, и отправились по стране. Мамы и папы с детьми выстраивались в очереди у цирковой кассы. Залы были заполнены. Популярность пришла сразу. Добившись успеха в Австралии, через несколько лет начали гастролировать по другим странам. Австралийское цирковое шоу сделалось легендарным и знаменитым на весь мир. Что примечательно, «Оз» одним из первых, вслед за «Цирком дю Солей», отказался от участия животных в своих представлениях, зато здесь, с удовольствием шьют костюмы для артистов в виде зверей.

За время своего существования, цирк объехал почти тридцать стран на пяти континентах. Труппа работает без животных, но умудряется целых 2 часа держать зрителей в напряжении, Особый акцент делается на ловкости исполнения трюков.

Опасность перемежается со смешной клоунадой, и всё это круто замешано на современной культуре. И что очень важно, все годы существования цирк часть выручки от своих шоу отдает на благотворительность…

Вход на пляж Лонжерон

Но вернемся в Одессу. Лето мы проводили на пляже Ланжерон, центральный пляж в парке Шевченко. Бывшая дача графа Ланжерона, завещанная городу для устройства городского пляжа. Сохранилась только арка.

Часто от Пересыпских мостов по ул. Московской, трамваем отправлялись в Лузановку. Золотистые песчаные пляжи, прогретые солнцем. В первые дни пляжного сезона сгорали до красноты. Мама смазывала обгоревшие плечи кефиром. Кожа после загара сходила лоскутами.

Однажды резко меняется погода, хлынул проливной дождь. От дождей больше всего страдала Пересыпь. Улица Московская покрылась водой. Трамваи остановились. А мы несколько часов, разув обувь, по щиколотку в воде добирались домой.

 Одесские катакомбы 

Особые воспоминания связаны с одесскими катакомбами. Во многих одесских дворах из подвалов были лазы в подземные лабиринты. Вся старая Одесса построена из известняка, добываемого в каменоломнях, под городской застройкой. Штольни, образованные в результате хаотичной разработки, образовали бесконечные лабиринты, общая протяжённость более 5000 км. Самые длинные катакомбы во всем мире.

Первые подземные каменоломни возникли в 18 столетии, когда основали Одессу. Благодаря подземным выработкам были открыты уникальные карстовые пещеры, возраст которых насчитывает более 4 миллионов лет. Самая большая — «Натальина пещера», вторая по протяжённости на юге Украины. Её длина 1290 м

Натальина пещера

 История Одесского художественного музея очень любопытна. В 1888 году дворец на улице Короленко приобретает Одесский городской голова Г. Г. Маразли — видный общественный деятель, коллекционер и меценат. В 1892 году Г. Г. Маразли передает дворец городу, с целью устройства в нём музея изящных искусств. В 1899 году состоялось его открытие.

Одесский художественный музей

В музее я бывал часто. Он находится по ул. Короленко 5. А я более 10 лет жил по ул. Короленко 5 Б. Из окна нашей кухни был виден музей.

Очень интересна его история. Здание нынешнего музея, а в те времена дворца, было построено по заказу польского магната графа Станислава Потоцкого, в начале 18 века. Первой владелицей дворца была его дочь, графиня Ольга Нарышкина (урождённая Потоцкая). Под центральной частью музея найдены карстовые пещеры и по замыслу владельцев, их превратили в подземный таинственный грот с искусственным водопадом и фонтаном, где вместо воды лилось вино. Из одной из подсобных комнат, вниз вела винтовая узкая металлическая лестница.

Гости спускались в романтическое подземелье, пресытившись дворцовой роскошью. Из грота идут подземные галереи, выходившие в обширный сад. В те времена начались народные волнения, и граф приказал прорыть проход к морю, где на причале стоял корабль под парусами. Так запомнился мне рассказ экскурсовода при посещении подземелья.

Был вход в катакомбы и у нас во дворе. Нас, мальчишек, катакомбы привлекали своей таинственностью.

Общая протяженность катакомб в Одессе самая большая в мире, более 25000 км.

Мы далеко не уходили, боялись заблудиться, и никто бы нас не нашёл. Такое случалось часто. Об этом писали в газетах, сообщало радио.

Однажды забравшись в подземелье, решили пройти по незнакомому проходу. На стенах оставляли метки мелом. На четверых был один трофейный немецкий фонарик и несколько свечей. Вдруг увидели обвалившуюся стенку, в проломе груда камней. Подошли ближе, сквозь щели между камнями пробивался свет. Разобрав камни и заглянув в проём, мы обнаружили склад пекарни, которая располагался в подвале нашего дома. Небольшая пекарня, выпекала пряники. Вечерами мы дежурили у окон, а сердобольные работницы в форточку бросали некондиционные пряники, чуть пригоревшие, с отломанными углами. Ничего вкуснее в это голодное время, тогда я не ел. Тёплые, только из печи.

И вдруг мы на складе пекарни. — бочки подсолнечного масла, мешки с мукой и сахаром, коробки маргарина, и картонные коробки с готовыми пряниками. Посовещавшись, решили взять одну коробку на всех. Вылезли из лаза, заложили проём, и при зажжённой свече стали делить добычу. Сняли майки, завязали узлами в импровизированные мешочки, сложили свою долю. Каждому из нас досталось около полутора кг. Их оставили под землёй. Не могли же сразу всё принести домой. Как объяснить родителям, где взяли?

 Когда вновь пришли на место преступления в следующий раз, мы ничего не нашли. Кто оказался вором краденного, я никогда не узнал. Должен признаться, не обнаружив нашу добычу, я почувствовал облегчение. Хотя было жаль об утрате вкусной добычи.

 Сеня Шпак + Герда = любовь.

Мне исполнилось 13, когда я впервые влюбился. В нашем дворе жила девочка, она выделялась среди всех. Её звали Герда, на год старше меня. Красивая, стройная, при этом ещё и умная. В этом возрасте девочки раньше взрослеют, и выглядела она значительно старше. Её мама, бывшая балерина, служила билетёром в одесской филармонии. Ещё ребенком Герда посещала детскую балетную студию. Но таланта она не проявила, и мама обучала её игре на фортепиано. Окончив 7 классов, Герда поступила в музыкальное училище. По звуку играющего пианино я знал, когда Герда дома, окна её комнаты выходили во двор и летом слышались звуки разыгрываемых гамм. В дворовых играх Герда никогда не принимала участия

. Только иногда вечером, когда мы собирались на крыльце её парадной, присоединялась к нам. Любимым занятием было рассказывать страшные сказки, о синей бороде, о привидениях, о зомби. Лучшей сказочницей всегда была Герда. В вечерних сумерках, под шелест листвы огромной душистой акации мы слушали её рассказы. Она была артистична, таинственна, с хорошо поставленным голосом. Все мальчишки нашего двора были влюблены в Герду. Она в ответ только загадочно улыбалась, ещё больше распаляя воображение своей недоступностью, не отдавая никому предпочтения.

 Наступило лето, когда в нашем дворе появились новые жильцы. Поселились они во флигеле дома, выходящем в Ново базарный переулок. Дворовые окна их квартиры были напротив наших. Жильцов было трое. Брат, его старшая сестра с ребёнком. Брата звали Сеня. Он был старше нас, студент Одесского инженерно — строительного института. Красавец, греческий профиль лица, волнистые ухоженные волосы, тёмно-карие глаза. Увлекался боксом, прекрасно сложён, любил поэзию, читать стихи мог часами. По утрам красуясь перед нами, с лёгкостью жонглировал двухпудовой гирей. На нас, безалаберных пацанов, он производил огромное впечатление, сразу стал непререкаемым авторитетом. Надо отдать должное, Сеня был справедлив и щедр. У него всегда водились карманные деньги. Позже я узнал, что его родители состоятельны, жили в Николаеве. Когда Сеня поступил в институт, купили квартиру в Одессе, для него и старшей сестры, не желая отпускать одного. Строительный институт был в нескольких кварталах от дома.

И неприступная Герда не устояла перед Сениными чарами. Влюбилась без памяти. Сеня ответил взаимностью.

Ко мне Сеня относился как к младшему брату. Ещё больше привязался я к нему, однажды побывав в доме, увидав прекрасную библиотеку. Я часами пропадал в их квартире, выбирая книги для чтения. Лариса, его старшая сестра, добрая, красивая молодая женщина всегда уделяла мне внимание, часто угощала чаем.

Значительно позже Сеня рассказал о семье. В Николаеве отец владел артелью, занимающейся пошивом модельной обуви. Закупал различного рода кожу в Одессе. Семья, естественно, ни в чем не нуждалась.

 Перед нашими окнами отец соорудил небольшой палисадник, огородив невысоким заборчиком. Летние тёплые ночи я любил спать на свежем воздухе, на раскладушке. Так называли тогда лёгкую складную, кровать. Веранда второго этажа защищала от дождя. Расцветала акация, её душистый запах заполнял двор. Сквозь листву проглядывали звёзды. Каким наслаждением было читать до полуночи Жюль Верна, путешествуя с героями вокруг света, лететь на луну, на Наутилусе погружаться в воды океана.

 Однажды ночью я проснулся от чьих — то шагов. Было полнолуние, яркий диск луны освещал двор. Я увидел Сеню. Он спускался с крыльца, в руках нес два мешка. Пройдя в конец двора, содержимое мешков выбросил в огромный мусорный ящик. Вернувшись в дом, вновь вышел с наполненными мешками. И так продолжалось довольно долго. Я не знал, как поступить. Одолевало любопытство, и в то же время, я понимал, что Сеня это делает тайно, не желая присутствия чужих глаз. Следующий день начался с событий возбудивших весь двор. Прибывший наряд милиции проследовал в квартиру Сени. Пригласили понятых, его соседей, произвели обыск. Я терялся в догадках.

 Значительно позже он рассказал о причине обыска. Советские законы составлялись продумано. Они-то и являлись коррупционной составляющей. Любая деятельность, тем более частное предпринимательство, так тогда называли кооперативы, не могло существовать, не нарушая закон. Кто попадался, кому удавалось, откупались, но большинство отсиживали срок.

 Заканчивалась «оттепель», начиналось обледенение. Одна за другой закрывали артели. Их руководители редко избегали тюрьмы. Сейчас таких называют — удачливые предприниматели, а тогда это были действительно предприимчивые, смелые люди, постоянно рискующие, они не только выпускали основной ассортимент ширпотреба страны, но их деятельность была под особым контролем следственных органов ОБХСС — специально созданных отделов по борьбе с хищением социалистической собственности.

Вспоминаю нашумевшее в Одессе дело со щётками. Послевоенное строительство. В магазинах ничего нет. Особый дефицит — щётки для покраски. Одна из одесских артелей наладила выпуск щёток из дефицитного тогда капрона. Вы спросите, откуда капрон. Всё очень просто. В Мурманске служил одессит. Демобилизовавшись, вернулся в родной город. Устроился маляром. Всё бы хорошо, но щётки никудышные. И он вспомнил, в Мурманске, на флотском складе, где он служил, ежегодно списывали тонны капроновых канатов. А это прекрасное сырьё для изготовления щёток. Жора, так звали героя, едет в Мурманск, находит друзей на складе, за бесценок покупает списанные канаты, грузят полный железнодорожный вагон, и отправляют в Одессу. Местные умельцы наладили производство, и вся Одесса была обеспечена щётками. Хватало отправлять и в другие города. Расходы копеечные, прибыли огромные. Но предприниматели забыли о грозной статье: «Хищение государственной собственности в особо крупных размерах», за что виновных приговаривали к расстрелу. И хорошо отлаженное дело, позволившее удовлетворить всю Одессу в щётках хорошего качества, закончилось трагически в здании суда.

 Не лучшая участь ожидала отца Сени. Он был арестован в Николаеве. Следы деятельности привели в Одессу. Оказалось, кожу для обуви приобретали на Одесском кож заводе. За всё оплачивали по государственным расценкам. Но получали без плановой разнарядки. Что это означало? Завод не имел права отпускать продукцию, если не было разрешения планирующего государственного органа. Несколько месяцев шло следствие. Состоялся суд. Суд квалифицировал деятельность Сениного отца и его пайщиков, как особо крупное экономическое преступление. Судья выносит приговор: расстрелять. Кассация отклонена, жестокий приговор приведён в исполнение!

 С этих минут судьба Сени покатилась по наклонной. Его словно подменили. Он безумно любил отца и жил только одной мыслью — отомстить за его убийство. Захлестнул юношеский максимализм. К несчастью, свою месть он осуществил. Судью вскоре перевели на работу в Новую Каховку. Сеня и здесь его нашёл, и осуществил свой ужасный замысел. Ночью, подкараулив судью в парадной дома, ударил ножом. Очень быстро следствие вышло на след Семёна. Он и не прятался, вину признал сразу. Судья выжил, это спасло Сеню от более сурового наказания. Ему дали 8 лет. Из института отчислили. Мать после суда переехала в Одессу, жила в квартире, вместе с дочерью и внучкой. Добрая, умная женщина, поседевшая от горя, потеряв мужа и сына, вскоре ушла из жизни.

 Прошло 4 года, когда Сеня вновь появился в Одессе. Герда за это время, закончив музыкальное училище, осталась в нём работать преподавателем. Когда Сеня появился вновь, роман возобновился с новой силой. Мама Герды, узнав об их связи, категорически запретила дочери встречаться с Сеней. Они продолжали встречаться тайно.

Мать, понимая, что бессильна повлиять на дочь, увозит Герду из Одессы к сестре. Для Сени это стало ещё одной трагедией. Он запил. Я пытался хоть как-то повлиять на него. Но всё было тщетно. Без возлюбленной жизнь потеряла для него смысл. Однажды мы сидели у него в доме, и Сеня рассказал историю своего досрочного освобождения.

 Попав в лагерь, здоровый и сильный он никогда не отлынивал от самой тяжёлой работы, завоевал авторитет среди заключённых. Неплохо рисовал, писал портреты сокамерников. Руководство лагеря, узнав о его таланте, поручило выпускать стенгазету. Медсанчастью в лагере заведовала молодая красивая врачиха. Сеня очень быстро нашёл путь к её сердцу. Она принимает решение перевезти его в медсанчасть, для чего продумывает план. И судьба помогает им в его реализации.

Зима. Сибирь. Воркута. Ночью температура опускалась до — 40 С. Такой морозной ночью конвоиры, подняв заключённых с нар, стали опрашивать заключенных есть ли среди них медики. Сеня, помня напутствие своей подруги, откликнулся сразу.

Велели одеться, вывели во двор лагеря. Там стояли сани запряжённые лошадью. Усадили, набросили тулуп. Двое вооружённых конвоиров сели по бокам. Сани выехали из ворот. Он встревожился, куда везут, ничего не объясняя. Дали закурить. Молча проехали минут тридцать. Вдали появились огоньки таёжной деревни. Проехав несколько дворов, остановились перед открытыми воротами. Провели в избу. Встретила хозяйка, старая женщина, ввела в большую комнату, освещённую керосиновой лампой. На кровати кто–то лежал, и тихо стонал. Когда он подошёл ближе, увидел молодую женщину, глаза закрыты, она стонала от боли. Одеяло не могло скрыть её большой живот. Только тогда до него дошло, что это роженица. В первую секунду он растерялся, не зная, что делать. Но в экстремальной ситуации мозг соображал очень быстро. Сеня понимал, бабка наверняка принимала в своей жизни не одного новорожденного. Попросил покинуть комнату всех посторонних. Оставшись вдвоём, спросил, что ему делать. Она принесла горячую воду, простыни. Дала ножницы велела их разрезать. Показала, как нужно держать роженицу и принялась принимать новорожденного. Это длилось довольно долго, Несколько раз наблюдая медленное появление окровавленного тельца, он чуть не терял сознание. Наконец бабка, подняв ребёнка повернув вниз лицом, легонько шлёпнула. Он услышал его первый крик. Бабка велела взять острый охотничий нож и перерезать пуповину. Ребёнка обмыла, запеленала и передала счастливой матери. Только тогда позвали конвоиров. Бабка достала бутыль самогона, налила всем по полстакана, хлеб, солёные огурчики. Выпили за здоровье новорожденного. Один из конвоиров оказался племянником хозяйки. На следующий день весь лагерь говорил о Сенином подвиге. Через месяц Сеню перевели в санчасть санитаром. Впоследствии любовница помогла ему получить условно досрочное освобождение.

 Его жизнь могла бы измениться, останься он с Гердой. Пытался узнать, куда Герду увезла мать. Вначале умолял, уговаривал, даже грозил. Она заявила в милицию.

А вскоре в пьяной драке кого–то избил. И новый срок. Он отсиживал, возвращался, удивительно, но всегда восстанавливался в институте. В перерывах между отсидками умудрился закончить Одесский инженерно-строительный институт, получил диплом. Тогда только завязал с прошлым. Устроился на работу архитектором в Одесский «Гипроград».

 Лагеря не прошли бесследно, заболел туберкулёзом. Лечился своеобразно, кто — подсказал, что помогает пиво со сметаной. И действительно помогло. Впоследствии женился, родилась дочь. Все годы, когда выходил из тюрьмы, он своеобразно опекал меня. Предупредил, что если увидит в плохой компании, накажет. Очень боялся, чтобы я не пошёл по его дорожке. Однажды мне довелось на себе проверить его авторитет в преступном мире.

 Я уже был студентом техникума, встречался с моей будущей женой, мы учились в одной группе. Воскресный день, за полночь, мы возвращались после танцев из парка Шевченко. Неля жила на Короленко, в трех кварталах от моего дома. Проводив, возвращался домой. Возле Украинского театра, из ближайшего подъезда вышли трое. Они были старше меня и значительно здоровее. В руках у одного из них блеснул нож. Сердце ушло в прятки. Но я хорошо помнил Сенины наставления. В воровском содружестве царили свои законы. Если они грабят прохожего, он должен сам добровольно отдавать всё, что ему принадлежит. Если потребуют часы, не сопротивляться, протянуть руку, пусть снимают сами. Настоящие воры никогда этого не сделают, наставлял он меня, они заберут часы, только если ты их сам отдашь. Признаюсь, слушал с недоверием. Но, вспомнив об этом, протянул руку. Месяц назад, родители подарили мне на день рождения первые в жизни часы «Москва». Мне их было безумно жалко. Но, не задумываясь ни минуты, протянул руку с часами. Один из грабителей спокойно расстегнул ремешок, и часы скрылись в его кармане. Обыскав меня, нашёл три рубля и тоже забрал. Я долго потом приходил в себя от испуга.

 На следующий день поведал обо всём Сене, посмеявшись над его уроками. Он ничего не ответил, только расспросил, где это произошло. Прошло несколько дней. Вечером, уже стемнело, когда он вызвал меня во двор. Мы вышли на улицу. Недалеко стоял парень. В темноте не сразу разглядел лицо. Сеня подозвал его. Я узнал одного из грабителей. А он распахнул пиджак, на пришитых изнутри ремешках в два ряда висели ручные часы, по всей вероятности таких же, как я, ограбленных ими прохожих. Я сразу узнал свою «Москву» и показал на часы. «Одень» коротко приказал Сеня. Парень достал часы, покорно одел мне на руку. «А теперь бей его» приказал Сеня. Я нехотя толкнул. «Разве так бьют», — произнёс Сеня — и боксёрским ударом разбил воришке нос. Я несколько опешил, даже стало жаль парня, пытался остановить побоище, но Сеня словно озверел. Самое удивительное, нарушитель конвенции не сопротивлялся, покорно снося удары, только закрывая лицо руками.

 История имела продолжение. В воскресенье мы с Нелей отправились в кино. Центральный кинотеатр «Украина» на улице Ленина. Шёл фильм с Лолитой Торез. Билетов в кассе уже не было. Только перекупщики сновали у кинотеатра и предлагали билеты по тройной цене. Вдруг среди толпы я увидел парня, которого недавно избил Сеня. Он узнал меня. Признаюсь, струсил, но виду не подал. Он подошёл ко мне и спросил: «в кино? Держи билеты». «У меня нет таких денег», — сказал я, понимая, за два билета вместо 10 нужно уплатить тридцать рублей. «Для тебя по номиналу».

Пригодился Сенин урок, я понял, каким авторитетом он пользовался в непонятном для меня мире.

Окончив техникум, уехал на работу по распределению, оттуда меня забрали в армию. Вернувшись, узнал, что Сеня отсиживает очередной срок. Как несправедлива была к нему судьба. Талантливый парень, очень любил Герду. Готов был создать семью, завязать с преступным миром. Но если хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах.

Женившись, я покинул родной дом, но часто навещал родителей, встречал Герду. Она вышла замуж, родила дочь, но брак распался, воспитывала дочь одна.

 Одесские дворы были нашими университетами, здесь познавали первую любовь, первое предательство, первую дружбу. Зимние дни, когда мостовая покрывалась коркой льда, на коньках снегурочках, привязанных верёвкой к ботинкам, особым шиком было скатиться вниз по улице, На повороте, где трамвай замедлял движение, схватившись за поручень, скользить по мостовой мимо нашего дома.

Летом пропадали на согретых камнях Лонжерона, либо золотистых пляжах Лузановки.

Ещё одна зарисовка тогдашней нашей жизни.

 В тёплые месяцы по нашим дворам ходили мелкие ремесленники и предприимчивые продавцы. «Паяем, починаем кастрюли, чайники», — раздавался крик во дворе. И тут же на ваших глазах разворачивалась походная мастерская. 10-15 минут — починка готова. «Мороженое, мороженое!»,— кричала пожилая мороженица, продавщица домашнего мороженого. Этот клич был самым любимым.

«Пшёнка, пшёнка», — кричала продавщица варёной кукурузы. В плетёной кошёлке, завёрнутые в вафельные полотенца, лежали горячие, только что сваренные кочаны кукурузы.

«Стёкла вставляем, стёкла вставляем!» — кричал стекольщик.

«Чиним, починяем примусы, керогазы», — звучал крик очередного умельца.

«Керосин, керосин!», — звонил продавец в медный колокольчик. На улице стояла цистерна с керосином на тачке, запряжённой лошадью и жильцы спешили со своей посудой.

Иногда соседи путали. Сборщики мусора, тоже звонили в колокол. Дети бежали к мамам, крича: «Мусор привезли».

 Однажды мы решили подшутить. Не помню, где раздобыли колокольчик, звонили по дворам, спрятавшись, смеялись над соседями, с вёдрами мусора, спешащими на улицу.

 Одесские сумасшедшие

 В романе И. Ильфа и Е. Петрова «Светлая личность» о герое пишут: «В каждом городе есть свой сумасшедший, которого жалеют и любят. Им даже немного гордятся».

В Одессе всегда были свои сумасшедшие. В районе Нового базара, на ул. Барановой, жили мать с сыном. Они явно страдали психическим расстройством. Но были абсолютно безвредны. Многие их жалели. Мать, невысокого роста, неопределённого возраста, одетая в черное, потрёпанное пальто, явно не её размера, вела за руку сына, лет двадцати. Он был на голову выше её. Одет в солдатскую амуницию, времён начала мировой войны. Фуфайка, опоясанная солдатским ремнём, грязные брюки — галифе. Солдатские кирзовые ботинки. На икрах обмотки. И зимой и летом на голове солдатская ушанка. Зимой он завязывал её под подбородком, летом уши ушанки подняты, но не завязаны, смешно болтались по сторонам. Сына звали Миша. Мальчишки, живущие в соседних домах, придумали частушку, бегая за Мишей, скандировали хором: «Мишка режет кабана, Мишка задаётся! А собака без хвоста, бегает, смеётся!» Мать тащила его подальше от безжалостных пацанов. Мишка злился, останавливался, находил камень, бросал в них. Мальчишки со смехом разбегались, и вновь продолжали преследование.

Когда мать с сыном шли по базару вдоль торговых рядов, сердобольные продавцы бросали в кошёлку матери картофелину, луковицу, яблоко.

 Часто кто–то из взрослых хулиганов останавливал Мишку, совал в руки рубль, и просил: «Миша покажи паровоз». Миша спрятал рубль в карман. Скалил зубы, расстёгивал ширинку штанов доставал причинное место, зажав в руке прыгая на одной ноге, вращаясь вокруг себя кричал: «Ту — ту!» Мать пыталась его остановить, но силы были неравные. И Миша в экстазе, ощущая себя героем, видя внимание публики, продолжал своё жуткое лицедейство. Я испытывал жалость к ним, очень хотелось, что бы кто-то сильный наказал Мишиных обидчиков. И однажды зло было наказано. Из толпы окружившей Мишку, вышел офицер, ни слова не говоря подошёл к зачинщику — провокатору, кулаком ударил в лицо. В одно мгновение, из дерзкого молодца, наглый хулиган превратился в жалкое ничтожество. Согнувшись от боли, размазывая по лицу кровь и слёзы, попытался убежать. Офицер, схватив его за ворот, произнёс: «Если ещё раз увижу, убью». С тех пор больше никто и никогда не просил Мишку исполнять паровоз.

Более того, мальчишки перестали дразнить юродивого. А вскоре он исчез вместе с мамой. Не исключаю, что они стали жертвами произвола хрущёвского времени — борьбы с бродяжничеством и тунеядством.

 Был в Одессе ещё один герой, которого знал весь город. Поговаривали, что он сын профессора. Школу закончил с золотой медалью. Поступил в институт. Во время летних каникул с родителями ехал на дачу. Произошла страшная авария. Мать погибла. Жора, так травмой. Остался жив, но заниматься уже не мог. Когда пришёл в себя, стал сочинять стихи. С тех пор его можно было видеть на маршрутах трамваев №12 или№ 2, которые следовали от Пересыпских мостов по ул. Короленко, по центральной части города по ул. Советской Армии, теперь Преображенской, по Большой Арнаутской, мимо Привоза. Жора, его чаще называли Профессор, садился в трамвай в центе города, и проезжал несколько остановок. Заходя в вагон, доставал металлическую коробочку, куда были сложены листки бумаги. На них он писал свои стихи. Жора становился посреди вагона и начинал декламировать стихи собственного сочинения. Они всегда были посвящены текущим событиям. Когда Хрущёв после смерти Сталина решил наладить отношения с Тито, утром только появилось сообщение в газете «Знамя коммунизма» о том, что Хрущёв извинился перед Тито за унизительные оскорбления сталинского периода, в этот же день Профессор читал об этом стихи:

 Дорогой товарищ Тито,
Ты наш первый друг и брат!
Так сказал Хрущёв Никита:
Ты ни в чем не виноват! 

 Жора придерживался моды. Всегда при галстуке, приколотом булавкой, украшенной стеклярусом. В однобортном пиджаке цвета морской волны, на голове кепка в клеточку. В ту пору у стиляг было модно носить ботинки на высокой каучуковой подошве. Жоре, вероятно, такие ботинки были не по карману. Его ботинки были подшиты аккуратно вырезанной точно по форме, кусками автомобильной шины. От этого он казался выше ростом.

 Стихи, которые Жора–профессор декламировал, легко запоминались, и быстро расходились по городу. Одесситы удивлялись, как Жора сумел добиваться такого успеха при кажущейся простоте и непритязательности слога. Иногда он адаптировал уже известные строчки на свой манер:

Килька плавает в томате.
 Солнце прячется в закате.
 Слушай, девочка, не плачь:
Не утонет в море мяч.

На призыв о целине Жора тут же откликнулся:

В Казахстане целина –
Отворяем закрома!
Богатеем с каждым днём,
Что посеем, то пожнем!
 Но после стихотворения:
Когда Берия — мингрел
Стать нам Кобой захотел,
Как захлопнул двери я:
Крышка тебе Берия!..

 После этого Жора исчез. Хотя уже все знали о культе личности, о докладе Хрущёва на съезде и о том, что он приговорил Берияю к расстрелу.

Прошёл слух, что Жору видели в психбольнице на Слободке. Он неожиданно появился в конце лета. Пассажиры его тепло приветствовали, просили прочесть стихи. Он только улыбался в ответ, на просьбы не откликался.

 Когда в газетах опубликовали статьи о героических целинниках, кому не страшны суховеи, жара и холод, вновь заговорил Жора:

Суховеи — брадобреи,
Басурмане и злодеи!
Говорит Хрущёв Микита:
 Ваша карта будет бита!
Собирайте–ка пожитки,
 А не то вам под микитки
Вмажет наша молодёжь:
Что посеешь, то пожнёшь!

 После визита в США, Никита затеял всесоюзную кукурулизацию, а ещё ввел налог на частный скот, на деревья, ещё больше закабалив бесправных крестьян. В результате, продукты стали исчезать с прилавков, но появились карточки.

А неунывающая Одесса распевала неприличную частушку неизвестного автора. Но в городе хорошо знали кто её автор. И с появлением частушки о Хрущеве снова исчез Жора. Печальная страница нашей жизни.

 Эту работу «Дерибасовская», написал, уже в Австралии. Висит в доме над камином.

Натальина пещера Одесский художественный музей

Одесса всегда со мной…

И теперь, спустя 77 лет, вновь ощетинившаяся металлическими ежами и баррикадами Одесса. Трудно поверить, что подобное происходит в 21 веке. Но об этом отдельный рассказ.…А мне невольно вспоминается ужас, пережитый в детские годы во время бомбежек Одессы летом 1941 года, когда мы с мамой прятались в подвале нашего дома. Как точно эти ощущения передала Вероника Тушнова…

Знакомый, ненавистный визг …
Как он в ночи тягуч и режущ!
И значит — снова надо вниз.
В неведенье бомбоубежищ.
И снова поиски ключа,
И дверь с задвижкою тугою,
И снова тельце y плеча,
Обмякшее и дорогое.
Горячий мрак, и бормотанье
Вполголоса. И только раз
До корня вздрагивает зданье,
И кто-то шёпотом: «Не в нас».
Вероника Тушнова.

Одесса. Оперный театр. 1941 год

Одесса в первые дни войны 2022 год

И в завершении, стихотворение поэтессы Натальи Кошевар. Стихотворение на украинском языке. Но убежден, поймут его все.

Дай Боже, пережити цю вiйнy,
Не впасти дyхом, не зламатись.
Дай Боже, не пiзнати чyжинy,
У рiднiм домi мирy дочекатись.
Дай Боже, лиш надiйне yкриття,
Вiд кyль ворожих и ракет y небi,
Дай Боже, зберегти свое життя,
Щоб iншим помагати y потребi.

 Илья Буркун.

 Одесса — Мельбурн. Ноябрь 2022г.

Print Friendly, PDF & Email

Илья Буркун: Послевоенная Одесса: 14 комментариев

  1. Александр Б.

    Илья Б.
    «И всё это по вине сталинской хунты и её выкормыша — преступника Жукова , присвоившей себе право распоряжаться миллионами чужих жизней. Именно, на совести «маршала Победы», горы трупов оставленные на Зееловских высотах на подступах к Берлину.
    Около 400 000 солдат и офицеров не дожили всего нескольких дней до Победы, оставили сиротами своих детей, вдовами своих жён. А сколько не рождённых детей могло бы появиться от погибших молодых солдат…
    «Жуков поставил танки — за пехотой 8-й гвардейской армии, чтобы прорвать оборону пехотной атакой, а затем ввести в «чистый прорыв» две танковые армии — прямо на Берлин. Но первая же волна пехоты утонула в крови и огне. Вторая — тоже». Так пишут сегодня историки анализирую события того времени.
    И сам по себе приказ характеризует отношение маршала к простым солдатам, как к расходному материалу: идите впереди танков, техника дороже человека!
    Берлинская операция вошла в книгу рекордов Гиннесса как самое кровопролитное сражение в истории войн…»
    :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Уважаемый Илья Б., у нас среди читателей есть много «рекордсменов», и они вам не простят, что Вы разоблачили их любимых героев. Будут искать «блох» в вашем тексте. А ведь ваша много-диапазонная работа — маленькая библия
    нашей жизни. От ‘Молдаванки и Перэсыпи’ до Молдавии раскинулся наш «старый двор» и, как будто в старой фильме, сидит посредине СТАРОГО ДВОРА гениальный цирковой актёр Карандаш-Румянцев. Сидит на картофелине, как и мы с вами, когда нашим матерям везло и в доме была картошка. А ведь приходилось сидеть и на картофельной шелухе.
    НО, не будем о грустном, всё равно «герои» не поверят.
    Как у вас, в Австралии, с картошкой?

  2. Внимательный

    Как говорят в Одессе, вы будете смеяться, но упомянутый тут клоун Карандаш — Румянцев тоже никогда в Одессе не жил и в одесском цирке не выступал.

  3. Внимательный

    Среди артистов, работавших в одесском цирке, упомянут и Юрий Никулин. Видимо, это ошибка. В биографии Ю.Никулина в википедии об этом нет ни слова, и даже выходит, что он вообще в Одессе никогда не жил. Его творческая жизнь проходила в Москве.

  4. Маргарита

    Спасибо большое за очень интересный рассказ, а самое главное, что я с братом и родителями жили недалеко от Вас.Я и мой брат учились в тех же школах,что и Вы,но я в первом классе ходила в школу номер 7 ,на ул Пишоновской, т.к. тогда были женские и мужские школы и 50 школа была мужской ,а122 была разрушена. Может быть,Вы знали моего брата- Лопатин Витя,он был 1936 г и учился с Леней Биневичем, Леней Брусиловским. Жили мы на ул Комсомольская 41 , в квартире над клубом РЖУ,где ,часто бесплатно,смотрели фильмы, т.к.выход из зала был на нашу лестницу. Спасибо Вам за Одессу моего детства.

    1. Ilia Burkun

      Добрый день, Маргаоита. Благодарю за отклик. Я действительно учился с Ленй Биневичем в одном классе и жили мы с нм в соседних дворах. Я, Подбельского № 20, Он в № 18. Мы с ним дружили. Но после 5 класса меня превели в школу №122. Возможно Ваш брат появился в классе после того как я покинул школу №50

    2. Ilia Burkun

      . Благодарю за отклик. Я действительно учился с Ленй Биневичем в одном классе и жили мы с нм в соседних дворах. Я, Подбельского № 20, Он в № 18. Мы с ним дружили. Но после 5 класса меня превели в школу №122. Возможно Ваш брат появился в классе после того как я покинул школу №50

  5. Юрий Башкиров

    Прочел с удовольствием. Оказалось, что за долгие годы нашего знакомства ты успел рассказать мне почти все, о чем ты пишешь. Но текст мне очень понравился. Жаль, конечно, что осталось совсем немного тех, кому твои воспоминания напомнят об их собственном прошлом. И тем не менее, ты сделал большое дело. Все, что происходило с тобой, с твоей семьей за все эти годы – это кусочек истории города и его обитателей, то, что было, и что уже никогда больше не повторится. Будет ли это интересно нашим потомкам?

  6. Цитателъ

    И текст, и фотографии — замечательные. Читаешь — сердце щемит, а вспомнишь «про сейчас» — комок в горле…
    О негрустном. Пшёнка! Одесское значение этого слова можно найти только в специальных словарях, Например, https://urban_dialects.academic.ru/235/пшёнка .
    А все остальные, говорят только «пшённая крупа, пшённая каша». Тьфу!
    Одессит знает вкус «истинной» пшёнки, как и «понимает» слова «смотреть на Дюка с люка», «75 школа», «фрукта», «два Карла», «баня Исаковича», «Еврейская больница», «Аркадия»

    1. A.B.

      Ответ для Цитателъ’а
      Пшёнка! Как много в этом звуке для сердца еврейского!
      Не уверен, что в Спец-словаре есть значение для фразы: «Отскочь на три франзоли!»
      Однако, ‘не той теперь Миргород, Хорол-рiчка не та,’ не та теперь послевоенная
      (и послеоперационная) Одесса. Не те теперь и одесситы.

      1. Цитателъ

        A.B.20.04.2023 в 05:15 Не уверен, что в Спец-словаре есть значение для фразы: «Отскочь на три франзоли!»
        —-
        Может не спец- или не словарь, но интернет умеет много гитик. Раскроем карты.
        «Дать отскочь на три франзоли — «не дать себя в обиду» » . — Одесские фразеологизмы в системе русской фразиологии.
        http://dspace.onu.edu.ua:8080/bitstream/123456789/1261/50/137-141.pdf

        «…я теперь, чуть что, моментально даю отскочь на три франзоли.»Владимир Жаботинский — Пятеро страница 22
        http://e-knigi.com/proza/klassicheskaja-proza/page-22-139643-vladimir-zhabotinskii-pyatero.html
        Франзоль (от греч. франзола — калач) — т. н. «французская» булка. В идиоматическом выражении «отойти на три франзоли» используется как мера длины.

        А в этой работе так большой абзац (страница 86) посвящён франзолям: «Так, в Словаре Даля как одесское обозначено слово франзóля (Даль 1978,…»
        Освоение лексических заимствований из восточно-романских и итальянского языков в русской городской речи Oдессы.
        http://core.ac.uk/download/pdf/230504976.pdf .

  7. Габриэль Гитлиц

    Читая статьи, эссе и вообще всё написанное Ильёй Буркуном, я получаю огромное удовольствие.
    Данные воспоминания об Одессе необыкновенно живые, искренние и погружают тебя в обстановку, описываемую Ильёй. В самом начале этого повествования помещено фото семьи автора. Сразу бросается в глаза необыкновенно интеллигентные и красивые лица. Это, наверное, частично объясняет уникальность стиля и талант самого автора.
    Каждый раз читая его статьи хочется сказать автору огромное спасибо за удовольствие, доставленное от его работы и хочется пожелать ему много новых работ.
    С большим уважением к автору,
    Габриэль Гитлиц.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.