В 1844 году в Херсонской губернии были созданы четыре новые колонии: Ново-Житомирская, Ново-Подольская, Ново-Ковненская и Ново-Витебская. Наконец, в 1857 и 1859 годах были созданы колонии Громоклей и Вольная. Всего к 1865 году было создано 39 колоний с общим населением 31179 человек. Из них 22 находились в Херсонской и 17 в Екатеринославской губерниях.

[Дебют]Дмитрий Дроб

ЖИЗНЬ ЯКОВА ДРОБА

Биография

Благодарю мою жену Зину Дроб
за ее помощь и поддержку при
написании этой книги.

                           (Дмитрий Дроб)

Часть первая. Детство и юность

Пролог

В 1783 году, после аннексии Россией Крымского полуострова, обширные плодородные земли Южного региона Российской Империи были избавлены от набегов крымских татар, но оставались малонаселенными. Императрица Екатерина Великая поощряла переселение иностранцев в земледельческие колонии для экономического освоения этих новых земель. Примерно в то же время территория Речи Посполитой на западной границе Российской империи была разделена и частично аннексирована Россией. На этих территориях с XI века жили многочисленные еврейские общины. Все эти события в конечном итоге способствовали созданию еврейских сельскохозяйственных колоний на юге Украины.^[1]

Отношения между еврейскими общинами и властями в Королевстве Польском основывались на Магдебургском праве и ряде привилегий, которые веками подтверждались польскими королями. При российском владычестве евреи столкнулись с деспотизмом, и теперь ими управлял не закон и порядок, а произвол государственной бюрократии. Большинство среди еврейского населения в новых западных губерниях России составляли мелкие ремесленники и купцы, арендаторы помещичьих земель, арендаторы или владельцы гостиниц и придорожных постоялых дворов. Они жили в сельской местности, не имея права владеть землей и возделывать ее. В тогдашней феодальной России их профессии считались «недостойными», в то время как земледелие признавалось самой нормальной и естественной деятельностью.

В 1802 году внук Екатерины Великой, Император Александр I, учредил «Первый Еврейский Комитет», который в 1804 году издал «Указ о евреях». Цель правительства состояла в том, чтобы «исправить еврейскую мораль», воспитывая и побуждая евреев к «самым нравственным» видам труда, прежде всего, к сельскому хозяйству. Этот декрет был также направлен на сокращение высокой плотности еврейского населения в западных провинциях и поощрение освоения земель в южном регионе. Согласно декрету, еврейское население России делилось на пять классов: крестьян, фабричных рабочих, ремесленников, купцов и мелкую буржуазию. Евреям разрешалось покупать и продавать землю, обрабатывать ее своими руками или наемным трудом.

Первые семь колоний были основаны в 1807 году. Переезд был долгим и мучительным, трудно было осваивать незаселенные земли с незнакомым климатом. Многие переселенцы болели и умирали, в то время как другие продавали свое имущество за бесценок и возвращались или вообще покидали Россию. Несмотря на все трудности, жизнь постепенно налаживалась, в 1816, 1817 и 1822 годах были получены очень хорошие урожаи. Последний период переселения начался в 1835 году, когда император Николай I издал «Указ о евреях». Он объявил о своем намерении массовой колонизации целинных земель Новоросии еврейскими колонистами. Указ подтвердил льготы, ранее предоставленные еврейским фермерам, и ввел некоторые новые привилегии.

Среди новых льгот, предусмотренных этим указом, были налоговые льготы и отсрочки от призыва на военную службу. Последнее, возможно, было особенно важно для многих поселенцев, поскольку российские власти призывали в три раза больше солдат на душу населения из евреев, чем из других этнических групп, и процент еврейских солдат в российской армии в то время значительно превышал процент евреев в российском населении. Например, евреи составляли более четверти личного состава 16-й пехотной дивизии, отличившейся во время штурма Шипки и Плевны в русско-турецкой войне 1877-1878 годов. Более того, в царствование Николая I, с 1825 по 1855 год, российские власти похитили тысячи еврейских мальчиков в возрасте 7-12 лет, чтобы призвать их в армию. Эти дети содержались в так называемых «кантонистских частях», где они проходили военную подготовку и подвергались давлению и часто жестокому обращению с целью обращения в христианство. В возрасте 18 лет они зачислялись в регулярные воинские части для дальнейшей службы в течение 25 лет. Суровые условия службы выковали из еврейских детей-кантонистов и их потомков «людей необычайной твердости», военных профессионалов, сыгравших выдающуюся роль в военной истории России. Например, во время завоевания Кавказа и русско-турецкой войны 1877-1878 годов, граф М.С. Воронцов назвал командира армейского корпуса генерал-лейтенанта В. Геймана «самым храбрым из офицеров Кавказской армии». Во время Первой мировой войны генерал-адъютант, генерал от артиллерии Н. Иванов — командовал Юго-Западным фронтом, а генерал-адъютант, генерал от пехоты М. Алексеев командовал армиями Западного фронта и был начальником штаба Верховного Главнокомандующего. Генерал армии Яков Крейцер был первым из советских военачальников, ставшим Героем Советского Союза в июле 1941 года.^{2 3} Однако, отдавая дань памяти этим выдающимся потомкам кантонистов, не надо забывать, что весь этот проект похищения властями тысяч еврейских мальчиков по всем меркам был геноцидом против еврейского народа.

Другой важной привилегией, предоставленной еврейским земледельцам в соответствии с Декретом 1835 года, было право детей колонистов учиться во всех государственных школах, включая гимназии и университеты. Однако, вопреки ожиданиям правительства, жесткий контроль и почти военная дисциплина введенные в этот период в колониях, а также память о трудностях и неудачах первых колонистов, не способствовали быстрому росту колоний. ^{[2] [3]}

В 1844 году в Херсонской губернии были созданы четыре новые колонии: Ново-Житомирская, Ново-Подольская, Ново-Ковненская и Ново-Витебская. Наконец, в 1857 и 1859 годах были созданы колонии Громоклей и Вольная. Всего к 1865 году было создано 39 колоний с общим населением 31179 человек. Из них 22 находились в Херсонской и 17 в Екатеринославской губерниях.

Политика поощрения еврейского земледелия в России была свернута императором Александром II новым указом 1866 года, который вновь запретил евреям покупать землю. «Временные правила” 1882 года еще более усугубили положение земледельческих колоний. Эти правила запрещали колонистам выкупать или возобновлять аренду своей земли после истечения первоначального срока аренды.

Истоки

Согласно семейной легенде, мой прапрадед был в числе еврейских переселенцев из Ковенской губернии (ныне Каунас в Литве), которые в 1847 году основали колонию Ново-Ковно. Мой прадед Ойзер Дроб родился в этой колонии в 1855 году, а его жена Роза — в одной из соседних еврейских колоний в 1860 году.

В семье Ойзера и Розы Дроб было 8 детей, один из которых, Моисей Дроб, уроженец Ново-Ковно 1890 года, стал моим дедушкой. Единственное документальное упоминание о семье Дроб в Ново-Ковно я нашел в «списке жертвователей колонии Ново-Ковно» из книги «Сефер Имрей Шмуэль, Хелек шлиши» (стр. 12), Варшава, 1912. В этом списке перечислены имена Залмана Дроба, Джошуа бар Эйзера Дроба и Эйзера бар Меира Дроба. Можно предположить, что Эйзер бар Меир Дроб в списке и мой прадед Ойзер Дроб — одно лицо.

В конце XIX века, государственный советник г-н Рудницкий, заместитель директора Второго департамента Министерства государственных имуществ, лично наблюдал за еврейскими колониями в течение пяти месяцев. Он свидетельствовал, что «…евреи в большинстве колоний успешно обрабатывали свои поля, евреи, родившиеся в колониях, работали охотно, и если не всегда так хорошо, как немецкие колонисты, то, по крайней мере лучше, чем их соседи крестьяне …» ^[4] Это признание успеха относилось, в частности, и к моему прадеду Ойзеру, сумевшему поднять свое хозяйство и обеспечить свою многодетную семью.

В 1897 году, когда колония Ново-Ковно отмечала свое 50-летие, в ней проживало 796 евреев, что составляло 85,8 процента населения. Среди остальных жителей большинство составляли немцы, образцовые хозяева, приглашенные правительством из соседних немецких колоний, чтобы помочь евреям приобрести необходимые сельскохозяйственные навыки. Со временем необходимость в такой помощи отпала, но немцы продолжали жить в Ново-Ковно.

Беды гражданской войны

1918-1922 годы были особенно трудными. Гражданская война на Юге России разрушила сельскую экономику, но особенно сильно она ударила по еврейским земледельцам, и многие из них погибли от погромов, голода или эпидемий. Иные, спасаясь от погромов, уехали в крупные города или покинули страну. Из оставшихся, многие были искалечены или разорены.

Погром в Ново-Ковно

В Книгу погромов включены засвидетельствованные показания работника зерновой мельницы, жителя села Софиевка г-на П.Л. Пилявского. ^[5] В конце июля 1919 года части генерала Шкуро из Добровольческой армии генерала Деникина вошли в село Софиевка. Два дня они грабили и избивали евреев, а затем покинули деревню, груженные награбленным. Однако вскоре их сменил кавалерийский отряд известного антисемита Губанова. Губанов выдвинул ультиматум местным евреям — выдать нескольких большевистских активистов которые заранее бежали из деревни, или подвергнуться жестокому наказанию. Но прежде чем Губанов успел выполнить свою угрозу, власти направили его подразделение в соседнее Ново-Ковно, где его люди учинили ужасный погром, сопровождавшийся массовыми избиениями, изнасилованиями и грабежами.

Я не вижу причин сомневаться в рассказе г-на Пилявского о событиях в Софиевке, свидетелем которых он был. Но его показания о погроме в Ново-Ковно не столь убедительны:

Во-первых, его показания — единственное свидетельство этого погрома, которое я смог найти, и, по-видимому, г-н Пилявский не был его непосредственным свидетелем. Во-вторых, непонятно, почему для погрома Деникинские власти выбрали именно Ново-Ковно, ведь много евреев было и в Софиевке, где отряд Губанова находился до погрома и откуда отбыл в спешке, не успев осуществить свои угрозы. И, наконец, мой дедушка Моисей в то время жил в Ново-Ковно. Вспоминая события тех дней, он обвинил крестьянские банды в мародерстве, но никогда не упоминал о погроме, учиненном добровольческой армией Деникина.

Так, может быть, господин Пилявский ошибся, и этого погрома не было? Или он был прав, и даже спустя годы мой дедушка не смог справиться со своими ужасными воспоминаниями и говорить о них? Чтобы ответить на этот вопрос, я обратился к событиям Гражданской войны на Юге Украины в 1919 году.

Многие еврейские колонии Екатеринославской губернии (ныне Днепровская и Запорожская области) располагались на территории знаменитой повстанческой анархистской республики во главе с Батько Нестором Махно со столицей в селе Гуляй-Поле. С января 1919 года махновская армия создала широкий фронт против наступления Деникина с Кавказа и удерживала его в течение шести месяцев.

По словам П. А. Аршинова, идеолога махновского движения и друга Нестора Махно, деникинские кавалерийские части под командованием генерала Шкуро совершали набеги на махновские тылы, сея смерть и разрушения среди гражданского населения. Евреи особенно страдали от этих набегов, и поэтому многие еврейские колонисты присоединились к войскам Махно.

В телесериале «Девять жизней Нестора Махно» показаны эпизоды посещений Нестором Махно колонии Ново-Ковно и битвы на окраине Гуляй-Поля, где отряд самообороны из Ново-Ковно сражался с кавалерией Шкуро. Эти эпизоды основаны на реальных событиях:

Нестор Махно действительно бывал в Ново-Ковно. Мой дедушка Моисей был совладельцем зерновой мельницы вместе со своим немецким соседом, и Нестор Махно иногда посещал эту мельницу по делам. Обычно он брал муку взаймы, но вовремя возвращал долг зерном. Также хорошо известно, что многие евреи сражались в повстанческой армии махновцев, и некоторые подразделения полностью состояли из евреев. В своих воспоминаниях Н. Махно писал, что в марте 1919 года отряды самообороны еврейских колоний организовались во взводы и ушли на фронт. В состав войск входила еврейская артиллерийская батарея под командованием Абрама Шнайдера. Во время наступления армии генерала Шкуро в июне 1919 года артиллеристы и солдаты еврейской полуроты прикрытия сражались с врагом до последнего снаряда. Вот как Нестор Махно вспоминал об этом: «Войска Шкуро надолго запомнят эту еврейскую батарею, как она стреляла в упор до последнего момента, сколько из них было убито и ранено, и как командир и большинство артиллеристов пали, но не отступили…»  

Но если это так, то причиной погрома могла быть месть деникинских властей за понесенные потери. Поэтому, похоже, погром этот действительно был. Такой вывод подтверждает и последовательная хронология этих событий — сражение в июне и погром в июле 1919 года. В то время моему отцу было всего шесть месяцев от роду, и этот погром был первой, но далеко не последней смертельной опасностью, которая ожидала его в жизни.

Что касается наследия Нестора Махно, исторические факты подтверждают, что он был идейным борцом с антисемитизмом и старался по возможности предотвращать его проявления. Он организовал и вооружил отряды самообороны в еврейских сельскохозяйственных колониях и сурово наказывал виновных в погромах. Так, в мае 1919 года он расстрелял семерых крестьян из села Успеновка за убийство 20 еврейских колонистов в Александровском районе. Однако даже такие крайние меры не смогли устранить насилие в отношении еврейского населения^[6]. Мой дедушка Моисей рассказывал, как грабители сорвали обручальное кольцо с пальца бабушки Дины вместе с ее кожей.

Дина и Моисей Дроб

Родителям моего отца, Моисею и Дине, было суждено пережить это ужасное время. Дина умерла от сердечного приступа в 1947 году, за три года до моего рождения. Мой отец помнил ее как религиозную, умную и, при необходимости, решительную женщину. Моисей был невысокого роста, но вынослив и энергичен. Его левая рука была сильно искалечена в ранней юности молотилкой зерна. Однако это ранение спасло его от призыва сначала в царскую армию, а затем в многочисленные армии гражданской войны. Он был честен до наивности и временами вспыльчив. Он был лучшим другом моего раннего детства, и мы проводили много времени вместе. Его карманы были полны предметов восхитительных для моего детского любопытства — крошечный блокнот с химическим карандашом, большие карманные часы на цепочке и маленькие щипчики для измельчения кускового сахара, которые в прежние времена были незаменимым аксессуаром любого чаепития. После еды он аккуратно сметал крошки со стола на ладонь, а затем отправлял их в рот — привычка голодных лет. Он был светским евреем, но часто повторял: «Господи, где ты, наш Бог?»

Разрушительная гражданская война и безумная политика военного коммунизма, запрещавшая товарно-денежные отношения и свободный рыночный обмен товарами, привели к экономической катастрофе. В 1921 году правительству пришлось принять Новую Экономическую Политику. Эта политика допускала мелкую собственность и некоторый рыночный обмен. В результате еврейские колонисты, оставшиеся на земле, начали восстанавливать свои хозяйства. Моисей выращивал пшеницу на своем поле и был совладельцем зерновой мельницы со своим немецким соседом. Время от времени он ремонтировал крыши в соседних немецких колониях. Два или три раза его избирали председателем сельсовета.

Картинки детства

Мой отец, Яков (Яша) Дробь (в моей семье случалось расхождение в написании фамилий, Дроб или Дробь), родился 25 января 1919 года и жил до 11 лет в еврейской сельскохозяйственной колонии Ново-Ковно, Херсонской губернии бывшей Российской империи, ныне Днепровской области Украины. Он был старшим из четырех детей в семье Моисея и Дины Дроб, урожденной Бро. В 1980-х годах, мы проезжали рядом с местами его детства, но он никогда не выражал желания посетить их.

Вероятно, у него были на то свои причины, но он с теплотой вспоминал некоторые моменты своего детства:

Кобыла Танька

Земельный надел семьи был невелик, и они справлялись с одной лошадью, кобылой по кличке Танька. В детстве мой отец любил лошадей и часто участвовал в импровизированных скачках без седла к ручью в степи, где он и его друзья поили и мыли лошадей.

Его младшая сестра Соня старалась не отставать от брата. Однажды, увидев, как ловко он вскочил на лошадь, Соня попыталась взобраться на лошадь позади него, но не удержалась и упала. К счастью, буквально через мгновение она вскочила на ноги и с визгом бросилась к лошади.

В один прекрасный день кобыла Танька принесла жеребенка, и было забавно наблюдать как жеребенок привязался к мальчику и ходил за ним по пятам.

’’Кошерный” мясник

Согласно укладу крестьянской жизни в колонии, дети рано помогали семье в поле и дома. Одной из домашних обязанностей Яши было отнести курицу кошерному мяснику вместе с небольшой суммой денег за услуги. Однажды, наблюдая за работой мясника, он решил, что и сам сможет не хуже. Дело пошло, и с тех пор копейки, предназначенные мяснику, оставались у него в кармане. Конечно, это предприятие не было кошерным, как в прямом, так и в косвенном смысле этого слова, но он был слишком мал, чтобы понять это.

Школа

В теплом кругу своих друзей Яша оказался самым младшим. Когда всем пришло время идти в школу, он остался один. На следующий день он отправился в школу вместе со всеми. Учитель начал урок с переклички и обнаружил «нарушителя» Шестилетний Яша договорился о досрочном поступлении в школу при условии успеваемости по всем предметам и сумел выполнить этот договор с учителем.

Травма

В Ново-Ковно не было медицинского учреждения, а ближайший фельдшерский пункт находился в нескольких километрах, в немецкой колонии. Однажды Яша нечаянно наступил на ржавый гвоздь. Нога опухла и требовала срочной медицинской помощи. Эта травма была достаточно серьезной сама по себе, но еще хуже было то, что она произошла во время коллективизации, которая, по сути, поставила крестьянство в состояние рабства. Правительство отобрало лошадей из индивидуальных хозяйств в колхоз, и получение транспортного средства для личного пользования теперь было связано с бюрократической волокитой. Любая задержка могла оказаться роковой для мальчика. В этот критический момент его отец Моисей непостижимым образом добрался до немецкой колонии пробежав весь путь со своим уже довольно большим и тяжелым сыном на руках.

Еврейская Пасха

Правительство поощряло разрушение традиций и насаждало атеизм. В то время как мать мальчика, Дина, строго следовала правилам традиционного иудаизма миснагдим, его отец, Моисей, был светским евреем. Однажды, накануне праздника еврейской Пасхи Моисей отправился в соседнюю немецкую колонию ремонтировать крышу и взял мальчика с собой. Когда они закончили работу, хозяин заплатил им по договоренности и добавил немного свиного сала в подарок.

Тем временем Дина не жалела сил на подготовку дома к празднику. Войдя в дом, Моисей, недолго думая, положил сало на обеденный стол, что сразу же свело на нет работу Дины, и ей пришлось повторить всю уборку. Мой отец с горечью вспоминал этот случай.

Упадок и крах еврейских сельскохозяйственных поселений на Юге Украины

В 1929 году правительство отказалось от Новой экономической политики 1921 года и взяло курс на всеобщую коллективизацию сельского хозяйства. Этот шаг разрушил сельское хозяйство на долгие годы вперед и повлиял на судьбу семьи моего отца. Кобыла Танька, опора хозяйства и любимица семьи, была «добровольно» передана в колхоз вместе с «избытком» продуктов, посуды и даже единственным в хозяйстве медным тазом. В результате этих преобразований возникло растущее чувство надвигающегося голода. Однажды, в 1930 году, терпение Дины лопнуло, и она взмолилась: «Так жить невозможно. Мы должны дать нашим детям шанс на лучшую жизнь». Так, в возрасте одиннадцати лет сельское детство моего отца и его жизнь в еврейском анклаве закончились навсегда. Три поколения его семьи возделывали эту землю дикой степи, орошая ее своим потом и кровью. И вот теперь семье пришлось начинать новую жизнь в незнакомом месте и искать новый способ зарабатывать на жизнь.

Еврейской сельскохозяйственной колонии Ново-Ковно больше не существует. Только несколько старых домов, в которых евреи больше не живут, и полуразрушенных надгробий на старом еврейском кладбище напоминают о еврейском происхождении этого поселения. Вторая мировая война нанесла окончательный удар по еврейскому характеру Ново-Ковно и других подобных еврейских поселений на юге Украины. Нацисты оккупировали эти территории и завербовали местных немецких колонистов в полицию. Вместе с украинскими и литовскими нацистскими пособниками, они стали непосредственными исполнителями геноцида своих еврейских соседей.

Колония Ново-Ковно, единственная из многих подобных поселений в регионе, успешно эвакуировала свое население только потому, что ее местное руководство решилось на эвакуацию до официального распоряжения районных властей (дополнительно об этом см. в главе «Семья во время войны»). Они вовремя переправились через Днепр, пока еще были доступны дороги и мосты. Но, к сожалению, было слишком поздно эвакуироваться для тех, кто ждал разрешения. В последний момент все дороги были забиты отступающими в беспорядке советскими войсками и беженцам пришлось вернуться в свои дома.

Двоюродный брат Дины Хаскель, портной, был одним из тех, кто не успел эвакуироваться. Его семья, жена и десять детей жили в соседней колонии Ново-Вильно. Хаскель был хорошим портным и часто шил для немецких колонистов, которые восхищались его мастерством. Он не хотел верить, что его хорошие друзья, немцы, могут причинить ему вред. Однажды, после месяцев унижений и издевательств во время оккупации, полиция окружила евреев колонии, чтобы доставить их на казнь. По словам очевидцев, его младшая дочь, милая пятнадцатилетняя Меля, выбросилась из кузова грузовика и разбилась насмерть.

Переезд на Донбасс

Семья переехала в Донбасс, исторический угледобывающий регион на Востоке Украины, холмистый край угольных шахт, гигантских сталелитейных заводов и коксовых печей для обжига металлургических углей. Обосновались в Лозовой Павловке (ныне город Брянка) Луганской области, город Серго (позже Кадиевка, ныне Стаханов). В то время брат Дины, Наум Бро, жил неподалеку и помог им устроиться на новом месте.

Моисей устроился продавцом в павильон, торгующий разливным пивом . Эта работа в полной мере проявила его «худшие» качества как кристально честного человека. Из-за своей непобедимой честности Моисей не мог не подождать, пока пивная пена осядет в бокалах. К сожалению, его благие намерения вряд ли были оценены теми, кому они предназначались — очередь двигалась медленно и раздражалась. В такие моменты его жена Дина появлялась из задней комнаты, чтобы подменить своего чрезмерно щепетильного супруга. После этого Моисей уходил «отдыхать» и павильон преображался — очередь двигалась быстрее, раздражение публики сменялось радостным оживлением, и Дина могла заработать лишнюю копейку, чтобы прокормить свою семью.

Мой отец был безмерно благодарен своему дяде Науму, который спас их семью, поделившись мешком проса во время голода 1933 года. Но, возможно, дядя Наум не был чистым альтруистом. Он работал в Госмаслопроме (государственное агентство по производству растительных масел) и однажды попросил Моисея об опасной услуге — доставить золото в качестве оплаты в один из крымских колхозов. Дина зашила золото в одежду Моисея, и он отправился в путь — это все, что я знаю об этом инциденте. Возможно, это была сделка в теневой экономике, когда многим приходилось нарушать закон, чтобы выжить.

С раннего возраста я разделял глубокую признательность моего отца дяде Науму. Когда мне было около двенадцати лет, моя семья жила в Брянке, недалеко от старого еврейского кладбища, где были похоронены жена дяди Наума и его сестра Дина, мать Якова. Он регулярно посещал их могилы и часто, после кладбища, заглядывал навестить моих родителей. Однажды он появился в необычное время, в середине рабочего дня, когда никого кроме меня не было дома. В тот день он и выглядел необычно — седая щетина на усталом лице, измученный, отчаявшийся человек. Я не знал, как ему помочь, и предложил побрить его отцовской электробритвой. Он согласился, и я долго-долго елозил бритвой по его заросшим щекам и подбородку, пока он молча смотрел на меня добрым и грустным взглядом. Однако в его взгляде было что-то еще, чего я никогда раньше не видел и не мог понять, и что вскоре открылось мне трагически.

Два дня спустя мы хоронили дядю Наума на нашем кладбище. Когда его гроб опускали в могилу, меня охватил истерический приступ неконтролируемого смеха. Это было ужасно. Я был потрясен и опозорен своим безумием и бросился прочь, вниз по крутому склону, мимо старых полуразрушенных надгробий, к ручью в самом конце кладбища.

Я вспоминаю историю, которую мой отец рассказал мне когда-то об одном из своих новых соседей в Лозовой Павлвке. Этот сосед был хорошим и общительным человеком, бухгалтером по профессии. Однажды он бесследно исчез. Три месяца спустя он вернулся другим человеком, измученным и замкнутым. Тем не менее ему повезло — многие исчезли в 1930-е годы, как и он, но в отличие от него, исчезли навсегда.

Переезд на Донбасс создал трудности не только для взрослых, но и для детей. Государственная школа в колонии Ново-Ковно была школой с преподаванием на языке идиш. Но после переезда в Донбасс, Якову пришлось продолжить учебу в русскоязычной школе, среди детей с родным русским языком. Ему удалось справиться с этим, и в 1937 году, когда только одному из десяти учеников удавалось получить среднее образование, он успешно закончил среднюю школу. Затем пришло время выбирать свой жизненный путь.

В 1930-х годах карьера военного летчика пропагандировалась и романтизировалась государственными СМИ. Она была так же популярна, как карьера космонавта в 1960-х годах. Возможно, именно поэтому Яков решил поступить в Чкаловское (ныне Оренбургское) военное авиационное училище летчиков. Его заявление было принято, и пришло время отправляться в путь для сдачи вступительных экзаменов. Вся семья собралась, чтобы проводить его и пожелать удачи. Его старенькая бабушка Берта, которая обожала своего внука, торжественно вручила ему сбережения всей своей жизни — картонную коробку из-под обуви, полную бумажных денег. К сожалению, большинство банкнот оказались бесполезными деньгами давно минувших дней царской России, демократии Керенского и недолговечных правительств Гражданской Войны. Однако, хорошенько порывшись в этой коробке, Яков нашел несколько советских рублей, которые в то время были в обращении.

Попытка поступить в школу военных летчиков провалилась. Готовясь к ответственной карьере боевого летчика, Яков решил укрепить свое здоровье холодным душем. В результате он сильно простудился и был вынужден пропустить экзамены. Поэтому он вернулся домой и устроился учетчиком на угольную шахту. Работа на шахте длилась не долго, и в следующем, 1938 году, отказавшись от мечты об авиации, Яков поступил в Киевское военное пехотное училище. Возможно, на его решение повлиял призыв на обязательную военную службу.

Киевское военное пехотное училище

В сентябре 1938 года каждый, кто отваживался посмотреть правде в глаза, мог увидеть, что надвигается большая война. Новая военная доктрина обещала «разгром врага малой кровью и на чужой территории». Правительство стремительно наращивало вооруженные силы. Борьба с потенциальным инакомыслием в вооруженных силах усилилась, и многие опытные командиры высшего и среднего звена стали жертвами политических репрессий. Приказом Комитета обороны СССР от 27 сентября 1938 г. ^[7] в целях «скорейшего накопления командного состава» срок обучения во всех военных училищах был сокращен до двух лет.

Киевское военное пехотное училище располагалось на Воздухофлотском проспекте, в доме б, недалеко от центральной части города и реки Днепр, в том самом здании, где в настоящее время находится Министерство обороны Украины.

Курсант Дробь отлично успевал по всем предметам. История давалась ему без особых усилий благодаря высокому качеству преподавания. Бывший полковник царской армии преподавал этот предмет так хорошо, что Яков навсегда запомнил знаменательные события и исторические даты российского государства. Он преуспел в немецком языке, ведь его родным языком был идиш, смесь 60-70 процентов старонемецкого и 30-40 процентов иврита. Вдобавок помогало общение в детстве с соседними немецкими колонистами. Он был хорошим спортсменом — играл в волейбол, любил гимнастику, выполнял сложные упражнения на брусьях, крутил «солнышко» на перекладине. Забегая далеко вперед, я вспоминаю, как в 1960-х годах он поразил своего гостя, сделав «подъем на руках» и «подъем с переворотом» на ржавой водопроводной трубе между двумя столбами, которая заменила ему перекладину. В то время ему было за пятьдесят, он был полноват, и его правая рука была искалечена старой раной.

Наиболее физически требовательной дисциплиной была тактика боя. Теоретические занятия чередовались с полевыми упражнениями, которые обычно начинались среди ночи подъемом по тревоге и пятидесятикилометровым марш-броском. Курсанты шли с полной боевой выкладкой по дюнам киевского пригорода Дарница, направляясь в учебные лагеря близ села Бровары на противоположном берегу Днепра. «Лучшая защита — это хорошее наступление» — эта крылатая фраза времен Александра Македонского стала, пожалуй, самым распространенным военным лозунгом довоенной эпохи. Армия готовилась к победоносной наступательной войне, и курсанты училища отрабатывали тактику такой войны на полигоне.

В юности у Якова была привычка, которая часто осложняла ему жизнь — он любил подшучивать над людьми и их мелкими недостатками. Более того, такая привычка могла даже погубить человека, о чем свидетельствует следующий исторический факт. Великий русский поэт М.Ю. Лермонтов был армейским офицером и служил во время Кавказской войны 1817-1864 годов. Однажды, в 1841 году, он пошутил по поводу двух чеченских кинжалов на поясе своего коллеги Мартынова: «Когда вы вошли в комнату, я подумал, что вошел не русский офицер, а два чеченца». Эта шутка привела к дуэли между ними и смерти Лермонтова. Подобное случилось и с Яковом — однажды он тоже неудачно пошутил по поводу оружия на поясе своего коллеги и только по чистой случайности не погиб из-за этого.

Командиром его учебного взвода был высокомерный лейтенант, который никогда не расставался с большой деревянной кобурой на поясе. Эта кобура была непропорциональна его маленькому росту, и вместо оружия в ней обычно хранилась какая-то снедь или бумаги. Фантастический сюжет для пародии! И однажды Яков не удержался и устроил небольшое комическое представление, подшучивая над лейтенантом с его кобурой. Внезапно смех зрителей оборвался. Яков обернулся и увидел своего командира, стоявшего в дверях с красным от гнева лицом. С этого момента Яков приобрел в нем опасного врага и вскоре оказался в бою под его командованием.

Полковник Н.И. Куцаев, курсант Киевского пехотного училища с осени 1939 года, вспоминал: «Вскоре началась Финская война. Нас, нескольких курсантов первого курса, пригласили на прощание с «молодыми лейтенантами» — отличниками со второго курса обучения, которые досрочно получили звания лейтенантов и уезжали на Финскую войну. Еще и месяца не прошло, как на училище пришли первые похоронки». ^[8]Среди этих молодых лейтенантов, отправлявшихся на войну, был мой отец, двадцатилетний лейтенант Яков Дробь. Прошли годы, и официальное прощание в стенах военного училища забылось как нечто незначительное в его жизни. Но он всегда тепло вспоминал дружескую прощальную вечеринку в подвальном банкетном зале одного из лучших киевских ресторанов.

Забытая война с Финляндией

Из записной потертой книжки
Две строчки о бойце-парнишке,
Что был в сороковом году
Убит в Финляндии на льду.
Лежало как-то неумело
По-детски маленькое тело.
Шинель ко льду мороз прижал,
Далеко шапка отлетела.
Казалось, мальчик не лежал,
А все еще бегом бежал
Да лед за полу придержал.
Среди большой войны жестокой,
С чего — ума не приложу,
Мне жалко той судьбы далекой,
Как будто мертвый, одинокий,
Как будто это я лежу,
Примерзший, маленький, убитый
На той войне незнаменитой,
Забытый, маленький, лежу.

(Александр Твардовский)

Официальной целью зимней войны 1939 года с Финляндией было отодвинуть советские границы от Ленинграда (Санкт-Петербурга). Советская пропаганда изображала эту войну как продолжение гражданской войны в России, борьбу между красными и белыми силами, между пролетариатом и капиталистами. Однако действительной целью этой кампании был захват Финляндии и включение ее в состав СССР, как это уже произошло с частью Польши, а затем с прибалтийскими республиками и Молдовой.

26 ноября 1939 года Советский Союз осуществил провокацию, известную как ’’Обстрел Майнилы». 30 ноября советские войска пересекли границу с Финляндией и начали наступление на широком фронте от Баренцева моря до Финского залива. Бои на Карельском перешейке вдоль финской оборонительной линии Маннергейма стали самыми ожесточенными и кровопролитными сражениями в этой войне.

Построенная в 1920-1939 годах, линия Маннергейма протянулась от Финского залива на западе до Ладожского озера на востоке. В комплекс сооружений входили три оборонительных рубежа, одним из которых была собственно линия Маннергейма. Она состояла из 18 узлов сопротивления и отдельных опорных пунктов со 136 км противотанковых препятствий, 330 км колючей проволоки, минными полями и тщательно продуманными и замаскированными огневыми точками. ^[9]

Советские войска имели подавляющее численное превосходство в личном составе и вооружении. В Кремле ожидали быстрого прорыва линии Маннергейма, но этого не произошло. Финны знали, чего следует ожидать от советской оккупации, и сражались яростно. За 10-13 дней Красная Армия преодолела первую линию оперативных препятствий и достигла основных укреплений линии Маннергейма. В отчаянных попытках прорваться через эти укрепления Красная Армия понесла огромные потери. К концу декабря заснеженные трупы советских солдат густо устилали поля сражений на Карельском перешейке. Командованию пришлось прекратить наступление и начать планомерную подготовку к прорыву линии Маннергейма. В частности, было решено использовать крупнокалиберную артиллерию для разрушения укреплений линии Маннергейма и сформировать лыжные батальоны, способные быстро передвигаться по глубокому снегу.

Кровь на снегу

Тем временем, в конце декабря 1939 года, выпускники Киевского военного училища прибыли на фронт. Они были зачислены командирами взводов в отдельный лыжный батальон 139-й стрелковой дивизии, укомплектованный студентами спортивных факультетов ленинградских вузов. К несчастью для Якова, его бывший командир в училище сопровождал их и и принял командование над ними на фронте. Он не забыл, как курсант Дробь высмеивал его в училище. Теперь у него появилась возможность посчитаться с обидчиком, и он начал регулярно назначать взвод лейтенанта Дроба на самые опасные и часто бессмысленные задания. Все это должно было плохо закончиться для них, но, по иронии судьбы, их спасло одно ужасное событие — при сомнительных обстоятельствах командир их роты застрелил одного из своих солдат, этнического финна. Его понизили в должности, и лейтенант Дробь заменил его на посту командира роты. Многие отплатили бы поверженному врагу его же монетой, но лейтенант Дробь этого не сделал.

15 января 1940 года советская артиллерия начала массированный 16-дневный обстрел финских оборонительных позиций и в начале февраля, в новое наступление на Карельском перешейке было брошено 140 тысяч солдат. Лыжная рота под командованием лейтенанта Дроба была в их числе.

Однажды на марше лыжники его роты попали под ружейный огонь. Стреляли с дерева на опушке близлежащего леса. Солдаты называли таких стрелков «кукушками». Они открыли ответный огонь, и мертвая «кукушка» упала с дерева. Ко всеобщему ужасу это была совсем молодая девушка, на вид почти ребенок. Ее меховая шапка отлетела в сторону, а разбросанные косы смешались с кроваво-красным снегом. Находясь в эпицентре сражений той кровопролитной войны, лейтенант Дробь часто сталкивался со смертью и как-то свыкся с нею, но он никогда не смог смириться с судьбой этой девушки и забыть ее.

Каково же было мое удивление, когда после всего, что я знал о Финской войне 1939 года, я увидел публикации российских блогеров, которые гипотетически отвергали существование финских снайперов-кукушек. Вопреки рассказам очевидцев, они утверждают, что этого не могло быть, так как позиция снайпера на дереве затрудняет быстрое отступление. Но что, если кукушки даже не помышляли об отступлении, а просто хотели иметь хорошую наблюдательную и огневую позицию? Я помню, как мой отец рассказывал мне о своей встрече с кукушкой. Это было эмоциональное свидетельство очевидца, и я склонен верить очевидцу, а не «теоретику».

В течение двух недель на узком перешейке шли ожесточенные бои. Известный поэт Сергей Наровчатов воевал в рядах одного из лыжных батальонов. Много лет спустя он вспоминал об огромных потерях, понесенных лыжниками, штурмовавшими линию Маннергейма: «Из батальона в 970 человек в живых осталось только сто с чем-то, из которых только сорок человек остались невредимыми«.

Такая же участь постигла лыжный батальон 139-й стрелковой дивизии в котором сражался мой отец. В феврале 1940 года, в наступательном бою на Карельском перешейке, лыжная рота под командованием лейтенанта Дроба попала под сильный артиллерийский огонь и была почти полностью уничтожена.

Осколок артиллерийского снаряда раздробил кость правой руки Якова в запястье, и только остатки мягких тканей удерживали его руку. Он лежал на пропитанном кровью снегу, в то время как сумерки сгущались и мороз крепчал. Сильное кровотечение на холоде быстро приводит к летальному исходу. Он больше не чувствовал боли, только ужасную слабость, и понял, что умирает. Потом он услышал отдаленные голоса, но сил откликнуться уже не было. Это санитары искали живых, переходя от тела к телу. Наконец они подошли и к нему и положили его на санки.

По рассказам моего отца, соответствующие органы в войсках неустанно объясняли, какой ужасной может быть судьба тех, кто попал в плен. Например, говорилось, что озверевшие финны вырезают звезды из кожи пленных и что нужно застрелиться, чтобы избежать пыток. Верил ли он этой пропаганде? Я никогда не задавал ему этого вопроса. Но однажды я спросил его, о чем он думал тогда, умирая на снегу Карельского перешейка? «Мне было так жаль маму», — ответил он.

***

17 февраля советские войска прорвали оборону на линии Маннергейма, а 12 марта 1940 года СССР и Финляндия подписали Мирный договор. Каковы же были результаты этой войны? Согласно двухтомнику «История России. XX век», ^[10] потери Красной Армии в войне составили 150000 убитых и 325000 раненых и обмороженных. Финны потеряли 26000 погибшими и 40000 ранеными. СССР аннексировал лучшие, густонаселенные земли Финляндии на Карельском перешейке и вынудил их жителей бежать на суровый Север страны.

Казалось бы, хотя и большой кровью, СССР победил. Однако это было далеко не так. Не удалось заменить финское правительство марионеточным режимом и включить эту страну в состав СССР, в результате этой войны СССР был исключен из Лиги Наций и самое главное, низкие боевые качества Красной Армии и некомпетентность ее командования, ставшие очевидными на полях сражений этой войны, убедили Гитлера в возможности быстрой военной победы над СССР. Наверно, поэтому в СССР Финскую войну низвели до статуса «финской кампании» (например, в документах моего отца записано, что он «…был ранен в финской кампании») и старались поскорее о ней забыть. Иногда ее называют Забытой войной, и даже памятная медаль о ней, задуманная заранее, так и не была отчеканена.

(продолжение)

Примечания

^[1]  В этой главе используется информация из публикации Якова Пассика «История еврейских сельскохозяйственных колоний на Юге Украины и в Крыму». 2015 год, http://evkol.ucoz.com/index.htm

^[2] Encyclopedia Judaica: Cantonists (www.jewishvirtuallibrary.org. cantonist)

^[3]    Александр Шульман. Кантонисты — «живодерня» для еврейских детей и России
(https://shaon.livejournal.com/177273.html)

^[4]  Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 546

^[5]  Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны. 1918-1922 гг.: Сборник документов, стр. 214-215.(http://docs.historyrussia.org/ru/nodes/31…)

^[6]  Батько Махно и евреи.(http://www.russian-bazaar.com/ru/content/16725.htm)

^[7] Приказ Народного Комиссара Обороны Союза ССР от 27.09.1938,                                              №224 (https://ru.wikisource.org/wiki/…)

^[8] Воспоминания полковника Куцаева Н.И. Киевское пехотное училище им. «Рабочих Красного Замоскворечья”. (https://reibert.info/threads/kievskoe-pexotnoe-uchilische-im-rabochix-krasnogo-
za moskvorechja .384984/)

^[9] Линия Маннергейма. Википедия.(https://ru.wikipedia.org/wiki/Линия…)

^[10]  Двухтомник «История России XX век: 1939—2007» / под ред. А. Б. Зубова. — М.: Астрель И90 ACT, 2009. С.