И в этом отношении, даже находясь у самого жертвенника, нужно внимательно следить за тем, не превратились ли принесенные нами духовные жертвы в пепел, продолжают ли они гореть или нет, и, если нет, то нужно, переоблачившись, вынести их в чистое место «за пределы стана». Что же это означает в практическом отношении?
«ОГОНЬ ДОЛЖЕН ГОРЕТЬ ПОСТОЯННО…»
(окончание. Начало в № 2/2023)
ד
Закон о приношении хлебном
(7) А вот закон о приношении хлебном: подносить его сынам Аароновым пред Г-спода к передней стороне жертвенника.
(8) И пусть вознесет горстью своею из тонкой муки приношения хлебного и из елея его, и всю лывону, которая на хлебном приношении, и воскурит на жертвеннике в приятное благоухание эту часть его памятную — Г-споду.
(9) А остальное от него пусть едят Аарон и сыны его; пресным должно есть его на святом месте; на дворе шатра соборного пусть едят его.
(10) Не должно оно быть испечено из квасного; им в долю дал Я это из огнепалимых жертв Моих. Святая святых она, как жертва очистительная и жертва повинности.
(11) Всякий мужского пола из сынов Аароновых может есть его, — установлено это навеки в роды ваши, — из огненных жертв Г-сподних. Все, что прикоснется к ним, освятится.
В своем комментарии Раши к (6:2) отмечает, что «один закон для всех хлебных приношений». Т.е. и для хлебного приношения Израиля (откуда берется «горсть»), и для хлебного приношения коhенов (воскуряемых полность и от которого «горсть» не берется), взнимают горсть муки хлебного приношения, и от его елея, и всю левону, которая на хлебном приношении, и воскуряют на жертвеннике в приятное благоухание — памятную часть Г-споду.
Спрашивается, почему вообще возможно хлебное приношение, в основе которого — мука? И объяснение содержится в Книге Бытия (3:19): «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, ибо из нее ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься».
Но почему добавляют оливковое масло (ми-шемна)? Говорится в Книге Бытия (2:7): «И создал Г-сподь Б-г (здесь — Непроизносимое Четырехбуквенное Имя, «то самое Имя», а-Шем) человека из праха земного, и вдунул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек существом живым».
А зачем добавлять «ароматную смолу, напоминание Б-гу о приесшем в дар» (ве-эт каль hа-левана)? Потому что провозглашают дважды в день в «Шма»: «Возлюби Г-спода Б-га твоего всем сердцем (бе-коль левавеха) своим, всею душою своею и всем существом своим».
И далее следуют три закона:
- А оставшееся от него будут есть Аарон и его сыны (закон, относящиеся к избранию священников); пресным должно есть его (закон приготовления) на месте святом, во дворе шатра собрания будут есть его (закон места), а ниже Тора комментирует эти законы: «не должно быть испечено из квасного», т.е. очистительная жертва не может быть испечена квасным [Менaxoт 55а], и если взята «горсть» взята от него не как от такового (здесь применим закон, распространяющийся на всякую очистительную жертву; см. Раши к 5, 12) то становится непригодной.
Напротив, доброхотное хлебное приношение — как повинная жертва, поэтому оно пригодно, даже если «горсть» взята от него не как от такового (т. е. при этом в виду имели другое приношение) [Сифра].
И, наконец, 11. Всякий муж из сынов Аарона будет есть это — установление вечное для поколений ваших от огнепалимых жертв Господу; все коснувшееся их будет свято. Не только всякий муж из потомков Аарона (т.е. даже увечный), может есть это. При этом всё, (в том числе, малые святыни или непосвященное), коснувшееся хлебного приношения и вобравшие в себя от него [Сифра; Зевахим 97 б], будет свято (будет посвященным), т.е. уподобится ему (хлебному приношению): если оно непригодно, они станут непригодными; если же оно пригодно, их должно есть при тех же строгих условиях, что и хлебное приношение (т. е. едят на святом месте и только мужчины).
Есть в сказанном важнейший и пока еще не вполне понятый урок о том, как распространяется святость: в память о сотворении человека В-вышним каждый может сделать «приношение хлебное», которое будет освящено, и которое само станет источником святости. При этом главное — помнить, что «не может оно быть испечено квасным». Т.е. именно после того, как пресный хлеб из «праха земного» (тонкой муки) испечен, добавляют к нему «душу Б-жественную» (елей) и «душу животную» (левону), и это есть приношение в благоухание, приятное Б-гу.
ה
Закон о жертве посвящения
(12) И сказал Г-сподь Моше, говоря:
(13) Вот жертва Аарона и сынов его, которую они должны приносить Г-споду в день своего помазания: десятая часть эйфы тонкой пшеничной муки в жертву постоянную; половина ее для утра, половина для вечера.
(14) На сковороде в елее она должна быть приготовлена, сдобной приноси ее, хорошо испеченной, как приношение хлебное; приноси ее в приятное благоухание Г-споду.
(15) И священник, помазанный на место его из сынов его, должен совершать сие; это постановление вовеки. Г-споду целиком да будет она воскурена.
(16) И всякое хлебное приношение священника должно быть цельным, не должно быть съедено.
Внимательно вглядимся, в чем отличие учения Торы о хлебном приношении, которое могут совершать от имени каждого, от приношения священника.
Во-первых, все священнослужители (коhены) приносят десятую часть (эфы тонкой муки) в день своего посвящения на священнослужение. Однако только первосвященник (приносит) во всякий день, как сказано: «постоянное хлебное приношение, а священнослужитель, помазанный вместо него из его сынов только однажды, в день помазания. Говорится об этом «всякий первосвященник должен приносить его, установление вечное» [Сифра; Менахот 51 б].
Во-вторых, меняется сама структура хлеба и порядок его приготовления: «14. На сковороде в елее должно быть приготовлено, заварным (коментаторы [Сифра] говорят — насыщенным елеем и выпеченным многократно — сначала сваренным, потом выпеченным в печи, и затем — на сковороде и измельченное [Менахот, 75б]). И это еще один важный урок: задача священников — приготовить хлебное приношение из особого («заварного») текста; в котором тонкая мука сначала смешивается с елеем механически, затем — заваривается водой, потом — огнем, и наконец, разрезается на кусочки.
В-третьих, «Установление вечное: Господу всецелым воскурено будет»: от хлебного приношения священников не берется «горсть» с тем, чтобы оставшееся шло в пищу (священнослужителям), но все оно приносится В-вышнему полностью.
Но не менее важно ответить на вопрос: в память о чём, совершается приношение священников? Говорится в Книге Брейшит об истории Аврама (еще до того, как даровал В-вышний ему новое имя) (Глава 14):
(18) И Малки-Цедэк, царь Шалема, вынес хлеб и вино. А он был священник Б-га Всевышнего.
(19) И благословил его, и сказал: благословен Аврам от Б-га Всевышнего, Владыки неба и земли;
(20) И благословен Б-г Всевышний, который предал врагов твоих в руку твою, и дал ему десятую часть из всего.
И говорится о Яакове, еще до обретения им имения Израиля (Брейшит, Глава 28):
(20) И дал обет Яаков, сказав: если Б-г будет со мною и сохранит меня на этом пути, которым я иду, и даст мне хлеб, чтобы есть, и одежду, чтобы одеться,
(21) И я возвращусь в мире в дом отца моего, и будет Г-сподь мне Б-гом,
(22) А камень этот, который я поставил памятником, будет домом Б-жиим; и из всего, что дашь мне, я дам Тебе десятую часть.
И еще: «Сказано: раби Йоси, сын раби Ханины, сказал: молитвы установлены праотцами, и каждый установил в соответствии со своим качеством».
Авраам установил утреннюю молитву, как сказано: «И встал Авраам утром к месту, где стоял там», а стояние — не что иное, как молитва, как сказано: «И встал Пинхас, и взмолился». И это — качество Хесед (Милость).
Ицхак установил полуденную молитву, как сказано: «И вышел Ицхак беседовать в поле к вечеру», а беседа — не что иное, как молитва, как сказано: «Молитва бедняка, когда облачится, и перед Г-сподом изольет беседу свою». И это — качество Дин (Суд).
Яаков установил вечернюю молитву, как сказано: «И приткнулся (ויפגע) на одно место, и заночевал там». А «приткнуться» (פגיעה) — не что иное, как молитва, как сказано: «Ты же не молись за этот народ и не возноси за них мольбы и просьбы, и не притыкайся (תפגע) ко Мне». И это — качество Рахамим (Милосердие).
ו
Закон о грехоочистительной жертве
(17) И сказал Г-сподь Моше, говоря:
(18) Скажи Аарону и сынам его: вот закон о жертве грехоочистительной: на том месте, где режут жертву всесожжения, должна быть зарезана и жертва грехоочистительная пред Г-сподом; святая святых она.
(19) Священник, совершающий ею очищение, может есть ее; на святом месте съедается она, на дворе шатра соборного.
(20) Все, что прикоснется к мясу ее, освятится; и если брызнет кровь ее на одежду, омой то, на что брызнуло, на святом месте.
(21) И глиняный сосуд, в котором она варилась, должен быть разбит; если же в медном сосуде она варилась, то он должен быть вычищен и выполоскан водою;
(22) Всякий мужского пола из священников может есть ее: святая святых она.
(23) А всякая грехоочистительная жертва, кровь которой вносится в шатер соборный для искупления во святилище, не должна быть съедена: огнем да сожигается она.
Первый вопрос: если жертва очистительная обладает теми же свойствами, что и жертва всесожжения (закалывается на том же месте, святая святых она), в чем ее особенность?
Тора поясняет: «19. Священнослужитель, приносящий ее как жертву очистительную, будет есть её; на месте святом должно есть ее, во дворе шатра собрания», т.е. всякий священнослужитель, кто чист, и может принести жертву, может есть от нее: «Всякий муж из священнослужителей будет есть ее» [6,22] [Зевахим 99 а].
Второй вопрос: как распространяется святость: «20. Все коснувшееся ее мяса будет свято; а если брызнет от ее крови на платье, то, на что брызнуло, омой на месте святом». Т.е. всё съедобное, что коснется, становится посвященным (см. Раши к 6, 11), если было пригодным; и непригодным, если было непригодным.
Третий вопрос: «21. И глиняный сосуд, в котором она варилась, будет разбит; а если в медном сосуде варилась, то будет он вычищен и вымыт водой».
Объясняется в Талмуде, что поглощенное стенками глиняного сосуда становится «нотар»[1]. В связи с чем, глиняный сосуд больше непригоден для использования, так как никогда не может избавиться от приставшего к нему [Авода зара 34а]. И здесь важный урок: то, что может быть очищено (медь), то должно быть очищено, но то, что не может быть очищено (глина), должно быть разбито. Говорится в Недельной Главе «Пкудей» при описании убранства Храма: (39) Жертвенник медный и решетку медную, к нему, шесты его и все принадлежности его, умывальник и подножие его» (Шмот, Глава 39).
А у Ишайи говорится: (15) Горе тем, которые прячут глубоко решение (свое) от Г-спода, и (вершат) в темноте дела свои, и говорят: «Кто видит нас, и кто знает нас?». (16) (О), извращенность ваша! Разве гончар наравне с глиной? (Возможно ли), чтобы сказало изделие о сделавшем его: «Он не сделал меня», — и творение сказало о творце своем: «Он не разумеет»? (Глава 29) и далее: (14) И сокрушит Он ее подобно тому, как разбивается кувшин гончаров, вдребезги, безжалостно, и не найдется среди осколков его черепка, чтобы выгрести огонь из очага или зачерпнуть воды из водоема. (Глава 30).
ז
Закон о жертве повинности
- А вот закон о жертве повинности: святая святых она.
- На том месте, где режут жертву всесожжения, следует резать и жертву повинности, а кровью ее должно покропить жертвенник кругом.
- И весь тук ее представит он: курдюк и сальник, покрывающий внутренности,
- И обе почки, и тук, который на них, который на стегнах, и перепонку с печени; с почками пусть отделит это.
- И воскурит это священник на жертвеннике в огнепалимую жертву Г-споду. Это жертва повинности.
- Всякий мужского пола из священников может есть ее. На месте святом она должна быть съедена. Святая святых она.
- Жертва грехоочистительная, как и жертва повинности, — закон один для них: священнику, который совершает ею искупление, достается она.
- И если священник приносит чью-либо жертву всесожжения, то кожа от жертвы всесожжения, которую он вознес, достается ему, священнику.
- И всякое приношение хлебное, которое печено в печи, и всякое приготовленное в горшке или на сковороде, — священнику, совершающему его, достается оно.
- И всякое приношение хлебное, смешанное с елеем или сухое, принадлежит всем сынам Аароновым, как одному, так и другому.
Первый вопрос, который может быть здесь задан: в чем разница повинной и грехоочистительной жертвы, если и та, и другая — святая святых, и режут ее там же, где жертву всесожжения и грехоочистительную?
Вероятно, их различие в том, в память о чём, приносится каждая из жертв. Говорится в Книге Бытия: (4) И Ґевэль также принес из первородных овец своих и из тучных. И Г-сподь обратил внимание на Ґевэля и на дар его[2], и это — о жертве, угодной Б-гу (обратил внимание).
Но не только о жертве Ґевеля говорит нам повинная жертва: иначе бы не было перечисления всех мест, где накапливается жир (курдюк, и сальник, покрывающий внутренности; и две почки, и тук, который на них, который над стегнами; и перепона с печенью, вместе с почками, отделит ее).
Говорится в Недельной Главе Ґаазину: И утучнел Йешурун, и стал брыкаться; утучнел ты, растолстел, разжирел; и оставил он Б-га, создавшего его, (и поносил твердыню спасения своего). Богами чуждыми они досаждали Ему, и мерзостями разгневали Его. (Дварим, 32:15 — 16)
И если закон о том, что «6. Всякий муж из священнослужителей будет есть ее, на месте святом; святая святых она. 7. Как очистительная жертва, так жертва повинная, учение одно для них: священнослужителю, который искупит этим, ему будет» кажется повторением сказанного относительно грехоочистительной жертвы, но есть три вопроса:
Во-первых, почему Тора неожиданно возвращается к жертве всесожжения: «8. И священнослужитель, который приносит всесожжение чье-либо, то кожа от жертвы всесожжения, которую он принес, священнослужителю, ему будет».
Во-вторых, почему «9. И всякое хлебное приношение, испеченное в печи, и все приготовленное на противне и на сковороде, священнослужителю, приносящему это, ему будет».
В-третьих, зачем говорится «10. И всякое хлебное приношение, смешанное с елеем (доброхотное хлебное приношение) или сухое (приношение согрешившего и ревнивца, при которых нет елея), всем сынам Аарона будет, как одному, так и другому.
В память о чем, останется священнослужителям кожа от жертвы всесожжения? Говорится в Книге Брейшит после грехопадения Адама: И сделал Г-сподь Б-г Адаму и жене его одежды кожаные, и одел их. (Глава Брейшит, 3:21). И это — в напоминание о грехопадении человека.
А в память о чём хлебное приношение, испеченное в печи и приготовленное на противне и на сковороде? В напоминание о Храме, как сказано у пророка Йехезкеля: (20) И сказал он мне: это то место, где варить будут священники повинную жертву и грехоочистительную жертву, где будут они печь хлебное приношение, (и) да не выносят в наружный двор, дабы (не) освятить народ. (Глава 46).
А в память о чём хлебные приношения, смешанные с елеем, и сухие — и это память о том, что нет предопределения, и всё может быть изменено: «И узнают все деревья полевые, что Я, Г-сподь, понизил дерево высокое, повысил малое дерево, иссушил дерево сочное и сделал цветущим дерево сухое: Я, Г-сподь, сказал и сделал!» (Йехезкел, 17:24)
ח
Закон о мирной жертве
(11) И вот закон о жертве мирной, которую приносят Г-споду:
(12) Если кто в благодарность приносит ее, то он должен принести при жертве благодарности хлебы пресные, смешанные с елеем, и лепешки пресные, помазанные елеем, и из тонкой пшеничной муки сдобные хлебы, смешанные с елеем,
(13) Вместе с булками квасного хлеба должен он представить в жертву свою при жертве благодарности за благополучие.
(14) И представит от нее по одному из каждого приношения в возношение Господу; священнику, кропящему кровью жертвы мирной, достается это.
(15) И мясо мирной жертвы благодарности должно быть съедено в день приношения ее; не должно оставлять от него до утра.
(16) Если же по обету или в добровольный дар (приносима) им жертва, то в день приношения им жертвы своей может она быть съедена а на другой день и оставшееся от нее может быть съедено.
(17) А мясо жертвы, оставшееся на третий день, должно быть сожжено на огне.
(18) Если же на третий день будет съедено мясо жертвы его за благополучие, то она не удостоится благоволения, приносящему ее не будет она вменена; негодная она, а лицо, евшее от нее, понесет на себе грех.
(19) Мясо же, которое прикоснется к чему-нибудь нечистому, не следует есть, а сжечь в огне. А (что до) мяса, то всякий чистый может есть это мясо.
(20) Тот же, кто будет есть мясо мирной жертвы Г-сподней, будучи оскверненным, истребится душа того из народа своего.
(21) И если кто-либо, прикоснувшись к чему-нибудь, оскверненному нечистотою человеческою, или к скоту нечистому, или к какому-нибудь гаду нечистому, будет есть мясо мирной жертвы Г-сподней, то истребится душа его из народа своего.
(22) И сказал Г-сподь Моше, говоря:
(23) Говори сынам Исраэйлевым следующее: никакого тука воловьего, ни овечьего, ни козьего не ешьте.
(24) А тук падали, и тук из растерзанного зверем может быть употреблен на всякое дело; а есть не ешьте его.
(25) Ибо всякий, кто будет есть тук скота, что приносят в огнепалимую жертву Г-споду, — душа этого евшего истребится из народа своего.
(26) И никакой крови не ешьте во всех жилищах ваших: ни из птиц, ни из скота.
(27) Всякий, кто будет есть какую-либо кровь, истребится душа его из народа своего.
(28) И сказал Г-сподь Моше, говоря:
(29) Скажи сынам Исраэйлевым следующее: приносящий мирную жертву свою Г-споду должен сам принести приношение свое Г-споду из мирной жертвы своей.
(30) Своими руками должен он принести огнепалимые жертвы Г-споду: тук с грудиной должен он принести; грудину, чтобы совершить ею взмахивание пред Г-сподом.
(31) И воскурит священник тук на жертвеннике, а грудина да будет Аарону и сынам его.
(32) И правую голень отдавайте как возношение священнику из мирных жертв ваших.
(33) Тот из сынов Аароновых, который возносит кровь мирной жертвы и тук, на долю того достается правая голень.
(34) Ибо грудину взмахивания и голень возношения взял Я у сынов Исраэйлевых, из мирных жертв их, и отдал их Аарону, священнику, и сынам его в назначение вечное от сынов Исраэйлевых.
(35) Это (назначенная часть при) помазания Аарона и при помазании сынов его из огнепалимых жертв Г-сподних со дня, когда ввели их в священнослужение Г-споду.
(36) Ее-то повелел Г-сподь давать им в день помазания их от сынов Исраэйлевых. Это постановление вечное поколениям их.
(37) Вот закон о всесожжении, о приношении хлебном и о жертве грехоочистительной, о жертве повинности, о жертве посвящения и о жертве мирной (за благополучие),
(38) Который заповедал Г-сподь Моше на горе Синае, в день, когда он повелел сынам Исраэйлевым в пустыне Синайской приносить жертвы свои Г-споду.
Первый вопрос, который обсуждается Рамбаном и другими комментаторами, это — вопрос о самом смысле слова «мирные жертвы». Дело в том, что в Танахе это слово в единственном числе встречается только один раз: «…и на мирную жертву ושלם (вэшэлэм) [из] откормленного скота вашего Я не взгляну»[3].
Рамбан согласен с мнением р. Шимона: слово שלמים образовано от прилагательного שלם (шалем с камац, «цельный», «полный», «совершенный»), а не от существительного שלום (шалом, «мир»). Он пишет следующее: «…и всякое желание Мое он исполнит ישלים…»[4]; «И из цельных שלמות камней построй жертвенник Господу…»[5]. Иными словами, смысл «мирной» жертвы не столько достижение мира, но — воссоздание его целостности, совершенства (хотя эти смыслы достаточно близки).
По этой же причине, в самом понятии мирной жертвы соединены два различных смысла: «Б-гу принеси жертву, (и сделай) признание, и исполни пред Всевышним обеты свои»[6]. Первый — это благодарственная жертва [תודה], приносящаяся в знак признания за добро, которое Он содеял с нами в прошлом; вторая [разновидность] — обязательная [נדר] и добровольная [נדבה] жертвы, которые приносятся в качестве прошения на будущее. И далее также сказано: «И призови Меня в день бедствия…» — что соответствует добровольной жертве; «…Я спасу тебя, и будешь ты чтить Меня», — что соответствует благодарственной жертве[7].
Второй вопрос: почему мирные жертвы благодарственные и требуют (при себе приношения) хлебов, о которых говорится в этом разделе: четыре вида хлеба: (хлебные) пироги, и лепешки, и заварное тесто — это три вида пресного хлеба; и написано еще «с пирогами хлебами квасного хлеба…» [7, 13], при этом Тора специально подчеркивает: «13. С хлебами квасного хлеба принесет он жертву свою; благодарственной мирной жертве своей».
Как это примирить с тем, что говорится в этой же Книге Ваикра: «Никакое приношение хлебное, которое приносите Господу, не должно быть сделано из квасного, ибо никакой закваски и никакого меду не должны вы воскурять в огнепалимую жертву Г-споду»[8].
Объясняется в Талмуде: по одному хлебному изделию от каждого вида возьмет он в качестве возношения для священнослужителя, совершающего служение (жертвоприношение), а остальное идет в пищу владельцам [Менахот 77 б]. Мясо (жертвенного животного) также принадлежит владельцам за исключением груди и голени (животного), как разъясняется о проведении грудью и голенью мирных жертв (при этом грудь и голень становятся долей священнослужителя); а благодарственная жертва называется мирной (т.е. относится к этой категории [Зевaxuм 4а].
Иными словами, несмотря на то, что мирная жертва приносят Г-споду, и от всех частей ее представляется в приношение Г-споду, основной смысл ее — в принесении и, одновременно, жертвовании нового («квасного») в этот мир. При этом принесенное, должно так же сохранятся от любой нечистоты («нечистоты человеческой, или нечистого скота, или какоголибо гада нечистого, и будет есть от мяса мирной жертвы, которая Господу, искоренен будет такой из своего народа».
И даже если это может использоваться для работы в мире: «А тук падали и тук растерзанного может использоваться для всякой работы, но есть не должны вы его», не может это становиться «едой», т.е. тем, от чего получают удовольствие и силы, хотя оно и не приняло нечистоты, подобно тому, как тук (падали) не принимает нечистоты падали [Сифра; Пеcaxuм 23а]. И так же точно, кровь (душа) не должна быть съедена: «26. И никакой крови не ешьте во всех селениях ваших, от птицы и от скота. 27. Всякий, кто ест какуюлибо кровь, искоренен будет из своего народа».
А зачем говорится, что «будет грудь Аарону и его сынам», и «правую голень дайте как возношение священнослужителю от ваших мирных жертв»? Чтобы помнили, что все от сустава коленной части, которая обычно продается вместе с головой (животного) до среднего сустава ноги, вся мирная жертва есть — посвящение Г-споду, и это — Хесед (правая сторона).
Говорится в завершении Главы 7: «37. Это учение («зот hа-Тора») о всесожжении, о хлебном приношении, и об очистительной жертве, и о повинной жертве, и о жертве уполномочения (приносимой в день возведения священнослужителей в сан), и о мирной жертве. 38. Которое заповедал Господь Моше («ашер цива а-Шем эт-Моше») на горе Синай в день, когда повелел сынам Исраэля принести свои жертвы Господу в пустыне Синай». И это значит, что в некотором отношении, изложенное учение о жертвах — являет собой всю полноту Торы (зот ha-Тора).
ט
Жертва всесожжения
В завершении вернемся к законам всесожжения, с которых начинается Недельна Глава «Цав»
- И сказал Г-сподь Моше, говоря:
- Заповедай Аарону и сынам его следующее: вот закон всесожжения: оно, всесожжение, на костре, на жертвеннике всю ночь до утра, и огонь жертвенника пусть горит на нем.
- И пусть оденется священник в льняную одежду свою, и льняное нижнее платье наденет на тело свое, и снимет пепел от всесожжения, которое сжег огонь на жертвеннике, и положит его подле жертвенника.
- И пусть снимет с себя одежды свои и наденет одежды другие, и вынесет пепел вне стана на чистое место.
- А огонь на жертвеннике пусть горит, не угасая; и пусть поджигает на нем (на огне) священник дрова каждое утро и раскладывает на нем всесожжение; и воскурит он на нем туки мирных жертв (за благополучие).
- Огонь постоянный пусть горит на жертвеннике, не угасая.
В Сифре [Зевaxuм 27 б] обращают внимание на то, что везде слово «Тора» (закон, учение) включает все частные случаи в названное общее правило и имеет целью сказать: одно учение, один закон для всех возложенных (на жертвенник жертвенных животных), даже для (некоторых) ставших непригодными. Но разве меньше важно то, что начинается Глава с обращения: «Цав эт-ha-Арон ве-эт-банав ле-омер зот торат ha-ола…» (Заповедай Аарону и его сыновьям, чтобы повторяли: вот закон всесожжения»), а завершается Глава 7: «Зот ha-тора ле-ола ле-минха ве-лехатат…» (вот учение о всесожжении, о хлебном даре, о жертве грехоочистительной и т.д.).
Из этого можно сделать два важных вывода: во-первых, именно учение о жертве всесожжения и есть основа всех учений о жертвах, которые излагаются в Недельной Главе. Но еще более важно то, что их соединение образует ha-Тора, т.е. единое цельное учение, и это же позволяет понять, почему учение о мирной/целостной жертве («шалем») излагается в завершении этого раздела!
В чем же заключается сущность учения о всесожжении? — «оно, всесожжение, на костре, на жертвеннике всю ночь до утра, и огонь жертвенника пусть горит на нем».
Раши говорит, что из этого следует, что «тук и конечности могут гореть всю ночь», а Рабман считает, что приношение жертвы на алтарь позволяло грешнику искупить вину: человек понимал, что всё, что происходит с животным, должно происходить с ним, если бы Б-г, в доброте своей, не позволил совершить замену.
Ребе объясняет эти слова так.
«День» и «ночь» — это два двуховных состояния: днем душа «сияет» в теле, ночью же она лишается духовного света.
Жизнь «человек дня» наполнена общением с Б-гом все время, даже при занятиях мирскими делами, поскольку он чувствителен к Б-жественному. Поэтому для него не представляет трудности «сжигание тука». Как сказано: «Весь жир приноси Б‑гу»[9] — все, доставляющее удовольствие еврею, пусть он «передаст» Б‑гу (то есть примет, благословляя Его). И это — исполнение «Во всех путях твоих познавай Его»[10].
Напротив, у «человека ночи» нет этой духовной чувствительности и внутреннего света, и он вынужден прилагать усилия, чтобы действовать «во имя Небес», а не ради личного удовольствия. Более того, «люди ночи» не могут сказать, что их удовольствия связаны исключительно с Б‑гом. В своей духовной борьбе они подавляют низменные инстинкты, по крайней мере, следя за тем, чтобы все их дела делались «во имя Небес».
Таким образом, в первую очередь они нацелены на отрицание и подавление зла, поэтому «приношение тука Б‑гу» — когда удовольствия «передают» Ему во имя святости достигается людьми «дня», а сжигание тука ночью отражает предвосхищение греха путем отрицания и подавления зла.
Сказано далее: «3. И наденет священнослужитель свое облачение льняное, и нижнее платье льняное наденет на тело свое, и взнимет пепел, в какой испепелит огонь всесожжение на жертвеннике, и положит его возле жертвенника».
Говорят комментаторы, что «нижнее платье льняное» названо здесь מדו, потому что оно должно подходить ему по размеру (מדה ) [Сифра; Йома 23 б]. Но здесь есть еще более важный намек: מידות — мидойс — это не только размеры, но еще и чувства, моральные качества, силы души и, в конечном счете, сфирот! И жертвоприношение — есть исправление сил души. Однако возникает вопрос: в Каббале говорится о 7 Мидойс, но в перечислении было только шесть видов жертвоприношений? Известно также, что 7 Мидойс разделяются на две группы: шесть первых Мидойс, от Хесед и до Йесод, (сфера «Малого Лика», Зейр анпин), и сфиру Малхус. Вернемся к этому вопросу позже.
Говорит наша традиция, что всего четыре одеяния души: желание, мысль, речь и действие. Молитва — это первый шаг, предшествующий остальному, и она пробуждает внутреннее желание самой души (буква «Юд»). Далее — это желание облекается в мысль (верхний Ґей), речь (Вав) и действие (нижний Ґей).
И здесь же раскрывается внутренний смысл того, почему говорится дважды: «свое облачение льняное, и нижнее платье льняное». Все высшие проявления притягиваются вниз по принципу «мида ке-негед мида» (одеяние/мера наверху напротив одеяния/меры внизу). Именно поэтому посреством внутреннего желания души — проявляется («спускается») «Желание В-вышнего», а человеческое размышление о величии Творца — способны облечься в аспект высшей Мудрости.
Спрашивается: почему говорится «и взнимет пепел, в какой испепелит огонь всесожжение на жертвеннике»? Отвечают: первосвященник брал полный совок (пепла) из внутренней испепеленной массы и помещал это на восточной стороне мостков (ведущих к вершине жертвенника) [Сифра; Йома 45]. Однако, обнаружив части неиспепеленные, возвращал их на жертвенник, ибо сказано: «всесожжение на жертвеннике» (т. е. жертва всесожжения должна находиться на жертвеннике до тех пор, пока ее можно определить как жертву всесожжения, но не как пепел) [Сифра; Йома 45 б].
И здесь тоже важнейший урок: пока в жертве остается хотя бы небольшая неиспепеленная часть, ответственность священника — в том, чтобы «возвращать» ее на жертвенник; но когда остается только пепел — он должен снять его с жертвенника. И это напрямую относится к сути и сущности служения: всё, что сохраняет сущность «плоти», должно быть посвящено В-вышнему, но когда остается только пепел, его нужно «вынести в чистое место».
Почему же говорится «4. И снимет одежды свои, и облачится в одежды другие, и вынесет пепел за пределы стана на место чистое»?
В трактате Йома объясняется так: «это не обязанность, но продиктовано правилами приличия, чтобы, вынося пепел, не загрязнить одежды, в которых он обычно совершает служение. В одежде, в которой готовит пищу для господина, не нальет бокала для своего господина. — Поэтому «и облачится в одежды другие» попроще [Йома 23 б, Сифра]. Но вопрос не только в одеяниях самого первосвященника, но в тех одеяниях души (мидойс), которые есть у каждого! И это требует дополнительного рассмотрения.
Объясняет Ребе: несмотря на то, что смысл перемены одеяния кажется понятным, на первый взгляд, есть множество других ситуаций, связенных с с опасностью загрязнить одежду (когда забивает жертвенный скот, сливает кровь, кропит кровью жертвенник и т.д.), но ни об одной не говорится, что священник должен переменить одежду. Почему же тогда, чтобы вынести золу за пределы стана, священник должен сменить одежды?
Раши предлагает здесь следующую аналогию: слуга, готовя на кухне для своего господина, одет иначе, чем когда он прислуживает ему за столом и разливает вино. В присутствии господина слуга одет строже — и ведет себя соответственно. Точно так же в Торе проводится различие между служением в Храме, где пребывает Сам Б‑г, и служением за пределами Храма, там, где Присутствие Б‑га не явлено. Казалось бы, продолжая эту аналогию Раши, что выносить золу за пределы стана пристало другому коэну — ведь в царском доме обязанности повара и пажа разделены и исполняются разными людьми, однако Тора говорит совершенно недвусмысленно: речь идет об исполнении двух обязанностей одним и тем же коэном!
И это позволяет нам заглянуть в самую суть служения Б‑гу.
Ребе говорит о том, что разные жизненные роли пользуются разным признанием и почетом, и среди них те, которые удостоены высшего престижа и внимания, и, напротив, «черная работа». Вполне естественно, что каждый человек стремится заниматься тем, что приносит почет и славу, и по-возможности, избегать «черной работы».
Однако тот, кто действительно служит Б‑гу, знает, как управляться и с тем, и с другим. Ему не нужно делать над собой усилие, чтобы от торжественной службы в Храме, где явлено постоянное присутствие Б‑га, обратиться к вполне земной работе: к уборке золы, с которой связана необходимость выйти из зоны святости в обычный мир. Обе задачи этот человек будет выполнять с одинаковым рвением, ибо он понимает, что и то и другое равно важно для выполнения воли Б‑га.
Это же относится и к отношениям между людьми: мы с удовольствием находимся в обществе «счастливчиков», «баловней судьбы», и стараемся избегать тех, кто скучен, неудачлив, обречен на одиночество. И даже мысль о том, чтобы «снять дорогие одежды и облачиться во что‑то попроще», страшит нас: мы думаем, что одна лишь попытка увидеть мир с их точки зрения опасна для нашего и без того не очень устойчивого социального положения.
Однако, и здесь действует принцип «мида ке-негед мида»: чем больше мы готовы оказать им снисхождение, тем больше Б‑г склоняется «с высот» к нам, тем больше преклоняет ухо к нашим нуждам. И это мы постигнем в скором будущем, когда Б‑г своею рукой каждого выведет из изгнания к полному Искуплению. Но все тот же принцип «мида ке-негед мида» требует от нас осмысления и того, что составляет самую суть духовного служения — принятия ига Небес.
Что означает смена одежд (мыслей, речей и действий) в духовном отношении? Как это соотносится с жизнью каждого из нас?
Обратим внимание на то, что для начала этого процесса Тора использует глагол «ופשט», который наряду со значением «раздеться» имеет значение «опроститься», «распрямиться». И здесь мы видим важнейший для сегодняшнего мира урок. Каждый из нас находится и в пространстве святости (молитва) и в повседневности (за пределами стана): библиотеке, академии, университете, школе, отношениях с другими народами и традициями.
И в этом отношении, даже находясь у самого жертвенника, нужно внимательно следить за тем, не превратились ли принесенные нами духовные жертвы в пепел, продолжают ли они гореть, или нет, и, если нет, то нужно, переоблачившись, вынести их в чистое место «за пределы стана». Что же это означает в практическом отношении?
Не только возможна, но и заповедана другая работа — удаления (осмысления, критики) того, что уже «перестало гореть», и эта работа должна выполняться теми же, кто стоит перед жертвенником. Мы можем и должны использовать «другие одежды», но изготовленные из того же льна (в иврите льняное полотно «бад» — דב является однокоренным словом с о словом «бедед» — выделенный, особенный — בדד); осмысливать сделанное и сказанное в других категориях (мышление), говорить об этом на разных языках (речь) и совершать практически (действие).
И это будет не нарушением, но исполнением Торы!
- И огонь на жертвеннике должен быть зажжен на нем, не угасать; и будет класть на него священнослужитель по утрам поленья для горения и раскладывать на нем всесожжение, и воскурять на нем туки мирных жертв.
- Огонь постоянный зажжен будет на жертвеннике, не угаснет.
Отметим, что многократное повторение заповеди о постоянстве горения «на кострище, на месте горения» [6, 2], «а огонь жертвенника будет зажжен на нем» [6, 2], «и огонь на жертвеннике должен быть зажжен на нем» [6, 5], «огонь всегда зажжен будет на жертвеннике» [6, 6] не вполне истолковано мудрецами.
В трактате Йома [45 б] говорится, что наши мудрецы сходились в том, что это указание о количестве кострищ, которые были там. По мнению рабби Йеуды, их было два на протяжении всего года и три в День искупления; по мнению рабби Йосе, их было три на протяжении всего года и четыре в День искупления; по мнению рабби Меира, их было четыре на протяжении года и пять в День искупления; и каждый из них приходит к определенному выводу, основываясь на повторении слов от корня со значением «гореть, зажигаться».
При этом постоянное всесожжение предшествует (другим жертвам) [Менaxoт 49а; см. Раши к 3,5]: оно предшествует другим, ибо ее предписано помещать непосредственно на поленья, на которых еще нет ничего. Если же приносят мирные жертвы, то связанное с ними служение совершается в этот момент; и говорят наши учителя (понимая השלמים как производное от השלם, завершать): «на нём» — на постоянном утреннем всесожжении заверши все жертвоприношения. Следовательно, ничто не приносится после постоянной жертвы в межвечерье [Йома 33 а; Пеcaxuм 58 б].
Но и это объяснение не позволяет понять, почему «6. Огонь постоянный зажжен будет на жертвеннике, не угаснет»: разве слово «постоянно» не является избыточным, если говорится, что «не угаснет»? И даже если на жертвеннике горят два огня: один, на котором сжигается жертва (внутренний), и другой, от которого сказано «возжигать лампаду постоянно» [Шмот 27,20] (внешний, [Йома 45 б]), а тот, кто гасит огонь на жертвеннике, нарушает две запретительные заповеди; остается непонятным, почему этот стих повторён трижды!
И это требует от нас еще раз со всем внимание обратиться к тому, не только что, но и как предписывает в каждом из случаев Тора это служение!
Первое изложение (Ваикра 6:2) этого закона самое краткое: «Ве-эш ha-мизбеах тукад бо»: «И огонь этого жертвенника горит на нём». Обычно при переводе добавляют здесь «должен» и «всё это время», однако в самом тексте Торы нет ничего о времени! Говорится только о том, где горит огонь жертвенника. Иными словами, Тора формулирует здесь только изначальный образ связи между жертвенником и огнем. Это постигается одним взглядом, мгновенно, вне времени, и это — аспект Хохма в служении.
Далее Тора (Ваикра 6:3 и 6:4) говорит о законах одежды («пусть священник наденет на себя льняную рубаху…» и т.д.; «пусть он снимет эти одежды…») и потом — вновь возвращается к первому закону (Ваикра 6:5):
«Ве ha-эш аль-ha-мизбеах тукад-бо ло-тихбе». «И этот огонь на этом жертвеннике горит на нем, не гаснет». Трудно не заметить произошедшей перемены, точнее двух: огонь обретает не только место в пространстве («этот жертвенник»), но он обретает бесконечность во времени. И это — тот самый огонь!
Но здесь скрыт еще один важный смысл — две буквы “ה” — они содержат явное указание на то, что здесь раскрывается аспект Бина. То, что было изначально явлено как мгновенный образ, начинает распространяться, осмысливаться во множестве аспектов, свойств, отношений и это — обеспечивает негасимость огня!
Далее Тора очень кратко говорит о трех действиях, которые должны быть совершены каждое утро в отношении огня: 1) подкладывать в него дрова; 2) возлагать на него жертвы всесожжения; 3) воскурять — сжигать на нем жир мирных жертв.
Если мы признаем, что Тора говорит с нами простым языком о глубоких вещах, мы должны понять, в чем связь и различие этих трех аспектов (тем более что Тора во всех трех случаях использует один и тот же глагол: — вознесение).
Вознесение дров (деревьев, бревен — עצים) есть обращение к той части мира, который как бы существует сам по себе, по своим внутренним законам; без вмешательства человека и видимого присутствия В-вышнего. Человеческое участие в этом процессе крайне поверхностное: он должен лишь срубить дерево, и распилить его на части, но не участвует в его выращивании своими духовными силами; и сам акт вознесения не связан с какими-то сильными эмоциями.
В духовном отношении, «деревья» — это часть мира, которая выходит за пределы человеческого понимания и существования, и не воспринимаемая как «живое». Поэтому то, что оно является ли оно созданием В-сильного не имеет какого-то особого значения, и это признание дается человеку достаточно легко.
Вознесение жертвы всесожжения — это жертвоприношение кошерного «живой души», в рождении, питании и сохранении которого человек принимает самое непосредственное участие. И то, что является духовным смыслом жертвоприношения — внутреннее отождествление приносимого животного — с самим грешным человеком, на человеческом уровне проявляются как привязанность человека к животному. При этом человек не является создателем животного, но только благодаря его действию животное растет, развивается, и сохраняется.
В духовном отношении — «жертвы всесожжения» — это та часть мира, которая обладает видимой жизненностью и индивидуальностью: «теплом», «кровью», «привязанностью». И жертвоприношение здесь имеет вполне определенный жизненный смысл, затрагивает человека до самой глубины его эмоционального существования; это приношение человеческого труда сердца и сил, любви и благодарности.
И, наконец, «и воскурения» (והקטיר, веhиктир). Особенностью воскурений является то, что они, в самой своей основе, являются результатом человеческого учения, размышления и действия. Недаром мы вспоминаем о воскурениях в утренней молитве непосредственно перед тем, как читаем «Кадиш де-рабонон», т.е. освящение Мудрецов и Учителей наших. И здесь следует иметь в виду несколько обстоятельств.
Во-первых, основу воскурения составляют одиннадцать душистых веществ в определенных пропорциях, и это — закон, полученный Моше на Синае. При этом одиннадцать — символизирует «одиннадцать коронах нечистоты» — десять корон, являющихся «обратной стороной» святости и одна — Б-жественный окружающий свет (Макиф), который придает им жизненность, не смешиваясь и не соединясь с ними. При этом нечистота закрепляется не только в аспекте числа, но и в аспекте содержания — по ряду мнений, мускус представляет собой свернувшуюся кровь нечистого животного.
Во-вторых, приводится учение Рабби Натана из Вавилонии, в ответ на «естественное» желание отказаться от воскурения некошерных веществ и сократить количество приношений до 10: «Опустивший хотя бы одну из составных частей смеси подлежал смерти».
Наконец, в-третьих, самой Торой установлена возможность дополнить вещества, приносимые в воскурение (главное, чтобы их не было слишком много), и здесь Талмуд (Трактат Критот, 6а-б) приводит различные учения об этих дополнениях: «Рабби Натан из Вавилонии говорит…»; «Рабби Шимон бен Гамлиэль говорит…», «Мудрецы учат, рабби Натан говорит:…», «Мудрецы учат, Бар Капара говорит…».
И это — еще один урок для нас и нашего времени: то, что является результатом человеческих усилий, индивидуальной мыслительной работы не может обладать ритуальной чистотой, но и оно должно быть приношением В-вышнему, и оно должно быть частью служения!
И итогом этого будет: «Эш тамид тукад аль-ha-мизбеах ло тихбе» — Огонь постоянный возгорится на этом жертвеннике, не погаснет. Казалось бы, одно из слов здесь излишнее: если огонь постоянный, то зачем нужно подчеркивать что он «не погаснет»; если он «не погаснет» — зачем нужно говорить о том, что он постоянный («вечный»)? Но смысл этого раскрывается в отношении к высшему раскрытию Б-жественного огня в нашем мире. И это сочетание происходит как в интеллектуальном отношении (Хохма — точка пространства, из которой распространяется свет; Бина — бесконечный процесс постижения и внутренего осмысления), так и в эмоциональном аспекте: Хесед как источник постоянного («тамид») блага; и Гвура, как объяснил Магид из Межеричей, которая погасит «нет»: всё то, что говорит «нет» святости.
י
Послесловие
Казалось бы, у нас остался всего лишь один неразрешенный вопрос: почему в начале Главы говорится о «мидойс», и мы знаем, что их — семь, но в самих законах жертвоприношений сказано только о шести видах жертвоприношений?
Однако если мы внимательно перечитаем слова Торы, то обратим внимание: Глава начинается словом צו (цав, «заповедай»), а каждый закон о жертвоприношениях начинается со слова וזאת (ве-зот, «и вот»).
Но во второй части Главы, начинающейся словами «Ках ве-эт-Аарон ве-эт-банав» («Возьми Аарона и его сынов с ним…») слово «заповеди» не встречается ни разу. Но еще удивительнее, что и слово «вот» там присутствует только однажды, причем оно явным образом указывает на то, что уже было сказано прежде: (5) И сказал Моше общине: вот то, что повелел сделать Г-сподь. (6) И привел Моше Аарона и сынов его, и омыл их водою.
Комментаторы обращают внимание на два аспекта: то, что говорится далее, было изречено за семь дней до возведения Скинии (и, соответственно, по времени предшествует изложенному в Книге Шмот и, тем более, Книге Ваикра), но для Торы нет «раннего» и «позднего», поэтому хронологический порядок не является определяющим.
Раши также обращает внимание на то, что «возьми Аарона» означает «возьми его словами и увлеки за собой» (Торат коhаним, Милуим 1), и это требует пояснений: разве Аарон не был с Моше? Разве нужно было применять к нему какие-то дополнительные меры воздействия и привлечения?
И здесь очень важно понять смысл слова «возьми». Всякий раз, когда говорит Тора о том, как праотцы выбирали себе жен, использует она именно это слово в сочетании с «пойди» (голех, однокоренное слово с Ґалаха, закон):
Почему ты сказал: «она сестра моя»? и взял было я ее себе в жену. А теперь вот жена твоя; возьми и пойди. (Брейшит 12:19) — с этими словами обращается Паро к Аврааму.
Вот Ривка пред тобою: возьми и пойди; и пусть будет она женою сыну господина твоего, как сказал Г-сподь. (Брейшит 24:51) — так Ривка становится женой Ицхака.
Встань, пойди в Паддан-Арам, в дом Бытуэйла, отца матери твоей, и возьми себе оттуда жену из дочерей Лавана, брата матери твоей; (Брейшит 28:2) — этими словами благословляет Ицхак Яакова на переход в Паддан-Арам, в дом Лавана, отца Леи и Рахели
Каждый раз Тора приносит это слово в знак того, что мужское соединяется с женским (возьми и пойди) во исполнение пророчеств и благословений. И это, в каббалистическом смысле, соответствует тому, как соединяются шесть сфирот «Малого лика» (Зеир анпин, мужское начало) и Малхут (женское начало), и это — явное указание на то, что все последующее — и есть действие сфиры Малхут: «и сказал Моше общине», «И привел Моше Аарона и сыновей его и омыл их водою»; «И возложил кутонет…» и т.д. Иными словами, все то, что было сказано Моше в аспекте указания, через привлечение Малхут — исполняется!
И завершается Глава (Мафтир) следующими стихами:
(33) И от входа шатра соборного не отходите семь дней, пока не исполнятся дни уполномочения вашего; ибо семь дней должно совершаться посвящение ваше.
(34) Как сделано было сей день, (так) повелел Г-сподь делать во искупление ваше.
(35) И у входа шатра соборного оставайтесь днем и ночью семь дней, и соблюдайте стражу Г-спода, чтобы не умереть вам; ибо так мне повелено.
(36) И исполнил Аарон и сыны его все, что повелел Г-сподь через Моше.
Удивительно, что приводимые Раши комментарии к этим стихам (Йома 2а,б; Мехильта Итро, 8, Торат коhаним, Милуим; Маскиль ле-Эйтан) игнорируют загадочный факт: почему здесь вновь, как и в начале Главы трижды повторяется закон о «семи днях»?
В первый раз говорится: «ло тец-у шив-ат ямим» — не отходите, т.е. Тора наставляет в том, что не должно отлучаться даже на мгновение (аспект Хохма, откровение Источника).
Во второй раз говорится: «ки шев-ат ямим имле эт-едхем», дословно, «Ибо семь дней подняты руки ваши». И это — вновь обращает нас к действию Бины — труда постижения и служения (вознесения рук, аспект Бина, понимание).
И говорится в третий раз: «у-фетах о-эль ме-од тешву йомам ве-лайла шив-ат ямим», дословно: «и открой шатер откровения, чтобы сидели семь дней днем и ночью», то есть именно в результате «не отходите» и «подняты руки» удостаиваются «шева», обладания уделом в святости (аспект Даат, подлинное знание, мудрость).
Говорится в Сифре, что последний стих Главы: «И исполнил Аарон и его сыны все, что повелел Господь через Моше» похвалу Аарону и его сыновьям за то, что не уклонились ни вправо, ни влево. Но, несомненно, смысл здесь более общий: исполнение — есть соединение высших и нижних сфирот, Б-жественного и человеческого через жертвоприношение, служение коheнов и полноту присутствия («кнесет Исраэль»).
И здесь мы можем вернуться к тому, с чего начался наш путь вместе с Недельной Главой «Цав» — к смыслу и тайне Бейс-Нисан. Едва ли мы можем надеяться на раскрытие самых глубин этой Главы и этого дня, но то, что мы можем сказать, со всей определенностью — именно Ребе Рашаб своим уходом обращает нас к постижению связи, существующей во времени и вне его; соединяющей наши судьбы и судьбы предшествующих поколений в едином процессе служения.
Примечания
[1] Часть жертвы, не съеденной в соответствии с законом и, поэтому, запрещенным к употреблению [Авода зара 76а]
[2] Бытие, 4:4
[3] Амос 5:22
[4] Йешаяѓу 44:28
[5] Дварим 26:7
[6] Теhилим, 50:14
[7] Теhилим, 50:15
[8] Ваикра, 2:11
[9] Ваикро, 3:16
[10] Мишлей, 3:6
