ЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНА

Централизация лидерства, взаимная экономическая поддержка при миграции с места на место и перегруппировке сил, а также обмен информацией помогли хабадникам выжить в условиях сильных гонений на иудаизм в СССР. Кроме этого, объединение давало им чрезвычайно важное чувство братства, помогавшее морально не сломиться в обстановке репрессий.

Альберт Каганович

ТРАНСФЕР ЛИДЕРСТВА В ХАБАДЕ НА РУБЕЖЕ XIX-XX ВЕКОВ

11 октября 1908 г. ведущая размеренную провинциальную жизнь Речица сильно встрепенулась. Согласно свидетельствам, наверняка преувеличенным, но всё же отражающим в какой-то мере из ряда вон выходящее событие, вся дорога от известного каждому речичанину дома на улице Успенской и до самого еврейского кладбища на окраине была устлана бархатом.[1] В этом доме тогда скончался хабадский цадик (адмор) Шалом Дов Бер Шнеерсон (род. в Любавичах в 1836). Проводить его в последний путь собрались невиданные прежде в этом уездном центре Минской губернии тысячные толпы народа, а на последующую шиву (семидневный траур) собрались многие раввины, и среди них тогдашние лидеры Хабада.

Должность раввина (в Российской империи он назывался духовным раввином и отличался от казённого тем, что тому приходилось выполнять в основном чиновничьи функции) в Речице Шалом Дов Бер (или как его сокращённо называли в переписке הרשד»ב и מהרש׳׳ב) занял ещё в 1880 году. Здесь он сменил скончавшегося Менахема Товию из Пирятина, ученика цадика Менахема Менделя Шнеерсона, известного также как Цемах Цедек (1789-1866), деда Шалома Дов Бера, у которого он и сам долго учился. Современный любавичский Хабад называет Цемаха Цедека третьим цадиком, унаследовавшим руководство движением после смерти тестя, Дов Бера (1773-1827), в честь него и был при рождении назван речицкий цадик. Заметим, что наследственная передача лидерства не была хабадским изобретением и представляла собой очень распространённое явление во всех религиозных течениях Восточной Европы.[2]

В свою очередь сам Дов Бер, по традиции считается вторым хабадским цадиком, унаследовавшим этот титул от отца Шнеура Залмана (1745–1812) из Ляд, основателя Хабада. В 1813 г. Дов Бер переехал в Любавичи и основал там свой хасидский двор. Между тем после смерти Шнеура Залмана большая часть последователей его учения признала приемником не сына, а лучшего ученика — авторитетного учёного Арона га-Леви Горовица из Староселья (Могилёвская губерния), написавшего несколько важных теологических трудов. Он тоже был провозглашен цадиком. После его смерти в 1828 г. этот титул унаследовал его сын Хаим Рафаэль, с кончиной которого в 1842 г. старосельское течение Хабада угасло.

Через несколько месяцев после смерти цадика Цемаха Цедека его второй по старшинству сын, Иегуда Лейба (1811–1866), провозгласил себя преемником и переехал в Копысь, Могилёвской губернии. Копысь или Капуст, как евреи называли это местечко, был старым центром хабадского хасидизма. С начала XIX века здесь размещалась хабадская типография, печатавшая религиозную литературу. Но к 1860-м годам она уже закрылась. Зато в Копыси с начала 1860х годов получило бурное развитие производство изразцово-кафельных плиток. К концу XIX века местечко превратилось в один из главных российских центров этой промышленности. К этому времени тут размещались 15 заводов (из них 14 принадлежали евреям). Копысские изразцы украшали печи царских палат московского Кремля и дома столичных аристократов. А завод Абрама Шапиро экспортировал свою плитку даже в Австрию.[3] Очевидно, копысские промышленники и цадики получали выгоду от взаимного сотрудничества.

В Копыси Иегуда Лейба основал хасидский двор и иешиву. Однако, своего отца он пережил всего на полгода. Сразу после его смерти возник спор за лидерство между потомками Цемаха Цедека. Все понимали, что в условиях противостояния миснагедам и резкой модернизацией общества, вызванной реформами Александра II, Хабаду лучше иметь единое руководство. Собравшийся раввинский суд отдал предпочтение старшему сыну Иегуды Лейбы — Шломо Залману (1830–1900), известному своей сильной приверженностью учению Цемаха Цедека.[4] Так образовалась Капустянская ветвь (де-Капуст) Хабада. Треть века Шломо Залман возглавлял Хабад, и был очень деятельным и харизматичным лидером. Многие раввины приезжали к нему за благословением.[5] Он назначал раввинов и даянов (судей) во многие хабадские общины. В отличие от своих двоюродных братьев он поддерживал идею еврейского заселения Палестины не только на словах, но и пожертвованиями, чем вызывал симпатии приверженцев сионизма. Сообщивший об этом в 1887 году в петербургской газете га-Мелиц Мордехай Бер Гамзу из Динабурга (позже Двинск), с удовлетворением отметил также, что копысский раввин является самым главным среди хабадских адморов.[6] Поскольку пожертвования на Эрец Исраэль из городов, где доминировал Хабад после этого выросли не сильно, один из активистов «Ховевей цион» в 1894 г. попросил Шломо Залмана прямо высказаться по этому вопросу. На это цадик ответил, что никогда не противился сионистской идее, чем несказанно обрадовал своего корреспондента, указавшего, что Шломо Залман наиболее авторитетный хабадский раввин.[7]

Как пишет Илья Лурье, создавший в Лядах свой собственный хасидский двор другой сын Цемаха Цедека — Хаим Шнеур Залман (1814 — 1880) фактически признал верховенство капустянского племянника в хабадском движении.[8] Вместе с тем, его сын, Ицхак Дов Бер, негативно отнёсся к идее поддержки еврейского переселения в Палестину и запретил контролируемым им общинам (а таких, очевидно, было не много) давать пожертвования посланцам Шломо Залмана, что и было исполнено, например, в местечке Понедель Ковенской губернии.[9] Не ясно, удалось ли двоюродным братьям позже добиться компромисса. Но известно, что со временем Шломо Залман пересмотрел свою позицию. В 1900 г., буквально перед смертью, его спросил Иосиф Элаиш, сионистский активист и копысский предприниматель, почему он это сделал. На это цадик ответил, что сионистский проект вышел за рамки религиозного сионизма, стал политическим, которому он не может симпатизировать.[10]

Во время отлучек Шломо Залмана его среднему брату, Шалому Дов Беру Речицеру, приходилось его замещать,[11] из чего следует, что именно в нём он видел преемника. После смерти Шломо Залмана Шалом Дов Бер не стал переезжать в Копысь, а сделал Речицу новым центром хабадского движения. Многие капустянцы признали нового адмора и потянулись к нему, в том числе приверженцы умершего в 1883 г. его дяди, адмора из Нежина — последнего из остававшихся в живых сыновей Цемаха Цедека — Исраэля Ноаха. Хасидский двор Шалома Дов Бера наполнился паломниками. Речицер наставлял их, выдавал раввинские свидетельства, благословлял на раввинские и судебные должности, а также на издание книг.[12] О его большом авторитете и активной деятельности в этот период свидетельствуют многочисленные респонсы (шеелот ве-тшувот — «вопросы и ответы»). Переписка Шалома Дов-Бера в 1885 г. с четырьмя другими известными хабадскими раввинами по вопросу первого омовения девушки в микве свидетельствует, что он уже тогда пользовался большим авторитетом среди раввинов[13]. Однако, рассеянные по частным архивам его респонсы, так и не были собраны в единый сборник, как респонсы многих других почитаемых раввинов.

Известный религиозный писатель и философ Гилель Цейтлин (1871–1942) считал Шалома Дов Бера Шнеерсона одним из великих людей своего времени.[14] Прослушав в Речице около года его проповеди, Цейтлин так описывал их воздействие:

«Вначале я будто бы не ощущал влияния его речей. Но вскоре после отъезда из Речицы я вдруг воспламенился. С этого мгновения — а лет мне было тогда тринадцать, — я полгода был буквально погружен в бесконечность. В силу моей врожденной необщительности и застенчивости об этом моем состоянии не догадывался никто. Однако я и сейчас с гордостью и радостью вспоминаю то замечательное время, когда реально, почти зрительно воспринимал «Силу, ведущую ведомых» и постоянно ощущал за «вещной, материальной природой предметов переполняющую их в каждое из мгновений божественную Силу, без которой они — ничто». Ни раньше, ни позже не посещал меня подобный экстаз. Так он не вернулся и по самоё нынешнее время. Подобное состояние, как известно, бывает у людей считанные минуты или часы; я же проводил в состоянии экстаза все дни и ночи. Мысль моя была устремлена к божественному непрерывно, почти без малейшего, хотя бы секундного перерыва».[15]

Шалом Дов Бер оставил после себя четырех сыновей и дочь. Старший сын, Шнеур Залман Шнеерсон (скончался в 1928 г.) женился на дочери Фишеля Брайтмана, купца из Каменец-Подольска, и переехал жить к тестю. Там он попытался заняться торговлей. Потерпев неудачу на этом поприще, был вынужден вернуться в Речицу. Через год он получил место раввина в Репках, затем в Стародубе, а несколько лет спустя стал раввином в Гомеле. Второй сын, Хаим Ишиягу (1865–1921), в 1894 г. занял должность раввина в Паричах, а с 1900 г. — в Ромнах. Двое других сыновей жили в Речице. Иегуда Лейба был раввином, а Моше занимался изучением иудаизма и торговлей мануфактурой.[16]

Никто из сыновей Шалом Дов Бера не обладал достаточной харизмой, чтобы возглавить Хабад. Тем более, что уже в последние два десятилетия правления Речицера позиции капустянцев пошатнула ветвь Любавичей. Её основателем был самый младший сын Цемаха Цедека — Шмуэль (1834-1882). Краевед Могилёвской губернии Э. И. Жуковский в 1882 году заметил, что Шмуэль будучи купцом первой гильдии, много ездит по стране и в Европу по коммерческим делам и для лечения от чрезмерной полноты. Описывая его богатство, Жуковский также заметил, что он не производит впечатление мистика. И в противовес ему отметил, что копысский цадик Шломо Залман очень почитается как талмудист, хотя и не пользуется широкой известностью как предсказатель.[17]

Сын Шмуэля, тоже по имени Шалом Дов Бер (1860-1920), был необычайно харизматичным лидером. Успешно инвестируя финансы Любавичей в торговлю лесом, и привлекая предпринимателей в число своих сторонников, как показал Илья Лурье, он смог вызволить семью из тяжёлого финансового кризиса.[18] Это позволило цадику в 1897 г. основать иешиву Томхей Тмимим в Любавичах, а через несколько лет развернуть целую сеть таких иешив.[19] Их преподаватели и студенты популяризировали Любавичскую ветвь. Кроме того, в Любавичах с конца 1910 г. и до середины 1914 г. для подростков издавалась на иврите и идише (в одном издании) еженедельная газета «Ах» (брат), пропагандировавшая Томхей Тмимим. Тираж газеты доходил до 6000. Росту тиража особенно способствовала публикация имён подростков, внёсших пожертвования на благотворительные цели и участвовавших в распространении газеты. Газета оказалась очень успешным проектом. Её читали не только дети из любавичских семей, но и из других хасидских течений, и даже из миснагедов. К тому времени подростки из хабадских семей стали симпатизировать сионизму и бундизму, что часто вызывало семейные конфликты и обеспокоенность цадиков. Шалом Дов Бер был особенно ярым противником сионистской идеи.[20] Хотя газета открыто не критиковала сионизм и бундизм, но она в противовес им предлагала подросткам обновлённую версию хасидизма. Использование газеты было не единственным новаторством, применённым Шаломом Дов Бером. Возможно, именно он пересмотрел практику проведения фарбренген (буквально собрание), добавив к неформальным встречам для обмена мнениями по вопросам хабадского хасидизма, весёлое застолье с алкоголем и песнопением, что стало сплачивать любавичских хасидов и создавать ощущение единомыслия и братства.

Как результат, из-за растущей популярности во многих местечках и городах в руки любавичских хасидов переходили синагоги и молитвенные дома, хотя возможно, в большей степени от миснагедов и других хасидских течений, чем от купустянцев. А открывать новые синагоги и молитвенные дома в Российской империи было проблематично из-за дискриминационного законодательства. В самой Речице ещё во времена адмора Речицера наряду с синагогами и бейс-мидрашами Капустянской ветви появились два бейс-мидраша Любавичей,[21] что говорит о его терпимости или об упадке влияния.

Доминирование над Хабадом переходило к Любавичам постепенно. В 1883 г. газета га-Мелиц отмечала обострение борьбы, выражавшейся, прежде всего, в назначениях на должности.[22] Но ещё в 1909 г., когда любавичский Шалом Дов Бер попытался назначить своего раввина на место своего скончавшегося тёзки и двоюродного брата, речичане этому воспротивились, приняв на освободившуюся должность Шимона Лазарева (1885-1934).[23] Как справедливо заметил Шауль Штампфер, назначение раввинов в местечки и города было не простой задачей, поскольку тяжело было удовлетворить симпатии всех группировок.[24] Наличие не одного цадика, а двух или более предоставляло хабадским хасидам возможность выбора между ними, и цадикам приходилось с этим считаться, и потому заботиться о росте своей популярности. С начала XX века приверженцы Копысской ветви начали переходить на сторону любавичского Шалома Дов Бера. Как свидетельствует учившийся в 1902 г. в любавичской Томхей Тмимим будущий историк Бен Цион Динур, два его друга в прошлом были капустянские хасиды.[25] Между тем стоит заметить, что хотя в начале XX века между двумя ветвями и обострилась конкуренция, лидеры обоих лагерей не отказывались от сотрудничества на пользу Хабада и нередко шли на компромиссы.

Возглавивший Копысскую ветвь после смерти Речицера его младший брат Шмария Ноах Шнеерсон (1842-1923), уже с 1871 г. занял должность раввина в Бобруйске. Показательно, что назначение на эту должность поддержал даже его дядя Шмуэль, когда его собственные сторонники в городе стали противиться этому назначению.[26] Возможно, поддержка была оказана по просьбе упомянутого выше другого дяди Шмарии Ноаха — нежинского адмора Исраэля Ноаха, на дочери которого, Эстер Либе, своей двоюродной сестре, он был женат. Став в 1901 г. адмором, Шмария Ноах основал в Бобруйске собственный хасидский двор и иешиву. Делами иешивы управлял его сын Менахем-Мендель. По свидетельствам учащихся, она отличалась более глубокими обсуждениями текстов, что в любавичских иешивах считалось нежелательным и даже опасным.[27] Как утверждает Амрам Блой, бобруйская иешива стала очень популярной среди последователей хабадского учения и из неё вышли многие раввины.[28] Однако к 1910 году, как отмечают свидетели, из-за усиления в Бобруйске влияния Бунда и сионистских организаций, число учащихся там сократилось — с нескольких сот до пятидесяти.[29] Как и в Речице, в Бобруйске вместе с капустянцами мирно сосуществовали последователи Любавичской ветви.[30]

Тем не менее, Шмария Ноах активней, нежели Речицер, сопротивлялся захвату Любавичами власти на хабадской улице. Когда в 1905 году, т.е. ещё при жизни Речицера, любавичский Шалом Дов Бер через своего представителя в распорядительном комитете попытался захватить контроль над благотворительным фондом «Колель Хабад» в Палестине, основанным Шнеерсонами ещё в середине 20х годов XIX века, доминировавшие там представители Шмария Ноаха резко воспрепятствовали этим попыткам. Не без их помощи в Иерусалиме в 1899 была открыта капустянская синагога — «Бааль га-Тания шуль» (сегодня — «Огель Ицхак»), первая хабадская синагога за пределами стен старого города.

В 1910 г. спор за контроль над фондом разгорелся с новой силой, что было отражением усиления Любавичей в России. В то время как Шалом Дов Бер хотел им распоряжаться в пользу хабадников Хеврона, Шмария Ноах поддерживал хабадников Иерусалима.[31] Борьба выражалась и в раввинских назначениях. Например, Моше Шимон Дискин вспоминал, что для занятия раввинской должности в белорусских Ляховичах (в 1921 г. местечко отошло к Польше) в 1922 г. ему понадобилось согласие Шмарии Ноаха из Бобруйска.[32] С кончиной Шмарии Ноаха Шнеерсона его сыновья, также как и сыновья Речицера, в условиях гонений на религию в Советской России не стали бороться за лидерство в Хабаде, признав главенство Любавичей. За пределами СССР Копысское направление Хабада продолжало всё ещё существовать в виде отдельных миньянов и синагог. В пригороде Риги в 1930х гг. сосуществовали вместе хабадские миньяны капустянцев, лядцев и любавичей.[33] Сохранились капустянцы и в другом отошедшем к Латвии городе — в упомянутом выше Двинске (с 1920 г. — Даугавпилс), хабадская община которого была традиционным оплотом Копысского направления. Ещё в 1889 году Шломо Залман прислал раввином сюда Иосифа Розена (скончался в 1936 г.), за свои авторитетные комментарии к Талмуду получивший имя — Рогачёвский гаон.

На территории СССР сын любавичского Шалома Дов Бера — Йосеф Ицхак (1880-1950) с 1917 года начал создавать разветвлённую единую хабадскую сеть через своих специальных посланников, направляемых даже в самые удалённые окраины, такие как Сибирь, Кавказ и Средняя Азия. С их помощью к концу 1920-х он фактически объединил всех последователей Хабада, прежде привязанных по месту проживания к своему полуавтономному раввину, в единую слаженную организацию под эгидой любавичских цадиков.[34] Централизация лидерства, взаимная экономическая поддержка при миграции с места на место и перегруппировке сил, а также обмен информацией помогли хабадникам выжить в условиях сильных гонений на иудаизм в СССР. Кроме этого, объединение давало им чрезвычайно важное чувство братства, помогавшее морально не сломиться в обстановке репрессий.

***

Долгое время вклад Копысской ветви в историю Хабада или почти полностью игнорировался или считался даже вредным. Копысские цадики не попали в современную хабадскую нумерацию семи адморов. Это притом, что никак теологических разногласий между этими двумя ветвями Хабада не было. Как говорится, историю пишут победители. Из забвения копысских цадиков вызволил Амрам Блой в 2005 году, опубликовав работу о Шмарии Ноахе Шнеерсоне. После этого последовали ещё несколько его статей о его старших братьях. Блой приводит ответ последнего любавичского цадика Менахема Менделя (1902-1994) на вопрос своего шурина, раввина Шмериягу Гурарье, о книге «Маген авот» Шломо Залмана. Менахем Мендель сказал, что вначале он боялся изучать эту книгу, но услыхав от тестя Иосифа Ицхака, что она хорошо объясняет учение Цемаха Цедека, прочитал. И добавил, что раньше не рекомендовалось ее изучать из-за внутрихабадских разногласий, а теперь можно. Тогда же Менахем Мендель поведал, что даже изданную в Полтаве в 1912 г. книгу самого Цемаха Цедека «Дерех Мицвотейха» запрещалось изучать, только из-за того, что издатель добавил несколько страниц введения. А на последовавшее замечание Гурарье о том, что любавичский Шалом Дов Бер заметил у одного хасида эту книгу и сразу отобрал, цадик ответил, что такая тогда была политика.[35] Добавим лишь, что сегодня эта книга считается «одним из краеугольных камней хабадского учения», а первым издателем её был раввин Хаим Элиэзер Быховский, приверженец копысского цадика Шмарии Ноаха и глава иешивы в Бобруйске.

Своеобразным признанием капустянского направления можно считать фразу из ответа Менахема Менделя на письмо из Израиля одного «свежего» репатрианта в 1972 году. После советов и рекомендаций раввин заметил ему, что «город Вашего рождения, Речица, считался цитаделью хасидизма».[36]

Библиография на иврите и идише

שניאורסאהן, מנחם מענדל. אגרות קודש, כרך כז (ניו יורק: אוצר החסידים, 2006), עמ’ תקמט.

 אליאש, יוסף. זכרונות ציוני מרוסיה (ירושלים: הספריה הציונית, 1955).

אלפסי, יצחק. החסידות (תל-אביב: ספרית מעריב, תשל»ה).

אני ולא מלאך, «בינו הבוערים בעם»: סוראזש, המליץ, 18.02.1887(2.03), עמ’ 215-213.

באברויסק. ערך יהודה סלוצקי. (תל אביב: הוצא ע»י יוצאי בוברויסק במדינת ישראל ובארצות-הברית בהוצאת תרבות וחינוך, 1967(

בלוי, עמרם. דובר שלום: תולדות ימיו חייו של כ״ק אדמו״ר רבי שלום דובער שניאורסאהן זצוקלל״ה מרעציצא, היכל הבעש»ט, תשס»ח, גל’ ג’, עמ’ קמט — קסב.

בלוי, עמרם. שמע שלמה: תולדות ושיחות כ״ק אדמו״ר רבי שלמה זלמן מקאפוסט זי״ע בעל ה׳מגן אבות׳ על פי כתבי-יד ומסמכים חדשים, היכל הבעש»ט, תשס»ז, גל’ א’, עמ’ קט — קמד.

בלוי, עמרם. המאור הגדול: כ״ק אדמו״ר רבי שמרי׳ נח שניאורסאהן זצוקלל״ה מבאברויסק, היכל הבעש»ט, תשס»ה, גל’ ב’, עמ’ צה — קל.

גאטליב, שמואל נח. אהלי שם (פינסק: מ»מ גלאאבערמאן, תרע»ב).

גמזו, מרדכי בער. דינאבורג, המליץ, 06.11.1887(18), עמ’ 2298-2297.

גמזו, מרדכי בער. ד-ג [דינאבורג], המליץ, 25.09.1887(07.10), עמ’ 2236-2234.

דניאל, ש. ריגה, מחניים, גל’ ק»כ, תשכ»ט, עמ’ 129 — 138.

הלמן, חיים מאיר. ספר בית רבי (תל-אביב: מפעלי ספרים ליצוא, תשל»ח).

יגדיל תורה, שנה משנית (ח), התשד»מ, חוברות א-ו, עמ’ קי-קכז.

אגרות-קודש מאת כ»ק אדמו»ר מוהריי»צ מליובאוויטש (ברוקלין, נ.י: קרני הוד תורה, תשמ»ה — תשע»א).

כהנוביץ, יל»ג (יהודה ליב גרשון). הומל, ערים ואמהות בישראל, חלק שני (ירושלים: מוסד הרב קוק, תש»ח), עמ’ 187 — 269.

לוין, שלום דובער. תולדות חב»ד ברוסיא הצארית בשנים תק»ל-תר»פ: פרקים נבחרים על פי מכתב ים, מסמכים וזכרונות (ברוקלין, נ.י : קרני הוד תורה ליובאויטש, 2010).

סלונים, מנחם שמואל. תולדות משפחת הרב מלאדי (תל-אביב: זהר, תש»ו).

פרידמן, נתן צבי . אוצר הרבנים (בני ברק: אגודת אוצר הרבנים, תשל»ה).

פרנק, מושה. החדר המתוקן ברצ’יצה, העבר, גל’ ט»ז, תשכ»ט, עמ’ 85 — 96.

רזיאל המלאך. וו.., המליץ, 19.6.1887(1.07), עמ’ 1437-1436.

שניאורסון, יצחק. לעבן און קאמף פון יידן אין צארישן רוסלאנד (פאריז: עדיסיאן פאליגלאט, (1968).

Примечания

[1] Леонид Смиловицкий, Еврейские адреса Речицы, Чацвёртыя мiжнародныя доўнараўскiя чытаннi (Гомель, Гомельский Университет, 2004), часть 2, с. 177.

[2] Shaul Stampfer, Families, rabbis, and education (Oxford-Portland: The Littman Library of Jewish Civilization, 2010), 302-323.

[3] Элаиш, Зихронот циони ми-Русия (иврит), с. 86-91; Подробный указатель по отделам всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде (Москва: Русское товарищество печатного и издательского дела, 1896), с. 8.

[4] Гельман, Сефер Бейт Раби (иврит), с. 243; Блой, Шма Шломо (иврит), с. 116, 124.

[5] Блой, Шма Шломо (иврит), с. 113, 130-134, 140-141; га-Мелиц, 2 (14) июня 1881, с. 441.

[6] Гамзу, Динабург (иврит), с. 2297. В том же Динабурге проживали и хасиды, недовольные Шломо Залманом, считавшие, что он берёт слишком много пожертвований и властно управляет. Об этом один из них писал в тот же га-Мелиц. В качестве примера был приведён Витебск, где вопрос о приглашении нового раввина нужно было согласовывать с копысским цадиком. Разиэль га-Малах (иврит), с. 1437. Пример пожертвования на нужды «Ховевей цион» капустянским миньяном в Москве см: га-Мелиц, 16 (28) октября 1887, с. 2398.

[7] ’Иш-ʻЭти, «’Эхад кадош медабер», га-Мелиц, 2 (14) июня 1894, с. 1.

[8] Илья Лурье, Хасидский двор в Любавичах и движение Хабад, Eвреи пограничья: Смоленщина (Москва: Сефер, 2018), с. 40.

[9] Гамзу, Д-г (иврит), с. 2234. Попутно отметим, что и Любавичская ветвь Хабада относилась негативно к сионизму. Бен-Цион Динур, Мир которого не стало: Воспоминания и размышления (Москва-Иерусалим: Гешарим, 2008) с. 93-94, 163.

[10] Элаиш, Зихронот циони ми-Русия (иврит), с. 90.

[11] Блой, Добер Шалом (иврит), с. 151.

[12] Альфаси, ГаХасидут (иврит), с. 80; Блой, Добер Шалом (иврит), с. 151, 153-155; Гельман, Сефер Бейт Раби (иврит), 1978, с. 249-250; Каганович, Гомель, ‘Арим вэ-имагот беИсраэль (иврит), с. 253; Слоним, Тольдот мишпахат га-рав миЛяды (иврит), с. 82; “Rechitsa”. In Encyclopedia Judaica. edited by Cecil Roth (Jerusalem: Keter, 1972), vol. 14, 1432; Фридман, Ацар га—рабаним (иврит), с. 377.           

[13] Ягдиль Тора (иврит), 1983-1984.

[14] Гилель Цейтлин, Коротко о себе, Баалей тшува. Редактор Меир Ховав (Иерусалим: Амана, 1991), с. 79-80; Франк, га-Хедер га-метукан бе-Речица (иврит), с. 96.

[15] Цейтлин, Коротко о себе, с. 79-80. Учитывая, что Цейтлин провёл в Речице около года, слушая цадика, вряд ли правы те, кто утверждает, что последний не основывал своего хасидского двора.

[16] Альфаси, гаХасидут (иврит), с. 80, 226, 230; Гельман, Сефер Бейт Раби (иврит), с. 249-250; Готлиб, Оглей Шем (иврит), с. 195; Слоним, Тольдот мишпахат га-рав миЛяды (иврит), с. 104-105; Фридман, Ацар га-рабаним (иврит), с. 377; Шнеерсон, Лебен ун камф (идиш), с. 33-35.

[17] Э. И. Жуковский, «Евреи», Опыт описания Могилёвской губернии. Редактор Александр Дембовецкой (Могилёв: типография губернского правления, 1882), книга 1, с. 713-714.

[18] Динур, Мир которого не стало, с. 156, 161; Лурье, Хасидский двор в Любавичах, с. 37, 44-45.

[19] Лурье, Хасидский двор в Любавичах, с. 45.

[20] Бобруйск (иврит), том 1, с. 300.

[21] Альберт Каганович, Речица: История еврейского местечка Юго-Восточной Белоруссии (Иерусалим: Мика, 2007), с. 178-179.

[22] Ани вэло-малах (иврит), «Бину боарим бэам», с. 215-216.

[23] Игрот Кодеш (иврит), vol. 2, c. 476, 478; Каганович, Речица, с. 177.

[24] Stampfer, Families, rabbis, and education, 291-292.

[25] Динур, Мир которого не стало, с. 155, 158.

[26] Блой, га-Маор га-гадоль (иврит), с. 97.

[27] Бобруйск, том 1, с. 276, 300.

[28] Блой, га-Маор га-гадоль (иврит), с. 103.

[29] Бобруйск (иврит), том 1, с. 296.

[30] Там же, с. 300.

[31] Игрот Кодеш (иврит), vol. 4, c. 198-201; Блой, га-Маор га-гадоль (иврит), с. 117-121.

[32] Блой, Шма Шломо (иврит), с. 141

[33] Даниэль, Рига (иврит), с. 132.

[34] Левин, Тольдот Хабад беРусия га-царит (иврит). К слову, по состоянию на 1911 г. в Российской империи насчитывалось девять духовных и казённых раввинов по фамилии Шнеерсон. Подсчитано по подписям к: Заявление раввинов России [о неупотреблении христианской крови в еврейской обрядности] (C.Петербург: Типография И. Лурье и К°, 1911).

[35] Блой, Шма Шломо (иврит), с. 143.

[36] Шнеерсон, Агрот Кодеш (иврит).