ЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНА

Господь судим не может нами,
Неведомы Его пути,
И наш удел по ним идти,
Смирясь и не греша устами.

Юрий Солодкин

ИОВ

Мне в самую проникнуть суть бы
И пару слов сказать Тому,
Кто пишет в книгу наши судьбы,
Непостижимые уму.
(из книги автора «Если вкратце…)

…Варшавское гетто погибает с боем, с выстрелами, с борьбой, в пламени, но без воплей. Евреи не кричат от ужаса. Они принимают смерть как избавителя.

…Я положу бумагу, на которой пишу теперь, в бутылку и спрячу её между кирпичами. И если когда-нибудь кто-нибудь найдёт её и прочтёт, быть может, он поймёт чувства еврея, одного из миллионов, который умер, покинутый Богом, в которого он так верит.

…Мое отношение к Нему больше не отношение раба к своему господину, а отношение ученика к учителю. Я склоняю голову перед Его величием, но не буду целовать палку, которой Он подвергает меня наказанию.

Рабби Йосель Раковер, 28 апреля 1943 г.
(из записки, найденной в руинах Варшавского гетто)

1
В стране, которой нет давным-давно,
Не царь, не рыцарь, но богат не в меру,
Он верил в то, что Богом всё дано.
Ничто не омрачало эту веру.

Семь тысяч у него в стадах овец,
Три тысячи верблюдов на просторе.
Своим он детям любящий отец,
И праведно живёт во всём по Торе.

Пятьсот рабов не ведали плетей.
О доброте его молва гудела.
И не было окрест его святей,
И славословьям не было предела.

Три дочери. На свете нет милей.
Семь сыновей, один другого краше.
Любуйся ими и от счастья млей.
Не в наших детях разве счастье наше!

Ещё грешны по молодости лет,
Пируют и по глупости злословят,
И удержу от грешных мыслей нет,
И кайф они в утехах плотских ловят.

Иов учил детей по мере сил,
Что праведной должна быть их дорога,
И жертвы всесожженья приносил,
Чтоб им прощенье получить от Бога.

2
Архангелы дают отчёт
На совещании у Бога,
Что в мире, где и как течёт,
И Бога чтут насколько строго.

Полно для Бога новостей,
Их сообщают без изъятий.
Людских немерено страстей,
И славословий и проклятий.

— А ты чего молчишь, Сатан.
Указ тебе был мною дан
С проверкой обойти всю Землю.
Тебе я с нетерпеньем внемлю.

Сатан архангел непростой,
Он для особых поручений.
Не склонен к болтовне пустой,
И мастер пыток и мучений.

— Да всё в порядке, Господин.
У иудеев Ты один,
А у других не перечесть
Все божества, какие есть.

— Благодарю. Рассказ не нов.
Другим пока что не со мною
Идти дорогою земною.
А как мой верный раб Иов?

Уже не молод, стал седым?
С детьми, я слышал, нету сладу.
От жертв его вдыхаю дым.
Он их сжигает мне в усладу.

— Иов богат, Иов здоров,
И праведно живёт Иов.
Без терний вся его дорога.
Как тут не возвеличить Бога!

Не знал он горестей и бед,
Вот и к Тебе претензий нет.
А испытай его бедой,
И возопит раб верный твой.

А дальше было, спор-не спор,
Но завершился разговор
Тем, что Иов Сатану дан,
И начал действовать Сатан.

3
В соседстве жили иудеи —
Там савеяне, здесь халдеи.
Вопросы мирно все решали,
Границ чужих не нарушали.

Но миру вдруг пришёл конец.
Соседи, что друзьями были,
Угнали скот — быков, овец,
И пастухов всех перебили.

А следом дикий крик и плач.
Сатан устроил пытку эту.
Он был с рождения палач,
И жалости в нём капли нету.

Своих и братьев и сестёр
Собрал на праздник брат их старший.
И превратился дом в костёр
От молнии, убийцей ставшей.

И рухнул дом, и всех накрыл.
Как пережить Иову это.
Одежды рвал и зверем выл.
За что? И нет ему ответа.

— Нагим родился я на свет,
Нагим уйду в конце дороги.
Бог дал, Бог взял — вот весь ответ.
Не усомнюсь и ныне в Боге.

4
Иова не сломило горе.
Но всё ещё Сатана власть.
Обрушил на Иова вскоре
Сатан ужасную напасть.

Чужая боль ничто Сатану.
Как он терзал Иона плоть!
Я спрашивать не перестану,
Зачем Твоё пари, Господь?!

Сатан придумал злодеянье —
Всё тело в язвах, зуд такой,
Чесать скребком одно желанье,
И кожу раздирать рукой.
Жена взирает на мученья:
— Доколе будешь ты терпеть.
Всё ждёшь от Господа спасенья,
Не устаёшь осанну петь.

Остались мы с тобой одни.
Господь подверг нас жутким карам.
За что? Его ты прокляни,
И мир оставь с его кошмаром.

И был жене ответ Иова.
Он это говорил не раз.
— Добро принять, так ты готова,
А зло принять, так нету нас.

Господь судим не может нами,
Неведомы Его пути,
И наш удел по ним идти,
Смирясь и не греша устами.

5
Три близких друга у Иова —
Бильдад, Цофар и Элифаз.
Он с ними пил и ел не раз,
И вот они примчались снова.
На друга, правда или бред,
Свалилось столько страшных бед?

И что увидели воочью?
Иов, их друг, как страшен он!
Похоже на ужасный сон,
Приснившийся ужасной ночью.

Одежды рвали и в печали
Семь дней сидели и молчали.

6
Вскричал Иов на день восьмой:
— Будь проклят день рожденья мой!
И моего зачатья ночь
Будь проклята, исчезни прочь.

Зачем я вышел из утробы?
Познать страданья эти чтобы?
Губами припадал к груди,
Не зная, что там впереди.

Я с каждым часом всё слабей.
Отчаявшись, молю — убей.

Злосчастному не нужен свет.
Я смерти жду, а смерти нет.

Летит мой крик, как водопад,
И мысли бьются невпопад.
Настигли боль и страх меня.
Жить дольше не хочу и дня.

7
И голос свой возвысил Элифаз:
— Иов, твой жребий ужасает нас,
И ты себя не в силах превозмочь,
И свет померк, и безысходна ночь.

Не ты ли сам страдающих учил
Одолевать неверие и страх,
Пока свой срок земной не получил,
И плоть пока не превратилась в прах.

Быть сильными учил других всегда.
Сейчас тебя испытывает Бог.
Огромная обрушилась беда,
И ты от испытанья изнемог.

За что и почему — не твой вопрос.
Иль человек прав более, чем Бог?
Желаю я, чтоб всё ты перенёс
И одолеть немыслимое смог.

Во всём, что есть, Божественного след,
В лесах и водах и во всём живом.
Источник Бог и радостей и бед.
Не усомнимся в Нём, пока живём.

8
— Твои слова понятны, Элифаз.
В поддержку мне и к Богу уваженье,
Но боль мою понять на этот раз —
Слабо, мой друг, твоё воображенье.

Непроходимы горечь и тоска.
Забыл я то, как счастлив был и весел.
Не хватит у морей и рек песка,
Чтоб тяжесть на весах уравновесил.

Мне и питьё отвратно, и еда.
В гниющих язвах изнывает кожа.
Не знаю, чтобы чья-нибудь беда
Была бы на мою хоть чуть похожа.
Зло не творил, не осквернял уста.
В чём в жизни ошибался, объясните.
Ведь есть причина, если неспроста
Мои с Всевышним оборвались нити.

Зачем мишенью выбрал Он меня
И муками испытывает ада?
Испепелил бы враз столбом огня,
И я б исчез, искать меня не надо.

9
Тут в разговор вступил Бильдад:
— Иов, ты сам себе не рад,
И не поймёшь, за что твой дом
Наказан Божьим был судом.

Но в справедливости суда
Не усомнись ты никогда.
И что безгрешны сыновья,
Прости, но не уверен я.

Не тот безгрешен, что речист,
А тот, Иов, кто духом чист.
Молись душой, не голоси.
Его прощения проси.
Мы только родились вчера.
Всё знать нам не пришла пора.
Но есть Господь, Творец всему,
И свято верим мы Ему.

10
И отвечал Иов Бильдаду:
— Не грешен я пред Ним, Бильдад.
За что же кары мне в награду,
Как будто я последний гад.

Во мне греховность не ищи ты.
Себя, поверь мне, знаю я.
Но у кого искать защиты
В суде, где сам Господь судья?

Господь, который движет горы
И простирает небеса.
Людские что Ему укоры
И невиновных голоса.

Наш путь коварный и тернистый.
Как знать, кто грешен был, кто свят.
Кто нечестивый был, кто чистый —
Все оправдаться норовят.
Я в страхе от моих страданий,
Но глух к словам моим Господь.
Моих не слышит оправданий.
Убиты дети, в язвах плоть.

И дней моих уже немного.
Исчезну я в кромешной мгле.
Кто я, чтоб зло иметь на Бога?
Всему Отец Он на Земле.

11
Цофар, молчавший до сих пор,
Продолжил этот разговор.
— Безгрешен, верю, ты, Иов,
Но тонут мысли в море слов.

Жесток безумно этот час.
Страдаешь ты необычайно.
Но мудрость Божия для нас
Неоткрываемая тайна.

Ты добродушен и речист.
Считаешь, что кристально чист,
Но не познаешь до конца
Ты мудрость нашего Отца.
Тебя пытают на излом.
Всё на тебя свалилось разом.
Но то, что над добром и злом,
Скрывает в тайне Высший Разум.

Печальный подводя итог,
В самом себе ищи смиренье.
И вечной тайной будет Бог,
А наша жизнь — одно мгновенье.

12
— Умны вы в рассужденьях и хитры —
Пусть Бог наполнит дней моих остатки.
Но почему грабителей шатры
Благополучны, и всего в достатке?

Не знаем, что за судьбы нам даны.
Слепые, как котята, мы с рожденья,
И перед властью Бога все равны —
Заблудший и вводящий в заблужденье.

Глубокое рождается из тьмы,
Высокое рождается из света.
И во плоти явились миру мы,
И вместе говорим сейчас про это.
Что вам известно, то известно мне,
И вам, друзья, не надо быть врачами.
Для дум о Боге времени вдвойне,
Не только днями, но ещё ночами.

Я не боюсь в суде предстать пред Ним.
Сомнений нет, мой путь земной измерен.
Задам вопрос, за что я был гоним?
Ложь о себе развеять я намерен.

Зубами я в свою вгрызаюсь плоть,
И в кулаке свою сжимаю душу.
Хоть я презренный раб, а Он Господь,
Пред Ним не онемею и не струшу.

13
На этот раз Иову парой фраз
Попробовал ответить Элифаз.
— Без мудрости познания пусты,
И помыслы без веры не чисты.

Я слушал всё внимательно, Иов.
Сказал ты много бесполезных слов.
Ты страх пред Богом хочешь умалить,
Ни каяться не хочешь, ни молить.
Ведёшь себя, как будто человек
Был создан до лесов, морей и рек.
Ты пред Всевышним голову склони,
Молитвами свои наполни дни.

14
— Как будто ты не знаешь, друг,
Что так и жил я много лет.
Так что же изменилось вдруг,
И столько навалилось бед?

Не мне на Господа пенять,
Был и достаток и семья.
Имею право я понять,
Чем перед Ним виновен я?

Утешить вы пришли меня.
Не тратьте попусту труда.
Лишь только смерть, к себе маня,
Меня утешит навсегда.

Меня ты знаешь много лет.
За что мне этот жуткий рок?
Когда не знаю я ответ,
Какой от наказанья прок?

Я с вами поделился вслух,
Верша земное бытиё.
В страданиях загублен дух,
И черви тело ждут моё.

15
Тут голос прозвучал Бильдада:
— У Бога спрашивать не надо,
Ты виноват, Иов, иль нет.
Получишь вряд ли ты ответ.

Повсюду вдоль земных дорог
Силки нам расставляет Бог.
Родится замысел взлететь,
А Бог набрасывает сеть.

И трудно избежать тенёт
Тому, кто по земле идёт.

Все мы грешим по временам,
И всё, что остаётся нам —
Принять, как данность, Божий гнев,
Свои сомненья одолев.

16
Иов возвысил голос свой,
И голос был похож на вой.
— Вы, — возопил к друзьям Иов, —
Вой отличаете от слов!?

В десятый раз я вопию,
Страданий диких чашу пью.
На мне проклятия печать.
За что я должен отвечать?

Я ошибаться мог вполне.
Есть тайна, скрытая во мне.
Всё, что хочу я, чтобы Бог
Её открыть бы мне помог.

Из плоти я хочу узреть
Всевышнего. И умереть.

17
На этот раз Цофар в ответ:
— Предела Божьей силе нет.
Его неимоверен труд.
Быть может, Он бывает крут.

Но наказанье без греха,
Иов, такая чепуха.

Хозяин жизней и смертей
Пасёт нас, как своих детей.
За дерзость бьёт своим ремнём.
Ответственность за нас на нём.

Он справедлив, хоть и суров.
Ты не суди Его, Иов.

18
— Меня винить пытаетесь вы зря.
Я говорю, не с вами говоря.
Я крайней точки на Земле достиг,
И вы пришли ко мне в последний миг.

Вы праведны и искренни, но всё ж
Все ваши утешения есть ложь.
Я потерял детей, я разорён.
Напасти на меня со всех сторон.

Так неужели мне не по уму
Спросить Того, кто сверху, почему?

19
И вновь возвысил голос Элифаз:
— Я повторить хочу в который раз,
Умерь, Иов, свой непокорный нрав.
Пред Богом быть никто не может прав.

Бог надо всем величье распростёр,
И бездна, что без дна, Его шатёр.
А твой вопрос — неверие Ему,
И нет тебе ответа потому.

Бог рядом и безмерно далеко,
А зло твоё, должно быть, велико.
И всем нам Бог единственный судья.
С тобою рядом мы, твои друзья.

Не раздражайся ты от наших слов,
Смирись, я вновь прошу тебя, Иов.

20
— Друг друга понимаем мы с трудом.
Я об одном твержу, вы о другом.
Я вам про то, как жизнь моя горька,
А вы про счастье Божьего зверька.

Я про бандитов, что мой скот пасут,
А вы — что их накажет Божий суд.
Злодеи веселятся на пирах,
А праведным страдания и крах.

Кому молиться и кого винить?
У разума с рассудком рвётся нить.
Стараюсь подавить в себе мой стон,
Но не могу. Наружу рвётся он.

По силам всё лишь Богу одному,
И кто из смертных возразит Ему?

21
— Ты прав, — Иова поддержал Бильдад. —
Коль с Господом случается разлад,
То смертным возражать и смех и грех.
Добром и злом Он наделяет всех.

22
— Бильдад, всё это общие слова,
А я, как видишь ты, дышу едва.
Моя душа ещё во мне пока,
Но, словно птица, рвётся в облака.

И прахом скоро станет голова,
И мёртвый рот не изречёт слова.
Гляжу я в небо, голову задрав,
И жду ответа, прав я иль не прав.

Кто знал меня, ни в чём не упрекнут.
За что, Господь, Твой беспощадный кнут?
В чём я перед Тобою согрешил,
Да так, что ты пытать меня решил?

Не упрекну со смертного одра.
Непознанность Твоя, Господь, мудра.

Испытывает жизнь нас на излом.
Она один клубок добра со злом.
И ум нам нужен так вершить дела,
Чтоб нити различать добра и зла.

Эпилог

Воспоминанья только тронь,
И ужаснёт картина вновь.
Кровь так похожа на огонь,
И так огонь похож на кровь.

А кровь красна и в лужи льёт,
И сполохи красны огня.
И убивают пули влёт,
Пока других, а не меня.

Не снизойдёт благая весть,
Но путь ещё не пройден весь,
Пока бутылки рядом есть
И зажигательная смесь.

Вот передышка в пять минут,
И можно глянуть в синеву.
Но час-другой, и нас сомнут,
Не в страшном сне, а наяву.

И где Ты есть? Немой вопрос
Летит к далёким небесам.
Я с Торой и Талмудом рос,
И стал, как дед, рабаем сам.

Не согрешил ни разу я,
Не нарушал Твоих мицвот,
И праведной была семья.
Был счастлив. И такое вот!

Ты разве не имеешь глаз?
Неисчислим поток смертей.
Уже вдохнули смертный газ
Жена и шесть моих детей.

И это горе перенесть
Не в силах я, пока живой.
Ответь мне, Боже, где Ты есть?
Подай, прошу я, голос свой.

И гробовая тишина.
Молчит далёкий небосвод.
Восстание. Апрель. Весна.
Варшава. Сорок третий год.

Последний счёт моих минут,
А Ты безмолвен мне в ответ.
На баррикаду танки прут.
Надежды на спасенье нет.

Ты не отвёл мою беду.
Полно других имеешь дел?
Я с верою в Тебя уйду
Иль прокляну за свой удел?

Ты главным был в моей судьбе.
Я всем твердил, что ты оплот.
Молился истово Тебе.
А Ты воображенья плод!?

Прости безумность этих слов,
Но столько крови и огня,
Что целовать я не готов
Тот кнут, которым бьёшь меня.

Май, 2020